В декабре этого года отец Жозеф внезапно заболел…
Франсуа Ле Клерк дю Трамбле (1577-1638), принявший имя Жозефа при пострижении в монахи, происходил из весьма знатной и влиятельной семьи. Его отец, Жан Ле Клерк дю Трамбле, принадлежал к чиновному дворянству, дворянству мантии, служил канцлером при дворе младшего сына короля Генриха II и Екатерины Медичи герцога Алансонского, занимал пост президента Парижского парламента (высший королевский суд) и выполнял важные дипломатические поручения французской короны, в том числе былпослов в Венецию. Мать его, Мари Мотье да Ла Файет, происходила из родовитой и богатой семьи провинциального дворянства. Получив хорошее гуманистическое образование в Париже в академии Плювинеля и проявив незаурядные способности, он рано проникся сильным религиозным чувством и жаждой борьбы с неверными и еретиками - протестантами. В начале 1599 года он вступил в орден капуцинов, образовавшийся в XVI веке как одна из ветвей францисканского ордена и взявший на себя (как и орден иезуитов) задачу обеспечения торжества католицизма.
Став членом ордена, отец Жозеф развил очень активную деятельность по искоренению протестантизма. С этой целью он, в частности, при поддержке папы Павла V создал женский монашеский орден дочерей Св. Креста и основал обитель близ Фонтевро в Пуату, составив для монахинь специальный молитвенник. Но более всего занимала его идея крестового похода против турок. Он был одержим ею и готов был положить все силы на его организацию.
Первая встреча Ришелье, уже в 24 года епископа Люсонского, и Франсуа дю Трамбле (уже - отца Жозефа), состоялась в 1609 году. Молодые люди сразу обнаружили много общего во взглядах, характере и симпатиях. Карьера Ришелье тоже не была лишена взлетов и падений; но и в самые трудные времена, когда королева- мать Мария Медичи, а затем сам юный король Людовик ХIII отправляли будущего первого министра из Парижа в ссылку в провинцию (в Люсон) - и тогда Ришелье не забывал о своем давнем друге, переписывался и виделся с ним. Тем более выросла роль "отца Жозефа" в 1624 году, с назначением его покровителя первым министром Франции с практически неограниченными полномочиями от короля.
Несчастливая Ядвига своим дальним путешествием была обязана именно чаяния отца Жозефа и нежной, но крепкой дружбой связывающей священника в красном и священника в сером. Красный герцог очень внимательное внимал серому преосвященству и верил во все его начинания.
А отец Жозеф давно уже посылал своих миссионеров на ближний Восток, к тому же он получил неожиданную поддержку в этом своем начинание от герцога Нэверского и Мантуанского, который еще в 1602 году воевал с турками в Венгрии и с той пор очень их не взлюбил.
Его серое преосвященство был человек чрезвычайно талантливый на дипломатическом поприще! И Ришелье, обожавший и глубоко уважающий отца Жозефа во многом полагался на его опыт и интуицию. Он знал, что там где "завязнет" светское посольство монах Жозеф всегда найдет дорогу. В то время ходил анекдот: "говорят, что когда кардинал Ришелье хочет провернуть какое-нибудь дельце (чтобы не сказать обман), он всегда использует людей благочестивых и набожных". Эти слова были сказаны итальянцем, когда он по служебным делам столкнулся с отцом Жозефом.
Серое преосвященство, как разносторонний и находчивый человек, очень быстро разбирался в назревающей ситуации. Если раньше он уважал католические страны. То во время тридцатилетний войны со знанием дела предлагал кардиналу активнее сотрудничать с протестантскими князьями. При этом он не забывал об освобождении. Пусть в мечтах, гроба Господнего, но и советовал Ришелье поддерживать торговлю с турками и развивать отношения с арабами…
Осень-зима 1638 года были изобильны событиями. 21 сентября умер Карл Гонзага - герцог Мантуи и Нэверы, 7 октября - Виктор Амадей Савойский.
8 декабря Людовик XIII исповедовался у Коссена. Тот прочел ему нотацию о том, что король пренебрегает обязанностями сына по отношению к королеве-матери, а также об ужасах войны. Целью этой нотации было подорвать доверие короля к политике кардинала.
9 декабря Коссен приезжает в Рюэль, его проводили в приемную и не позволии увидеться с королем до тех пор, пока Ришелье не ответил пункт за пунктом на все выдвинутые им тезисы. Успешно восстановив дух короля и его доверие к себе. 10 декабря Коссен был удален от двора.
