В один из июней, когда зацвели первые настурции, в соседний дом, юго-восточный, въехала новая женщина. Папа с мамой сказали, что это вдова какого-то то ли прокурора, то ли куратора, которая перебралась к нам из родного города ради смены обстановки и забвения. Мы с братиками, по своему обыкновению, принялись за ней наблюдать. На нормальную вдову она была похожа мало: вместо чёрного платья носила цветные халатики и каждое утро, если светило солнце, лежала в шезлонге с томиком Бодлера и бокалом. Весь участок земли вокруг её дома зарос высоким диким укропом, но вдова и не думала его выкашивать и разбивать грядки, как это сделала бы любая порядочная хозяйка. Впрочем, нам это было на руку, укроп – отличная маскировка.
А однажды, когда мы обсуждали очередное соседское бикини, Толик ойкнул: «кто-то бросил в меня камушком!» Следующий камушек попал в Колика. А потом укроп возле забора зашевелился, и из него показалась лохматая и весёлая голова незнакомого дядьки.
– Ты кто? – спросили мы.
– Я прокуратор, – ответил он.
– Ври больше, – сказали мы. – Прокуратор умер.
– А вот и нет! – подмигнул он. – Всё это глупости!
Начало нам понравилось, мы сдвинули доску в заборе, и дядька забрался на нашу территорию. Он уселся на траву, угостил нас мятным драже и рассказал, что прокурирует укроп, мёртвым только притворяется, а больше всего на свете любит делать глупости.
– Потому что раз в день я совершаю необыкновенно умный поступок, и мне больше не о чем беспокоиться! Хотите подробности?
– Ну?
– Слушайте: всю свою жизнь, до самых сорока двух лет, я делал сплошь одни только вопиющие глупости, одна другой бессмысленнее. Но потом сказал себе: довольно! Я пошёл к знакомому академику и спросил: что он знает самое умное? Он подумал-подумал, и говорит: гипотеза Пуанкаре! Я спросил: и про что она? Он подумал-подумал и говорит: если ты закроешь рот, зажмёшь нос и заткнёшь уши, то сразу же станешь гомеоморфным трёхмерной сфере! Я его поблагодарил, пошёл в паспортный стол и взял себе фамилию Сфера. Теперь я Константин Дмитриевич Сфера, тёзка Бальмонта. А раз в день я закрываю рот, зажимаю нос, затыкаю уши и становлюсь гомеоморфным трёхмерной сфере! А? Каково? Как вам?
– Мы сдадим тебя в жандармерию. Нельзя бесчестить поэтов! – пообещали мы.
– Да кто вам поверит, детки! Сосите конфетки! – расхохотался он и полез назад к себе. Мы с неодобрением следили, как колышутся соцветия укропа, выдавая траекторию его перемещения. Когда она достигла шезлонга, послышался взвизг и счастливый смех.