Как и опасался Кэмерон, возвращавшихся учеников встречала профессор МакГонагалл. Она сидела на складном стуле в накидке из шотландки и с чашкой чая, на коленях у нее лежал длинный пергамент. Петра первой взошла по ступеням. МакГонагалл посмотрела на девушку, как только та вышла на свет.

– Вы припозднились, мисс Моргенштерн. Ваше имя последнее в моем списке.  Может быть, вы.., – профессор умолкла на полуслове, едва завидев остальных, медленно поднимавшихся по лестнице. Она округлила глаза, мгновенно отметив и окровавленную рубашку Джеймса, и искалеченное запястье Ральфа. МакГонагалл вскочила на ноги, разлив чай.

– Мистер Поттер, мистер Дидл, что означает.., – начала было она, но замолкла. – Мисс Моргенштерн, пожалуйста, сходите в Большой зал за мадам Курио и попросите ее немедленно прийти к нам в больничное крыло. 

– Это был.., – начал Ральф, держа запястье перед собой.

– Какой–то дикий зверь, – перебила Петра. – Он выскочил из леса, когда мы возвращались. Это я во всем виновата, профессор. Думаю, он почуял кусок сэндвича с вяленой говядиной, который я купила у мадам Паддифут и, не доев, прихватила с собой. Мне следовало быть осмотрительней.

– Позже разберемся, кому следовало быть осмотрительней, мисс Моргенштерн, – отрезала МакГонагалл, шедшая впереди компании в больничное крыло. – А теперь поторопитесь! Мадам Курио!

Вскоре после их прихода подоспела мадам Курио. Она поцокала языком, наскоро оглядев грудь Джеймса, и повернулась к Ральфу.

– Вы неплохо потрудились, мисс Моргенштерн, остановив кровотечение у этих мальчиков, – деловито сказал она. – Будьте так добры, помогите мне. Так мы закончим раньше, чем придут мои медсестры. Пожалуйста, подайте мне флакон Суставита и кожезаживляющие бинты. И, если вас не затруднит, промойте рану мистера Поттера.

Петра помыла руки и набрала воды в таз. Джеймсу пришлось стиснуть зубы, когда она мягкой губкой начала протирать его царапины.

– Никому не говори про Теда, – прошептала она. – Люди не слишком великодушно относятся к оборотням. Даже к полуоборотням, как Тед.

– Знаю, – тихо ответил Джеймс. – Он рассказал мне в прошлом году. Но тогда он не превращался. Полная луна лишь пробуждала в нем голод и беспокойство.

Петра кивнула:

– Он и сейчас не до конца превращается. Он всего лишь полукровка. Будь он полноценным оборотнем, я бы ни за что не смогла отговорить его нападать на Ральфа. Он выглядит, как настоящий человек–волк, только потому что унаследовал способности метаморфа от матери.

– Хочешь сказать, он специально обратился в волка?

Петра покачала головой скорее смущенно, чем отрицательно.

– Трудно объяснить. Не думаю, что он специально так сделал. Обычно он способен контролировать свои силы, но с приходом полной луны часть его сознания хочет стать волком, хотя генов его отца недостаточно для полной физической трансформации. Но, как истинный сын своей матери, он может сам обратиться. И чем больше он расстроен, тем труднее ему контролировать себя.

Джеймс вздохнул, отчего заболело в груди. Он готов был спросить, почему Тед напал на Ральфа, но и так знал ответ. Тед ясно дал понять во время сегодняшнего разговора: пусть формально Ральф носит другую фамилию, но он – Долохов. А Тед лишился родителей именно из–за Долохова.

– Думаешь, Тед испортил туннель, ведущий в Визжащую хижину? – негромко спросил Джеймс.

Петра слегка пожала плечами:

– Должно быть. Сегодня у него… у него были причины для расстройства. Боюсь, я напомнила ему об утрате, хотя совсем этого не хотела. Мне просто нужно было поговорить с ним.

Джеймс внимательно изучал лицо Петры, но был уверен, что больше она ничего не скажет. Честно говоря, Джеймс тоже не желал продолжать разговор. Его лоб по–прежнему тревожно пульсировал, поэтому единственное, чего он хотел, – отдохнуть.

