Надо отдать должное дяде Дональду — уж коли он обещал что-то сделать, то делал быстро. Вскоре он дал Тесс и Джекки знать, что будет ждать их обеих в понедельник утром в своем кабинете в Департаменте людских ресурсов. Тесс слегка взгрустнулось, ведь управление в настоящее время размещалось в бывшем универмаге старого Хатцлера, некогда самом большом в их городе. Десятиэтажный супермаркет буквально ломился от всяких замечательных вещей, при одном взгляде на которые сладко замирало сердце, а покупателей тут было столько, что очень скоро владельцам пришлось прикупить еще одно здание — иначе магазин попросту не мог вместить всех желающих. Когда-то Тесс, удрав из школы и сев на автобус, который шел в центр города, покупала тут свою первую в жизни косметику. Но тягаться с современными большими универмагами с их мраморными полами и модными барами старому Хатцлеру явно было не по плечу. Теперь здание уже не казалось таким роскошным… и все-таки у Тесс перехватило горло, когда она заметила, насколько тут все изменилось. Сейчас это было просто обычное офисное помещение с тонкими перегородками и кабинетами-клетушками — от былого великолепия не осталось и следа.

— Давайте прогуляемся немного, — предложил дядя Дональд, поджидавший из внизу со своим неизменным пейджером.

Бросив озабоченный взгляд на часы, он вывел их на улицу, свернул за угол, на Лайт-Рэйл, и усадил на скамейку — одну из тех, которые, казалось, были придуманы только затем, чтобы бездомные не смогли спать на ней, удобно вытянувшись во весь рост.

— Как только я принялся наводить справки, как мне тут же посоветовали обратиться к одному судье, — начал дядюшка Дональд. — Он охотно дает такого рода сведения. За деньги, разумеется.

— Сколько? — сразу взяла быка за рога Джекки.

— Десять тысяч.

— Такие деньги у меня есть. — Джекки, не колеблясь ни минуты, достала из сумочки чековую книжку и ручку, свой любимый «Мон блан». Ну да, конечно, невольно отметила Тесс, дешевенький «Бик» — это не для Джекки! Но прежде, чем она успела выписать чек, дядя Дональд ласково накрыл ее руку своей. «Оставалось только гадать, что бы она написала», — усмехнулась про себя Тесс. — «Выплатить судье „такому-то“. Десять тысяч долларов. Взятка».

— Нет-нет, дорогая, в таких делах платят исключительно наличными. Кроме того, я сказал только, что он обычно дает такого рода информацию отнюдь не всегда. Когда же я рассказал ему о вашем деле, судья объяснил, что тут он ничем не сможет помочь. Видите ли, все, что он может сделать, это поднять выданное при рождении ребенка свидетельство. Но ведь это не совсем то, что нам нужно, верно? И если было выдано еще одно свидетельство о рождении, то первое нам ничем не поможет.

— Еще один тупик, — с горечью в голосе пробормотала Джекки. — Похоже, моя дочь при желании может отыскать меня без особого труда, а вот мне это вряд ли удастся.

К остановке, возле которой они сидели, подъехал трамвай, как обычно полупустой. Высокий, широкоплечий мужчина с копной светлых волос, выбивавшихся из-под бейсболки с надписью «Янки», спрыгнул с подножки, уселся на скамейку рядом с ними и уткнулся в спортивный раздел «Нью-Йорк-пост». На нем была свободная джинсовая рубашка навыпуск, довольно потертые джинсы и не первой свежести белые кроссовки «Чак Тейлор». Ну что ж, вполне нормально для Балтимора, где такая вот бейсболка «Янки» обычно означала «А ну, попробуй, тронь!», хотя, если честно, Тесс трудно было представить, чтобы кому-то пришла охота трогать этого парня. И дело было даже не в его росте. Просто он держался с такой надменной самоуверенностью, что это даже слегка действовало ей на нервы. Почему-то она всегда недолюбливала тех, кто обладал этим с самого рождения — может быть, потому, что самой ей пришлось годами воспитывать в себе это качество.

