Население Польши составляет 38 миллионов (для сравнения: немцев – 81 миллион, чехов – 10 миллионов, словаков – 5 миллионов, венгров – 10 миллионов, литовцев – 3,75 миллиона, украинцев – 52 миллиона и русских – 149 миллионов).

 

НАЦИОНАЛИЗМ И САМОСОЗНАНИЕ

Вместо предисловия

Легенда гласит, что трое братьев-славян — Чех, Лех и Рус отправились искать по белу свету счастье. Чех на первой же подходящей полянке основал Чехию, а два других брата шли да шли, пока Лех не увидел гнездо орла; приняв его за доброе предзнаменование, он основал Гнезно — первую столицу Польши. А Рус пошел дальше.

Даже человек, не знакомый с этой легендой, без труда догадается, что имена двух братьев дали названия двум народам. Что касается третьего — Леха, — то его имя превратилось в прозвище «лях».

Очевидно, что выбор Леха достоин войти в десятку самых неудачных решений в мировой истории. Изрядная часть страны попала на плоскую как блин, открытую всем ветрам равнину; специалисты по военному делу называют ее идеальным театром военных действий (эту географическую особенность сегодня эксплуатируют без всякой агрессии посредством аренды — помимо прочего, для учений НАТО). В свое время на Польшу покушались чуть ли не все державы Европы (да и не только Европы), в том числе Швеция, как ни странно это звучит в наши дни.

За два с лишним столетия Польша знала лишь два коротких периода независимости. Первый выпал на два десятилетия между мировыми войнами. Второй начался совсем недавно.

До 1991 года, несмотря на повальное желание поляков хоть куда-нибудь эмигрировать, граница стояла на замке. Отсюда и анекдот про польского президента и его любовницу — актрису.

Президент ей говорит:

— Проси у меня все, что пожелаешь.

—Дай паспорта всем, кто хочет уехать. — Ах ты, проказница! Хочешь остаться со мной наедине?!

Но стоило дверце распахнуться, как поляки выпорхнули из клетки и разлетелись кто куда. Они жаждали и алкали свободы так долго, что теперь согласны только на идеал, и никак не меньше. Но в то же время они достаточно реалистичны, чтобы понять: идеала не существует. И у них достаточно трезвые головы для осознания того, что окружающие их силы только и дожидаются возможности снова захлопнуть дверцу.

Какими они видят себя

Поляки самокритичны: уж кто-кто, а они-то знают себя как облупленных. Более того, они просто-таки упиваются своими изъянами и пороками.

Они совершенно спокойно относятся к тому, что их социальная, политическая и экономическая жизнь постоянно подвергается детальнейшей разборке и последующей сборке в любом мыслимом порядке, не говоря уж о бесконечном обсуждении. Нет ни одной национальной черты характера — ни реальной, ни воображаемой, — по поводу которой они бы не сетовали и не перечисляли ее прискорбные последствия.

Когда же надо от слов переходить к делу, вот тут-то с поляками совсем беда: они лезут в спор по любому поводу, не соблюдают дисциплину, не могут быть последовательными, а также вспыхивают как порох, о чем вам неустанно будет твердить всякий поляк. Однако упаси Боже, если чужеземец хотя бы заикнется на ту же тему! Они не потерпят, чтобы посторонние тыкали пальцем на их недостатки. Подвергшись нападкам, они будут яростно отстаивать все свои минусы до последнего, как правило, начиная с фразы: «Вам, пожалуй, не понять, проблема слишком польская». Если же вы будете настаивать на своей точке зрения, то обидите собеседника, а для поляков обижаться — самое привычное и милое дело. Как ни прискорбно, но наиболее здравые решения всех проблем зачастую приходят им в головы далеко за полночь, в подогретой алкогольными парами атмосфере, а поутру забываются в чаду похмелья.

Какими они видят других

Поляки считают русских унылыми типами, рожденными затем, чтобы подчиняться, и утверждают, что в бою те берут не умением, а числом. И хотя поляки боятся русской мафии, они хватаются обеими руками за финансовые возможности, которые сулит торговля с Россией и бывшими советскими республиками.

Глядя на русских свысока, поляки жалеют их и рассказывают про них анекдоты. Например, такой: во время обострения взаимного недоверия поляки вскрыли нефтепровод «Дружба», идущий из России в Польшу, чтобы проверить, в какую сторону нефть течет на самом деле.

Поляки также считают унылыми типами и немцев, каковые в одиночку и носа за порог не кажут, а все вкупе превращаются в захватчиков, стремящихся к господству (либо военным, либо торговым путем) и рожденных повелевать. Анекдотов о немцах почему-то почти нет.

При этом полякам настолько не повезло, что они оказались втиснутыми как раз посередке между этими двумя нациями, но время от времени им удается обращать это обстоятельство себе на пользу, играя роль посредника.

Объекты для восторгов они ищут подальше на стороне. Век за веком поляки, особенно аристократия, преклонялись перед французами. Подражали им во всем: от языка до мод — и всякий, кто мог позволить себе роскошь жить во Франции, в Польше почти не показывался.

Поляки, яростно противившиеся превращению их в русских или немцев, добровольно разыгрывали из себя французов. Перед Наполеоном благоговели, хотя тот видел в поляках лишь пушечное мясо, а в основу польского законодательства и многих гражданских институтов положили кодекс Наполеона. Покончить с этой односторонней влюбленностью удалось лишь во время Второй мировой войны благодаря самоотверженным усилиям маршала Петена и его коллаборационистскому режиму.

С падением Франции в 1940 году поляки, не видя иной альтернативы, переметнулись к англичанам. Они пересекали Ла-Манш всеми доступными способами и при каждом удобном случае вступали в английскую армию. После войны польское правительство в изгнании в комплекте с оппозиционными партиями обосновалось в Англии. Те же, кто остался в Польше, пытались во всем подражать английскому стилю и употреблять английскую речь.

Более всего поляки восторгаются легендарным английским хладнокровием, поэтому они были ошеломлены визитом английских футбольных хулиганов — ведь джентльменам не пристало вести себя подобным образом. Однако они быстро оправились от шока.

В американцах поляков восхищает целеустремленность при погоне за богатством, за нее же «штатников» и презирают, полагая, что они пгеkulturalni (то есть попросту считают их бескультурьем), что в глазах поляков равноценно анафеме. Ничуть не удивительно, что анекдоты про поляков, завезенные из Америки, в Польше популярностью не пользуются. Зато сами поляки вовсю насмехаются над своими американскими родственниками, считая их довольно наивными, но сей недостаток списывают на тепличные условия заокеанской жизни.

Что касается более мелких соседей, чем Россия и Германия, то из соображений политической целесообразности давние свары между Польшей и Украиной (как тут не вспомнить Тараса Бульбу!) будут забыты. Литовцев поляки терпят и — если уж совсем честно — даже любят, хотя, увы, это чувство не всегда взаимно: слишком уж долго у этих двух народов было общее государство, и верховодили в этом семейном союзе именно поляки. Чехов считают слишком онемечившимися и бездушными для настоящих славян. Впрочем, те немного выиграли в глазах польской молодежи, когда избрали на президентский пост драматурга Гавела.

Братьями же поляки считают венгров, хотя те даже не славяне. Пусть они не могут похвастаться ни схожим языком, ни общей границей, но может быть, именно благодаря этому поляки считают венгров духовными братьями, разделяющими их устремления, настроения и любовь к крепким напиткам.

Какими их видят другие

Великие политики — от Наполеона до Черчилля — видели в поляках сумасбродных романтиков. Поэтому определение: «горячие головы, которыми легко управлять» — оправдывает себя слишком часто.

Американский президент Картер однажды заявил, что желает поляков всем сердцем, но поскольку он вряд ли страдал манией сексуального величия, то тут уж все вопросы к его переводчику. А вот английский писатель Квентин Крисп заявил, что поляки — это «не нация, а умопомешательство».

До войны поляков считали жителями Центральной Европы. После войны их называли «восточноевропейцами». А после падения Берлинской стены и возвращения независимости странам Балтии Польша, не сдвинувшись ни на дюйм, снова стала центральноевропейской страной.

Поэтому не стоит удивляться, что многие народы даже не представляют, где находится Польша. Одни путают ее с Голландией. Другие воображают, что на ее просторах никогда не тает снег, по-видимому, принимая ее за Северный полюс.

 

ХАРАКТЕР

Польский характер ковался в горниле геополитики. Поляки, заслужившие репутацию лихих рубак, на самом деле — скаредные защитники собственной территории. Будь у них такая возможность, они предпочли бы воздержаться от войн. Даже в краткий период экспансии в пятнадцатом столетии Польша, объединившись с Литвой для обороны от тевтонских рыцарей (иначе говоря, пруссаков), покорила чужую территорию путем заключения договоров, а не в сражении.

Ксенофобия поляков — защитный механизм: они не выжили бы, если бы не лелеяли с неистовой одержимостью свой язык, культуру и традиции, вполне пригодные для распространения «в подполье».

Польские границы настолько гибки и изменчивы, что ходит слух, будто учителям географии приплачивают за дополнительные часы, потраченные ими на изучение вопроса, сколько же все-таки стран граничит с Польшей в данный момент и сколько рек находится на ее территории и за ее пределами.

Этим же легко объясняется факт, почему за рубежами Польши поляков больше, чем в ее пределах. Многих попросту забыли и бросили, передвигая границы; к примеру, одна старушка, услыхав, что ее родина теперь в России, а не в Польше, сказала: «Слава Богу! Еще одну лютую польскую зиму я просто не переживу».

Часть поляков стала туристами поневоле, выиграв путевку в тур по излюбленному маршруту «В Сибирь теплушкой». Других смыли за борт вздымающиеся волны мятежей и войн и выбросили на чужие берега где попало. Например, поляки во Франции — реликты восстаний девятнадцатого столетия, а в Британии поляки застряли после Второй мировой войны, дав начало и бэлхемским, и манчестерским полякам.

Теперь, когда Советского Союза больше нет, поляков можно встретить на всех его бывших территориях, вплоть до Казахстана, и уж конечно в бывших польских городах, вроде Львова на Украине или Вильнюса в Литве. Некоторые стали экономическими эмигрантами и вслед за представителями многих других наций рванули без оглядки на поклон к статуе Свободы. В наши дни на втором месте после Варшавы по плотности поляков на квадратный километр стоит Чикаго.

Путешествуя по планете, натыкаешься на поляка буквально на каждом шагу. Это, несомненно, означает, что нынешние граждане Польши — неисправимые путешественники, но они не совершают шоп-туры, а навещают родственников. В то же время дети и внуки изгнанников со всего света стаями слетаются на историческую родину в роли советников или предпринимателей, ликуя от того, что все воскресные часы, потраченные на изучение польского языка, наконец-то окупятся сторицей.

Это также свидетельствует о том, что основными чертами польского национального характера является приспособляемость, дар импровизации и способность выжать максимум из имеющегося под рукой. Добрый польский повар способен сварить суп даже из ржавого гвоздя. Старинные польские поваренные книги приводят целый арсенал рецептов, где знакомые советы типа: «Возьмите дюжину яиц…» — бок о бок соседствуют с такими уловками, как: «Чем воспользоваться, если у вас нет…». Вот например: «Миндальный пирог. Если у вас нет миндаля, используйте молотую фасоль и ароматизатор с миндальным запахом».

Региональные различия зачастую определяются историческими поворотами в XpII-XIX веках и, как следствие, особыми чертами национального характера обитателей того или иного региона. Поэтому Познань, которой некогда правили пруссаки, считается родиной законопослушных трудолюбивых людей, фанатически опрятных и чрезвычайно педантичных, имеющих возмутительную черту всегда и везде поспевать вовремя. Краков и его окрестности полны докучливых бюрократов, как две капли воды напоминающих своих прежних австрийских хозяев. А в Варшаве и прилегающих областях хватает расхлябанных разгильдяев — правду говоря, в точности как и среди русских.

Из региональных меньшинств самой пылкой любовью всей нации пользуются гурали (горцы), обитатели Татр — они же служат излюбленными персонажами анекдотов про неотесанную деревенщину. Один из анекдотов рассказывает, как однажды гураль застал возле туристской палатки горожанку за утренней зарядкой. Она отжималась в упоре лежа, и изумленный гураль воскликнул: «Надо же! Оказывается, бывает ветер такой силы, что способен выдуть мужчину из-под женщины!»

Поляки поодиночке

Поляк настроен либо позитивно, либо негативно. Он либо работает, либо играет. Он совершенно не умеет играть в работу, хотя эта игра во многих западноевропейских конторах сходит за трудолюбие.

Он либо искрится жизнелюбием, либо впадает в ступор; или любит, или ненавидит. Именно безоглядная преданность поляков тому занятию, которым они заняты в данный момент, принесла им репутацию деятельных людей. Как написал для одной из песенок польский поэт Мариан Хемар: «Вот если бы поляки систематично и экономично делали все то, что делают спонтанно, то им бы просто не было цены!»

Поляки на людях

Поляки — великие коллективисты. Они считают, что моральный долг повелевает громогласно высказывать во всеуслышание не только одобрение, но и порицание.

