Тесс решила начать новую ветвь своего расследования со встречи в ОЖНА. Чтобы получить доступ на еженедельные собрания, она потрудилась сочинить подробную историю об изнасиловании. Она представилась женщиной, которая стала жертвой известного футболиста, тщательно расписав место, время (а это, по ее словам, была история очень давняя, касавшаяся еще ее школьной жизни). Тесс знала, что все, о чем она говорит, уже все равно нельзя будет проверить. Здание, в котором якобы произошло это преступление, было снесено несколько лет назад, а все подробности более интимного свойства она успешно позаимствовала из кинофильмов.

Вряд ли у кого-нибудь возникло бы желание разыскивать ее старую школу и пытаться выяснять что-то о событиях пятнадцатилетней давности.

По забавному стечению обстоятельств, и само общество располагалось в одном из зданий какой-то школы. Днем там проходили обычные занятия, а вечером, по понедельникам, в классных комнатах проводились тренинги с бывшими жертвами. Надо полагать, что общество было не столь уж малочисленным, если ему требовалось такое большое количество аудиторий.

Тесс выдали специальный бланк со множеством аббревиатур, означавших различные виды сексуального насилия — от изнасилования как такового до присутствия в детстве при совокуплении взрослых. Она даже не представляла себе, какое количество разного рода психологических травм люди рисковали получить за свою жизнь. В одной из комнат несколько женщин сидели за столом, пили кофе и мирно болтали.

— О нет, милая, — говорила одна из них, легонько касаясь пальцами колена собеседницы, — там делают совсем не вкусный сливочный крем. Вообще его лучше есть совсем свежим и даже горячим, ты обязательно должна попробовать этот рецепт. Лучше всего его готовят в Вирджинии.

О да! Ради того, чтобы обсуждать кондитерские изделия, стоило собираться каждую неделю! Это было в духе Балтимора.

Но, как потом поняла Тесс, здание школы арендовало несколько разных организаций, и ОЖНА было только одним из них. Ей пришлось пройти несколько комнат, занятых «не ее коллегами», пока наконец она не добралась до нужной двери. В тот вечер собралось очень много народу. Играла музыка, и некоторые женщины парами танцевали друг с другом, в то время как другие пили чай и кофе с конфетами. Только одна высокая незнакомка с ярко-рыжими волосами стояла в стороне, ни с кем не общаясь. У Тесс при взгляде на нее вдруг возникло непреодолимое ощущение дежавю. Что-то похожее уже случалось с ней, кажется, на вечеринке в Валентинов день, в колледже, только тогда они пили не чай, а вино.

Женщина как будто растерялась, заметив Тесс. В эту минуту магнитофон выключили, и все расселись по своим местам, словно вошла не еще одна женщина, а наряд полиции. Только рыжеволосая дама продолжала стоять. Мельком посмотрев ей в лицо, Тесс почувствовала внезапную, но очень резкую антипатию к ней.

— Вы нуждаетесь в помощи? — спросила ее рыжеволосая. — Позвоните по номеру двести одиннадцать. У нас другой телефон. Многие заходят сюда по ошибке.

Ее голос прозвучал так резко и недружелюбно, что Тесс без всякой причины почувствовала себя виноватой.

— Я ищу Общество жертв насилия и агрессии. — Женщина посмотрела на нее безо всякого сочувствия. — Я правильно пришла? Это здесь?

— О-о-о… — Незнакомка оглядела Тесс с головы до ног, но ни одна из остальных женщин не подняла глаз. Все делали вид, что не замечают Тесс.

— Меня зовут Пру, — коротко сказала рыжая. — Не думайте, что мы все так беззащитны и милы, как кажемся на первый взгляд. Наша маленькая Сесси вышла замуж, и мы сегодня празднуем ее победу.

— Может быть, я пришла не вовремя? Мне следует прийти в другой раз?

— Сейчас посмотрим. Вы заполняли анкету?

— Анкету? Нет, еще нет, но я уже сообщила по телефону, что я стала жертвой насилия, когда училась в колледже…

— Когда это произошло? — прервала ее Пру. Она очень оживилась. — Ваш психолог должен был рекомендовать вам другую группу. Вы разговаривали с психологом? Наша группа включает только тех женщин, которые получили дополнительную травму во время судебного разбирательства. Вы прошли через судебное разбирательство?

