Некогда Джонатан Росс казался Тесс неотразимо привлекательным, но слишком уж экстравагантным. Впрочем, вскоре после знакомства с ним, она начала пристально следить за всеми его публикациями и очень быстро досконально изучила все его статьи и освоилась с его журналистским стилем. Среди журналистов было немало молодых людей со странными вкусами и пристрастиями. Некоторые из них строили из себя крутых детективов, носили кожаные куртки, длинные волосы и по бриллиантовой серьге в ухе. Другие обильно сдабривали свои статьи сленгом и показывали, что принадлежат к неформальным молодежным объединениям. Третьи старались сойти за респектабельных и преуспевающих представителей прессы, они ходили в деловых костюмах с галстуками. Одни казались героями, другие — шутами. В Джонатане Россе всего вышеперечисленного было намешано понемногу, возможно, поэтому он и был так популярен и нравился почти всем. Тесс познакомилась с ним, когда пришла на работу в «Звезду».

Они проработали вместе около четырех лет, и все это время им всегда было что обсудить друг с другом. Их споры на профессиональные темы часто затягивались далеко за полночь, но для Тесс их общение всегда было интересным и увлекательным. Затем дружба их незаметно переросла в более близкие отношения, между ними завязался роман, на всем протяжении которого Тесс беспрестанно терзала ревность. Не ревновать она не могла, при появлении на горизонте любой новой женщины она вставала щитом между нею и Россом, но при этом все время пыталась сделать вид, что ей нет до этого никакого дела. А между тем другие подруги у него были — и их было немало. Но всякий раз она успокаивала себя одной и той же фразой: «Все равно я для него на первом месте».

Лежа на ее постели, Джонатан, как обычно, спросил ее:

— Это тело все еще принадлежит мне?

Тесс ответила на это точно так же, как всегда отвечала ему:

— Помоги мне раздеться и сам убедишься.

«Это тело». Ее тело — у нее всегда была какая-то болезненная стыдливость, вероятно, ставшая следствием слишком строгого воспитания. Ее мать, как только Тесс исполнилось пятнадцать, начала очень уж непреклонно блюсти ее нравственную и физическую чистоту. А юной девушке хотелось совсем иного, ей хотелось походить на своих подруг и тоже завести любовника, так что со временем вся ее нерастраченная потребность в любви сосредоточилась целиком на одном объекте, на том, кого она сама выбрала и к кому была очень привязана.

— Чем сейчас занимаешься? — спросила Тесс, после того как взяла пиво из холодильника и нырнула в постель. — Я уже давно не видела твоего имени в газетах.

Надо заметить, что подпись Джонатана она всегда искала очень внимательно и знала, что вряд ли могла бы пропустить хоть одну его работу.

Джонатан не спешил заговорить с ней о своей недавней заметке об убийстве Абрамовича. Притворно или искренне, но он, как правило, с пренебрежением относился ко всем своим статьям за исключением тех, которые сам считал безупречными. О прочих заказах он рассказывать не любил.

— Я работал над серией статьей о приговоренных к смерти. Знаешь, это связано с тем, что периодически поднимается вопрос об отмене высшей меры наказания. Я встречался с некоторыми из этих парней. И я узнал от них самих, что самое страшное — вовсе не сам приговор, а тягостное ожидание, когда он будет вынесен и приведен в исполнение.

— Некоторым из них удается получить положительный ответ на прошение о помиловании.

— Это не меняет сути дела, — возразил Джонатан, — ведь я писал о том, что всякий закон имеет свою обратную сторону…

— Темную сторону? И ты уже закончил эту работу? Твоя история наверняка уже готова. — Тесс отхлебнула пиво прямо из горлышка. — Помнится мне, в былые времена неоднократно велась эта полемика на страницах балтиморских изданий, о которых теперь уже никто и не вспоминает. — Она имела в виду газеты, которые были закрыты. Тесс иронично посмотрела на своего друга. — Заменить или нет смертную казнь на пожизненное заключение, и к чему это может привести… Тогда их ожидание смерти станет еще более тягостным — и даже бесконечным. Ты не высказывал еще такую мысль?

— Дрянь, — отозвался Джонатан, но видно было, что говорит он несерьезно, так как давно привык к тому, что Тесс насмехается над его статьями, — хотя ты натолкнула меня на мысль, как иначе следует освещать этот вопрос…

В эту минуту зазвонил мобильный телефон.

— Нет-нет, — ответил Джонатан, — я очень занят. Да, работаю над материалом прямо сейчас. — Он с улыбкой подмигнул Тесс и нажал на кнопку.