Так, если вы в общественном учреждении схлестнулись с бюрократом (чего вам не миновать, поскольку в Польше бюрократизм — норма жизни), вся очередь хором поддержит вас. Если вы замешкались у прилавка, то рискуете услышать комментарии по поводу вашей глупости, недомыслия, аморальности, безвкусия и так далее от людей, стоящих позади вас. Продавец или чиновник присоединится к общей дискуссии и выступит или на вашей стороне, или на стороне очереди — в зависимости от собственного настроения.

Любая ваша оплошность, любая нелепая случайность, произошедшая на глазах у публики, станет развлечением для общественности, которая в ту же минуту соберется вокруг. Эксгибиционисты, эта страна прямо-таки создана для вас!

Толстыми шторами поляки украшают окна тоже не без причины — так они пытаются добиться некой иллюзии уединения. Но эти усилия тщетны. Против вторжения нет никакой защиты. Во время долгих зимних вечеров нужно же чем-то занять себя, так что вы тоже можете спасовать и присоединиться к кругу сплетников. Это единственный шанс, позволяющий вам изложить правильную версию событий в ответ на самые безумные домыслы по поводу вашей невинной жизни.

Там же для вас всегда найдется жилетка, в которую можно поплакаться всласть, не вдаваясь в разъяснения и подробности — ведь люди заранее знают, из-за чего вы плачете.

Стиль

Все поляки, или уж во всяком случае большинство, наделены врожденным чувством стиля. Даже когда средств кот наплакал, а то и вовсе шаром покати, поляки умудряются выглядеть стильно. Особенно это бросалось в глаза в 60-х годах, когда в варшавских магазинах прилавки ломились от затрапезных ширпотребовских одеяний, а на улицах шел парад мод, перед которым блекло великолепие авангардной лондонской Карнаби-стрит или парижского Монмартра. Не хватало только этикеток, потому что все вещи шились дома, на швейных машинах с ножным приводом.

Известно, что во время войны польские офицеры, бежавшие из оккупированной Польши в Палестину, поступили там в британскую армию. Так вот, не прошло и недели, как они переделали стандартные мешковатые шорты в элегантные вещицы.

Горстка польских кавалеристов, бросившихся с саблями наголо на танковые дивизии, может, и были самоубийцами, но зато какой шикарный способ отправиться на тот свет! Этот эпизод в свое время потряс общественное мнение, хотя подлинность его весьма сомнительна.

Стремление к шику является основной чертой всех сторон польской жизни: пусть стол качается, как пьяный, зато он покрыт белоснежной скатертью и украшен вазой с букетом.

Ярчайшим примером всего вышеописанного является шикарный жест. Ну кто еще начнет революцию с лозунга? «Солидарность» — лозунг лаконичный, словно торговая марка, и столь удачный, что не уступает по популярности «Кока-коле» и хлопьям «Келлогс» — мгновенно добился всемирной известности, и даже госпожа Тэтчер, лютая ненавистница своих родных британских тред-юнионов, поддерживала это объединение польских профсоюзов. А ведь на его рекламу не было потрачено ни гроша!

Да и в личном общении, в тот самый момент, когда поляк рассердил вас до крайности невыполненным обещанием, не сданной в срок работой, опозданием или совершеннейшим недомыслием, он обезоружит вас неожиданным, но очень удачным подарком и целым букетом невиннейшего обаяния. Ну как тут не простить?!

 

ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ

Богатство и положение

Очень немногие поляки наделены жаждой власти, охватывающей всех новоиспеченных богачей.

Деньгам и имуществу не придают особого значения, а преходящий характер мирских ценностей слишком хорошо известен полякам по их прошлому. Более того, при коммунистическом режиме зарабатывать деньги считалось преступлением. Впрочем, теперь поляки отважно пробуют силы в коммерции. Очевидно, отсутствие практической сметки — отнюдь не национальная черта, а дурная привычка.

Несмотря на то, что полякам последние полвека промывали мозги, рисуя прелести бесклассового общества, они сохранили преклонение перед аристократами, и книги по геральдике расходятся за один день. Исторически поляки были либо шляхтичами, по большей части разорившимися, либо крестьянами. Официально никакой другой прослойки не существовало. Во многих случаях единственным различием между этими двумя разновидностями были облагораживающие человека доспехи.

Но когда речь заходит о реальной культуре, поляки бережно лелеют крестьянские традиции, танцы и декоративно-прикладное искусство и поддерживают их. Некоторые все еще в состоянии вдохновенно отплясывать мазурку или полонез, и большинство располагает весьма впечатляющим репертуаром народных песен.

Польша никогда не даровала своим гражданам почетные титулы. Всех виконтов, графов и лордов чествовали прочие нации, хотя и поляки не прочь попользоваться подобными титулами.

Вместо этого вовсю используются академические или профессиональные звания в сочетании со словом «пан» или «пани», обойтись без которых просто-таки нельзя, пока вы официально не перейдете на фамильярное «ты». К примеру, если вы признаете свою принадлежность к медицине, к вам будут обращаться «пан доктор», а «паном профессором» будут звать, если вы преподаете. «Пан профессор доктор» тоже не столь уж неслыханное обращение наряду с прочими, даже более абсурдными сочетаниями. Вас могут даже называть «паном инженером», если вы случайно приписали после своего имени «бакалавр». («Инженер» всего-навсего означает, что у вас есть университетский диплом, а вовсе не то, что вы разбираетесь в механике.)

Учитывая тот факт, что большинство агрессоров имеют привычку выстраивать интеллектуалов у стенки и расстреливать их, просто удивительно, что у нации сохранилась тяга к знаниям. Поляки стремятся к образованию толпами. Так что если вы в чем-то разбираетесь, афишируйте это. Поляки обожают всезнаек и носят специалистов на руках, независимо от рода их занятий.

Чтобы навсегда отделаться от чопорного обращения на «вы» и перейти на «ты», нужно выпить с поляком на брудершафт, но к сей процедуре можно подойти, лишь опорожнив хотя бы полбутылки с тем индивидуумом, с которым собираетесь почеломкаться. Сядьте друг напротив друга, держа в правой руке стакан, скрестите руки, а затем попытайтесь вылить содержимое стакана в себя, а не на рубашку. Насколько страстным будет последующий поцелуй, обычно зависит от вкуса по крайней мере одного из участников.

Гостеприимность

Старая польская поговорка «Гость в доме — что Бог вдоме» все еще не сдает позиции, и большинство поляков считает гостеприимство священной обязанностью. Пожалуй, обычай недурной, учитывая необозримые пространства незаселенных земель и погодные условия. Однако более современные и циничные версии наподобие: «Гость в доме — что беременная жена» или «Гость в доме — что Бог знает что» — свидетельствуют о том, что обычай малость истрепался.

Еще одна поговорка, до сих пор соблюдаемая: «Влезь в долги, но будь добрым хозяином» — может повергнуть гостя в полнейшее недоумение. Даже во время любых дефицитов и продовольственных трудностей поляки накрывают стол так, что иноземные гости просто не верят репортажам об экономических кризисах. Польское гостеприимство требует, чтобы гость был повергнут хлебосольством в изумление и смущение, а хозяева потом подъедают остатки угощения еще неделю. Когда поляк накрывает на стол, он накрывает на целый батальон.

Ухаживание и брак

Польские мужчины и мальчики (включая самых маленьких) все еще целуют женщинам руки. Поцелуй может использоваться в ухаживании, но вовсе не обязательно. То, что франтоватый юнец чмокнул ваши костяшки, может свидетельствовать лишь о том, что он считает вас пожилой и респектабельной, а отнюдь не привлекательной.

Кроме того, поляки распахивают двери перед дамами, дают им прикурить, подносят сумки и вообще ведут себя так, как якобы вели себя английские джентльмены до тех пор, пока феминистки не достали их до печенок. Конечно, забота о том, чтобы польские мужчины оставались джентльменами, лежит целиком на плечах польских женщин, чего они, если понадобится, добиваются тычками и затрещинами. Новый Польский Мужчина должен мыть тарелки и прогуливаться с ребенком.

Мужчины порой пускаются в безоглядный флирт, но не на пылкий поэтический манер, а уныло-неубедительно, на лад латинян. Ваши глаза не будут сравнивать с бриллиантами, если вам известно, что они смахивают на свиные глазки. Вместо этого будут обращать внимание на ваше новое платье, прическу или похудание, восхищаться вашим новым костюмом.

Только поверьте поляку, и все у вас будет чудесно, однако будьте осторожны: поутру он, может, и не потеряет к вам уважения, но будет всем сердцем рваться домой, к жене или матери.

Женщины флиртуют так же изощренно; правду говоря, оба пола, и юные, и старики, считают это искусством.

Подавляющее большинство поляков кончают тем, что женятся на полячках и остаются моногамными до конца жизни. Большинство поляков умеет танцевать щека к щеке даже на дискотеках, причем выделывая четкие па, а не просто невразумительно шаркая ногами и покачиваясь; а еще они умеют танцевать танго, фокстроты и польки. В кафе и ресторанах по каким-то неведомым причинам пары предпочитают сидеть бок о бок, а не напротив друг друга.

Иностранки, не пугайтесь, если вас назовут «рыбкой» или «лягушонком». Эти общепринятые ласковые обращения означают, что партнер вас безумно любит, но не может произнести или временно забыл ваше имя.

Если же поляк пригласит вас домой, в свою крохотную двухкомнатную квартирку, чтобы познакомить с матерью или отцом, тщательно изучите состав семьи. Если вы надумаете поселиться в Польше при нынешней нехватке жилья, то рискуете прожить вместе с чадами и домочадцами очень долго. Та же участь ожидает ваших деток и их отпрысков. Конечно, к тому времени мужнины старшие братья и сестры и их семейства могут получить собственные квартиры, а кто-то из них может даже забрать с собой бабушку, — но не слишком-то на это рассчитывайте.

Процент разводов в Польше — один из самых низких в Европе. Возможно, потому, что многие разведенные супруги еще долго вынуждены проживать вместе.

 

ПОВЕДЕНИЕ

Семья

Поляки растягивают свои семьи до невообразимых размеров. Двоюродных братьев и сестер зачастую называют просто братьями и сестрами, а понятие «кузен» может означать весьма широкий спектр родственных взаимоотношений.

Подобное родство играет роль не только за столом; в случае нужды оно означает и обязательства, причем обоюдные, то есть право получать одолжения и любезности и необходимость их оказывать. Каждый внимательно следит за благосостоянием остальных членов семьи, чтобы при случае их подоить.

Если при встрече вам говорят: «Хорошо выглядишь!» — особенно человек одного пола с вами, — непременно проверьте свой вес. Это кодовая фраза означает: «Ты потолстел». И наоборот, замечание «Что-то ты скверно выглядишь» означает: «ты похудел» — и обычно употребляется одним из представителей многочисленного племени завистников и матерями.

Польские матери взирают на всех представителей человечества точно так же, как обитатели Страсбурга, славящегося паштетом из гусиной печенки, на своих гусей: их надо откармливать. Если польская мамаша скажет вам, что у нее трудный ребенок, то не подумайте, будто ее Томек сжег школу или разыскивается полицией пяти материков. Просто он не доел свой обед.

Дети

Считается, что именно тещи и свекрови (но, как ни странно, ни в коем случае не матери) должны воспитывать малышей, а зачастую и вести хозяйство своих работающих зятьев или невесток. Поляки любят детей, особенно младенцев, цацкаются с ними даже на людях, берут их с собой повсюду и балуют настолько, что просто удивительно, насколько большинство детишек хорошо воспитано. Им не понять потребность англичан в зонах, свободных от детей.

В интернаты детей отсылают очень редко, хотя почти всех отправляют на лето в лагеря бойскаутов и прочих юношеских организаций или же к родственникам в деревню, чтобы дать им возможность побегать на воле во время летних каникул.

В Польше, даже в городах, детям без надзора бояться совершенно нечего. Убийство ребенка — вещь неслыханная. Даже в самых унылых жилых районах о детях заботятся — там есть площадки, недоступные для машин, оборудованные песочницами, качелями и турниками, которые одновременно служат приспособлением для выбивания ковров. Площадки функциональны, и хотя они не сверкают всеми цветами радуги, что считается необходимым в других странах, зато родители могут преспокойно присматривать за разношерстной оравой детворы со своих балконов.

Приемы — события семейные, охватывающие всех: от двоюродной бабушки Жозефины до самого последнего младенца. Дети вертятся под ногами у взрослых настолько часто, что даже бездетные умеют управляться с ними, а малыши быстро узнают, до какого предела можно накалять взрослых, чтобы шалости сходили им с рук.

Четвероногие питомцы

Учитывая невероятно стесненные условия жизни, просто невозможно понять, почему польские горожане отдают предпочтение восточноевропейским овчаркам и доберманам, а не крошечным чихуахуа, и почему они вообще заводят животных. Судя по всему, везде действует следующее правило: чем меньше квартира, тем крупней собака — за исключением Кракова, где горожане держат миниатюрных собачек, но это относят к их легендарной убогости.