— Нет… я только…

— Тогда вы не имеете к нам никакого отношения, — покачала головой Пру. — Вам следует пойти в другую группу.

— Но в какую?

— В ту, где собираются получившие травму в детстве, они должны быть где-то на другом этаже.

— Они входят в «Союз памяти», — совсем тихо добавила хрупкая маленькая женщина, сидевшая рядом, у нее были темные, очень коротко остриженные волосы, так что Тесс подумала, уж не проходила ли она недавно курс химиотерапии. — Но они собираются по средам раз в месяц. Можно получить внизу их телефонный номер.

— Спасибо, Сесси. — Пру снова повернулась к Тесс, которой вдруг захотелось погладить по голове темноволосую женщину, выглядевшую очень несчастной.

«Сейчас меня отсюда выставят, — подумала она с горечью. — Ни за что больше не смогу попасть сюда, если уйду». Она хорошо понимала, что Пру с самого начала имела намерение заставить ее убраться.

Тесс окинула взглядом комнату. Пятнадцать женщин сидели на своих местах, негритянок среди них не было. Все это было более чем типично для подобных сообществ в Балтиморе. По статистике, черные женщины гораздо чаще становились жертвами насилия, но все сообщества в основном посещали только белые. Тесс немного растерянно пробежала глазами по их лицам, их имен она не знала и потому ни к кому из них не могла обратиться. Конечно, Пру она запомнила бы на всю жизнь и даже, наверное, видела бы ее в кошмарных снах. А вместе с ней и маленькую Сесси, которая была так безобразна, что не смотреть на нее было просто невозможно. Однако тут ей можно, как и всем им, было только посочувствовать. Жертвам насилия действительно нередко приходилось тяжелее, чем смертельно больным.

Наверное, при других обстоятельствах ей стало бы до слез жаль этих женщин, но теперь у нее все внутри клокотало от гнева из-за того, что это сообщество так бесцеремонно выпроваживало ее вон. А еще имели наглость заявлять, что они «рады всем, кто захочет прийти к ним».

«Небось еще нужно пойти и сказать, чтобы мою фамилию вычеркнули из списков, — с досадой подумала Тесс. — Может, они меня и выкинули-то только потому, что от меня пахнет жвачкой, а не пончиками?»

Тесс спустилась вниз по лестнице на первый этаж, с удовольствием громко топая. Усевшись в машину, она все же не уехала, а осталась ждать, когда вечеринка закончится, и все участницы наконец разойдутся. Она до сих пор надеялась отыскать среди них женщину, слова которой цитировались в газетной статье. Пру, разумеется, отказалась бы ей помогать, хотя Тесс ничуть не удивилась бы, если бы Пру и оказалась той самой женщиной. А вот Сесси, маленькая и сострадательная, — совсем другое дело…

Все собрания в здании заканчивались в девять, и поэтому точно выследить, когда появятся женщины из ОЖНА, было делом нелегким. Но вскоре Тесс увидела, как они выходят на улицу с фонарями в руках, которые они держали на вытянутой руке, освещая вокруг дорогу. Она успела заметить, что Сесси села в старенький «мустанг». Подождав, пока мимо пройдут все остальные, Тесс поехала следом за этой женщиной, на помощь которой она очень рассчитывала.

Сесси приехала в центр города и остановилась около небольшого кафе. Хотя обстановка в Балтиморе в последнее время была не слишком безопасной, а уж по ночам и вовсе лучше было не ходить по улицам, это нисколько не охладило страсть большинства его жителей к посещению кафе и баров в позднее время. Сквозь стекло большого окна Тесс видела, как Сесси, взяв чашку капуччино, устроилась в самом темном и малоприметном уголке за столиком, словно она до сих пор в страхе пыталась спрятаться от кого-то. После чего она открыла газету, которую принесла собой, и погрузилась в чтение. Тесс подождала еще немного, а затем решила направиться в кафе, не обращая внимания на Сесси.

«Если она первой заметит меня, — подумала Тесс, — все будет выглядеть как случайное совпадение».

