Подобно тому как в Индии, если верить путешественникам, коровы почитаются священными животными, так в нашем городе священными растениями, а точнее священными плодами, издавна почитались огурцы. Но, в отличие от восточной традиции, помещать сакральное внутрь себя у нас было не кощунством, а большим благочестием, и каждый старался употреблять огурцы в пищу как можно чаще. А если кое-кто использовал их другими способами, как пристойными, так и не вполне, то это нисколько не осуждалось и даже негласно приветствовалось. В нашей семье огурцы любили по-разному: папа – свежие со сметанкой, мама – маринованные с перчиком, Толик – солёные со смородинными листиками, Колик – тушёные с морковочкой, Валик – копчёные с берёзовым дымком, а мы с Хулио – мелко крошеные, с йогуртом и чесночком. Хулио утверждал, что так едят в Греции, и я верил ему, и хотел быть похожим на Тесея, победителя кентавров. Огурцами нас традиционно снабжал Толик – после службы он по обыкновению заезжал на кооперативный рынок и покупал полный багажник всевозможных огурцов, а мы к тому времени уже ожидали его во дворе, выставив стол-книгу и расправив его полированные крылья. От голода все нервничали: папа оттачивал ножи до остроты скальпеля и часто сам же ими резался, мама каждые десять минут нетерпеливо разогревала суп, мы с братиками задирали друг друга и обидно обзывались. Наконец открывались ворота, и вкатывался Толик на своём большом синем пикапе. С воплями мы мчались к нему и помогали сгружать с кузова ящики, банки и кадки.

А на выходных, когда службы у Толика не было, мы ходили «по огурцы» в дикие огороды за кольцевой дорогой, заброшенные лютеранскими аграриями ещё до нашего рождения, но до сих пор обильно урожайные. Огурцы в диких огородах понемногу мельчали, с каждым годом вырастая на неуловимые миллиметры меньше, зато только там можно было сыскать уникальные экземпляры – красные, или закрученные спиралью, или со множественными фигурными отверстиями и выпуклостями. Те, что попроще, мы поедали на месте, а раритеты, никем ранее не описанные, несли показать маме с папой. Однажды в августе, свернув с аграрной тропинки и продираясь через сухие колкие заросли, Хулио вдруг удивлённо охнул. Мы остановились. Он наклонился, раздвинул жухлую листву, с усилием сорвал и поднял на ладони волшебный каприз природы – настоящий золотой огурец! Мы столпились вокруг. Он был маленький, совсем ещё корнишон, но на редкость совершенный – ровный, слегка изогнутый, с аккуратными пупырышками и засохшим цветком из белого золота. Любуясь мягкими жёлтыми отблесками на наших лицах и торсах, мы торжественно понесли его домой, и все встречные в голос говорили нам, что наша находка – к счастью. Мама с папой изумились, восхитились и тоже подтвердили будущее счастье. Мы радовались, пожимали друг другу руки и осторожно предвкушали – какое оно будет, наше счастье? Мы положили золотой огурчик на сохранение в мамину шкатулку с драгоценностями и зажили с новой силой, уже без опаски, уже зная, что ждёт впереди.