Зато в сельской местности животным приходится зарабатывать себе на жизнь, изгоняя из дома грызунов или не подпуская к нему чужаков (в зависимости от биологического вида), иначе они лишаются работы, дома и пропитания.

Остальным животным в Польше ничего не грозит. Несмотря на изобилие диких зверей (вплоть до зубров и вепрей), охотятся поляки в основном с фотоаппаратами.

Пожилые

Если вы хрупкая старушка или старичок, Польша для вас — самое подходящее место. Вы можете в автобусе ткнуть пальцем или зонтиком грозного с виду здоровенного громилу, и он уступит вам место, даже не пикнув. Беременные женщины и женщины, увешанные детьми, смело могут поступать точно так же. Если же вы чересчур стеснительны, чтобы тыкать кого-либо пальцем, вам достаточно выглядеть старым и беспомощным или инвалидом, или беременной, — и остальные пассажиры ткнут громилу от вашего имени под всеобщий хор сочувственных возгласов.

В очередях стариков тоже без звука пропускают вперед. Однако пенсии (по английским меркам) настолько малы, что постоянно жить в Польше не рекомендуется, если у вас нет гарантированных доходов из-за рубежа.

 

МАНЕРЫ

Шикарные манеры в Польше считаются чем-то само собой разумеющимся. Вам предлагают сесть, распахивают перед вами двери и да все это делается с шиком; однако по большому счету за ним стоит доведенная до искусства необходимость, ибо горе тому поляку, который не дотягивает до стандартов поведения, провозглашаемых наиболее почитаемыми глашатаями морали на свете — польскими бабушками.

Польские бабушки взвалили на себя тяжкое бремя: они должны заботиться о том, чтобы их внуки, дети соседей, а, фактически, дети всей нации — любого возраста — сидели прямо и передавали соль. И при всем при том они же и балуют этих самых детей до безобразия.

Когда же дети нации собираются преступить черту, отделяющую мораль от аморальности, они держатся от бабушек подальше. К счастью, бабушки тоже некогда были молоды, и на эту тему есть анекдот. Ксендз, выслушивая вереницу мужских имен, перечисляемых дрожащим голосом в исповедальне, не выдержав, спрашивает:

-— Сколько ж лет тебе, бабуся?

—Восемьдесят три.

—И ты все еще этим грешишь?

—Нет. Но как приятно вспомнить!

Зимой, прежде чем войти в дом, вы должны снять облепленную снегом обувь. У двери обычно стоит шеренга тапочек, но поскольку они редко приходятся гостю впору, сами поляки не забывают перед походом в гости надеть чистые носки без прорех.

В большинстве домов паркетные полы, будто для того, чтобы люди не отвыкали от зимнего гололеда. В музеях и галереях у вас также есть возможность попрактиковаться в фигурном катании — там вас попросят надеть поверх обуви скользкие войлочные тапочки. Разумный турист перед поездкой в Польшу непременно проведет несколько часов на местном катке.

Приветствия

Поляки — народ темпераментный, и потому обнимаются и целуются при всяком удобном случае. Типовое приветствие более-менее знакомых людей любого пола — медвежьи объятья и соприкосновения щек с одновременным поцелуем, как это делали в аэропортах советские лидеры, прежде чем кануть в Лету.

Для шапочных же знакомых достаточно и рукопожатия, но уж без этого никак. Все пожимают руки всем подряд, и продвижение по улице сильно сдерживается толпами здоровающихся. Праздношатающиеся подростки в интернациональной спецодежде — джинсах — при рукопожатии как-то странно выставляют локоть вбок и подают руку с замахом: «Я тут застрял, ты же понимаешь». Угрюмые малолетние мальчики превращают рукопожатие в нечто подобное ритуалу посвящения в члены банды «Черная рука».

Организовывая какую-либо встречу, всегда отводите «ефрейторский зазор» на рукопожатия. Группа из десяти новоприбывших, встречаясь с десятью прибывшими ранее, порождает такую уйму рукопожатий, что не успеешь оглянуться, как пора домой.

 

ДОСУГ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Выход в свет

Поляки — завзятые театралы, а цены на билеты в Польше весьма разумны. Не все постановки — угрюмый авангард, хотя представления экспериментальных театров зачастую кажутся материализованным сюрреализмом музыки Пендерецкого.

Лодзинская киношкола привлекает студентов со всего света и штампует выпускников в таком множестве, что практически в каждом фильме, сделанном в любом уголке света, обязательно отыщется хотя бы одно польское имя.

Поляки также любят ходить на концерты, где предпочитают появляться в вечерних туалетах, сидеть прямо и шикать при малейшем шелесте, если вдруг какой-нибудь бесстыдник осмелится развернуть конфету. Поляки сидят прямо и шикают даже на неофициальных концертах в летних театрах под открытым небом.

Польские кабаре, пользующиеся неизменной популярностью, зародились в то же самое время, что и кабаре германские — в двадцатых-тридцатых годах двадцатого века, но их программа более утонченная и интеллектуальная, и никогда не доходит до вульгарности. Неудивительно, что цензоры всегда их недолюбливали, и многие артисты «отдыхали» между выступлениями за решеткой.

Польская сатира при капитализме не стала менее едкой и по-прежнему отличается высоким качеством. Сегодня одни артисты пребывают в замешательстве, не зная, в кого целить, другие выживают на ностальгии, третьи ушли на пенсию, но горстка профессионалов нашла новые мишени. Один сатирик даже участвовал в президентских выборах, собрав скромный, но впечатляющий процент голосов. В стране по-прежнему хватает объектов для сатиры.

Вечер дома

Польша, имевшая самое политически подавленное и заунывное телевидение в мире, дошла до того, что теперь имеет самое либеральное и заунывное телевидение в мире.

До либерализации в новостях непременно появлялся польский аналог секретаря обкома, дабы скучно и статистически обоснованно отдолдонить про урожай сахарной свеклы. Главным развлечением зрителей были попытки угадать настоящие цифры, а если таковые были известны, то прикинуть, передадут ли эту галиматью еще где-нибудь.

В наши дни тот же оратор, ныне возглавляющий органы местного самоуправления, сообщит вам реальные цифры и растолкует, почему они столь кошмарны, какими они должны быть, как следовало бы исправить положение и что этому препятствует. Взять хотя бы свежий пример: излишки картофеля в Жешуве. Обозреватель теленовостей тут же предложил продать излишки на ближайший винокуренный завод, чтобы превратить его в жидкое золото и получить дополнительный доход от освободившейся тары.

Польские информационные программы радуют иностранных комментаторов своими «хорошими новостями». Их проговаривают такой головоломной скороговоркой, что возникает подозрение, будто дикторам платят за количество произнесенных слов. Логика следования новостей друг за другом, время, выделяемое на каждую из них, да и вообще, причина включения новости в информационный блок просто непостижимы и регулируются скорее интуицией, нежели каким-то четким планом.

Заседания парламента транслируют по телевидению, и, как и следовало ожидать, в результате польских законотворцев уважают еще меньше, чем прежде.

Самый дешевый способ заполнить эфир — уличные интервью. Поляки, восхищенные возможностью наконец-то высказаться, с радостью выступают перед камерой.

Еще одним нововведением являются опросы общественного мнения. Они проводятся практически по всем аспектам жизни. Маркетинговые исследования поставлены на широкую ногу, и хотя их масштабы восхищают, никто толком не знает, какова цель этих исследований, да и нужны ли они вообще.

Редакции детских программ пока не открыли так называемую «молодежную культуру», так что передачи все еще хороши. Ведущие говорят нормальными голосами, сидят в нормальных позах и не окунают гостей в. зеленую слизь. Сохраняется давняя традиция передач типа «Спокойной ночи, малыши!»; они идут в 19:30 и по-прежнему сигнализируют родителям о том, что пора загонять отпрысков на боковую.

В отличие от западных ток-шоу, блистающих знаменитостями всякого роду-племени, в Польше, где специалист — король, и в ток-шоу участвует масса экспертов, вещающих на темы, связанные с их специализацией.

Тем не менее игровые программы все множатся; и пусть состязающиеся скованны и неуклюжи, зато фортуна в Польше так же слепа, а поля чудес процветают точь-в-точь, как и во всех странах мира. Тут уж никуда не денешься.

Церковь, ранее находившаяся под информационным запретом, теперь заполняет весь свободный эфир; мессы и прочие религиозные церемонии не ограничиваются воскресными утренними часами.

Изрядная часть остальной эфирной сетки представляет собой обычную жвачку из зарубежных мыльных опер и сериалов, являющихся довольно точным барометром состояния национальной экономики. Чем больше дыр в державной казне, тем древнее серии «Далласа» или «Соседей» на польских телеэкранах.

Загородные поездки

Польша на треть покрыта лесами, так что любой житель запросто может доехать до леса на рейсовом автобусе. Любовь к лесам крепко сидит в сердце каждого поляка. Леса — источник пропитания, место отдыха, предмет экспорта и — если дело дойдет до худшего и оккупанты чересчур распояшутся — надежное убежище, в котором можно пересидеть до лучших времен.

Польские сельскохозяйственные пейзажи смахивают на лоскутное одеяло. Польша — единственная страна Восточного блока, избежавшая коллективизации. Поскольку здесь не действует jusprimogeniture (право первородства), земельные угодья делят между наследниками поровну.

Таким образом за несколько поколений солидная недвижимость вырождается до горстки крохотных наделов, поскольку владельцы даже этих миниатюрных полосок земли стремятся к полному самообеспечению: ферма представляет собой две грядки фасоли, три — картофеля и т.д. с парой свиней и коровой, привязанных посередке, и все это на таком клочке земли, какой средний фермер в странах Европейского сообщества оставляет невозделанным, да вдобавок получает за это деньги с государства. Поскольку на этих полосках не развернешься даже с трактором, не говоря уж о комбайне, то изрядная часть работы делается вручную или, в лучшем случае, с лошадью и плугом — способ весьма живописный, но едва ли практичный. И все же ландшафт постепенно меняется. Поскольку фермеры покупают и продают землю, фермы становятся крупнее, а полоски — шире. Пока что просторы полей бескрайними не назовешь, но развернуться на тракторе на них уже можно.

Польша — одна из немногих стран в Европе, где все еще существует самопровозглашенный крестьянский класс. Более того, в сердце почти каждого поляка гнездится крестьянин.

Уже упоминалось, что всякий разумный поляк позаботится о том, чтобы отыскать отпрыска от корня своего фамильного древа во всякой стране мира, которую ему хочется посетить, — точно так же всякому в Польше надлежит обзавестись родней, возделывающей где-нибудь какую-нибудь землю. Выжить без этого в стране, где до недавнего времени наблюдалась острая нехватка съестного, было трудновато. Этот факт отчасти объясняет, каким образом столы по-прежнему ломились от яств, когда на прилавках было шаром покати.

Одной из наиболее популярных и разумных мер, принятых последним правительством, было введение dzialek, то есть делянок (в России их называют дачными участками). Владельцы дач (кстати, польское слово «дача» отличается от русского только по написанию, но не по звучанию) заботливо их опекают, и польские дачные домики, недалеко ушедшие от хижин, на скорую руку состряпанных из ржавых листов кровельного железа, кажутся их обладателям летними дворцами. Издали дачные поселки напоминают сказочные кущи эльфов. В них поляки, живущие в многоквартирных городских ульях, проводят свои выходные, отпуска, а уйдя на пенсию — все свободное время.

Спорт

Наиболее популярными видами активного отдыха в Польше являются лыжи, альпинизм, горный туризм и хождение под парусом — и всеми этими видами спорта можно заниматься, не покидая пределов страны.

Будучи по натуре анархистами, поляки не способны играть в команде. Если же им все-таки приходится играть в командные игры, они предпочитают волейбол или баскетбол. Поляки также обожают футбол: как только им удается найти 22 добровольца (а еще лучше 11 своих и 11 другой национальности), желающих побегать по полю, пиная мяч, — вся Польша тут же усаживается перед телевизорами в кресла, чтобы критиковать их, сколько душеньке угодно.

Вот почему эта нация всем сердцем обожает бридж. Эта карточная игра дает возможность игрокам спорить и переругиваться и с противниками, и с партнерами.

 

ЕДА И ПИТЬЕ

Если французы живут, чтобы есть, то поляки едят, чтобы жить. Если невозможно наесться от пуза, обед считается неудавшимся — вот почему у новомодных диет в Польше нет ни единого шанса.

Блюда по определению должны быть очень сытными. Объясняется это морозными, суровыми зимами и невероятными энергетическими затратами в повседневной жизни. Климат ничуть не изменился, но кабинетная работа требует куда меньше калорий, чем вскапывание земли или косьба. Большинство польских блюд дается повару тяжелым трудом, а в желудок едоку ложится тяжким бременем; однако врачи неумолчно твердят, как тяжело это сказывается на сердце, и порции все-таки начали понемногу уменьшаться.

Завтрак, поглощаемый ни свет ни заря — потому что работа начинается очень рано — состоит из бутербродов с колбасой и прочей мясной нарезкой и кофе.