Она села за стол напротив молодой женщины, смотревшей куда-то вдаль и не обращавшей на нее никакого внимания. Но Сесси так и не подняла голову от газеты. Тесс встала и заказала еще чашку кофе, и на этот раз ее уловка подействовала, Сесси взглянула на нее, но тут же нервно отвернулась и сложила газету.

Тесс подошла к ней и села рядом.

— Вы ведь выходите замуж, да, Сесси? — спросила ее Тесс.

— Сесилия Чесник. Сесси — это мое имя только для близких подруг. — Она покраснела и опустила глаза.

Если бы Тесс не встретила ее в ОЖНА, она бы подумала, что у этой женщины никогда ничего не происходило в жизни, и она так и осталась инфантильной школьницей, робкой и обидчивой, не сумев повзрослеть. На ее полудетском личике одновременно отражались раздражение и смущение. Видимо, произошедшая с ней неприятная история заставила ее всей душой стремиться всегда быть незаметной.

— Мне очень жаль, что Пру обращалась с вами немного грубо, — сказала Сесси. — Но в ОЖНА очень специфические отношения. Это действительно подходит не для всех.

— Я чувствовала себя так, словно попала в женский клуб в старших классах колледжа.

— Но так было гораздо лучше для вас. Я хочу сказать, что для вас было бы плохо оказаться в группе, где вам бы никто не смог ничем помочь. Вы не первая посетительница, которую Пру отправила обратно. Вы знаете, иногда даже мужчины пытаются к нам присоединиться. — Произнося слово «мужчины», она резко понизила голос, как будто в нем было что-то неприличное. — Но, конечно, мы не можем этого допустить.

— Зачем к вам хотят присоединиться мужчины?

— У тех, которые обращались к нам, пострадали жены или дочери, и они так переживали за них, что хотели даже стать членами нашего общества. Но мы не согласились принять их.

— А как давно вы являетесь членом ОЖНА?

— Шесть лет. С самого основания, — ответила она со вздохом. — Пру пригласила меня туда. Идея создать общество принадлежала ей, она очень много занималась тем, что изучала материалы процессов по делам об изнасиловании и сама разыскивала многих жертв. Я подверглась насилию семь лет назад.

— А теперь вы выходите замуж? Похоже, вам очень помогли эти встречи.

— Да, они заставили меня измениться. — Она рассмеялась. — Я и сама не могу в это поверить.

Некоторое время они сидели молча. Тесс, исподволь наблюдавшая за Сесси, заметила, что она, видимо, переживала противоречивые чувства. Непостижимо было, кому вообще могло прийти в голову обидеть это совершенно беззащитное создание. За маской веселости и любезности у нее, вероятно, скрывалась настоящая трагедия, пережитая, но далеко не забытая. Именно такие женщины в первую очередь нуждаются в помощи со стороны подруг и сочувствующих, и на нее ОЖНА — нельзя было не признать это — оказало целительное воздействие. Но Тесс теперь целиком и полностью была озабочена только одним — намерением отыскать женщину, которая столь резко высказалась в адрес Абрамовича в газетном интервью.

Тесс достала визитку из кармана и положила ее на стол.

— Если в ОЖНА изменится ситуация, позвоните мне, пожалуйста.

Она очень надеялась, что Сесси предложит ей в ответ свой номер телефона, но она только положила визитку в сумочку и кивнула ей в знак согласия. Тесс заметила, что руки у нее сильно дрожали.

— Знаете, вам очень идет короткая стрижка, для женщины это большая редкость.

— Да у меня просто вышла довольно неприятная история.

— Что-то связанное с онкологией?

Сесси очень весело рассмеялась:

— Нет, хотя вы не первая, кто об этом подумал. Просто я решилась сделать химическую завивку, но получилось совсем неудачно. Это была слишком плохая парикмахерская.

— Почему же вы их отрезали?

— Я подумала, что у меня и так еще не совсем хорошее произношение, и если я буду ходить с такой ужасной прической, то скоро соседи перестанут со мной здороваться. Потом я перестала стесняться многих своих недостатков.

— Правда?

