Президент Соединенных Штатов прибыл в Балтимор утром, как раз перед тем, как Тесс собиралась по обыкновению позавтракать в кафе кольцами с творогом.

Как и большинство балтиморцев, Тесс, разумеется, уже не раз имела возможность стать свидетельницей визита в свой родной город главы государства, первой леди, кабинета министров и всех прочих сотрудников Белого дома. Находящийся на расстоянии сорока пяти миль от Вашингтона, Балтимор вполне годился для посещений президентской команды, здесь жили настоящие американцы, с их реальными, а следовательно, хорошо знакомыми правительству и предсказуемыми проблемами. Популярность города в политическом отношении от этого только возрастала. Простым жителям Балтимора прибытие высоких гостей не сулило ничего, кроме дорожных пробок, проверок автомобилей на каждом углу и бесконечных новостных программ о том, куда пришел президент, что он сказал и что пообещал своим избирателям на сей раз.

Президентский кортеж в прямом смысле этого слова не позволил Тесс позавтракать в то утро как следует. Ей пришлось довольствоваться круассаном с шоколадом и чашечкой кофе в бродвейском супермаркете. Она собралась было выпить еще одну чашечку эспрессо, но в это время увидела, что к остановке подъехал ее автобус.

Машину ей пришлось в тот день оставить, поскольку двигаться по проспекту не было никакой возможности, но общественного транспорта в Балтиморе явно было недостаточно. Кроме того, большинство автобусов стояло в пробках от Престон-стрит до бульвара Мартина Лютера Кинга.

Завидев высокие серые башни здания, в котором работали по несколько сот служащих в каждом отделе, Тесс приготовилась выходить. Ее рейд был спланирован заранее. Она поднялась на лифте в комнату 808, где были все сведения о любом документе о регистрации, подписанном в штате Мэриленд, будь то коммерческая или общественная организация. Копия документа Сесси, от которого осталась только последняя страница, должна была находиться там же. Тесс определила, что это была копия с микрофильма, видимо, очень старая.

Комната оказалась душным и пыльным помещением, до отказа забитым посетителями. В свое время, работая журналистом и заходя сюда лишь по необходимости, Тесс, привыкшая к бешеному ритму жизни, с трудом могла выносить длинные очереди и бесконечные ожидания, которые были тут обычным делом. Люди, разморенные жарой, сидели на стульях, обмахиваясь журналами, а те, что вынуждены были подняться со своего места и пройти в другой угол, двигались лениво и вяло, как при замедленной съемке. Служащих в отделе не хватало, и поэтому очередь никогда не двигалась быстро. Мелкие клерки копошились за своими столами, перебирая бумажки и перекладывая их из папки в папку. Тесс даже ни разу не задумалась над тем, кто эти люди и какой жизнью они живут за пределами своего офиса.

Теперь ожидая, когда она сможет задать им свой вопрос, она смогла к ним наконец присмотреться. Сорок четыре рабочих часа в неделю — для Тесс это была норма на грани фантастики. Если бы ей пришлось занять место одного из них, она бы уснула за столом уже через два часа. Ей нужно было всего лишь узнать, где находились документы, с которых была снята копия, попавшая ей в руки. Как назло, именно в этот день большинство людей тоже интересовалось микрофильмами и заказывало копии. Тесс огляделась вокруг и поняла, что если немедленно не вмешаться, то день этот может пройти для нее безуспешно.

— Есть здесь те, кто припарковался на Говард-стрит? — громко спросила она посреди комнаты. — Срочно требуют убрать машины, чтобы проехал кортеж.

Несколько человек тут же кинулись вон из комнаты, и место около одного из служащих освободилось. Тесс бросилась к нему, успев опередить расторопных соперников. Тесс подала страницу для запроса и стала ждать. Сканер заурчал и затем выдал искомые сведения. Объем заказа составил триста тридцать четыре страницы, но зато это все сведения об ОЖНА.