Для второго завтрака обычно приходится урывать время от работы — обычно это еще одна чашка кофе и бутерброд на рабочем месте, и если рабочее место находится, к примеру, в операционном зале банка, приходится подкрепляться на всеобщем обозрении.

Работа заканчивается около трех часов и основная дневная трапеза — obiad (это обед, как вы уже, наверное, догадались) — поглощается сразу же по прибытии домой.

Супы — непременное, весьма питательное блюдо, причем настолько густое, что их можно есть чуть ли не ножом и вилкой. Наиболее знаменит из них barszcz (или, проще говоря, борщ). Rosol (это вовсе не рассол, как можно было бы подумать, а куриный бульон) — традиционное блюдо еврейской кухни, но это не просто суп, а лекарство, и он оказывает на поляка примерно такое же психологическое воздействие, как чашка чая на англичанина.

В качестве второго блюда нормой считается мясо вместе с овощами', или мучные блюда, например, pierogi — сладкие или пряные вареники, распространенные по всей Восточной Европе и повсюду ошибочно называемые клецками.

Kolacja — ужин — последняя трапеза, поедаемая в любое время от шести вечера до полуночи, в зависимости от привычек семьи. Как и завтрак, он состоит в основном из хлеба, сыра и мясной нарезки. На самом деле подобное питание не так уж и однообразно, как кажется, потому что у поляков ошеломительное множество мясных изделий. Они коптят все подряд, так что у них столько разновидностей колбасы и окорока, сколько у французов сортов сыра.

Из местных сыров упоминания стоит только один— oscypek. Он бывает двух видов: мягкий, для употребления в свежем виде, или твердый, — и тогда его можно хранить и натирать на терке, как пармезан. Как правило, он имеет форму ромба с оттиснутым на нем народным орнаментом. Из традиционных блюд бигос — bigos— обычно упоминается в меню, как тушеное мясо по-охотничьи. Испокон веку бигос готовился зимой в котле над костром посреди леса. Охотники начинали с горшка квашеной капусты, добавляя к ней все, что удавалось добыть, и тушили это несколько дней, время от времени прерывая процесс, чтобы охладить блюдо в снегу. В наши дни костром служит малый огонь плиты, а купание в снегу заменяет холодильник, но тушение в течение двух суток по-прежнему считается рекомендуемым минимумом. Это блюдо — хорошее средство, чтобы одолеть пресыщение и разбудить аппетит, изнуренный за три дня рождественских праздников, а также прекраснейшая маскировка для остатков рождественского гуся.

Поляки обожают соления и маринады — способы заготовки продуктов на долгую суровую зиму, изобретенные задолго до холодильников. Они консервируют огурцы, свеклу, капусту лук, грибы — словом, что угодно, лишь бы было съедобно. Большинство домохозяек одержимо атавистическим стремлением мариновать все, что осенью подвернется под руку. А если не замариновать, так заспиртовать. При коммунистах пряностей явно недоставало: весь ассортимент практически сводился к петрушке, укропу и лавровому листу. Но теперь в супермаркетах появилось несусветное множество различных пряностей, так что повара отважно экспериментируют и в ресторанах, и дома. Судя по всему, следующее поколение поляков вместе с остальными молодыми европейцами вырастет в полнейшей уверенности, что карри — традиционное блюдо их национальной кухни.

Улиток в Польше не едят, но собирают, чтобы отправить во Францию, где их едят французы — так куда выгоднее, чем просто вышвыривать докучливых моллюсков за забор.

Компоты и пироги производятся в неисчислимом множестве, особенно рулеты, но наполненные не повидлом, а маком вперемешку с сухофруктами (финиками, инжиром, изюмом) и медом.

Если рыба и появляется на столе, то либо соленая (селедка), либо пресноводная: карп, щука, форель, лосось. И хотя польский рыболовецкий флот — один из крупнейших в мире, поляки так и не пристрастились к дарам моря. Когда же правительство предприняло рекламную кампанию в попытке преодолеть эту неприязнь, то наиболее популярный его лозунг тут же перефразировали: «Ешьте треску, дерьмо на вкус куда противнее».

Зато дары леса ценятся чрезвычайно высоко. По грибы и ягоды ходят все кому не лень, и большинство горожан прекрасно в них разбирается.

Так что если вы застряли на необитаемом острове, берите в Пятницы поляка — и никогда не будете испытывать голода.

Выпивка и тосты

Во многих странах утренний кофе — весьма слабенький напиток, разбавленный молоком. Но в Польше это не так; здесь вам в стакан кипящей воды щедрой рукой насыплют целую ложку молотого кофе. Если ложка не будет стоять в напитке сама по себе — значит, кофе не удался. Научиться не заедать напиток кофейной гущей, лежащий на дне толстым слоем, можно только на опыте.

Чай тоже пьют без молока, и подают его с лимоном в стакане — сосуде, созданном специально для того, чтобы вы непременно обожгли пальцы.

Водку обычно пьют дома, что вообще-то справедливо, поскольку большую ее часть производят именно там. В народе детский набор посуды под названием «Юный химик» до сих пор кличут «Юный самогонщик». Однако новые бары и рюмочные плодятся даже в самых крохотных городишках как грибы, искушая многих выпить и закусить в приличной обстановке на людях.

Водки делятся на два типа: чистые, к числу каковых относится и зубровка с травинкой в бутылке, предназначены для мужчин (во всяком случае, теоретически), а сладкие — для женщин. Опасайтесь польских напитков! Крепость их обычно превышает сорок градусов, и пьют их неразбавленными. Это огненная вода в чистом виде! И хотя полячки — сластены, головы у них ничуть не менее крепкие, чем у мужчин. Разноцветные сладкие водки настаивают практически на чем угодно: на спелых вишнях, меде, орехах, лимоне, остром перце. Есть даже разновидность водки с плавающими в ней золотыми чешуйками. Поляки, покупающие водку в магазинах, дома зачастую подвергают ее дополнительной обработке, создавая изысканные домашние напитки. Обычно их делают на чистом польском спирту — девяносто шесть градусов, являющемся самым крепким напитком из известных человечеству. Постарайтесь не пить его, не пройдя предварительный инструктаж и не позаботившись о том, чтобы падать было мягко.

Пьют обычно из крохотных хрустальных стопочек, осушая их одним глотком после тоста и сопровождая обильной закуской, — предосторожность вполне разумная. Байка про поляка, который, оказавшись в гостях у англичанина и осушив хозяйский хрустальный бокал, швырнул его в электрокамин, — чистой воды выдумка. Поляки крепко держат бокалы в руках, чтобы непременно повторить хотя бы еще разок.

Первым обычно идет тост за здоровье хозяев, после чего пьют за здоровье гостей, затем за прекрасных дам и обаятельных мужчин, затем за холостяцкую жизнь.

После этого всякий волен импровизировать на свой лад. Далее традиция не простирается. Те, кому не хватает изобретательности, запросто могут повторять один и тот же тост за здоровье гостей снова и снова в сотый раз, пока они еще в состоянии подымать бокалы.

 

ЧУВСТВО ЮМОРА

Польское чувство юмора удивительно напоминает английское. Поляки сами рассказывают анекдоты о себе самих, чтобы их никто не опередил. Обычно неловкие ситуации они обращают в шутку и с честью выходят из трудного положения. От их едкого сарказма не в силах ускользнуть ни одна политическая фигура или ситуация.

Анекдотов о выпивке не счесть:

—Простите, который час?

—Пожалуй, я бы тоже не отказался выпить.

—Я обещал жене, что больше не буду пить.

—Но ты же не обещал пить меньше!

Жена:

—Ты обещал, что станешь другим человеком.

Муж:

—А я и стал, но он тоже пьет.

Польша, как и Англия, также принадлежит к числу тех немногих стран, где пользуются популярностью парадоксы и каламбуры:

—Говорят, жизнь начинается после пятидесяти.

—Но после ста она куда лучше.

(Для тех, кто еще не понял: речь идет о дозе водки.)

—Сколько же ты зарабатываешь?

—Двести злотых в месяц.

—А сколько тратишь?

—Триста злотых.

—Откуда же берется разница?

—В свое время я толст про запас.

—С каких это пор ты не выговариваешь букву «р»?

Объектом насмешек в анекдотах о человеческой глупости нередко являются полицейские, например:

—Почему полицейские всегда ходят по трое?

—Один умеет читать, другой — писать, а третий караулит этих двух интеллектуалов.

А вот образчик анекдотов о скупости:

—Как быстрее всего получить алюминиевую проволоку?

—Бросить старый злотый между двумя краковчанами.

Как ни странно, несмотря на ужасное состояние канализации, фекалии не являются столь популярным объектом для анекдотов, как во Франции или Италии. Зато популярен секс, равно как и тещи. Существует также неисчислимое множество анекдотов о маленьком Ясе, биче детского сада и грозе всех взрослых, в общем, польском родственнике российского Вовочки.

Ясь: — Может ли пятилетняя Зося забеременеть? Доктор: — Конечно, нет. Ясь: — Вот шантажистка!

 

ЧТО ГДЕ ПРОДАЮТ

В Польше есть магазины и торговые центры, которые в любой западной столице смотрелись бы как у себя дома. Открыв для себя Польшу многонациональные корпорации изгнали серый цвет и разукрасили ее во все цвета радуги, и хотя роскошные товары имеют соответствующие ценники, растет численность элиты, которой эти товары по карману. По большей же части толпы фланируют, разглядывая через витрины вещи, которые раньше можно было увидеть только за рубежом, и стекло, разделяющее их, вполне может отождествляться с границей иноземной державы.

Но стиль жизни претерпел изменения даже у среднего поляка. Теперь «люди» больше не означает «очередь», больше нет дефицита, время досуга удвоилось. Люди прогуливаются по улицам или сидят в кафе, а не томятся в очередях, и им нет нужды таскать с собой авоську и пачки наличных просто на всякий случай.

Теперь поляки расхаживают с тележками по супермаркетам на западный манер и покупают все, что им хочется, и когда им это нужно. Очередями пугают детей, рассказывая малышам байки о давно минувших днях. Вместе со сказкой о драконах вы можете рассказать анекдот о катастрофе, случившейся, когда очередь в московский ГУМ столкнулась с очередью в варшавский «Смык». А если дети и после этого не захотят спать, можно пересказать им рассказ Мрожека о бедламе в магазине, получившем партию рыцарских доспехов. Так вот, за обладание ими покупатели бились врукопашную, хотя никто не представлял, зачем они могут понадобиться. А еще можно небрежно указать на пиджак, купленный в 1984 году в мясной лавке в Олыптыне рядом с ювелирном магазином, где после четырехчасового стояния в очереди под снегом и дождем был куплен тюбик зубной пасты.

Целое поколение детей ни разу не видело пустых полок и очередей за мясом, и родители очень рады за них. Но когда чада ложатся в постель и настает пора для ностальгии, многие все еще испытывают странную тягу к тому времени, когда были молоды, и счастье означало килограмм грудинки, дюжину рулонов туалетной бумаги или лифчик, пришедшийся впору, и все в очереди — великом уравнителе — были равны.

Времена, когда практически все товары сопровождались инструкциями на всех мыслимых языках, кроме польского, тоже прошли, а вместе с ними канули в Лету и догадки: «Это тюбик с кремом от геморроя или с майонезом?» Товары иностранных производителей имеют польские этикетки или, в крайнем случае, наклейки, и многие фирмы проводят рекламные кампании, ориентированные специально на польский рынок. А некоторые даже производят товары на польский вкус: например, фабрикант, выпускающий концентраты супов, теперь делает борщи. Со своей стороны, польские производители улучшили упаковку своих товаров, найдя применение значительным художественным дарованиям нации. Особенно восхитительны упаковка косметики и водочные бутылки.

Однако наблюдаются и странные аномалии, способные позабавить отважного покупателя — например, вывеска, объявляющая, что магазин торгует изделиями из кожи, хотя внутри стоят одни цветы. Но эти странности проистекают из-за ошеломительной скорости перемен, принесенных капитализмом и его неизменным злом — банкротством. Спросите дорогу в магазин, и прохожий, указав вам путь, непременно добавит: «Ну, по крайней мере, вчера он там был».

Более страшной причиной периодического исчезновения магазинов, да и других зданий, является «мафия», а точнее — для Польши — мафии, взрывающие или сжигающие непокорных. Как недавно объяснял один сатирик «Прежде была только одна мафия, и все знали ее персональный состав и местонахождение: кто, где и почему, поскольку все упиралось в Центральный комитет Польской объединенной рабочей партии. Теперь же появилась и Воломенская мафия, и Пружковская мафия, и заезжие мафии из-за границы…» По иронии истории, в бывшем здании ЦК сейчас находится фондовая биржа — символ капитализма.

Одним из наилучших изобретений бывшего правительства являются магазинчики, торгующие изделиями народных промыслов (Cepelia) — жизненно важный коммерческий выход для национальной сети народных художников-прикладников и домашних производств. Стандарты продукции строго контролируются, так что качественные кружева туристам за их деньги гарантированы.