— Если вы ехали в Кэмден-Ярдс, то до него еще по меньшей мере шесть кварталов к северу, — буркнула она, обращаясь к нахалу, раздраженная той бесцеремонностью, с которой он вклинился между ними. Какого черта, в самом деле, со злостью подумала она. Для чего он уселся возле них, когда вокруг полным-полно пустых скамеек?! — А если вам нужен стадион «Янки», так он милях в двухстах к северу.

— Ну, положим, я сам прекрасно знаю, куда поехать, если хочется посмотреть по-настоящему хорошую игру. Вы уж поверьте мне на слово, — невозмутимо ответил мужчина, не отрывая глаз от колонки спортивных комментаторов. — Что же касается «Янки», так они съехали чуть ли не в самый низ. А вы что, разбираетесь в бейсболе?

— Знаете, мы тут вроде как разговаривали. И уверяю вас, мы пришли сюда вовсе не для того, чтобы обсудить бейсбол.

— Дональд, почему бы тебе не объяснить этой даме, кто я такой? Вернее, даже не кто я такой, а почему я здесь.

— Тесс, мисс Вейр, познакомьтесь с мистером Моулом.

— Господи помилуй, мы что — пришли сюда поиграть в «Ветер в ивах»? — хмыкнула Тесс.

Мужчина посмотрел на нее внимательно. Глаза у него были голубые, причем настолько светлые, что когда загорались, то казались ледяными. Взгляды их скрестились, словно шпаги, но, к огорчению Тесс, победителем в этой дуэли вышел он.

— Мистер Моул служит в Департаменте здравоохранения, — объяснил дядя Дональд. — У него есть доступ к свидетельствам о рождении, которые, по законам штата Мэриленд, считаются закрытой информацией. Как я уже сказал, нам известно только то, что значится в подлиннике свидетельства о рождении. Мистер Моул предлагает просмотреть все свидетельства о рождении, выданные в течение восемнадцати месяцев после рождения дочери Джекки.

Тесс растерялась. Интересно, и что это даст по сравнению с тем, что они уже сделали?

— Но как вы рассчитываете обнаружить новое свидетельство, которое соответствовало бы старому? Откуда нам знать, что речь идет об одном и том же ребенке? Ведь у нас фактически ничего нет — ни имени девочки, ни фамилии людей, которые взяли ее к себе, ни даже примерного адреса, где они жили в то время. Как мы уже убедились, все, что нам говорили до сих пор, было ложью от начала и до конца. Или, если помягче, не совсем соответствовало действительности.

— Мне не нужно имя, — улыбнулся мистер Моул. — Видите ли, я могу сразу же сузить круг своих поисков — достаточно обнаружить одно-единственное свидетельство о рождении, дата выдачи которого не соответствует дате рождения девочки. Будем считать это отправной точкой. В нашем случае это подтверждение, что ребенка усыновили. В любом другом случае эти две даты совпадают.

— И сколько же может оказаться таких вот свидетельств? — все еще настроенная весьма скептически, спросила Тесс.

— На самом деле, не так уж много, уверяю вас. Во-первых, свидетельство о рождении должно быть выдано в городе, поскольку именно тут по закону происходит усыновление. Второе — ребенок должен быть непременно девочкой. Конечно, на всякий случай я подниму заодно и сведения по всему округу, но почти уверен, что найду все в городских файлах. Насколько я понимаю, речь идет о ребенке смешанной крови, верно?

— Да, — не сразу ответила Джекки. Украдкой она покосилась на Тесс, словно спрашивая взглядом, позволено ли ей будет посвятить незнакомого человека в такие детали. К удивлению Тесс, ее настоятельное требование оградить семейство Вайнштейн от всех подробностей данного дела было принято без каких-либо возражений.

— Ну вот, у нас есть фамилии родителей ребенка и имя девочки, — удовлетворенно сказал мужчина. — Вы не поверите, насколько легко на самом деле будет ее найти. Компьютеры в наши дни…

— Можете мне не рассказывать — насчет компьютеров мне известно все, — оборвала его Тесс. И невольно покраснела от стыда. Уж очень по-детски это прозвучало.

Джекки опять вытащила из сумки чековую книжку и шикарную ручку «Мон блан»:

— Итак, сколько я вам должна?

Мистер Моул покачал головой:

— Ничего.

Джекки иронически подняла одну бровь:

— Тогда для чего вы это делает? Вам-то какое до всего этого дело?

