Через десять дней после разговора в комиссионном магазине начальник автобазы Корж неторопливо ехал по темной, узкой улице на окраине города. Сидел он за рулем свободно, полосатая тенниска была распахнута, на руках у него были тонкие лайковые перчатки-сеточки, чтобы руки не потели и не мазались.

Остановив машину во дворе старого большого дома, послушав минуту-другую тишину, подышав прохладным воздухом, Корж тихонечко пошел по асфальтовой дорожке в дом. Было тихо, темно, так как звезды еще не проклюнулись на высоком небе, в тополях пересвистывались какие-то бездрёмные пичужки, вдалеке шуршали шинами городские троллейбусы и редкие такси — было уже довольно поздно.

Корж поднялся на высокое крыльцо, открыв двери собственным ключом, пошел по полуосвещенному коридору, по обеим сторонам которого размещалось семь комнат. Шагая, начальник автобазы отразился в высоком красного дерева трюмо, провел пальцами по стеллажам, уставленным множеством книг, — нет ли пыли? — затем остановился возле тех дверей, откуда отчетливо пахло французскими духами.

Войдя в гостиную, Корж удовлетворенно хмыкнул — здесь горел электрический свет в декоративном камине, на столе потрескивали воском четыре толстых свечи, сверкал хрусталь, фарфор, бутылки, вычурные графины, столовое серебро. Гости уже были в сборе, как и полагалось в компании, куда Корж всегда приходил последним.

На самом удобном месте, возле искусственного камина, сидела пышнотелая рыжеволосая женщина с такими белыми и твердыми руками, что они казались алебастровыми; длинные полные ноги были покойно скрещены. Она любила старину, и поэтому на самой верной, давней и обожаемой любовнице Станислава Коржа было черное бархатное платье, а на округлой шее лежала матовая нитка жемчуга. Это и была Маргарита Сергеевна Петелина — врач-психиатр городской больницы, хозяйка всего этого огромного дома, живущая в нем одиноко с глухой матерью и очень старой теткой.

— Здравствуй, Рита! — ласково поздоровался Корж и по-родственному поцеловал хозяйку в щеку. — Хорошо выглядишь, подружка!

Корж медленно опустился во второе кресло возле камина, потерев усталое лицо растопыренными пальцами, неторопливо огляделся.

— Привет, друзья!

На креслах, креслицах и мягких стульях сидели два старших механика автобазы — Алексей Алексеевич Никольский и Олег Викторович Скачков (третий механик автобазы болел), директор магазина «Спорттовары» Рафаил Васильевич Домотканов, товаровед оптовой базы облпотребсоюза Валентина Леонидовна Люсина, диспетчер-секретарь Клавдия Мироновна и человек по имени Арсен, фамилия которого была всеми просто-напросто позабыта, так как Арсен никаких официальных постов не занимал, а был знаменит только тем, что очень часто завтракал в Тбилиси, а обедал в Н-ске. Арсен осуществлял связь Коржа с югом, где за обыкновенную машину «Волга» платили до двадцати тысяч рублей.

— Где Анна Игоревна? — негромко спросил Корж.

— Больна! — ответила хозяйка дома.

За спиной Коржа, развалившись на тахте, покуривали сигареты две молодых очень красивых девушки в заграничных джинсах и с короткими мальчишескими прическами. Вели они себя так, точно не видели и не слышали ничего из того, что происходит вокруг них, — лежали, курили, пускали дым в потолок, отдыхали. Одну из них — лаборантку педагогического института — звали Жанной, вторую — Верой. Она училась на третьем курсе мединститута.

— Будем садиться за стол? — спросила Маргарита Сергеевна, поворачивая к Коржу крупную умную голову. — Ты слышишь меня, Станислав?

Корж молчал, глядя на искусственный каминный огонь. В этом доме он не походил на того Станислава Ивановича Коржа, которого можно было видеть при дневном свете. Сейчас он был суров, сосредоточен и начальственно нахмурен. Выслушав предложение хозяйки, Корж вразвалочку подошел к старшему механику Алексею Алексеевичу Никольскому. Секунду постояв молча, Корж угрожающе-отчетливо сказал:

— Анна Игоревна думает, что корабль тонет и крысам пора бежать с него… Мне смешно! — Он выпрямился, усмехнулся. — Сегодня уволен с работы водитель Спирин, который делал попытки снюхаться с Одинцовым… Формулировочка такая: служебное несоответствие. Он же путает отвертку с пассатижами! Второй пункт: пьянка!