К нынешнему времени рынки стали неотъемлемой частью жизни и появляются в самых неожиданных местах: на стадионах, автостоянках, привокзальных площадях. Диапазон торговцев очень широк: от крестьян, приехавших в город сбыть собственную продукцию, до русских, продающих все подряд — кастрюли и сковородки, бесценные иконы и антикварные самовары. Соскребите позолоту со многих новых польских миллионеров (не путать с новыми русскими), и вы отыщете бывшего владельца конюшни. Порыскайте по рынку — и найдете случайно затесавшийся автомат Калашникова, адмиральский мундир или даже танк.

 

ЗДОРОВЬЕ И ГИГИЕНА

Большинство поляков — хорошо информированные ипохондрики. Они не только с массой подробностей сообщат вам, что с ними не так, и как следует лечить их хвори, но, если вы не остановите их вовремя, заодно поведают, как вам следует поступить с вашими собственными недугами.

Каждый поляк обычно специализируется на одной болезни, и не только знает о ней больше, чем многие западные профессора, но и водит тесную дружбу или является родственником наиболее выдающегося специалиста в стране по этой болезни, цитируя его без удержу.

Польские врачи не против, когда к ним начинают приставать на вечеринках или в общественных местах, и с радостью соглашаются, что ваши симптомы болезни — наиболее интересный случай, с которым им приходилось встречаться. Есть об этом и анекдот— про врача, который шел по кладбищу, и вдруг голос из могилы попросил у него лекарство от червей.

Осведомленность поляков о лекарствах простирается от древнейших снадобий из трав до новейших западных препаратов. И их стоит послушать, ибо обычно они оказываются правы. Откройте дверь рядового польской аптечного киоска, и там, среди пилюль от похмельного синдрома, вы обнаружите широчайший выбор пузырьков и баночек с этикетками и датами, где в спирту вымачиваются зубчики чеснока, цветочная пыльца, сосновые побеги и всяческие травы и природные вещества. Такие настойки считаются идеальным средством от всяческих болей и болячек, настоящих или воображаемых.

А если не помогут и эти снадобья, загляните в новую, современную, аптеку, ибо эти заведения одними из первых откликаются на веяния времени. Если большинство больниц являются затрапезными унылыми местами, то в большинстве аптек такие полы, что хоть ешь прямо на них, свет играет бликами на каждой сверкающей бутылочке и ампуле. Рядом с продукцией ведущих фармацевтических фабрик мира на продажу выставлены все известные человечеству нетрадиционные снадобья. Если где-то в Польше теперь и встретишь очередь, то либо в банке, либо здесь, поскольку фармацевт подробно и квалифицированно консультирует клиентов обо всех средствах, которыми можно себя врачевать. Очередь редко сетует на его медлительность, так как ожидающие напряженно прислушиваются.

Национальное здравоохранение находится в довольно жалком состоянии. Если вам предстоит отправиться в больницу, договоритесь, чтобы обеды вам приносили из дома, или приготовьтесь к незапланированной диете, а еще заранее научитесь давать взятки врачу, медсестре и уборщице. Если вы этого не сделаете, то не удивляйтесь, что окажетесь в коридоре, а одеялом вам будет служить половая тряпка. Лучше заниматься самолечением или отдать предпочтение множеству частных клиник, появившихся на каждом углу. За довольно разумную сумму вам незамедлительно предоставят впечатляющую распечатку состояния вашего организма. Если прогноз окажется неблагоприятным, вам сообщат имена и часы приема ведущих специалистов по данным заболеваниям.

Атмосфера

Популярным объяснением большинства недугов в Польше является давление. Ни один другой народ не уделяет столько внимания состоянию атмосферы. Слово «ci&nienie» повторяют, как молитву, приписывая именно давлению обострения множества болезней: от варикозного расширения вен до состояния национальной экономики. Страдающие от высокого и низкого кровяного давления тоже валят все на барометр, а нормального кровяного давления в Польше попросту не существует.

Гипертоники до тошнотворности часто повторяют предупреждения о том, что вредит их здоровью, но никогда не воспользуются ими. Так что, «мне бы не следовало этого есть, но…» — самый распространенный рефрен. Гипотоники опрокидывают в себя чашки такого крепкого кофе, что от него откинула бы копыта даже лошадь, объясняя всем вокруг, что для них это единственный способ разогнать кровь.

Проточная вода

Польские умывальники лишены затычек, потому что поляки моются в проточной воде. Краны всегда со смесителями, чтобы народ не обжигался, а горячая вода обычно поступает от местной теплоцентрали. Раньше водоснабжение вообще было бесплатным, но и по сей день оно остается дешевым, если мерить по западноевропейским меркам. Поляки не могут понять, с какой это стати жители Запада предпочитают мыть руки, тарелки и все прочее в грязной стоячей воде.

Если вы отправляетесь далеко от дома, то разумно захватить с собой туалетную бумагу. Туалеты — как бы это сказать? — существуют в принципе. Вход в них бдительно стерегут массивные дамочки. За определенную сумму, обычно указанную на куске картона, они выдадут вам сиротливый кусочек серой туалетной бумаги, смахивающей как на оберточную, так и на наждачную.

 

ОБЫЧАИ И ТРАДИЦИИ

Религия

Старый трюизм гласит, что поляки верят не в Бога, а в Матерь Божию. Действительно, культ Девы Марии по-прежнему силен: ее икон и статуй в стране куда больше, чем изображений всех остальных членов Святого семейства вместе взятых, а в 1656 году указом короля Яна Казимира она была официально объявлена Королевой Польской.

К религии вся нация относится прагматично. В Польше можно отыскать церковь или молельный дом практически любого вероисповедания, и всяческие секты — от последователей Муна до евангелистов всех мастей — слетаются в Польшу как мухи на мед, чтобы завоевать сердца молодежи.

Однако не поляки были созданы для Бога, а Бог для поляков, и в час нужды они явно становятся куда более религиозными. Истово выполняя ритуалы, они следуют только тем частям догмы, которые их устраивают, поэтому осуждаемая католической церковью контрацепция никогда не была для них проблемой: проглоти пилюлю, дальше как обычно, а затем исповедуйся.

Когда коммунисты по своей глупости попытались помешать полякам верить в Бога, церкви были набиты до отказа. Слово «запрещено» только поощряло поляков к нарушению запретов. Теперь, когда эта демонстрация протеста больше не нужна, церкви помаленьку пустеют, и скоро будут целиком предоставлены старушкам и туристам, как и в остальных странах Европы.

Все более явный интерес (некоторые называют его «вмешательством») церкви к политике только ускоряет этот процесс. Закон против абортов, который протащили через сейм, несмотря на серьезные возражения оппозиции, привел к своеобразной обструкции церкви, которую раньше припасали для коммунистической партии. Один политический комментатор даже едко заметил, что церковь гораздо лучше ладила со ставленниками Кремля, чем с нынешним доморощенным правительством.

И все же изрядная часть польской общественной жизни по-прежнему вращается вокруг приходской церкви, ибо где же еще на людей посмотреть и показать себя или свою новую машину, повстречаться с друзьями, чтобы посплетничать или пофлиртовать? Да и большинство праздников привязано к церковному календарю. В римской католической церкви поляков больше всего привлекает ее показушность, помпезность и строгое соблюдение ритуала. Протестантизму в Польше ничего не светит — слишком уж он бесцветен.

Рождество не было бы Рождеством без всенощной в Рождественский сочельник, когда прихожане отправляются в церковь после Wigttia— традиционного разговения из двенадцати блюд. Чудеса случаются ежегодно: ведь еще ни в одной церкви не произошло самовозгорания, хотя воздух проспиртован до сорока пяти градусов.

Каждый поляк знает наизусть все слова рождественских колядок, но как это ни прискорбно, в отличие от ирландцев, итальянцев и русских поляки не отличаются талантами к хоровому пению. Отсутствие вокальных данных компенсируется энтузиазмом и громким звуком.

Религиозные праздники

Пасха — по-прежнему религиозный праздник, а не повод забить все дороги к морю чудовищными дорожными пробками, и люди больше толпятся на церковной службе, а не на праздничной ярмарке. Народ, разгуливающий с корзинками, таящими обед из трех блюд, либо направляется кормить своих родственников в, больницы, либо, если дело происходит в Великую Субботу, устремляется в церковь, чтобы освятить воскресную трапезу. В понедельник поляки обливают друг друга водой. Это старинный обычай, и вы рискуете явиться домой, промокнув до нитки.

BozeCialo (Праздник Тела Христова) — благовидный предлог для девочек выйти в свет в платьях, сшитых для причастия, и пока они еще из них не выросли, торжественно прошествовать через весь город. В Силезии этот парад проходит в день святой Барбары (покровительницы шахтеров); фактически каждый приход и многие ремесла имеют своих покровителей. Каждый приход, деревня и город имеет свою придорожную часовню, украшенную живыми цветами, даже на самых отделенных горных перевалах и в лесах, зачастую с мемориальной доской, увековечивающей память жертв недавнего или далекого прошлого.

Более всех святых поляки почитают Божью Матерь. Главная святыня — Черная Богоматерь Ченстоховская, привлекает в монастырь на Ясной Горе паломников со всей Польши, причем многие отправляются туда пешком. Когда в 1981 году во время военного положения, объявленного генералом Ярузельским, было запрещено носить значки Солидарности, поляки заменили их ликами Богоматери Ченстоховской, а некоторые нацепили резисторы — маленькие электрические сопротивления (название этой детали говорило само за себя, да и Валенса был электриком, как ни крути).

Подношение подарков

Вместо дня рождения поляки обычно празднуют именины. Эта традиция имеет ряд преимуществ:

а) в календарях указаны имена святых, напоминающие, когда и кому из их тезок следует позвонить или нанести визит;

б) в день именин никто не интересуется вашим возрастом;

в) если вы достаточно хитры или алчны, то можете праздновать именины несколько раз в год и неоднократно получать подарки.

Поздравительных открыток вместе с подарками имениннику не вручают. Открытки предназначены для отправки по почте тем, с кем вы не можете встретиться. Общепринятым подношением являются цветы. Цветочные магазины есть повсюду, и цветы покупают к именинам, дню рождения, юбилеям, чествованиям, расставаниям, перед походом в гости или просто под настроение.

Праздники

Поляки могут похвастаться солидным списком гражданских праздников; многие увековечивают память о сражениях — выигранных или проигранных. Во время опросов 60 процентов поляков самым популярным праздником назвали 3 мая — День конституции. Как известно, конституций в Польше было несколько, и этот день напоминает о самой первой, принятой аж в 1791 г. и превращавшей федерацию Польши и Литвы в унитарное государство. Однако не прошло и года, как Речь Посполитая утратила свою государственность в войне с Россией и вскоре была поделена между ею, Австрией и Пруссией.

Коммунисты пытались вытеснить День конституции Днем международной солидарности трудящихся; в ответ поляки прозвали Первое мая «Первым апреля для рабочих» за то, что в этот день школьников и рабочих выгоняли на улицы, заставляя их маршировать и размахивать флагами. Эта процедура так язвила ранимую польскую душу, что майскую демонстрацию считали не чем иным, как самой явной демонстрацией угнетения. Известны случаи, когда диссиденты заковывали собственные конечности в гипс, только бы не участвовать в первомайском шествии. Возвращение общенародного праздника 3 мая было первым и наиболее популярным актом постярузельского правительства.

Зато Международный женский день празднуют по-прежнему. Традиция требует, чтобы мужчины покупали цветы такому количеству женщин, какое им одарить по карману: жене, любовнице, секретарше, матери, подругам — и бутылку водки для себя. Рассказывают, что директор одной большой фабрики, пожелавший угодить всем своим работницам, якобы прочел подготовленную речь, а затем раздал по букету каждой из 700 работниц первой смены, однако посреди второй смены он испустил дух от инфаркта, тем самым сделав работницам подарок, о котором они и мечтать не смели.

Предаваясь со свойственным им энтузиазмом поискам новых поводов отпраздновать что угодно, поляки налетели на «раскрученные» в других странах праздники как мухи на мед. Еще недавно совершенно безвестный в Польше День святого Валентина взмыл к небесам как ракета. Подпитываемый продавцами цветов и издателями открыток, святой Валентин может по праву считаться покровителем коммерции. К всеобщему пиршеству подключается даже министерство связи, печатающее специальные марки с сердечками или розами.

Еще одним заимствованным со стороны праздником стал День детей. В этот день школьников освобождают от занятий. Большинство школ организовывает программу визитов и экскурсий, и детям предоставляют определенную свободу действий. К счастью, подарков в День детей они пока не получают. А вот что касается дней рождения, именин, дня святого Николая (6 декабря, когда подарки появляются под подушками), Рождества, Святого Причастия и Конфирмации — тут уж взрослым придется раскошелиться. Словом, польским зубным врачам без дела сидеть не приходится.

Смерть

О смерти сообщают в газетах и на плакатиках с траурной каймой, пришпиленных к стенам и деревьям в центре города. Это либо объявления о месте и времени погребения, либо некрологи. На похороны собирается стар и млад, и смерть, что вполне логично, — вторая по популярности тема после здоровья.