Больного отца Жозефа 13 декабря перевезли в Рюэль. Он исповедовался, его мысли все еще полностью были заняты крестовым походом, совершить который он продолжал надеяться. Он ждал известий и от герцогини Лианкур, которая потерялась где-то в Испании…
Когда больной был доставлен в Рюэль, Ришелье смотрел спектакль в своем театре. Узнав о прибытии своего друга, причем сильно заболевшего, кардинал бросил все и приказал, чтобы отец Жозеф был удобно размещен и после пожелал его немедленно навестить. В этот момент ему сказали, что капуцина постиг еще один удар и он в забытьи.
Ришелье старался сдержать себя, но слезы лились потоками из его глаз. Верный друг уходил, даже не сказав слов напутствия, так необходимых кардиналу! Ла Менардье передал Ришелье. Что последним словом до удара, было слово Брейзах.
Премьер долго молил Господа о ниспошление его закадычному другу либо выздоровления, либо легкой смерти. В эти дни кардинал напрочь забыл о собственных недугах и вместе с врачами бдил у постели обреченного монаха.
Умер отец Жозеф 18 декабря после продолжавшейся три дня комы.
В день произнесения надгробной речи, через два дня после заупокойной мессы, Ришелье услышал известие о Брейзахе.
***
После стольких страданий Ришелье, конечно же слег. Мигрени накатывали подобно сильному морскому прибою. После приступов он чувствовал себя медузой оставленной живительной водой во власти жестокого солнца. Его раздражал любой шум, яркий свет, сильный запах.
Теперь возле него собрались врачи. Герцогиня д'Эгийон заведовала компрессами, Шико микстурами, Ситуа мазями.
После очередного приступа. Когда кардинал уснул, Мари-Мадлен отозвала мэтра Шико в сторону и стала расспрашивать его о том, куда делись порошки, которыми герцогиня де Лианкур пользовала кардинала.
- Все закончилось, Ваша Светлость, - вздохнул лекарь, - Там были не только порошки, но и микстура. Она закончилась первой. Еще был со став для компрессов и перевязок для руки Их Светлости.
Племянница вдруг вспомнила, что при беседе с герцогиней в Люксембургском отеле, та ей оставила баночку с порошком.
- Мэтр! Вы со мной сейчас съездите в Париж. Эта… высокородная дама, - воспоминание о беседе с полячкой каким-то образом вызвало раздражение у кроткой племянницы, - дала мне баночку с порошком и записку к ней. Но я, к стыду своему, забыла об этом!
По прибытию в Люксембургский отель проворная герцогиня быстро отыскала в своем бюро и баночку и рецепт. Она, даже не глянув на свиток, сразу передала его лекарю и попросила его как он во всем разберется самому донести до нее смысл написанного, ибо она после всех переживаний и ночных бдений не может мыслить четко.
Шико внимательно прочитав рецепт сказал, что это именно то, что нужно, ибо этот порошок снимает спазм. А вот все остальное зависит от чистого воздуха и хорошего сна. А еще он надеется, что прием этого средства хотя бы увеличит время между приступами, что даст кардиналу возможность набраться сил.
- Да, досточтимый мэтр, - вздохнула герцогиня д'Эгийон, - хоть и я не могу со всей душой принять характер и поступки мадам де Лианкур, но все же я ей весьма признательна, за то, что ее лекарства помогают дядюшке.
- Так вы тоже, драгоценная герцогиня, в курсе происшедшего? - мэтр Шико зачитался рецептом и потерял бдительность.
- В курсе какого происшествия? - Мари-Мадлен нахмурила свои идеальные брови и внимательно посмотрела на врача, - Я вас не поняла? О чем вы говорите?
Бедный медик сообразил, что сказанул лишнее и начал лихорадочно придумывать, что бы этакого изобрести, чтобы избежать допроса кардинальской племянницей.
- Ваша Светлость! - он поклонился герцогине д'Эгийон, - я пожалуй поспешу, чтобы приготовить побыстрее порошок для Его Высокопреосвященства.
- Ладно уж, ступайте, - Мари-Мадлен не стала упорствовать в расспросах, по опыту, подчерпнутому частично от своего драгоценного дяди, она знал, что удобней нужную информацию добывать в непринужденной обстановке.