— Видите ли, я сам был приемным ребенком. Когда я устроился на работу в Департамент здравоохранения, мне объяснили, как можно поднять свидетельства о рождении, и я отыскал свое собственное, где значилось имя моей матери. Конечно, предполагается, что это закрытая информация, но бюрократия есть бюрократия, понимаете? Ничего никогда не уничтожается. Таким вот образом мне удалось найти маму. Оказывается, все это время она жила в двух кварталах от меня, а я даже не знал об этом. Конечно, это никак не повлияло на мои отношения с моими «мамой» и «папой», но я сразу почувствовал себя свободнее, как будто нашел ответ на долго мучивший меня вопрос. Так почему я должен отказывать другим людям в том, что сделал для себя?

Они слышали дребезжание другого трамвая, который приближался к ним с юга. Мистер Моул встал и сунул газету в мусорную корзину.

— Мне нужно узнать, что именно написано в подлиннике свидетельства о рождении — просто на всякий случай. Дональд сказал мне, что речь идет о девочке, родившейся 11 августа тринадцать лет назад, верно? А что там говорится о ее родителях?

Тесс с тревогой покосилась на Джекки. И как она забыла предупредить ее на этот счет?

— Мать — Сьюзан Кинг, — ответила Джекки. — Отец неизвестен.

Грохот трамвая заглушил вырвавшийся у Тесс шумный вздох облегчения. Она не знала, было ли это правдой — насчет отца, так и оставшегося неизвестным, но Джекки, похоже, намерена была честно выполнить условия их сделки. В конце концов, мистер Моул не станет искать подлинник свидетельства о рождении. А если он даже и попадется ему на глаза, он будет держать язык за зубами, Тесс почему-то не сомневалась в этом. Трамвай остановился, и Моул, не оглянувшись, вскочил на подножку.

Дядюшка Дональд, прижимая к себе неизменный пейджер, тоже поднялся.

— Пора на работу'. Мне еще сегодня предстоит обежать немало коридоров и выпить чертову пропасть кофе, прежде чем закончится этот день.

— И когда мистер Моул снова даст о себе знать? — с нетерпением в голосе спросила Джекки.

— Понятия не имею, моя дорогая. Он сообщит мне специальным шифром, если ему удастся что-то отыскать. Как ребенок, честное слово! Мне кажется, ему просто нравится играть в эти шпионские игры. Наверное, в Департаменте здравоохранения жуткая скука.

— Между прочим, как ты его отыскал? — поинтересовалась Тесс. Мистер Моул показался ей до странности знакомым. Что-то в нем напоминало ей одного репортера из «Стар», после закрытия газеты перебравшегося на работу в пресс-службу какого-то министерства, после чего он вообще исчез из виду.

— Ты имеешь в виду этого парня, который не берет плату за информацию? О, дорогая, в тех кругах, где я вращаюсь, он достаточно известная личность. Многие при одном только виде его писаются со страху. Будь таких, как он, побольше, вся наша система давным-давно пошла бы к черту. — Насвистывая себе под нос «Эй, привет!», дядюшка Дональд двинулся в направлении своего департамента. Как и всякого безработного, впереди его ждал долгий день.

Тесс и Джекки, следуя молчаливой договоренности, не спешили радоваться заранее, успев убедиться, что это плохая примета. Только незадолго до этого обе ликовали, считая, что им повезло. Но, как выяснилось, свет в конце туннеля только померещился им, а вместо этого их ждал тупик. Поэтому, заехав пообедать, они старались избегать всякого упоминания о мистере Моуле, да и вообще об этом деле. В результате они по большей части молчали.

— Просто поверить не могу, что это местечко скоро прикроют, — кажется, уже второй раз за это время повторила Джекки.

— Да, тут вполне прилично. Особенно если любишь заливное.

— Признаться откровенно, мне всегда как-то неловко, когда меня обслуживает не мисс Маргарита, — продолжала щебетать Джекки, судорожно пытаясь вызвать Тесс на разговор — в точности как когда-то это делала сама Тесс. — Возможно, они нарочно не выпускают ее в зал… так сказать, придерживают для больших шишек вроде Джима МакКея — в особенности после того, как она сыграла хоть и эпизодическую, но весьма яркую роль в том фильме… «Неспящие в Сиэтле»? Как вы думаете?