Мадам Курио настояла, чтобы Джеймс и Ральф остались на ночь в больничном крыле. Они спали в чудесных заколдованных кроватях, завтрак в постель тоже не вызвал у них возражений. Неизбежная встреча с директором, где они должны были объяснить свое несанкционированное злоключение, была отложена. Грудь Джеймса была туго перевязана, но он с уверенностью мог сказать, что раны, нанесенные оборотнем, быстро заживают. Они чесались, так как кожа срасталась. Жизнь в волшебном мире – удивительная штука, думал он. И все же – напомнил он себе – несмотря на имеющиеся заклинания и зелья, дедушка Уизли умер от дурацкого сердечного приступа. Джеймс бы с радостью смирился с неделями долгого, мучительного исцеления, если бы алхимики, что изобрели кожезаживляющие бинты, потратили свое время на разработку волшебных методов лечения инфарктов.

– Что мы скажем Мерлину? – шепотом спросил Ральф у Джеймса на следующее утро во время завтрака.

Джеймс тревожно покачал головой:

– Полагаю, правду. Кроме эпизода с Тедом. Как говорила Петра: если кто заинтересуется, на нас напал дикий зверь. И все.

Ральф поежился.

– Я думал, он разорвет меня на части.

– Со стороны так и казалось, – признался Джеймс. – Слушай, Ральф, Тед был не в своем уме. Им руководил волк, потому что в нем наполовину течет кровь оборотня, а наполовину – метаморфа. В смысле, если верить Петре, внутри был все тот же Тед, только лишенный самообладания. На самом деле он не пытался тебя убить. Он только хотел отомстить за родителей. Ты был единственным по близости, кого он мог обвинить.

– Знаю, – печально ответил Ральф. – Я правда не виню его. Но значит ли это, что я тоже стану оборотнем?

– Нет, – заявил Джеймс. – Тед не способен полностью обратиться, не используя свои способности метаморфа. И уж точно не способен заразить других. Ты легко отделался.

Ральф задумчиво кивнул.

– И все же, боюсь, наша следующая встреча будет неловкой. Как поддерживать хорошие отношения с тем, кто чуть не оторвал тебе руку своими зубами?

– На месте разберемся. У нас и без этого сейчас полно проблем.

После завтрака мадам Курио объявила, что мальчики могут вернуться в свои спальни, но им следует зайти к ней завтра, чтобы снять повязки. У дверей в больничное крыло они столкнулись с Роуз.

– Нас вызывают в кабинет директора, – ее лицо побелело. – Прямо сейчас. Пошли.

Они пересекли замок в полном молчании и наконец добрались до горгульи, которая стерегла винтовую лестницу.

– Пароль, – скучающим голосом протянула горгулья.

– Э, его только что сменили, – сообщила Роуз Джеймсу и Ральфу. – Профессор Херетофор назвала мне новый, когда просила явиться к директору. Дайте подумать. Ах да… Caerth Hwynwerth.

– Черт возьми, – воскликнул Ральф, когда вся троица забралась на вращающуюся лестницу. – Мне никогда его не запомнить. 

Роуз мрачно кинула:

– Думаю, так и задумывалось.

– Может, нас ждет вовсе не Мерлин? – с надеждой прошептал Джеймс. – В последнее время он много путешествует. И профессор МакГонагалл его замещает.

Во взгляде Роуз, обращенном к Джеймсу, сквозила безысходность. Она постучала в массивную деревянную дверь кабинета директора.

– Входите, – раздался низкий, гулкий голос. Джеймс и Ральф дружно сглотнули. Дверь тяжело распахнулась. Джеймс напрягся, ожидая вспышки боли в иллюзорном шраме, но ничего не почувствовал. Ну или почти ничего. Он с трудом отогнал желание дотронуться до лба. За огромным столом восседал Мерлин. Перед ним на единственном стуле примостился, к удивлению Джеймса, Дэмьен Дамаскус. Дэмьен казался пристыженным и кротким. Впрочем, Джеймс не был уверен, было ли смирение искренним и показным.

– Мы с мистером Дамаскусом обсуждали вашу вчерашнюю внеплановую прогулку, – Мерлин откинулся на спинку кресла и переплел пальцы. – Он любезно пришел сюда по собственной воле и пожелал взять на себя часть ответственности за ваши действия. Возможно ли, что вы подтвердите его рассказ?

– Э–э–э… – протянул Джеймс, переводя взгляд с Мерлина на Дэмьена. – Э–э–э… да?

Мерлин медленно кивнул.

– Тогда начинайте. Поведайте мне вашу версию случившегося, мистер Поттер.