Тесс просматривала все страницы на предмет новых имен, которые могли представлять для нее интерес. Больше всего ей хотелось выяснить, какую же роль в истории создания этого странного общества играл Абрамович. Обычно юрист, заверяющий бумаги, не имел отношения к той организации, которая проходила регистрацию. Неясным оставалось лишь то, как могло случиться, что Абрамович занимался регистрацией общества, очень многие члены которого ненавидели его до смерти. Но никаких особенно известных имен или необычных сведений Тесс не удалось почерпнуть из сделанной копии. Устав, процесс регистрации, цели — все было совершенно стандартным. Ни в каких политических или коммерчески значимых видах деятельности общество принимать участия не собиралось. Это было вполне обыденное узкоспециализированное, законопослушное объединение.

Тесс продолжала сканировать файлы дальше, просматривая каждый лист в поисках фамилии Абрамовича, но она так и не встретилась ей более. Вне сомнения, Абрамович в силу своей профессиональной принадлежности мог заверить за свою жизнь сотни вот таких документов о регистрации для сотен обществ и организаций. Наконец, она попросила распечатать все материалы, решив захватить их с собой на всякий случай. «Все равно ты тратишь не свои деньги на это», — успокоила она сама себя.

Перед тем как уйти, она еще запросила самые поздние по времени материалы ОЖНА. Ей пришла в голову мысль проверить, не было ли у общества еще какого-нибудь руководителя или главы, помимо Пруденс Эндерсон. Секретарь сообщил, что остался еще один файл, но он является конфиденциальным, и дабы выдать его, необходимо проверить, не будет ли нарушен при этом какой-либо пункт действующего законодательства. На это требовалось довольно много времени, и стоила эта услуга двадцать шесть долларов, но результаты могли быть высланы ей и по почте. Тесс задумалась над этим предложением, перспектива заплатить двадцать шесть долларов неизвестно за что ей не очень нравилась, и как она впоследствии объяснит Тинеру необходимость таких расходов, если в бумагах не окажется ничего серьезного? Нет, такой исход дела ее не устраивал.

Тесс спустилась вниз и решила воспользоваться услугами другого справочного отдела, находившегося в открытом доступе в библиотеке.

Возможно, и там ее ожидало разочарование, но для Тесс само по себе посещение этого учреждения было источником удовольствия: в самые тяжелые времена, когда денег на книги у нее было слишком мало, она часто приходила туда. Центральная библиотека на Пратт-стрит была знакома ей с детства, с тех самых пор, когда родители заказали восьмилетней дочери первый читательский билет. И двадцать лет спустя Тесс все еще входила в здание через детский вход, поднималась по широкой лестнице в огромный зал и садилась за стол, чувствуя себя точно так же, как чувствует себя человек, возвращаясь в свой старый любимый дом.

Тесс прямиком отправилась в отдел бизнеса и технологий и там заняла место между двумя мужчинами, просматривавшими вакансии для безработных. Подключив ноутбук, она запросила все сведения на фамилию Абрамович. Сначала она изучила все телефонные справочники, адресные книги и микрофильмы. Это был тот вид работы, которую она умела выполнять профессионально, тщательно и быстро. У нее просто был талант к таким вещам, она хорошо умела ориентироваться в перечнях и ссылках и мгновенно находила все, что ее интересовало.

Но, кажется, это действительно был не ее день. Большинство фамилий, которые были выданы ей в ответ на запрос, не имели к Майклу Абрамовичу никакого отношения. А те, кто косвенно или хотя бы отдаленно был связан с ее персона-грата, либо уже покинули Балтимор, либо просто не имели ни адресов, ни телефонов, либо умерли.

Только Пруденс Эндерсон на сей раз оказалась в числе исключений. Тесс удалось отыскать ее телефон и место проживания, которое, впрочем, могло уже сто раз поменяться. На запрос о Сесилии Чесник Тесс обнаружила такое количество фамилий и адресов в восточных районах Балтимора, что бесполезно было искать среди них участницу собраний ОЖНА.

Она уже собралась уходить, когда вспомнила, что пропустила еще одного таинственного персонажа этой драмы — некоего Луисвилла Слагге. О нем не было никаких сведений, даже это имя не встречалось ни в одном из файлов. Но Тесс знала, кто способен был помочь ей собрать нужную информацию. Сложив в сумку все свои бумаги, она вышла в холл библиотеки и набрала в автомате номер, который помнила наизусть.