Корж крупными шагами прогулялся по ковру, беззвучно смеясь, закинул голову назад, превратившись в нечто похожее на изваяние, ибо он, не стесняясь присутствующих, любовался, играл величественное, загадочное, непостижимое простому человеческому уму, а присутствующие спокойно молчали, так как давно привыкли к тому, что в доме своей верной и старой любовницы Корж окончательно распоясывался — отдавал отрывистые команды, капризничал, читал полузабытые стихи, издевался над заикой старшим механиком Олегом Викторовичем Скачковым. Друзья Коржа молчали потому, что сидели в доме, который Корж вместе с обстановкой купил Петелиной за двадцать семь тысяч, потому что из всех присутствующих он был самым денежным человеком и был способен каждого из гостей потянуть в тюрьму вслед за собой. Корж имел более сильную преступную волю, чем все присутствующие вместе взятые, и только Анна Игоревна Морозова, не побоявшаяся не прийти в ответ на приглашение начальника автобазы, была более крепким орешком, чем он. На следствии, например, выяснится, что Морозова имела больше ворованных денег, чем подследственный гражданин Корж.

Закинув голову, начальник автобазы облегченно прищурился, отбивая такт ногой в лакированной туфле, замурлыкал что-то себе под нос; вид у него был такой, точно Корж стоит перед большим зеркалом и взбадривается понемногу, любуясь собой: ростом, шириной плеч, осанкой, лицом и цветом глаз. Этот дом был единственным местом в городе, где Корж мог быть самим собой. На автобазе он играл делового, самоотверженного и чуткого руководителя, в вышестоящих организациях — радетеля за общее дело, в собственном доме, где жила забитая и необразованная жена Валя, он бывал не больше двух раз в неделю, а вот в доме у любовницы Корж был тем Коржем, который пожертвовал ученой карьерой ради денег, женщин, власти и тайного наслаждения умом, способным обманчиво-безнаказанно нарушать закон.

— Мы ждем важного гостя! — многозначительно сказал Корж. — Он обещал подъехать к одиннадцати… Вера, пошепчемся?

С мягкой кушетки лениво встала студентка Вера Осадчая, подойдя к Коржу, обняла его за талию и, что-то шепча, повела из гостиной в коридор; там они остановились, обнялись, поцеловались, а потом Корж сказал:

— Бодрячка возьмешь на себя… Ну, ну, не надо сердиться!

Держи!

Он протянул девушке смятую ассигнацию, повернулся и пошел обратно в гостиную, где было все по-прежнему; кокетливо скрещивала на ступеньке камина длинные полные ноги Маргарита Сергеевна, сидел с сонными глазами старший механик Алексей Алексеевич Никольский, молчал, стесняясь заикания, механик Скачков, тянул через соломинку молочный коктейль директор магазина «Спорттовары» Домотканов, неотрывно глядел жадными глазами на Жанну и Веру человек по имени Арсен.

— Чу! — торжественно воскликнул Корж. — Слышу знакомый мотор работы гениального Куницына…

Минут через пять в гостиную вошел потерпевший автомобильную катастрофу капитан уголовного розыска Кочетков — свежий, бодрый, подтянутый, совсем отдаленно похожий на того человека, который в горестной позе сидел в служебном кабинете Коржа. Войдя в комнату, он сразу же повел себя свободно, уверенно и так просто, словно бывал в этом доме раньше.

— Добрый вечер, друзья! — поздоровался Кочетков и безошибочно пошел к хозяйке, чтобы ей первой пожать руку.

— Рад с вами познакомиться.

Разглядывая капитана уголовного розыска, хозяйка дома откинулась, как бы пораженная его бравостью и красотой, округлив глаза зеленого бутылочного цвета, глядела на него изумленно — так была поражена!

— Да вы просто красавец, капитан! — еле слышно выдохнула Маргарита Сергеевна и бережно взяла Кочеткова под руку. — Я хочу, чтобы вы сидели со мной, Владимир Лукич… Вы разрешите мне сесть с вами, капитан? Ах, какая у вас сильная рука!