На воротах кладбища в Закопане выписан девиз: «Нация — это народ и его могилы». Поляки поклоняются своим предкам, и День Всех Святых, 1 ноября, празднуется по всей Польше. Семьи пересекают страну из конца в конец и даже приезжают из-за рубежа, дабы навестить фамильные могилы. Сияние свечей на больших кладбищах видно за многие километры.

Кладбища почти никогда не пустуют, а некоторые надгробия являют собой настоящие произведения искусства. Поляки ухаживают за могилами с такой же заботой, как за своими палисадниками. Могилы любимых национальных знаменитостей, особенно детских писателей, регулярно посещаются и украшаются школьными эмблемами, цветами и свечами. Порой школам и отрядам скаутов поручают присматривать за каким-нибудь кладбищем, особенно за теми семейными захоронениями, которые по разным причинам остались бесхозными и забытыми.

Ряд кладбищ, например, Повонжки в Варшаве, где лежат погибшие во время Варшавского восстания, являются национальными памятниками. Простые кресты с надписями типа: «Солдат, 14 лет» — трогательны до слез.

 

КУЛЬТУРА

Литература: публикуйся и прославишься!

Литературное творчество в виде газет, журналов и книг — это артерии, по которым текут жизненные соки (слова) Польши. Считается аксиомой, что три поляка на необитаемом острове организуют четыре политических партии (из которых две будут коалициями, а одна группой отколовшихся), и каждая будет иметь собственную газету, журнал и ряд изданий, выпускающихся без строгой периодичности.

За спиной каждого писателя притаился издатель, а за каждым издателем — архивариус. Библиотеки скрупулезно отмечают присутствие или хотя бы временное пребывание поляков во всех концах земли. Проводятся даже постоянные конференции польских библиотек за рубежами Польши, в которых участвуют представители из всех уголков света.

Польский дом — не дом, если в нем нет книжного шкафа, одна из полок которого отдана классикам, вроде Генрика Сенкевича — польского Вальтера Скотта. За рубежом он больше известен по названию своего романа о зарождении христианства «Quo padis» («Камо грядеши»), а не по имени; роман был переведен на английский язык и опубликован американцами под невразумительным именем Иеремия Кюртен. Говоря современным языком, книга Сенкевича стала одним из первых международных бестселлеров, и его труды то и дело находят воплощение в кино, однако сам писатель, ставший лауреатом Нобелевской премии, на этом почти ничего не заработал из-за польского авторского права, вернее из-за его отсутствия. Поляки же Сенкевича обожают за его историческую трилогию о днях польской славы в семнадцатом столетии, и многие могут цитировать его целыми страницами, чем зачастую и занимаются.

Вторым столпом каждой домашней библиотеки является Адам Мицкевич — революционный романтик, уехавший в изгнание вместе с Шопеном и прочими после Ноябрьского восстания 1830 года в Париж, где запечатлел на бумаге удивительно яркие описания Польши своего детства: «Отчизна, ты словно здоровье. Лишь тот знает тебе истинную цену, кто тебя потерял». В России этого знаменитого поляка переводили самые «звездные» поэтические имена: Пушкин и Лермонтов, Фет и Бунин, Брюсов и Ходасевич.

Ранние произведения Мицкевича все еще владеют душами поляков и не потеряли актуальности: студенческий мятеж в Варшаве в 1968 году начался со спектакля по его поэме «Дзяды».

Но если каждый поляк считает своим долгом прочитать поэму Мицкевича «Пан Тадеуш», которую критики из разных стран до сих пор называют энциклопедией польской жизни, то русские восхищаются «Крымскими сонетами» и темпераментом его лирики:

..Я скакал во мраке ночи Милой панны видеть очи, Руку нежную пожать; Пожелать для новоселья Много лет ей и веселья И потом навек бежать…

(«Воевода», перевод А. Пушкина)

Более современным дополнением к этой классической батарее оказалась Вислава Шимборская, ставшая в 1996 году лауреатом Нобелевской премии по литературе. Одно из ее стихотворений озаглавлено «Разговор с камнем». Другое просто гласит:

Радость писать. Возможность воплотить. Мщение смертной руки.

(Перевод Л. Цывьяна)

Музыка

Будучи нацией, в целом весьма скромно наделенной музыкальными дарованиями, Польша тем не менее может гордиться немыслимым числом композиторов и музыкантов мирового класса: от вездесущего Шопена и Падеревского (первого президента буржуазной Польши, недвусмысленно доказавшего, что музыканты гораздо лучше управляют поляками, чем электрики) до покоривших сердца модернистов Лютославского и Пендерецкого, а также современного, но более традиционалистского Турецкого.

Польская поп-музыка, являвшаяся до недавнего времени бледным отражением западной моды с редкими проблесками оригинальности, экспериментирует над синтезом фольклора, особенно музыки горцев, и регги. Вопреки всем ожиданиям, результат весьма недурен.

Архитектура

Поляки не только защищают исторические центры своих городов от хода времени и прогресса, но также с любовью отстраивают то, что разрушили менее сентиментальные нации. После Второй мировой войны они восстановили Варшаву и Гданьск, и потому могут оказаться более неподдающимися противниками агрессии гамбургеров, чем прочие народы. В Польше сохранилось несколько средневековых городов, где фасады еще не изуродованы желтыми арками «Макдоналдса» или прочими международными символами конца двадцатого века.

Но послевоенная архитектура в Польше стала даже большей катастрофой, чем на Западе. В течение длительного времени выбор стиля для новых зданий был бюрократически ограничен до нескольких типов коробок, увенчанных плоскими крышами (и это в стране, где регулярно выпадает снег!). Эти дома заполонили весь пейзаж, однако современная линия крыш скачет зигзагом, как американские горки, потому что соседи стремятся перещеголять друг друга в изобретательности.

И все же в основном поляки обречены жить в бесчисленных шеренгах одинаковых, тяжеловесных, серых, бездушных бетонных блоков, марширующих по стране сомкнутыми рядами через пригороды и деревни. Сделать их более привлекательными могут лишь дерзко сверкающие красками цветы на балконах.

 

ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ

Немногие поляки отваживаются на убийства, зато многие считают любую собственность общественной. Приезд иностранного автомобиля зачастую рассматривают как прибытие гуманитарной помощи в виде запчастей, и тут уж поляки своего не упустят, даже если он припарковался на городской площади под фонарем перед входом в полицейский участок — а правду говоря, особенно в том случае, когда он стоит перед входом в полицейский участок.

Этим-то и объясняется, почему перед концертным залом или кинотеатром можно встретить поляка в вечернем туалете, увешанного теми деталями автомобиля, которые ему удалось снять и унести. Если же вы считаете, что заниматься подобным ниже вашего достоинства, то единственный способ покрыть недостачу, когда вас избавят от какой-либо из частей автомобиля, — это приобрести ее у того, кто избавлением и занимался, и даже есть шанс купить ту самую деталь, которая вам и принадлежала.

Цензура

Официально цензура в Польше приказала долго жить. Всякий может писать и печатать что угодно, и порой кто-то кое-где действительно так и поступает. А если честно, то кое-где кое-кто поступал так всегда. Избиение цензоров было национальным развлечением. Например, в самый разгар военного положения, когда действовал комендантский час, продуктивность подпольной печати даже превышала производительность официальной — отсюда и дефицит бумаги. Чтобы обойти цензора, поляки пускались в бесчисленные ухищрения, да вдобавок поднаторели в чтении между строк.

Другой популярной народной забавой был импорт и экспорт запрещенной литературы. Недаром же Оруэлл для первого перевода «Скотного двора» избрал польский язык. Издатели на западе откладывали каждый третий экземпляр из тиража в специальном миниформате для контрабанды, и роман Солженицына входил в нагрудный карман рубашки.

Запрет на радио «Солидарность», которое вело передачи из подполья на протяжении восьмидесятых, тоже давно снят, и теперь можно слушать западные передачи, не напрягая слух в попытке разобрать слова сквозь завывание и треск глушилок. Многие по-прежнему верят, что западные станции — и прежде всего Би-Би-Си — сообщают обо всем объективно, но нынче, когда в их прослушивании нет ничего рискованного, оно уже никому не доставляет удовольствия и перестало служить поводом для анекдотов.

Цензуру в школах тоже отменили. После войны польским детям преподносили версию национальной истории в советской редакции, где желаемое выдавалось коммунистами за действительное, то есть за историческую правду. Это объясняет популярность точных наук: их подправить было куда труднее. На самом деле цензура в школе была совершенно бессмысленной, потому что детей все равно учили «подпольной» истории, как это делалось на протяжении столетий. Например, в девятнадцатом веке, после раздела Польши, на территории, вошедшей в состав России, было запрещено преподавать польский язык, равно как и давать образование выше начального. Отсюда и «летучие» или подпольные университеты, в одном из которых училась Мария Склодовская-Кюри.

Быть может, битва за свободу слова и выиграна, но прочих опасностей еще хватает. Управление национальных архивов наделено драконовскими полномочиями отбирать любые архивы из частных рук, если они представляют общественный интерес, — урок, позаимствованный у UB(UrzadBezpieczenstwa— польский аналог КГБ), посягавшего своей железной рукой на личную жизнь каждого гражданина. Исследователи утверждают, что зачастую материалы по истории Польши легче отыскать за рубежом, чем получить документы в самой Польше.

В пути

В Польше меньше автомобилей на душу населения, чем в остальной Европе, хотя при виде дорожных пробок этого и не подумаешь. Однако она быстро нагоняет соседей, и энтузиазм автовладельцев все возрастает, несмотря на слабость дорожной инфраструктуры. Развязки больше смахивают на западни, чем на дороги, а транспортные артерии наглухо закупорены тромбами грузовиков.

Для новоявленных автовладельцев риск на дорогах усугубляется появлением старожилов — крестьян, считающих все шоссе, в том числе и скоростные, своей собственностью, а потому запросто перегораживающих движение телегой, запряженной единственной лошадью и загруженной сверх всякой меры, или стадом коров.

Особую опасность представляют стражи порядка, прячущиеся за кустами и выскакивающие, размахивая своими жезлами, прямо перед носом у зазевавшегося водителя. Здесь действует система штрафов на месте, каковые полиция считает своими карманными деньгами. Горя желанием услужить, они даже перевели перечень обвинений на западные языки и тем, кто не понимает по-польски, предъявляют листочки со своими каракулями. Мелкие прегрешения — например, переход улицы в неположенном месте — тоже караются штрафами на месте. И хотя на пьяных за рулем и полиция, и закон смотрят крайне неодобрительно, их число все возрастает. Наказание колеблется от серьезных штрафов до тюремного заключения, а польские тюрьмы — отнюдь не санаторий. Здравомыслящие поляки на вечеринках назначают того, кто будет развозить остальных. Но даже при таком раскладе статистика показывает, что количество автомобилей и аварий год от года возрастает на треть. Так что проблема не в алкоголе, а в неумении водить.

 

ПРАВИТЕЛЬСТВО И БЮРОКРАТИЯ

Политика

Поляки поднаторели в использовании кабаре как подмостков политики, литературы как рупора политики, популярных шлягеров как голоса политики и даже религии как средства политики. Поляки способны политизировать даже спичечный коробок — да, пожалуй, уже политизировали. А вот с политикой как таковой дело у них не заладилось. Они сражались за политическую свободу как львы, но когда первые воистину свободные выборы прошли, поляки снова превратились в инертное стадо.

Ко вторым независимым выборам вылупилось больше политических партий, чем избирателей, вплоть до партии любителей пива. Многопартийная система — давняя польская традиция. (Даже в правительстве в изгнании, находившемся в Лондоне и официально сдавшем свои полномочия только в 1991 году, оппозиционных партий было не счесть.)

Третьи выборы поляки подвергли бойкоту — прежде всего из-за неистовой апатии, ведь наверх всплыла та самая партия, ради свержения которой они столько бились.

Привыкнув за долгие годы считать сатиру политикой, ныне поляки считают политику сатирой. Они гордятся своей ролью в разрушении коммунистического режима, который всегда ненавидели и считали антинародным.

Ибо несмотря на то, что «Солидарность» помогла свалить коммунизм, на самом деле старый режим можно было и не подталкивать, он добровольно самоликвидировался, когда МВФ наконец перекрыл ему кислород. Более того, коммунисты объявили бы о своем банкротстве лет на пятнадцать раньше, если бы не чудовищные займы западных банков, подпиравшие их режим, а теперь обирающие новое правительство до нитки.

Капитализм не был бы в Польше столь популярен, если бы сами власти не пропагандировали его на протяжении последних пятидесяти лет. Поляки знали, что если правительство против чего-то, то это что-то — дело стоящее.

Современный анекдот рассказывает о том, как в Польше случился потоп, и за жертвами наводнения послали спасательную лодку. Всех забрали, но один старый дед категорически отказывается ехать. Вода уже переливается через порог, а дед заявляет, что он верующий и убежден, что Бог спасет его. Назавтра вода залила первый этаж. Лодка приплывает снова, но старик отказывается от помощи. На третий день дед уже сидит на коньке крыши, но все еще возлагает надежды на Всевышнего. И в итоге тонет. На небесах он встречается с Богом.