Тесс почувствовала себя особенно счастливой в это мгновение: какая бы незначительная жертва это ни была, но она была ради нее.

Уже в конце ночи, перебирая пальцами длинные волосы Тесс, Росс вдруг задумчиво спросил ее:

— А ты случайно не знакома с этим парнем, Дэррилом Пакстоном? По-моему, ты вместе с ним занималась греблей?

Тесс встряхнула волосами и отодвинулась от него на край постели, стараясь получше разглядеть его лицо:

— Ты все еще интересуешься этим делом?

— Нет, это так, простое любопытство…

Голос его прозвучал необычно холодно. На мгновение Тесс вдруг испугалась, уж не пришел ли он к ней в эту ночь только ради того, чтобы что-то узнать о деле Абрамовича. Будучи весьма скрытным и далёко не бескорыстным человеком, Росс способен был манипулировать чужими чувствами, но, по большей части, никто не обижался на него за это, поскольку даже в этом он был необыкновенно очарователен.

— Что-то не похоже на любительский интерес, если судить по твоей статье, — так же холодно и бесстрастно отозвалась она. — Прости, но у меня нет для тебя ничего стоящего.

— Но тебе что-то известно, — настаивал он, — может быть, ты знаешь, какие у него могли быть мотивы? Все знают, что там была замешана какая-то женщина. Но ни у кого нет никаких подробностей. Может, Абрамович домогался ее, преследовал?

— Джонатан, я не могу тебе помочь.

— А ее имя ты знаешь?

— Нет.

— А какие-нибудь детали? Что-то важное, из жизни Пакстона, например. Какой у него характер, не был ли он психически невменяем? Может быть, он мстил за какое-то оскорбление? Как он был вообще связан с жертвой? Я так ничего и не смог найти.

Тесс сидела на постели, молча качая головой и не произнося ни слова.

— Можно было бы опросить его сотрудников по работе или парней с лодочной станции. Ведь это все можно было бы повернуть в его пользу. — Он посмотрел на Тесс с надеждой, но она не попалась на эту приманку, продолжая хранить молчание. — Кстати, я звонил сегодня Джою Думбартону, чтобы увидеться с ним и кое-что узнать. Он хороший парень, даже дал мне посмотреть листок с фамилиями из журнала на проходной, но он уже, оказывается, с кем-то говорил сегодня… Между прочим, он тебя упоминал, дорогая…

— Считай, что я с ним встречалась, потому что хотела познакомиться с каким-нибудь стоящим парнем.

— Значит, твои приятели из гребной команды тебе не нравятся.

Тесс пожала плечами. Даже Джонатан не смог бы заставить ее разговориться.

Он встал с постели, натягивая на себя одежду:

— Мне нужно зайти в одно место. Жаль оставлять тебя, это тело, которое все еще принадлежит мне… Ты не обижаешься?

— Джонатан, если ты пришел ко мне ради одной ночи, не надейся, что я буду страдать и смотреть тебе вслед, превратившись в соляной столб.

— Ну, ты совсем не похожа на жену Лота. А уж тем более грех — сравнивать меня с Содомом. Тебе как католичке следует получше изучить Ветхий Завет.

— Я не католичка. И никак не отношусь к религии. У меня даже нет атеистических убеждений.

— А стоит иногда над этим подумать. — Он поцеловал ее в щеку. — Это бывает полезно. Увидимся.

— Если придется. Но тебе лучше ночевать не здесь. Кто-нибудь всегда рад поделиться с тобой частью постели.

Она почти ничего не знала о его любовницах, даже имен их никогда не слышала. Только однажды он упоминал о какой-то девушке из пригорода Вашингтона, студентке университета, наверное, из состоятельной семьи. А может быть, он просто выдумал ее, чтобы скрывать под ее вымышленным образом множество беспорядочных связей. У него был один недостаток, о котором Тесс знала всегда, — ради ценной информации он способен был переспать с кем угодно.

На следующее утро Тесс притормозила машину прямо позади велосипеда Рока, когда добрались до светофора. Она ехала за ним до самой лодочной станции по всей Ганновер-стрит. Дверь была открыта, и Тесс проскользнула за ним следом.

— Закрой дверь на ключ, — сказал он ей, обернувшись, и прошел дальше через тренерскую, мужские и женские раздевалки. Тесс повернула ключ и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она ужасно, бледная с морщинками под глазами, она так и не смогла заснуть после того, как Джонатан ушел в шесть утра. Она вошла в небольшую комнату, где хранилось всякое мелкое оборудование, приборы и детали, которые Тинер не выбрасывал, а оставлял про запас, на всякий случай.