Еще минут через десять на столе горели не четыре, а двенадцать толстых свечей, звенел хрусталь с серебром, хлопали пробки из бутылок с шампанским, слышался смех и говор. Капитан уголовного розыска Кочетков сидел между хозяйкой дома и красавицей Верой, которая неотрывно смотрела ему в глаза и молчала. На противоположном конце стола сидел Станислав Иванович Корж, держал в руках рюмку с рижским бальзамом и усмехался уголками губ, точно знаменитая Монна Лиза. Единственный из всех гостей он был не в пиджаке, а в распахнутой на груди тенниске; единственный из всех он сидел за столом в мягких домашних тапочках. Было весело, непринужденно, интеллигентно и не очень шумно, как в хорошо поставленном доме, когда гости собираются чествовать младенца, который посапывает в кружевном одеяльце. За столом сидела дружная, во всем согласная, спаянная несколькими годами преступлений компания.

— Я хочу произнести тост, — негромко, но так, что сразу стало тихо, сказал Корж. — Я, как всегда, буду короток, друзья мои… Думаю, что нам надо выпить за нашего нового друга Владимира Кочеткова! Будь здоров, Владимир! Живи долго и хорошо! А мы… — Он обвел глазами сверкающий стол. — А мы — твои друзья!

Капитан Кочетков пьянел медленно, но верно: сначала смущенно прятал глаза в стол, потом, продолжая робеть, осторожно заговорил с Верой, и лицо его понемногу повеселело. После пятой рюмки коньяку он расстегнул пиджак, а потом распустил галстук, и его соседка слева — хозяйка дома — засмеялась добродушным густым смехом.

— А вы молодец, капитан! — прошептала она на ухо Кочеткову. — Мы никогда не забудем вашу услугу с увольнением этого молокососа Спирина… Ах, какой вы молодец!

Она незаметно для других похлопала в ладоши.

— На вид вы добрый человек, а ведь накатали акт на пять страниц, как трезвенник Спирин был задержан за пьяное хулиганство. Я надеюсь, что мы очень подружимся с вами, Владимир!

С другой стороны капитана Кочеткова обнимала за шею тонкими руками Вера, глядела ему просительно в глаза и шептала: «Уйдем от них! Уйдем, прошу тебя!»

Когда капитан Кочетков, чуть пошатываясь, вместе с Верой под веселые крики гостей двинулся к выходу из гостиной, старший механик Алексей Алексеевич Никольский догнал его, обнял нежно за плечи, шепнул:

— Куда ты без денег, приятель? — и сунул в карман пиджака капитана двести рублей.

После ухода Кочеткова и Веры за столом несколько длинных секунд стояла выжидательная напряженная тишина, потом в ней раздался неожиданно хриплый, испуганно-панический голос механика Никольского:

— Пропали мы, корешки! Этот цуцик Одинцова не достанет: слишком легкий на подъем… Ох, боюсь, что Одинец нас уже наколол!

— Молчи! — во все горло крикнул Корж и вцепился руками в туго накрахмаленную скатерть. — Молчи, трус! Молчи, скотина неграмотная!

Следующим утром возле загородной дачи, принадлежащей якобы матери Маргариты Сергеевны Петелиной, затаившись в тени кустов, кого-то поджидал капитан милиции Кочетков. Вера, которую он проводил сюда ночью, видимо, спала. Было тихо. Звенели пичужки, серебряное поднималось за деревьями солнце. Специально много выпивший вчера вечером капитан Кочетков на самом деле на вечеринке не был пьян, так как принял пилюли от опьянения. Сейчас он был свеж и бодр, по-утреннему улыбался солнцу и голосам птиц и к чему-то прислушивался.

Но вот раздался негромкий свист, и секунд через двадцать-тридцать из густых ветвей возник младший лейтенант Спирин, выдававший себя за водителя, недавно демобилизованного из армии… Он осторожно приблизился к Кочеткову, но тот освобождающе махнул рукой:

— Надо брать и ее. Корж поймал девчонку давно на воровстве косынок в студенческой раздевалке… Вера ненавидит его и в конце концов даст правдивые показания…

Они переглянулись, подмигнули озорно друг другу, но затем сделались серьезными.

— Ну, что же, гражданин Корж, — негромко произнес Кочетков, — пожалуйте бриться, ваше воровское степенство!

Опубликовано в журнале «Человек и закон» № 3–4 1972 г.

Рисунки И. УРМАНЧЕ