Мерлин сверлил взглядом Джеймса, но тот не мог распознать никакого злого умысла в этом взгляде. Джеймс откашлялся и оглянулся к Ральфу и Роуз за поддержкой. Роуз, широко раскрыв глаза, кивнула ему. И Джеймс начал:

– Мы просто хотели увидеть Хогсмид, сэр. Мы знали, что нам еще по возрасту не позволено посещать его, но мы не думали… в смысле…

– Вы не думали, что правила распространяются и на вас, – закончил за него Мерлин. – Вот в чем вся загвоздка, так, мистер Поттер?

Джеймс проглотил ком в горле. Его лицо пылало:

– Ду… Думаю, да, сэр.

– Скажите мне, – Мерлин снова сел прямо, – как вам удалось пробраться в деревню незамеченными?

Джеймс снова бросил взгляд на Дэмьена, на лице которого застыло искреннее раскаянье. Внезапно Джеймс вспомнил, какая роль досталась тому от Гремлинов; они обсуждали это в самом начале семестра. Дэмьен был официальным козлом отпущения. До настоящего момента Джеймс не до конца понимал, что это значит.

– Э–э–э… Дэмьен показал нам дорогу? – слегка хмурясь, произнес Джеймс. – Он нашел тайный проход… э, так?

 Мерлин вздохнул.

– Да, именно так и сказал мистер Дамаскус.

Дэмьен нерешительно кивнул.

– Я дразнил их, сэр. Говорил, что им не хватит духу ускользнуть из замка во время следующей вылазки в Хогсмид. Я просто не подумал. Мне следовало знать, что их поймают. Мне следовало знать, что на обратном пути на них нападет дикий, свирепый зверь. И все из–за безобидного куска сэндвича с вяленой говядиной. Я просто сам не свой от чувства вины! – Дэмьен спрятал лицо в ладонях и горестно зарыдал.

Мерлин буквально впился глазами в Дэмьена, чуть приподняв брови; его проницательный взгляд смягчился. После продолжительной паузы он снова посмотрел на Джеймса.

– Не смотря на дразнящие намеки мистера Дамаскуса, вам троим следовало быть осмотрительней. Это проступок не сойдет вам с рук. Безответственное поведение подобного рода нельзя простить в заведении, которое славится своим порядком.

Мерлин вновь посмотрел на свой стол и сделал пометку в каких–то бумагах. Джеймс обернулся к Ральфу и Роуз. Сомневаться не приходилось – с их факультетов снимут баллы, но, как бы плохо все ни было, это не конец света. Дэмьен искоса посмотрел на Джеймса, пытаясь сохранить виноватый вид.

Не поднимая взгляд, Мерлин сказал:

– В наказание ваш Клуб обороны будет распущен. Немедленно.

Джеймс уставился на директора с раскрытым ртом. Первой молчание нарушила Роуз.

– Вы не можете так поступить, сэр! – воскликнула она. – Тогда вместе с нами вы накажете всех членов Клуба!

– Как мне известно, вчера вы уговорили первокурсника, который состоит в Клубе, присоединиться к вам, – Мерлин резко поднял голову.

– Кэмерона? – возмутился Ральф. – Он сам увязался за нами! Мы пытались от него отделаться!

– В любом случае, я склонен полагать, что ваших лидерских способностей недостаточно для руководства Клубом.

Джеймс сердито нахмурился:

– Но это нечестно по отношению к остальным!

– Честь – странное понятие, которое в вашем веке, кажется, ценится выше остальных, – вздыхая, ответил Мерлин. – В мои времена рыцари сражались за честь прекрасной дамы... Возможно, вам стоит вспомнить, какой смысл несет то или иное слово для меня, прежде чем его произносить.

– Но, сэр, – начала было Роуз, но Мерлин поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Это мое последнее слово, – он был неумолим. – Можете идти. К вам это тоже относится, мистер Дамаскус.

Роуз направилась к двери, Ральф – за ней. Дэмьен поднялся со стула. Казалось, он хотел сказать что–то директору, но передумал. Выходя из кабинета, он бросил на Джеймса предостерегающий взгляд. Мерлин не сводил глаз с Джеймса, его лицо было непроницаемо. Наконец, мальчик развернулся и пошел к двери.

– Джеймс, – мягкий голос исходил от портрета на стене. Джеймс посмотрел наверх. Портрет Северуса Снейпа был пуст, однако портрет Альбуса Дамблдора поднял голову. Он взирал на мальчика сквозь очки–половинки и чуть улыбался.