— Да, все благодаря ОЖНА. Многие женщины там заставили меня по-другому воспринимать себя. Среди них были и дамы из очень состоятельных семей, но они нисколько не сторонились меня, и это помогло мне одновременно кое-чему научиться и в то же время перестать стесняться… Пру всегда подбадривала меня. А сначала она думала, что я такая замкнутая из-за своего высокомерия. Но сейчас мне с ней нелегко общаться.

— Почему?

Сесси пожала плечами:

— Так получилось. Иногда учишься у кого-нибудь, а потом чувствуешь, что больше тебе не нужны учителя. Но это не всем нравится. А кто они были в вашем случае?

— Мои учителя?

— Нет, те, кто вас изнасиловал.

Тесс на минуту посмотрела на нее в замешательстве.

— О, ничего особенного. Это было обычное изнасилование. Довольно давно я пришла к парню, чтобы помочь ему по учебе, и мы оказались вдвоем в комнате…

— А в моем случае это был грабитель. Я просила его не делать этого… И потом я очень боялась, что забеременела или заразилась СПИДом, это было так ужасно. И он был очень груб, я никогда бы не смогла этого позабыть…

— Его отправили за решетку?

— Нет, его отпустили благодаря его адвокату. Он стал доказывать, что я не возражала, и все произошло по обоюдному согласию. Я так ничего и не смогла добиться, и его освободили. Были анализы, но то ли в полиции, то ли в лаборатории судебной экспертизы их потеряли, и дело закрыли за отсутствием состава преступления.

— А в чем состоит помощь ОЖНА?

— Они обучают женщин самозащите. Читают лекции. У нас даже иногда устраиваются ролевые игры и судебные процессы.

— Вы не пытались выдвинуть иск против тех, кто потерял анализы?

— Мы об этом думали, но это было не просто сделать. Все равно ОЖНА мне помогло.

— Вы говорите о них в прошедшем времени, почему? Вы уйдете от них, после того как выйдете замуж?

— Конечно, уйду, ведь теперь у меня будет другая жизнь. — Сесси вскочила со стула, поспешно собирая шарф и газету со стола. Она так заторопилась, что уронила что-то на пол. Но когда Тесс наклонилась, чтобы подобрать эту вещь, Сесси в панике воскликнула:

— Ничего не трогайте! Я сама все подберу!

Ее голос прозвучал так истерически резко, что даже странно было предположить, что в таком хрупком теле скрывались такая сила и стремительность. Однако Тесс все же взяла в руки туго свернутую пачку бумаг.

Сесси задрожала от волнения, и глаза ее блеснули гневом, казалось, она вот-вот кинется на Тесс, никто из присутствовавших в кафе не обратил внимания на эту сцену, несколько человек продолжали увлеченно играть, сидя за автоматами. Сесси застыла в нерешительности, видимо, понимая, что только приемов самозащиты тут будет недостаточно, а искусству атаковать в ОЖНА, безусловно, не обучали. Тесс была готова к нападению, но вряд ли стала бы применять силу, если бы Сесси кинулась отнимать у нее свое сокровище. Внезапно Сесси бросилась вперед, и Тесс, не устояв на ногах, споткнулась о стул. Они вместе упали на пол. Тесс выронила бумаги, но тут же нашарила их рядом, несмотря на то что Сесси отчаянно молотила ее кулаками. Со стола упала и разбилась чашка кофе.

— Ступайте драться в другое место! — крикнул официант, кинувшийся разнимать двух женщин и сам едва не уронивший с подноса бутылку и стаканы. — Здесь вам не спортзал.

Тесс с досадой подумала о том, что придется заплатить за разбитую посуду, и мгновенно вскочила на ноги. Сесси, уже успевшая подобрать бумаги, побежала прямо к двери. Но один замызганный серый листок все же выпал из пачки и остался под столом. Тесс подняла его и к своему удивлению обнаружила, что это был бланк документа о регистрации, она несколько раз видела их, еще когда работала журналистом. Это был последний лист, тот самый, где обычно ставятся подписи, и там их было две, — одна принадлежала Пруденс Эндерсон, президенту и основательнице ОЖНА, а другая юристу, который свидетельствовал, что документ был заполнен верно, — Майклу Абрамовичу.