– Папочка! – сказали мы папе как-то раз, когда он ел булку, – Мы хотим вырасти и стать знаменитыми! Все будут нас знать, а ты будешь гордиться.

Мы думали, папа обрадуется и станет нас целовать, но он даже не улыбнулся.

– Экая скука, – махнул папа рукой. – Такого любой балбес хочет. Вот вы бы попробовали похотеть наоборот – чтобы вас никто на свете не знал! Не пробовали? То-то же. А ведь бывает. Вот послушайте, – он отодвинул булку, отряхнулся и стал рассказывать. – Жил-был на свете один весёлый мальчик, беспечный и глупый. Ходил он прилежно в школу, мечтал стать известным артистом, дружил с мальчиками, дружил с девочками, дружил и дружбой дорожил, а в одну девочку даже был влюблён. И вот однажды на большой перемене, отобедав макаронами, капустой и кефиром, разговаривали они все вместе, шутили, смеялись – и мальчик нечаянно от смеха не сдержался и издал из попы очень громкий звук. Настолько громкий и отчётливый, что даже на другом конце класса повернули головы. А девочка, в которую он был влюблён, стояла ближе всех – и ей пришлось зажать нос и убежать, не из зловредности, а по объективным причинам. А из коридора вошёл завуч и стал мальчика обеспокоенно расспрашивать, хорошо ли кормят в столовой. Тут и звонок прозвенел, и мальчика даже подразнить не успели – но весь урок он просидел пригнувшись, дрожа и умирая от позора. После урока он выскочил за дверь, побежал домой и пожаловался маме на колики. Его показали доктору, дали пилюли и оставили дома до конца недели. За эти дни мальчик сильно переменился и повзрослел, стал мало говорить и много думать. Упросил он маму, чтобы перевела его в другую школу, в другом районе, подальше от срама. Но и в новой школе не успокоился: всё боялся, что слухи о громком звуке и сюда дойдут. Ни с кем не дружил, никого не любил, всё молчал и глаза прятал. Серьёзным стал, вдумчивым. Доучился кое-как до неполного и поехал в соседний город, записался на рабфак на токаря. Там мальчика понемногу отпускать стало… Но и месяца не прошло, как увидел он в училищах ту самую девочку, которая нос зажала и убежала – она, оказывается, изучала здесь ткацкое дело. И вроде бы она его тоже заметила, и вроде бы поморщилась, но издалека не разобрать. Не собирая вещей, мальчик словил такси на вокзал и вскочил в товарный поезд. Он провёл ночь, день и ещё ночь на куче угля. И решил твёрдо: меня не должен знать никто на свете. Поезд привёз его в далёкий большой портовый город, где его никто не знал и знать не хотел. Мальчик надвинул кепку, снял угол в коммуналке для слепых, и стал жить подённой грузовой работой, то в порту, то на рынке, то на вокзале. После смены не пил; запирался на ключ и мечтал, как пройдут годы, и рано или поздно никого не останется, кто слышал и знал. Раз в месяц заходил в фейсбук и в одноклассники, проверял, сличал по бумажке. Долго жили, сволочи, долго. Но постепенно всё ж начали вымирать – а куда денутся. И сам мальчик уже старенький стал, еле ноги волочил, устроился истопником в общественную баню. И вот однажды на восьмое марта зашёл тот мальчик в интернет и видит: все околели наконец! Один я остался! Никто меня не знает в целом мире! Вот только та девочка живучая… Последняя, гадина, и ещё стишки пишет, в гроб не торопится:

А ну как меня переживёт? Забеспокоился мальчик, засобирался. Взял он с собою булку, взял кочергу, да и поехал на товарном поезде… Да и доехал... Мда... Вот так-то, детки.