— Не знаю, — безразлично буркнула Тесс. — А что, вам так нравится, когда вас обслуживает официантка, которой уже хорошо за девяносто? И потом, возможно, ваша бабулька уже давно на пенсии.

— Ностальгические воспоминания, знаете ли…

— Напомните мне начать откладывать деньги в пенсионный фонд, чтобы не бегать с подносом в руках лет до ста.

— А вы еще этого не делаете? Девочка моя, да как же можно быть такой легкомысленной? Терпеть не могу слушать чужие нравоучения, что поделать — жизнь есть жизнь. Думаешь, старость еще далеко, а она — вот она. К этому нужно быть готовой.

Повисло долгое молчание. Джекки рассеянно ковырялась в своем заливном, а Тесс с удовольствием поглощала «Шарлотт Рюс» — во-первых, потому, что она его обожала, а во-вторых, у нее не было ни малейшего желания жертвовать таким роскошным десертом ради чего-то там низкокалорийного, например, салата с тунцом. Слава богу, она уже большая девочка и, значит, может есть что хочет и когда хочет.

— Вы уверены, что у вас не будет расстройства желудка? Ваша булимия больше не вернется? — ехидно спросила Джекки.

— Абсолютно. И это как раз лучшее тому доказательство.

И снова наступило молчание. Тесс и Джекки — обе мучительно искали, о чем можно поговорить без риска наступить на больную мозоль. Но после того, как Джекки сделала свое ошеломляющее открытие, объявив, кто на самом деле был отцом ее девочки (Господи, неужели это было только четыре дня назад?!), Тесс поймала себя на том, что избегает встречаться с ней глазами. Давно избавившись от идиотской современной привычки все время рассыпаться в извинениях, она теперь начала сомневаться, не слишком ли она поспешила это сделать. Похоже, какой-то смысл в извинениях все-таки есть, потому что сейчас она чувствовала неодолимое желание попросить у Джекки прощения за все сразу — за деда, за то, что та родилась чернокожей, за бедность, в которой жила с детства и которая вынудила ее прийти работать в аптеку-закусочную Вайнштейна, а потом и заставила уступить домогательствам старика хозяина. Правда, Джекки не чувствовала себя жертвой. Но в глазах Тесс это было лучшим доказательством, что она все-таки ею была. Подобно несчастным, когда-то ставшим жертвами печально известного «стокгольмского синдрома», Джекки со временем влюбилась в своего мучителя. Ну, в общем, может быть, и не влюбилась, конечно, но в этом чувстве явно было что-то от любви. Иначе говоря, Джекки испытывала к нему привязанность, которую бедняжка ошибочно принимала за любовь.

— Всегда забываю, — проговорила Джекки, отложив в сторону вилку, — это заведение знаменито как раз своим заливным. Поэтому-то я обычно и заказываю его. Но если честно, я его терпеть не могу.

Тесс молча уткнулась в свой десерт. Либо «Шарлот Рюс» уже не такое вкусное, как было в ее детстве, либо у нее что-то с головой, поскольку то, что она жевала, имело явственный привкус опилок.

В конце концов представители средств массовой информации сняли осаду, в которой держали контору Тесс, и та наконец вздохнула спокойно. Против Лютера Била по-прежнему не было выдвинуто обвинение, и телерепортеры, поразмыслив немного, решили чуть-чуть подправить сценарий. Возможно ли, что в Восточном Балтиморе появился серийный убийца? Только нынче утром, одеваясь, чтобы отправиться на работу, Тесс сама это слышала. Правда, вопрос был чисто риторическим.

И ответа на него не было, разве что кому-нибудь вдруг захотелось бы уточнить, кого можно считать серийным убийцей. Впрочем, в деле Лютера Била ответы никого особенно не интересовали.

Как же приятно было просто так посидеть за столом в сумеречном свете угасающего дня, отдохнуть пару минут от надоедливых визитеров, которые последние недели не давали ей ни минуты покоя. Бил, Джекки, детектив Тул, Кейша Мур, Сэл Хоукинс — столько людей требовали, чтобы она пришла им на помощь, и лишь немногие из них готовы были за это платить. По крайней мере, Бил и Джекки хоть не отказывались это делать.