— Фини, — ответил низкий приятный голос. Тесс улыбнулась, сразу же узнав его, Кевина Фини, репортера, работавшего теперь в «Маяке» и специализировавшегося на статьях о судебных процессах. Он считался лучшим знатоком во всех вопросах этой области.

— Привет, Фини, это Тесс Монаган. Видела тебя недавно в суде, но почему-то не нашла статьи в воскресном номере. Может, ты работаешь для Джонатана?

Фини проворчал:

— Да, приходится. Ты же знаешь его, иногда нельзя отвязаться.

Тесс угадала, Фини выполнял работу для Джонатана.

— Понимаю. Я звоню по одному делу. Ты ничего не помнишь о суде, который предшествовал делу асбестовой компании? Меня интересует истец. Это связано с убийством.

— Там полно было процессов. Трудно даже все припомнить. Но процесс по асбестовому делу меня потряс. Истцы были все сплошь больные старики. Один даже стал кричать что-то с места.

— Вот-вот, я как раз про него и говорю. Но он был вполне здоров, если так резво нападал на Луисвилла Слагге.

Фини рассмеялся:

— Не думаю, что он так уж стремился задеть судью своим выступлением. Позвони мне как-нибудь в другой раз, только не сегодня, я сейчас по горло завален работой.

— Хорошо, Кевин.

— Пока, Тесс.

Она повесила трубку и вышла из библиотеки все через ту же дверь, ведшую в детский зал. Теперь она могла кое-что предоставить Тинеру. Она сумела добыть для него немало полезных сведений и считала, что пока неплохо справлялась со своим секретным заданием.

Вечером Китти пришла ужинать к Тесс, что случалось крайне редко. Тесс обожала Китти, с ней всегда было весело, и, даже невзирая на их тридцатилетнюю дружбу, тетка старалась не докучать Тесс своим излишним вниманием и не вмешиваться в личную жизнь. Тесс же, со своей стороны, избегала Китти в те периоды, когда та была с головой погружена в роман с очередным поклонником, а поклонники у нее сменялись с необыкновенной быстротой, и место ушедшего обычно недолго оставалось вакантным.

— У тебя характер Монаганов, Тессер, — сказала ей Китти, потягивая вино, — и телосложение у тебя, к счастью, тоже как у всех Монаганов, хотя ты одержима этой спортивной манией. Не понимаю, какой толк в этих тренировках, одна усталость и трата сил.

— Не знаю. Может, ты и права, но, кажется, во мне есть и кое-что от Уэйнстейнов. Они держали аптечный ларек, наверняка были наркоманами. От отца я что-то слышала о кокаине. Вот и моя одержимость оттуда же. А от отца я действительно унаследовала склонность к полноте.

— Нет, твой отец к кокаину не имел никакого отношения, — возразила Китти, махнув рукой. — Вздор.

— Значит, что-то другое было? — Глаза Тесс загорелись любопытством.

Китти покачала головой, но по глазам было заметно, что она готова рассмеяться.

— Расскажи, мне можно доверить этот секрет. Я же от тебя ничего не скрываю. — Это была ложь: Тесс никогда не делилась с Китти своими тайнами, но теперь она готова была солгать, чтобы вытянуть из тетки правду о своих родителях.

Китти вышла из комнаты и вскоре вернулась с коробкой в руках.

— У твоего отца было совсем другое пристрастие. Я нашла это, когда стала разбирать кладовку, и нескольких дней не прошло, как я купила этот магазин. — Она сняла крышку, под которой оказались глянцевые журналы. Сплошные женщины — блондинки, брюнетки, рыжие, в белье и совсем голые. Все с потрясающей грудью, всех возможных оттенков — от белоснежных до темно-коричневых. Это были издания двадцатилетней давности. Но все они были одной и той же тематики.

«Да, папа, — подумала Тесс, — я полагала, что у тебя были совсем иные пристрастия, даже по незнанию решила, что ты непросто так торговал лекарствами».

— Ты уверена, что они принадлежали ему?

Китти пожала плечами:

— Забавно было найти эти старые залежи макулатуры. Но я не думаю, что ими баловалась Рэйчел. — Разумеется, мать Тесс никак не могла себе такого позволить, если она и относилась к чему-то со страстью, так только к своему любимцу кокер-спаниелю. Тесс подумала, что если бы она была мужем Рэйчел, то, скорее всего, тоже стала бы коллекционировать от тоски порнографию.

