Хизер было трудно поверить в то, что слова, которые только что произнесла её мать, относились к реальности. Какая-то часть её сознания, не собиравшаяся смиряться с печальной судьбой мальчика, всё ещё надеялась, что всё это женщине лишь приснилось в одном из жутких кошмаров. Однако сама девушка уже, конечно, понимала, что мать никогда не стала бы говорить подобных вещей просто так, не убедившись в их правдивости, а потому всячески пыталась бороться с тревогой, стискивавшей её в свои оковы.

Между тем её мама не боролась. Судя по всему, эта битва уже окончилась для неё, причём весьма неблагополучно. Женщина потерпела поражение, что привело к потере некоторых чувств. Она больше не могла в полной мере ощущать эмоции, и единственным, что она, скорее всего, чувствовала, была глубокая скорбь, отдававшаяся на её лице абсолютно отрешённым, потерявшим былую искорку выражением лица. И хотя её ребёнок ещё не покинул этот свет, женщина, вероятно, ощущала себя так, будто он ушёл от неё уже давно, унеся вместе с собой последний лучик света. Именно поэтому Хизер сразу не составило труда догадаться, что её любимая семья переживала какое-то несчастье.

И вот, Хизер и её мать снова замерли в напряжённом молчании, нарушаемом лишь звуками природы, доносившимися из окна. Обе они вновь словно потеряли дар речи. Они не могли дать никаких комментариев, ибо понимали, что какие-либо слова здесь будут излишними. Не пытались они и утешить друг друга или поддержать.

— О, здравствуй, Хизер, а я и не знал, что ты уже вернулась, — молчание нарушил детский голос, прозвучавший достаточно бодро. Это проснулся Эрик, и по виду своему он совершенно не напоминал смертельно больного, что одновременно и обрадовало, и ещё больше угнело Хизер.

— Здравствуй, Эрик, я очень соскучилась по тебе, — с наигранной улыбкой произнесла Хизер. Она действительно скучала по брату, но, думая о последней новости, не могла искренне выражать радость от встречи с ним.

— А я такой чудесный сон видел! Мне снились единороги. Они играли со мной, катали меня по просторам волшебной страны на своих спинах. Это было так весело! Эх, как жаль, что это всего лишь сон… — мечтательно проговорил мальчик.

— Действительно здорово. А ты уверен, что это только сон? Быть может, то, что ты только что увидел, однажды произойдёт с тобой в реальности? Просто верь, Эрик, — откликнулась девушка, не готовая вести с братом беседу, но не позволившая себе проигнорировать его слова.

— Я сейчас нарисую их, — неожиданно решил Эрик. — Но мне понадобится твоя помощь. Ведь я ещё не очень большой и рисую не слишком красиво…

Услышав слова сына, мама сразу же подбежала к нему, боясь, как бы он не сделал резких движений.

— Подожди, не вставай, сейчас я сама всё найду и принесу тебе, — ласково сказала она, а затем ненадолго отошла, поручив Хизер присмотреть за братом.

Девушка была совсем не рада тому, что её оставили наедине с мальчиком. Ведь, находясь рядом с ним, глядя в его добрые, полные наивности глаза, она ощущала тревогу, смешанную с болью, ещё более остро. А он знал обо всём. Эрик понимал, что происходило с ним, но, по-видимому, специально не собирался даже близко затрагивать эту тему. И, кроме того, он определённо догадывался, что его ожидало в недалёком будущем… Ведь он уже жил на этом свете семь лет. Семь, всего лишь семь…

Хизер не могла молчать, стоя около кровати брата, который, скорее всего, ожидал от неё много интересных новостей. Поэтому она решила в красках описать пейзажи, представавшие её взору во время путешествия, что у неё получилось весьма успешно. Рассказывая о природе, Хизер словно вновь погружалась в те волнительные, но полные прекрасных моментов деньки, в тот уютный мирок, протоптанный сквозь незабвенные мечты, в который вместе с ней с превеликим удовольствием окунулся и Эрик.

Беседу брата и сестры прервала их мать. Она вернулась из другой комнаты, неся в руках различные художественные принадлежности. Среди них нетрудно было различить чистейшие листа бумаги, карандаши, краски и прочие предметы, какими нередко пользуются маленькие художники в целях создания неповторимых шедевров.

Завидев маму, Эрик очень обрадовался, ведь та провела в поисках достаточно долгое время, и потому мальчик уже успел заждаться. Женщина подошла к кровати ребёнка и протянула ему художественные принадлежности. Тот с воодушевлением взял нужные предметы и, поделив их с сестрой, приступил к творчеству.

Несмотря на то, что девушке в тот момент было уж точно не до изображения позитивных картин, она не могла отказать брату, поэтому рисовала вместе с ним, давая ему определённые советы и будто бы разделяя с ним желание сделать творение ярким, играющим изобилием красок. Хотя, может быть, в глубине сознания ей действительно хотелось привнести в жизнь своей семьи хоть какую-то частичку сказки.

Хизер пыталась сделать рисунок как можно более позитивным, однако не могла не обратить внимание, что удавалась ей это с большим трудом. Невзирая на то, что она всячески старалась вселить в изображение жизнерадостность, оно всё равно выходило несколько мрачным. Это даже заметил Эрик. Именно он в некоторых местах подправил картинку, чтобы всё смотрелось гармонично и общее впечатление от рисунка было положительным.

В конечном итоге картина получалась странной, некоторые её составляющие были нарисованы достаточно примитивно, однако цвета, преобладавшие на ней, словно и являлись тем самым огоньком надежды, в котором так нуждалась сломленная горем семья.