—Я верил в Тебя, а Ты позволил мне умереть!

—Но я же посылал лодку трижды. Что ж еще я мог поделать? — с горечью отвечает Бог.

Поляки приняли мораль этой байки очень близко к сердцу и больше не надеются на чудо. Старики с большой неохотой забрались в спасательные шлюпки и все еще носятся по волнам, не переставая жаловаться. Люди среднего возраста гребут изо всех сил, чувствуя благодарность за спасение, но они слишком устали, чтобы начинать новую жизнь. А молодежь покинула затопленные земли без сожаления и с энтузиазмом отправилась к новым берегам и возможностям. Они плывут за счастливой звездой, и если она окажется красной, то пойдут и за ней, что бы там ни думали старшие. В наши дни первую скрипку играет политический прагматизм.

К счастью, хотя изрядная часть населения и продемонстрировала полнейшее безразличие к общенациональной политике, политика на местах привлекает множество деятельных активистов, а потому есть надежда, что общественные туалеты станут чище.

Один из безымянных авторов настенной живописи ярко продемонстрировал, что думает нация о своих политических представителях, когда под табличкой «Вешалка для членов парламента» приписал: «или их пальто».

Национальные герои

Есть единственный способ добиться в Польше бешеной популярности — это умереть. Тогда ваши портреты будут развешаны повсюду, и в вашу честь будут называть улицы.

Коммунистические герои, навязанные нации силком, были изгнаны с афишных тумб, карт городов и пьедесталов, и их место вновь заняли старые герои, но никто не мстил даже самым ненавистным представителям старой гвардии. Есть анекдот о том, как Ярузельский спросил свой портрет о том, что будет с ними обоими, и услышал в ответ: «Меня снимут, а тебя повесят». Но этот анекдот так и не сбылся. Поляки по натуре вовсе не мстительны. Они не бьют своих героев по глиняным ногам, зато прощают им мелкие прегрешения.

Однако что касается ныне живущих политиков, то никто не собирается гладить их по шерстке. Все сведения о прошлом используются против лидеров, и Валенса — не исключение. Его незаконченное образование идет ему в минус, особенно в стране, где образование является необходимым атрибутом даже самого скромного успеха. Поляки всегда помнили о его недостатках, и как заботливая мать, отправляющая ребенка на собеседование, скрещивали пальцы всякий раз, когда он должен был представлять страну за рубежом, но в то же самое время они тщательно протоколировали все его самые глупые высказывания и тиражировали их в газетных колонках по всей стране.

Папа Римский — дело другое. Многие приписывают падение коммунизма его вмешательству, и уважение к нему заставило его очернителей прикусить языки. Если Валенса был диссидентом и блудным сыном Польши, не ведавшим, какой нож для мяса, а какой для рыбы, то Кароль Войтыла всегда считался умником, способным толкать разумные речи и держать марку даже среди самых шикарных иностранцев. А что до его идиосинкразии к сексу — что ж, и у героев бывают свои маленькие слабости.

 

СИСТЕМЫ

Банковская

Банковская система — еще одна новинка для поляков. При коммунизме действовали только сберегательные кассы, а также торговый банк, чьей основной обязанностью было переправлять деньги, заработанные гражданами за рубежом. С завоеванием независимости новые банки начали расти как грибы, но многие из них были сметены с пути иностранными банками (в основном американскими и немецкими). Банки специализировались на всем подряд, и для частных лиц были все на одно лицо. Однако сейчас количество людей, имеющих банковские счета, в первую очередь депозитные, увеличивается. Появились и кредитные карточки, хотя очень немногие поляки искушены в жонглировании перерасходами, займами и прочими формами заимствований, столь занимающими обычную среднюю семью на Западе. Но они схватывают все на лету.

Миллионеров в лохмотьях в Польше больше нет. А миллионеры в злотых, число которых все растет, теперь могут с гордостью взирать на своих долларовых и фунтовых собратьев. Все купюры лишились четырех нолей, и старый обесцененный злотый (что, как вы понимаете, буквально означает: «золотой») прекратил свое существование. Это бесконечно упростило жизнь, но лишило ее обманчивого ощущения изобилия.

Экология

Польша по сути своей — страна сельскохозяйственная, и опустошение, вызванное социалистическим промышленным обновлением, сильно сказалось на всей нации.

За титул «самый загрязненный район» отчаянно бьются разные уголки бывшего социалистического лагеря — и некоторые районы Польши, как это ни прискорбно, находятся в числе первых претендентов. Больше всего пострадали Силезия, районы, прилегающие к Кракову, и Балтийское побережье. Без денег на создание новой инфраструктуры и строительство более экологичной промышленности даже теперь можно сделать очень немногое.

Поляки ищут помощи у более богатых наций, возлагая надежды прежде всего на Германию. Что вполне логично, поскольку страна, в которую ваши отбросы стекают в первую очередь, первой и должна прийти на помощь. Однако после объединения Германии сперва предстоит справиться со своим загрязнением, и она не может одолеть загрязнителей, находящихся выше по течению, пока не сладит с грязью, текущей вниз, хотя, с точки зрения физики, это и нелогично. Причем на Польше проблемы не кончаются: за ее границами находятся еще более загрязненные просторы Украины и России.

Тем временем поляки прибегают к малозначительным, но важным мерам вроде «лесных» школ. Хотя и Силезия, и Краков находятся в наиболее загрязненных районах, от них всего нескольких часах езды до чистого воздуха Татр. Всех детей из упомянутых загрязненных районов хотя бы на две недели в году вывозят в горы, чтобы дать их легким шанс на выживание.

Утилизация

Утилизация, заново открытая сейчас западным миром, никогда не выходила из моды в Польше по чисто экономическим соображениям. В начале 70-х начали действовать заводы «Кока-кола» с сопутствующими предприятиями по сбору и повторному использованию бутылок. Несмотря на введение пластиковых бутылок и бумажных пакетов, стеклянные бутылки по-прежнему остаются источником доходов для детей нации.

Средний польский механик может построить нечто полезное, используя как источник запчастей груду металлолома. Бедность порой несет свои преимущества.

Транспорт

Хотя поляки путешествуют повсюду, как в пределах страны, так и за ее границами, они не верят в путешествия налегке. Только поляк может попытаться убедить таможню, что микроволновая печь является ручной кладью, не считая громадной дорожной сумки и еще пяти сумок поменьше.

Если вы спросите польских друзей, что им привезти в подарок, вместо коробки конфет вас озадачат коробкой передач или мотором для стиральной машины. Также вполне вероятно, что, прилетев к вам в гости, они сойдут с самолета, держа наперевес двухметровую деревянную резную полку (ручную кладь!), которую привезли вам в качестве сувенира.

Возможно, крохотный Фиат-126 — уже не самая популярная машина Польши, но его можно по-прежнему увидеть в любом конце страны с загруженным багажником на крыше, удваивающим автомобиль как в высоту, так и в длину.

Железные дороги претерпели серьезные перемены, и теперь поезда не только чистые, но и прибывают вовремя. Вдобавок проезд подорожал, и потому вагоны совсем опустели, так что властям пришлось заняться маркетингом. Быть может, подача бесплатного кофе с пирожными не слишком влияет на доходы железных дорог, зато производит отличное впечатление на иностранцев.

А вот общественный транспорт всегда набит до отказа. В большинстве городов ходят трамваи и длинные автобусы, две части которых сцеплены резиновой гармошкой. В прицеп лучше не садиться, потому что трясет там чудовищно.

Варшавское метро, строительство которого имеет более долгую и сложную историю, чем строительство туннеля под Ла-Маншем, наконец-то открылось, а большинство колдобин в центре Варшавы — к великому изумлению всех заинтересованных лиц — заделали.

Образование

Один часто цитируемый иезуит однажды сказал: «Дайте мне семилетнего ребенка, и он будет моим на всю жизнь». Польская система образования, как и в большей части Европы, основана на иезуитской модели: дети начинают учиться с семи лет. Так называемые «нулевые» классы для шестилеток приобретают популярность, но не благодаря повышению качества образования, а по чисто практическим соображениям: ведь работающие родители должны куда-то сбыть детей с рук. Начальное образование оканчивается в четырнадцать лет, а обязательное среднее — в восемнадцать, когда ученики получают аттестат зрелости (Matura).

Поступая в школу относительно поздно, поляки оканчивают ее еще позже, а порой и вообще не оканчивают. Вечным студентам нет числа. Первый диплом, который вы можете получить, — это магистр гуманитарных наук или магистр технических наук, — да и то после прослушивания пятилетнего курса. Следующей ступенью является аспирантура, после которой следуют еще более рафинированные докторантуры или профессорство. Специализироваться можно по любому предмету, в процессе специализации публиковать статьи и — и… так до бесконечности.

Вся система образования, измученная проблемой, которой страдают все прочие аспекты польской жизни — хронической нехваткой финансирования, — претерпевает постоянную текучку кадров. Из-за жуткой оплаты профессия преподавателей не в состоянии привлечь или удержать хороших профессионалов. Нехватка помещений настолько отчаянная, что кое-где детей учат в две смены.

Национальная программа образования, ранее непоколебимая, как бронзовый монумент, ныне расползлась по всем швам. Первым кандидатом на вылет, ко всеобщему облегчению, оказался отвратительный русский язык, теперь его место заняли отвратительный английский, отвратительный французский или столь же отвратительный немецкий, — но, по крайней мере, у людей появился выбор. Школьные программы тоже пересмотрены: историю излагают без искажений, продиктованных коммунистами, но исправленных учебников все еще не хватает.

Тем временем педагоги пишут статью за статьей и заседают в комитетах, выпуская заявления типа: «Программа слишком перегружена» или «Программа слишком слабая». И некогда хорошая система образования непрерывно загнивает. На самом деле она нуждается в деньгах, но все предлагают только реструктуризацию.

Частные школы плодятся как грибы после дождя. По большей части они хороши, и родители влезают в долги, только бы отправить детей туда учиться.

Имеется также широкий спектр частных курсов практически по любым предметам: аэробика, арома-терапия, искусство и народные промыслы, и прочее. Наиболее процветающими и популярными являются курсы бизнеса, маркетинга и компьютерные. Поскольку работодатели больше не приплачивают за ученые степени и дипломы, молодежь в большинстве своем предпочитает посещать подобные курсы, а не университеты. Некоторые учатся и там, и там. Создается впечатление, что вся Польша учится чему-нибудь и как-нибудь.

Связь

Позвоните по любому номеру в Польше — служебному или личному, и вы услышите отрывистое «Slucham» — «Слушаю». Поскольку это вы вторгаетесь в чью-то жизнь, вы должны сообщить, кто вы такой, и чего хотите. Те, кому много приходится общаться по телефону, волей-неволей вынуждены прибегать к мобильникам.

Средства телекоммуникации все развиваются, и средний срок ожидания подключения к номеру больше не равняется всей жизни. Однако, хотя международная телефонная служба была улучшена в первую очередь, большинство местных телефонных служб по-прежнему оставляет желать лучшего: порой легче позвонить в Лондон или Париж и передать сообщение для кого-то в Польше, чем пытаться набрать прямой номер соседа, находящегося от тебя в половине квартала.

Служба доставки, в том числе и почта, действуют ничуть не лучше — первые мотоциклетные курьеры в Варшаве доставляли не столько важные документы нетерпеливо дожидающимся их бизнесменам, сколько пиццу оголодавшим обывателям.

 

БИЗНЕС

Поляки никогда не были доками в бизнесе, и это положение будет сохраняться до тех пор, пока они его не полюбят, но, судя по всему, они выработали сноровку. Национальная экономика взмыла к небесам, словно ракета, и за рубежами Польши об этом твердят как об очередном «экономическом чуде», только на этот раз не азиатском, а европейском; однако сами поляки, всегда отличавшиеся самокритичностью, считают это определение несколько притянутым за уши. И хотя польские двери заметно ощетинились бронзовыми табличками с именами, за большинством из них скрывается лишь человек, полный надежд, и его собака.

Состояние польской экономики доказывает, что в стране ведется напряженная работа, но чтобы обнаружить ее следы, нужно всерьез покопаться.

Рабочая этика

Любой уважающий себя (или материально обеспеченный) поляк трудится не менее чем на трех работах; при этом время, которое необходимо затратить на каждой из них, в совокупности превышает количество часов в неделе раза в четыре.

Годы, когда в стране господствовал коммунистический принцип «отсутствия безработицы», известный всему остальному миру под совсем другим названием, а именно: «раздувание штатов», — привели к несколько небрежному отношению людей к своим рабочим местам. К тому же заработная плата довольно низка.

Если вы государственный служащий, то обязаны являться на работу в восемь ноль-ноль и уходить в три часа дня. На работе вы должны трудиться изо всех сил над тем, что вам поручают и перепоручают другие. Во время работы пишут письма, делают маникюр и педикюр, вяжут, а также завтракают, обедают и пьют чай, хотя (а может быть именно из-за этого) официальные перерывы на еду не предусмотрены. В рабочие дни ходят по магазинам, к зубному врачу и в парикмахерскую, среди недели можно уехать на пару дней, чтобы покататься на лыжах в Татрах, а можно на пару месяцев махнуть за рубеж — навестить родню. Вашу работу сделают другие люди, которые служат в иных местах, а здесь просто подрабатывают.