Рок был там и стоял у окна.

— Ливень на час, не меньше, — заметил он, глядя в окно. Тесс прислушалась и поняла, что начался сильный дождь. Небо было затянуто тяжелыми серыми тучами.

— Отлично, — пробормотала она в ответ, — вероятно, надо было мне остаться в постели и выспаться хоть один раз.

— А как насчет того, чтобы поставить новый рекорд? Пять тысяч метров?

— А ставка?

— Завтрак для того, кто превзойдет свои результаты.

— И что брать за точку отсчета?

— Я должен пройти дистанцию на десять секунд быстрее, ты — на девять.

— Немыслимо. Полагаешь, я на это поведусь? Пять тысяч метров… Мне нужно двадцать две: минуты.

— Ты такая лгунья. Я сам плавал с тобой, когда ты прошла ее за двадцать одну минуту.

— Ну ладно, двадцать одну и тридцать секунд, я специально замечала. Но я точно помню, что ты проходил пять тысяч за восемнадцать минут.

— Согласен.

Тесс уселась в лодке поудобнее. Взявшись за весла, она почувствовала, что руки ее обрели крепость. Она даже не ощущала особенного сопротивления воды. Рок подал сигнал к старту, и Тесс тут же устремилась вперед. Они оба были так увлечены соревнованием, что не обращали внимания на не утихавший дождь. Конечно, она была готова к тому, что проиграет Року и на этот раз, но из упрямства старалась отогнать от себя всякую мысль о своем поражении. Ей самой казалось, что она может двигаться быстрее, чем обычно, используя какой-то скрытый резерв сил. Измеритель скорости показывал, что она проходит двадцать пять метров в минуту. Ничего не получалось, она явно не могла преодолеть свой барьер. Тесс закрыла глаза и с еще большей яростью налегла на весла. Рок двигался с такой фантастической скоростью, что она даже не хотела смотреть на него, чтобы совсем не пасть духом.

Тесс открыла глаза. Первые две тысячи пятьсот метров были пройдены за девять минут тридцать пять секунд. Но она чувствовала, что никогда не сможет преодолеть невидимый предел скорости, свой «звуковой барьер», мышцы на ногах дрожали от напряжения. Однако она еще может и должна попытаться сделать это. Нет, дело было совсем не в завтраке. Просто ей хотелось удивить его, хоть один раз, хоть чем-нибудь.

Но все-таки воспоминание о еде значительно придало ей сил. Только бы проскочить последние полмили за две минуты. Это было бы великое достижение для нее. Рок был прав, когда подговаривал ее посоревноваться. Так, по крайней мере, она начинала стремиться к какому-то видимому прогрессу, а не просто тупо плавать туда и обратно без всякой цели. Тесс уже ощущала тошноту от перенапряжения, такое же неприятное чувство, которое накатывало на нее после слишком интенсивных занятий в спортзале, что-то болезненно сжималось внутри и подкатывало к горлу. Тесс не хотела останавливаться, ее руки словно приросли к веслам. Из последних сил она проплыла последние десять метров. Это было почти невероятно: двадцать минут пятьдесят пять секунд — на целых семь секунд меньше ее самого лучшего результата. Она отпустила весла и прижалась лицом к коленям.

— Ты победила, — услышала она голос Рока.

Тесс покачала головой, не в силах произнести ни слова. Но Рок был на финише, кажется, уже целую вечность. Даже то, что он пытался дать ей возможность догнать его, не помогло. Он был настоящим победителем. Она подняла голову и посмотрела на него недоверчиво.

— Это так, Тесс, — повторил он, — ты победила, и я горжусь тобой. Сегодня ты многого достигла.

Она едва заметно улыбнулась и махнула рукой. Тесс все еще чувствовала мелкую дрожь в коленях, хотя уже выпрямила ноги и расслабилась. Дыхание ее постепенно успокаивалось. Только говорить она еще не могла, хотя и знала, что ей хотелось ответить Року на его поздравления. Он подплыл к ней совсем близко и похлопал ее по спине:

— Не опускай голову. Так будет только хуже.

Однако спазмы в пустом желудке не утихали, Тесс закашлялась и перегнулась через борт. Рок схватил ее за футболку, испугавшись, что она упадет в воду.

