«В метро, прислонясь к дверям, стояла пара. Держась за руки, лицом к лицу, в профиль ко мне. Они влюблённо улыбались и разговаривали, неслышно за шумом, и были так молоды, так хороши. Я смотрел на них: сложные контуры в перекрестье световых пятен, искорки в волосах, отблески на губах. На крыле носа у юноши была милая родинка, а на крыле носа у девушки, в симметричном месте, о ужас, прилипла козявка. Серая козявка, которую выковыривают из ноздри и скатывают в маленький шарик. Почему он не скажет ей о козявке? Почему не стряхнёт небрежным движением? – напряжённо размышлял я. – Быть может, он страшится разрушить романтичность мгновения? Быть может, я стал невольным свидетелем нежного признания? Он решил принести в жертву форму, заботясь лишь о сути? Но как он заблуждается! Ведь козявка превращает их любовь в неприличную насмешку, в надругательство, в грязный намёк! Не лучше ли непринуждённо смахнуть её и начать признания сызнова? Не пора ли мне вмешаться? Но тут девушка чуть повернула голову, свет упал под другим углом, и козявка превратилась в невинный пирсинг. О, какое облегчение! Но зря я упустил и не познакомился с ними… теперь хочу непременно написать их портрет, пусть и по памяти.»