Очень выгодно работать в тех компаниях, где есть компьютеры — это дает штатным сотрудникам возможность подрабатывать разнообразными компьютерными услугами. Сегодня в стране не счесть разных версий самых популярных программных пакетов, но очень мало руководств. Программистам и системным аналитикам работа гарантирована — они постоянно тиражируют пиратские программы.

Конечно, капитализм начинает менять такое положение вещей. Польша проходит болезненную стадию развития, открывая для себя международные законы об авторском праве, точно так же, как «Майкрософт» и прочие производители программного обеспечения открывают для себя Польшу.

И все-таки кое-где кое-что делается правильно. И теперь Польша стала посредником и перевалочной базой для тех жителей Запада, кто, несмотря на переполняющий их ужас, хочет повидать пугающие просторы бывшего Советского Союза. Фирмы, занимающиеся финансами и консалтингом, переживают настоящий бум. Самое удивительное, что там работает одна молодежь.

Молодые говорят о бизнесе, думают о бизнесе и делают бизнес, причем делают хорошо. Предприятия довольно часто приватизировались таким образом, что акционерами становились сами работники, вернее, руководящая верхушка. Одним из примеров может служить стекольная промышленность. Несмотря на конкуренцию со стороны японцев и корейцев, выдающихся успехов добилась Щецинская верфь, у нее нет отбоя от заказчиков, невзирая на то, что ее название могут произнести только славяне или те, у кого язык без костей.

Поиск работы

Раньше работу обычно находили по протекции. Молодые люди, получив образование, обращались к родственникам и друзьям и получали назначение в качестве сверхштатных мальчиков на побегушках, но с перспективой повышения, если они зарекомендуют себя хорошо. Во всех организациях были сверхштатники, так что это не представляло проблемы.

Теперь настала эпоха менеджмента, и везде полно рекламных объявлений от организаций, обучающих технике собеседований как соискателей, так и рекрутеров. Этому можно обучиться и лично — на курсах, открытых во всех уголках страны, — и заочно, а можно кого-нибудь нанять, чтобы за вас подготовили впечатляющее резюме. Но объявлений от работодателей пока очень мало. По-прежнему действует правило кровного родства.

Зато польские визитные карточки представляют собой миниатюрные произведения искусства. После имени следует список всех букв алфавита во всевозможных сочетаниях, указывающих научные или прочие степени, специальность, место работы, семейное положение, размер обуви, размер шляпы…

Визитные карточки раздаются всем подряд и черпаются из какого-то бездонного источника. Можете не сомневаться, что делегат, раздающий карточки в последний день конференции, когда у всех запасы уже кончились, окажется поляком.

Работающие женщины

Польские женщины давным-давно получают образование наравне с мужчинами, и женщин-инженеров и женщин-ученых ничуть не меньше, чем мужчин. Хватает женщин и в руководящем звене, однако в тех профессиональных областях, где преобладают женщины, например: образование, библиотечное дело и медицина, — уровень доходов крайне низок Две зарплаты в семье давным-давно стали экономической необходимостью, а кроме хождения на работу женщины по-прежнему тащат на себе бремя домашнего хозяйства и ухода за детьми. Как видите, в самых разных странах ситуация практически одна и та же.

Зарплата

Когда поляк рассказывает вам, сколько он зарабатывает, он называет лишь оклад, округлив его в меньшую сторону. Поляки вечно прибедняются, стараются удивить скудостью своего жалования, в отличие, скажем, от американцев, которые суммируют все доходы, округляя сумму в большую сторону, чтобы похвастаться, как они хорошо живут. Возможно, отчасти поэтому у поляков сложилось представление о жутком богатстве всех жителей Запада. Любые разговоры о заработках тут же сводятся к абсурдной попытке измерить заработную плату в относительных величинах, как то: в бутылках водки, батонах хлеба или килограммах рыбы, которые средний дворник может купить за месяц.

Отсчет времени

Поляки очень обязательны по натуре, и если вы о чем-то их спросили, они непременно дадут хоть какую-нибудь информацию, даже если та весьма далека от истины. Это особенно заметно, когда нужно прикинуть, сколько времени потребуется на то или другое, — всегда добавляйте от получаса до бесконечности к цифре, названной вашим собеседником. Не то что бы все поляки всегда опаздывают, просто крылатая колесница времени вечно их обгоняет.

 

БЕСЕДА И ЖЕСТЫ

Польская беседа всегда сопровождается набором жестов, чуть более разнообразным по сравнению с тем запасом, которым пользуются французы, но чуть менее богатым, чем у испанцев.

Имеется целый ряд жестов, показывающих, что вы собираетесь немного согреться алкоголем (например, пощелкать себя по горлу указательным пальцем), или что кто-то из окружающих уже проделал это, нарушив всякую меру.

Если, услышав рассказанный вами анекдот, слушатели нарочито схватятся за животы, опустят головы, а потом поднимут лица, это означает, что у вашего анекдота во-о-от такая борода и все слышали его, когда еще ходили под стол пешком.

Русскому человеку многие слова и выражения понятны без всякого перевода. Piwo означает пиво и даже звучит в точности так же, а не как у братьев-украинцев. Одинаково произносятся «хлеб» и «масло», а слово «дорогая» имеет те же два значения: возлюбленная и недешевая.

Однако некоторые выражения в польском звучат более красочно, например, прославленное Ильфом и Петровым «не учите меня жить» в польском выглядит более живописно: «Не учите своего отца делать детей».

«Nazdrowie» можно перевести и как тост «За здоровье!», и как «Будьте здоровы!», когда кто-нибудь чихнет. Ребенок с насморком, не прихвативший носового платка, обычно произносит вслух: «У короля Собесского были усы… — при этом нос вытирается рукавом — … и длинная сабля», — рукав вытирается о штаны.

Большинство анатомических подробностей переводится напрямую. Наиболее распространенное «мягкое» ругательство (эквивалент «дерьма» и «черт побери!») — cholera (холера), вероятно, приобрело свое значение во времена, когда болезнь была эпидемической, — к счастью, положение изменилось. «Alejaja!» (буквально: «ну и яйца!») чаще выражает одобрение, чем осуждение — например, в ответ на хороший анекдот.

В Польше есть специалисты, способные крыть матом не повторяясь в течение получаса, но эта способность связана скорее с профессией, нежели с национальностью, и тут лидируют военные, водопроводчики и врачи. Правда, если поляк хочет выругаться по-настоящему он использует русский мат.

Наиболее популярная тема ругательств — происхождение несчастной жертвы, достоинства его или ее матери и яркое описание, что и куда поместить. Присказку «kurwa», вполне соответствующую своему русскому эквиваленту, применяют на правах знака препинания, как и известное русское словцо, означающее то же самое, а употребляют ее и врачи, и дворники, являющиеся по большей части (хотя и не всегда) мужчинами.

 

ЯЗЫК

Произношение

Все беды польского алфавита проистекают от того, что построен он на базе латиницы, в которой явно недостает необходимых звуков. Посему поляки и прибегли к всяческим изыскам, сцепляя буквы и навешивая на них дополнительные значки и сверху, и снизу. Если кто-нибудь скажет вам, что польский алфавит состоит только из «s» and «z», он, конечно, преувеличит. Но только наполовину.

Некоторые «z» — и не зеты вовсе, а часть сцепленных согласных вроде «sz» и «cz», произносимых как «ш» и «ч». A «z» с точкой (Z z) и сочетание «rz» звучит в словах как «ж»; обычно у таких слов находятся родственные в русском языке, но никакого звука «ж» там не наблюдается, его заменяет раскатистое русское «р». К примеру: «rzeka» читается как «жека», а означает «река».

С мягким и твердым знаками у поляков не сложилось. Поэтому их заменяют либо буквой «г» после согласного, либо знаком ударения С) над согласными, а когда поставить его над буквой не удается (речь идет о букве « L l», читающейся как «ль»), они перечеркивают букву, которая должна читаться твердо: « L l» (л), хотя это считается устаревшим вариантом и теперь произносится как английская “w”. Довольно часто встречается совершенно экзотическое сочетание «sc» (сьць). Впрочем, знак ударения может появиться и над гласной буквой, превращая «о» в звук «у» (что не мешает ему означать то же, что русское «о»: «bog» — «бог»). Но интереснее всего хвостики при буквах « A a» (а) и « E e» (е), превращающие их в «он» и «эн» соответственно. Посему «p etla» читается как «пэнтля», а означает просто «петля». Конечно, в некоторых диалектах звук «н», входящий в эти буквы, уходит в нос и почти не слышен, но для начала можно закрыть глаза на этот факт.

Словом, когда разберешься с фонетикой, окажется, что читать по-польски совсем нетрудно. Как и в любом другом славянском языке, в нем масса знакомых слов. Вот с устной речью — дело совсем другое. Попытайтесь на пробу произнести слово «dzdzysty» (джджысты) — «дождливый». Но настоящая беда заключается в том, что произносят поляки куда больше шипящих звуков, чем пишут, превращая в них самые невинные с виду буквы.

Самообразование

Если вы проявите интерес к изучению этого языка, большинство поляков сочтут своим долгом помочь вам, но на самом деле это национальное развлечение. Если вы слишком развесите уши, вас тут же постараются научить фразе « W Szczebrzeszynie chrzaszcz brzmi w trzcinie», которая вошла в книгу рекордов Гиннесса по трудности произношения для иностранцев и лишь несколько лет назад была вытеснена чешской фразой такой же длины, но с еще меньшим числом гласных. Означает она «жук жужжит в тростнике». Но даже если вам повезет, и вы добьетесь виртуозного произношения этой скороговорки, то очень позабавите окружающих, хотя она вряд ли окажется полезной в реальном общении с ними.

Если и после этой пытки вы все-таки решите продолжить обучение вышеописанным устным методом, то на всякий случай время от времени заглядывайте в словарь, иначе, воспользовавшись вашей доверчивостью, вас научат таким словечкам и выражениям, которые явно не придутся по вкусу вашей бабушке, причем ваши самозваные педагоги с невинным видом будут утверждать, что эти перлы польской словесности означают «Доброе утро».

Грамматика

Уже упоминалось о том, что для славян польский язык совсем не труден, а грамматика отличается только двумя крупными обстоятельствами: окончание «ся» может отрываться от глаголов, разгуливая по предложению взад-вперед, а падежей на один больше. Дополнительный падеж, а вернее, звательная форма существительных, раньше имелся и в русском языке, но со временем как-то сам собой отпал, слившись с именительным. Еще одна общая черта языков — наличие двойственного числа («глаз» ед., «глаза» дв., «глазы» множ.) — исчезла и из польского тоже, так что об этом можно не волноваться.

Из тех черт языка, которые ошарашивают не-славян до полного онемения, на первое место следует поставить произвольный порядок слов в предложении, а также многообразие окончаний.

Уменьшительные

Поляки, как и русские, очень любят пользоваться уменьшительными формами. Если вам понятно польское слово «kot», да вдобавок вы разобрались с польской фонетикой, то легко найдете русские эквиваленты слов «kotek», «koteczek», «kicia» и «kiciunia».

Что касается имен — та же история, только в мужских именах русскому суффиксу «-ок» соответствует «-ek», а ласкательные формы женских имен оканчиваются на «-ся» в русском и на «sia» в польском. К примеру, Малгожата становится Малгосей, а то и просто Госей, Барбара — Басей, а Катажина — Касей. Если в компании поляков после бутылки водки вам трудно стоять на ногах, а уж имен вы и подавно не помните, не смущайтесь — поляки привыкли к тому, что иностранцы обращаются ко всем «Кхм…», и охотно подскажут вам, как их зовут.

 

Об авторе

Семейство Липняцких прибыло в Великобританию (через Сибирь и Палестину), когда Еве было три года. Она получила начальное образование в польской монастырской школе в Нортгемптоншире, а затем, избрав польский язык своей основной специальностью, окончила Лондонский университет.

В юношеские годы Ева одной из первых среди английских поляков заново открыла для себя настоящую Польшу и обнаружила там обширную родню, расселившуюся от Воломина до Ченстоховы. С той поры сеть ее сородичей непрерывно расширялась. Будучи виллсденской полькой, она поддерживает тесную связь с бирмингемскими, уолвергемптонскими, регбийскими и галашилскими поляками. Ее дом стал главным пунктом пересечения караванных путей, связывающих поляков варшавских, краковских, познаньских и гданьских с поляками нью-йоркскими, нью-джерсийскими, торонтскими, мельбурнскими, венесуэльскими, южноафриканскими и патагонскими.

По профессии Ева — библиотекарь, и большинство суббот проводит в Польской библиотеке в Хаммерсмите. Она написала ряд специальных трудов по библиотечному делу и несколько детских книжек, а проиллюстрировал их двоюродный брат Евы — бэлхемский поляк.