Тесс охватило странное чувство при мысли о том, что от прикосновений этого привлекательного мужчины она вообще не испытывала ни малейшего сексуального возбуждения. «Он очень сильный, — рассеянно думала она, — наверное, это должно быть приятно находиться в его объятиях». Она вспомнила его бывших подруг, все они были тоненькими хрупкими девушками, хотя апофеозом хрупкости и утонченности, конечно же, была Ава. Не было никакой двусмысленности в его движениях, когда он принялся растирать ноги Тесс. Какой непривычной, странной казалась ей эта забота. Как бы она реагировала на нее, например, если бы не существовало Авы, Абрамовича и всей этой истории. «Но разве у меня была свобода выбора, — с некоторой досадой подумала Тесс, — а уж теперь об этом не стоит даже и помышлять».

— Спасибо, Рок, мне уже лучше.

— Тебе спасибо, Тесс, ты мне так много помогаешь.

— Нет, я только делаю работу, за которую взялась. Но все делаю так медленно, почти так же медленно, как управляюсь с веслами, так что не знаю, будет ли от этого толк…

— Это была моя идея, помнишь? Не принимай всерьез Тинера, если тебе не по душе вся эта затея, я пойму тебя, если ты решила отказаться…

Разве не пришло наконец время признаться ему во всем? В том, как она пыталась манипулировать Авой, как она обманула его, скрыла от него всю правду, боясь, что это может причинить ему слишком большие страдания, и косвенно стала виновна в случившемся. Но она так и не сказала ничего.

Внезапно дождь полил сильнее, сверкнула молния, и стало совсем темно. Находиться на воде теперь было довольно опасно. Река была неспокойна, лодки болтало из стороны в сторону. Нужно было срочно возвращаться назад на станцию.

— Пора разворачиваться, — сказал Рок, оглядываясь вокруг. — Собирается настоящий шторм.

Переодевшись, они встретились в холле, где стены были увешаны плакатами и фотографиями соревнований и чемпионов самых крупных регат. Из окна открывался прекрасный вид на город, но в ночной темноте Балтимор, освещенный огнями, выглядел намного эффектнее, чем серым осенним днем сквозь пелену дождя и тумана.

— Молния может ударить в здание IBM, — заметила Тесс.

— Или в башню Национального банка штата Мэриленд, — добавил Рок. — Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что компания из Северной Каролины владеет банком Мэриленда.

— Я тоже ко многому не могу до сих пор привыкнуть.

— Иногда мне кажется, что Балтимор — это город, который разрушает сам себя, все, что в нем происходит, делает ситуацию хуже день ото дня.

— К этому я могу добавить закрытие «Звезды» и появление никуда не годного «Маяка».

— А я расформирование одной из лучших балтиморских команд.

— И появление нелепого Департамента трудоустройства и занятости, после чего в городе стало еще больше безработных.

— Акваторию и побережье собираются застраивать.

— А блошиный рынок с Эдмондсон-авеню перенесли на окраину.

Тесс нравилось, что Рок точно так же воспринимает перемены в окружающем мире, как и она. Теперь она знала, что ее пессимистическое настроение не является следствием ее излишней мнительности. Они оба видели одни и те же факты.

Рок посмотрел на поверхность воды, над которой время от времени вспыхивали молнии, а Тесс размышляла над вопросами, которые задавал ей перед уходом Джонатан: «Кто он, какие у него были счеты с Абрамовичем…» А что она знала о Роке? Ничего, кроме того, что он родился не в Балтиморе, хотя и прожил здесь так долго, что мог бы назвать это место родным городом. Они были друзьями, которые почти не обсуждали друг с другом свое прошлое. Тесс справедливо полагала, что в дружбе с мужчиной не стоит особенно вдаваться в воспоминания. Их связывало увлечение спортом, возможно, некоторое сходство характеров… Тесс это устраивало. В Балтиморе было достаточно тех, кто знал о ее прошлой жизни, но ей не очень-то хотелось думать о прошлом постоянно. Ей нужен кто-то, кто будет принимать ее такой, какая она есть.

Буря приближалась с востока. Видно было, как четко поделен горизонт на две части, одна из которых на глазах становилась все темнее, а другая казалась ослепительно яркой в свете молний. Словно само небо сейчас отражало истинную сущность Балтимора — тьму и свет. Тесс схватила Рока за руку — сильную, покрытую уже давно зажившими мозолями от весел. В эту минуту Тесс было необходимо прикоснуться к нему, к его руке, которая принадлежала человеку волевому, даже суровому, но способному быть нежным и заботливым — таким, каким он был совсем недавно в лодке, пусть даже он никогда и не узнает, о чем она думала теперь, стоя рядом с ним.