В субботу Белый Охотник снова ощупал меня и нашёл блокнот. Он читал, закинув ногу на ногу, и ритмично двигал пальцами, отчего задник тапки отрывался от пятки и снова смыкался с ней, будто рот. Он читал и хрустел солёной соломкой, прихлёбывал чай, а я беспомощно извивался и вытягивался под простынёй. Увлёкшись, чуть шевеля губами, он широко расставлял ноги и потирал пах ребром ладони. Он макал соломку в чай:

– Вот видишь! Все твои истории противоречат одна другой. Сам посуди, – он облизывал соломку и кусал.

– Ложь.

– Да брось, каждый может прихворнуть. Главное, что сейчас ты в добрых руках. Видишь, ты пропустил запятую, – он наклонял ко мне блокнот.

– Ложь!

– А из больницы зачем сбежал?

– Это не больница!

– Лежал-лежал, взял и сбежал. Бегунок! Ну да что говорить, что было то было. Но теперь баста – покой и питание. Никаких треволнений. Верь мне, ведь я – твой врач. Дай-ка руку.

– Ты не врач, а убийца.

– Тю! Сердечко так и колотится. Придумал каких-то братиков, а сам изжелтел весь. Тебе нужно больше жирного. Эй, стюард!

Появился проводник в фуражке, стал в дверях, подчёркнуто не глядя на меня.

– Несите супчик и котлеты, да поживее. И подливку!

Проводник метнулся, закомандовал отрывисто и невнятно. Внесли поднос.

– Бери ложку, ешь.

– Пустите!

– Ах ты гад, расплескал! – и они навалились все вместе. – А ну рот раскрывай. Зачерпывай погуще ему, с фрикаделечкой. Ишь, привык, понимаешь, лапшу свою всухомятку. Жри котлету. Кусай, сказал. Давай, мужик, крути ему руку, пусть глотает. Масло в пюре не забыли? Братики у него, видите ли. Ешь давай. А теперь компот. Осторожно, зубы. И яблоки тоже, а что ж ты думал. Ну, поворачивай его. Держи ему ногу, не бойся, вот тут. Пускай сперва на животе полежит, а после на спине, чтоб желудок со всех сторон еду поварил.