— Зачем ты их хранишь?

— А может, я когда-нибудь открою магазинчик порнолитературы, ведь это настоящие раритеты. Для ценителей они представляют огромный интерес. Эпоха, не знавшая презервативов и СПИДа, мне было двадцать, когда они только-только набирали популярность. И ведь я могла бы сниматься в одном из них.

Обе женщины погрузились в свои размышления. Китти думала о былых славных днях, когда она могла бы стать одной из этих звезд с обложек, а Тесс с горечью думала о том, как она, оказывается, плохо знала собственного отца. Его образ, который все еще хранился с детства в ее памяти, мгновенно изменился, преобразился до неузнаваемости. Но затем на смену изумлению и разочарованию пришло снисходительное сочувствие, даже симпатия. Отца можно было простить, ведь он, вероятно, и сам стыдился своих тайных пороков. Так, по крайней мере, она надеялась.

Зазвонил телефон, и Китти спустилась по лестнице в свой «офис», в маленькую комнатку за книжными полками. По тому, как она мгновенно упорхнула, Тесс догадалась, что она очень ждала этого звонка.

Но через минуту она вернулась.

— Неужели ошиблись?

— Нет, спрашивают тебя. С каких это пор ты стала раздавать телефон моего магазина своим знакомым?

— Это Тинер. Он напечатал его на визитках. Извини, я никому его не давала, только двум…

Но тут Тесс поняла, кто это мог звонить, и поспешила к телефону. Голос был глубокий и даже чересчур любезный, мужчина обращался к ней с какой-то задушевной интимностью.

— Мисс Монаган? Это Фрэнк Майлз, уборщик.

— Мистер Майлз? — Тесс представила его себе сидящим в кресле у стены с фотографиями и пирожными на журнальном столике. Черный Санта-Клаус на троне. Правда, без бороды. — Что-то случилось?

— Вы знаете, я долго сидел и вспоминал тот вечер, каждый раз снова и снова… И кое-что вспомнил. Там был один человек, мисс Монаган. Он был очень рассержен…

— Где? В офисе?

— Да. И он приходил к мистеру Абрамовичу несколько месяцев назад и наговорил ему много ужасных вещей. Время было позднее, я случайно слышал его слова. Он требовал деньги. И сказал, что убьет Абрамовича, если не получит их.

— Что это был за человек? С бейсбольной битой? О нем никогда не писали в газетах? Вы помните время, хотя бы приблизительно?

— Нет, может быть, весна или лето.

— С бейсбольной битой?

— С битой? Не знаю, возможно. Но не уверен.

— Вы не запомнили его имя? Вы его разглядели?

Майлз долго молчал.

— Нет, совсем нет. Простите меня.

Он извинялся так, словно действительно был серьезно виноват в том, что не запомнил внешность неизвестного посетителя.

Тесс разочарованно вздохнула. Он не мог сообщить ей самого главного. Но еще оставалась надежда, что что-нибудь вспомнит. Хоть какую-нибудь существенную деталь.

— Я проверю всю возможную информацию, мистер Майлз, — отозвалась Тесс. — Большое вам спасибо, это может оказаться очень важным для нас.

— Он был очень рассержен, мисс Монаган, и требовал деньги. Даже странно, что он не побоялся прийти к нему открыто. Но если он убил его, то, значит, просто был сумасшедшим. Ведь мертвый не может заплатить, правда?

— Да, большое вам спасибо, — повторила Тесс. — Я думаю, смогу выяснить, кто он.

«Если уже не знаю его имени», — добавила она про себя.

— Вы очень любезны, мисс Монаган, наверное, вы успешны в своей работе, во всяком случае, я желаю вам удачи. До свидания.

Успешна в своей работе. Когда ей такое говорили в последний раз? Она уже и припомнить-то не могла. За эти слова она была безмерно благодарна Майлзу, они вселяли в нее уверенность, которой ей катастрофически давно уже не хватало.

Но вслух Тесс произнесла только:

— До свидания, мистер Майлз.