Но и они были не более честны с ней, чем все остальные. И Бил, и Джекки открыли ей свои подлинные мотивы только тогда, когда сочли это необходимым. Сэл хотел отыскать Элдона, но она по-прежнему отказывалась понимать, почему для этого потребовалось пробираться к ней в дом через окно ванной. Что ж, по крайней мере, можно надеяться, что теперь она не скоро его увидит. Тем более, что окно в ванной, украсившееся мощной задвижкой, было теперь еще вдобавок заколочено гвоздями. Тесс свято верила в то, что кашу маслом не испортишь.

В отличие от Сэла, Кейша Мур всегда привыкла идти напролом. Ей требовались деньги — на новую мебель, как она сказала. Она была настолько честна, что даже указала точно, сколько ей нужно — 119 долларов. Но штука в том, что ложь обычно всегда отличается скрупулезной точностью. Это один из маленьких секретов, который известен «бродилкам». Они будут до одури перечислять все подробности, пока у вас голова не пойдет кругом и вы не обалдеете настолько, что просто сунете им деньги, чтобы вас поскорее оставили в покое. Им срочно нужны были наличные — только вовсе не для того, о чем шла речь. Возможно, Кейша Мур и разозлилась-то так, что не было ни мебели для столовой, ни срочного платежа, который никак нельзя было отсрочить. Может быть, ей просто позарез нужны были деньги, причем непременно наличные? Но для чего? Одета она была вполне прилично, а сумка, которая была с ней, по размерам могла сойти за небольшой чемодан.

Нет, Кейша явилась сюда, потому что услышала что-то… что-то, касающееся Била, Дестини и денег. В этом была вся Кейша: «Мой сын погиб. Что это мне даст?» Но что она услышала? И много ли ей на самом деле удалось узнать? Эти вопросы пока оставались без ответа.

Тесс взяла лежавший на полке возле двери поводок Искей и сунула в карман рюкзака револьвер. Десять кварталов, которые отделяли ее контору от дома, где жила Кейша Мур, были не самым безопасным районом, но было еще достаточно светло, да и Искей выглядела достаточно внушительно — во всяком случае, на расстоянии. Они пустились в путь быстрой рысцой, хотя Искей время от времени останавливалась и шумно втягивала носом незнакомые запахи.

Плач Лайлы она услышала еще за квартал. Девочка вопила во всю мощь своих легких, она даже слегка осипла, будто плакала долго и уже сама устала от этого. Великолепно! Похоже, Кейша, несмотря на все свои клятвы и обещания, снова взялась за старое.

— Она не так уж долго и кричит, — покачала головой старушка, сидевшая на крылечке возле дома напротив, когда Тесс взбежала по ступенькам. — Ничего, ей это на пользу. Уж больно ее Кейша избаловала!

Лайла к этому времени уже почти хрипела, судорожно всхлипывая и задыхаясь. Заметив, что крики девочки раз за разом становятся все тише, Тесс забарабанила в дверь. Потом, не дождавшись ответа, со всей силы пнула дверь ногой. Раздался треск, но дверь устояла, и Тесс с горечью подумала про себя, что такое уж, видно, ее счастье — наткнуться на самую крепкую дверь в Восточном Балтиморе.

— А ордер у вас есть? — прошамкала бдительная старушонка на соседнем крыльце. Не ответив, Тесс ринулась к задней двери. За домом Кейши было нечто вроде дворика, обнесенного низким забором. На калитке, правда, красовался замок, но сама изгородь доходила Тесс едва ли до пояса. Привязав поводок Искей к столбику, Тесс одним прыжком перемахнула через забор. Дверь, ведущая на кухню, была открыта настежь, но вторая дверь оказалась заперта. Тесс прильнула лицом к мутному стеклу, но ничего не увидела. Она попыталась выломать ее плечом, но эта дверь, похоже, была под пару первой и держалась крепко. В конце концов, махнув рукой на все, Тесс просто выбила стекло рукояткой револьвера. Просунув руку в образовавшееся отверстие, она отодвинула щеколду и ворвалась в дом.

Лайлу она обнаружила в маленькой комнатке на втором этаже. Сидя в деревянной кроватке, разрисованной каким-то жуткими зверюшками, девочка захлебывалясь плачем. Тесс кинулась к ней, даже не сразу сообразив, что появление незнакомого человека может перепугать малышку до истерики. Но девочка вцепилась в ее руку, как утопающий — в спасательный круг.

Плакать она так и не перестала. Впрочем, и не удивительно — бедный ребенок был мокрый чуть ли не до ушей. Тесс, держа малышку на вытянутых руках, с сомнением разглядывала ее. Сказать по правде, ей не приходилось менять подгузники с тех самых пор, когда она какое-то время подрабатывала приходящей няней, а было это чуть ли не пятнадцать лет назад. Оглядевшись, она вдруг заметила пеленальный столик. Стало быть, Кейша все-таки позвонила дяде Спайку, догадалась она. Переодеть малышку в сухое оказалось не таким уж трудным делом, как опасалась Тесс, — спасибо одноразовым подгузникам с липучками, которые Тесс искрение считала одним из величайших достижений наших дней.

Лайла все еще плакала, хотя совсем по-другому. Страх в ее голосе исчез, но, похоже, теперь девочка была явно чем-то недовольна. Тесс вдруг почудились знакомые интонации — она вдруг вспомнила, как нетерпеливо скулит Искей, когда хозяйка, по ее мнению, запаздывает с ужином. Вот и теперь в плаче Лайлы чувствовались точно такие же требовательные нотки. Скорее всего, малышка просто проголодалась. Тесс, подхватив Лайлу на руки, спустилась вниз, мимоходом отметив, что в столовой явно новая мебель — надо же, а она сразу и не заметила! — и двинулась на кухню. На глаза ей попалась коробка с детским питанием — жаль только, что она понятия не имела, как его готовить — зато в холодильнике обнаружилась бутылочка с яблочным соком. Тесс возликовала. Вцепившись в соску, Лайла принялась судорожно сосать. В доме наступила блаженная тишина.

Тесс ломала голову, что делать дальше. Позвонить в социальную службу? Но тогда Лайла мигом окажется в приюте. Впрочем, может, это даже и лучше, чем жить с такой «заботливой» мамашей, как Кейша. Однако не стоит торопиться, одернула себя Тесс. Ведь насчет мебели Кейша ее не обманула. Может, ей просто понадобилось отлучиться ненадолго, и она попросила кого-то посидеть с ребенком, свою безалаберную невестку или, к примеру, соседскую девочку. Тесс мерила шагами комнату, укачивая Лайлу. Ее и без того небогатый опыт общения с маленькими детьми был уже практически исчерпан. Если Кейша не появится в самое ближайшее время, придется звонить в полицию. Или в социальные службы.

Кожа Лайлы на ощупь казалась холодной и чуть-чуть липкой. Тесс забеспокоилась — может быть, девочке холодно? В конце концов, уже вечер… Прижимая к себе ребенка, она снова взбежала на второй этаж, решив поискать малышке футболку. В комнате Лайлы не нашлось ничего, кроме корзинки с грязным бельем. В ванной отыскалась только упаковка с памперсами. Разозлившись, Тесс с размаху пнула ногой следующую по коридору дверь, решив, что она наверняка ведет в комнату Кейши.

Она не могла предположить только одного — что и сама Кейша окажется там.

Ее похожие на янтарь глаза были широко открыты, на лице сохранилось слегка удивленное выражение, как будто у нее не хватило времени понять, что же произошло. Поперек нее лежало тело мужчины — то ли он пытался закрыть ее собой, то ли бросился бежать, когда услышал выстрелы, как теперь угадаешь? Револьвер его валялся на полу, всего в нескольких сантиметрах от сведенных смертной судорогой пальцев, спина была изрешечена пулями, которые, скорее всего, прошли и через тело Кейши — во всяком случае, об этом говорило обилие крови. Кровь была повсюду, но, видимо, убийце этого показалось мало. Он выстрелил еще дважды — сначала в затылок мужчине, потом — в лоб Кейше. Наверное, хотел убедиться, что жертвы мертвы.

Оцепеневшая Тесс не сразу вспомнила о Лайле. А та вдруг ласково заворковала и потянулась ручонками к мертвой матери.