– На твоем месте я бы задержался на минуту. Полагаю, директор намерен побеседовать с тобой наедине.

Дверь кабинета с глухим стуком захлопнулась, заставив Джеймса подпрыгнуть. Он обернулся: Мерлин стоял прямо за его спиной, возвышаясь, как башня.

– Хочу сказать тебе пару слов, мой мальчик, – голос мага был низким, пугающим. – Твои друзья уверены, будто знают, что происходит. Но, думаю, ты согласишься, что этот вопрос касается только… нас с тобой.

Джеймс не нашел, что ответить. Он вглядывался в неподвижное лицо Мерлина, его сердце колотилось. Директор продолжал:

– Как ты, без сомнения, понял, практически ничто, происходящее в этих стенах, не ускользает от моего внимания. Ты прошел сквозь Амсера Церф, и мне остается лишь гадать, что тебе стало известно обо мне и что произошло в этом замке. Я успел присмотреться к новому веку, многое узнал, немногое мне понравилось, но лишь одно доставляет мне неудобство – неуверенность в твоих намерениях и убеждениях. Ты беспокоишь меня, мой мальчик, и в этом нет никаких сомнений. Нет, я не боюсь тебя, но я боюсь того, во что ты можешь поверить. Я мог бы помешать тебе, но кое–что меня останавливает. Хочешь знать, что именно?

Вопрос был риторическим, и Джеймс даже не потрудился ответить.

– Это, – пророкотал Мерлин, поднимая руку и указывая на лоб Джеймса. – Да, – кивнул он. – Я вижу его. Я не знаю ни откуда он взялся, ни каким заклинанием его создали. Возможно, это значит, что ты мой союзник, как бы странно это ни звучало. А возможно, – враг. Вопрос, один–единственный вопрос стоит между нами, Джеймс Поттер. И вопрос этот, подобно камешку, покоится по ту сторону рычага. Знаешь, что за камешек?

Джеймс не знал. Он уже начал качать головой, как припомнил кое–что. Возможно, он прочитал это во взгляде директора: он и Мерлин стоят так же, как сейчас, беседуют с глазу на глаз, только в другое время. Дело было в пещере, где Мерлин хранил свои сокровища, сразу после испытания золотым шнуром.

– Вопрос доверия, – в горле у Джеймса пересохло. Все верно. Мерлин медленно, многозначительно кивнул.

– Я буду ждать, Джеймс Поттер. Как вы знаете, у меня повсюду глаза.., – он посмотрел в сторону, на пустующий портрет Северуса Снейпа. – Доверие длится до тех пор, пока не добыто последнее доказательство. Я буду ждать… это доказательство.

Тихий щелчок, и дверь кабинета открылась. Джеймс посмотрел на нее. Его отпустили, но он не мог заставить себя уйти. Он снова поднял глаза на директора:

– Правда, что вы не можете никому навредить в стенах замка?

Мерлин натянуто улыбнулся мальчику и повернулся к своему столу, указывая на Амсера Церф, покрытое плотной черной тканью.

– Спроси лорда Хэйдина, – сказал он, пересекая комнату. Затем, понизив голос, добавил: – Или леди Джудит.

Черная материя неожиданно слетела с зеркала, поверхность которого была затянута клубящимся серебристым туманом. Туман начал рассеиваться, страницы Фокусирующей книги стали перелистываться сами собой, отыскивая момент в прошлом.

– Беги, Джеймс, – резко шепнул портрет Дамблдора. – Ты не захочешь это увидеть. Беги!

Настолько быстро, насколько мог, Джеймс развернулся и выскочил из кабинета. Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что задрожали стены. Напуганный и запыхавшийся, он остановился около вращающейся лестницы. Сказанное Мерлином вконец запутало его. Директор склонен полагать, что Джеймс может оказаться его врагом, но не уверен в этом. Страшно было подумать, но от нападения Мерлина его уберегли защита замка и таинственный иллюзорный шрам на лбу. Мерлин каким–то образом видел его, но не знал, откуда он взялся. Если шрам – не его рук дело, тогда чьих? И что он пытался сообщить ему о директоре?

– Джеймс, – раздался голос Роуз, стоявшей у подножия лестницы. – Что ты там делаешь? Почему так долго?

Джеймс оглянулся на закрытую дверь кабинета. Он не понимал, что все это значит, но его не покидало ужасающее ощущение, что очень скоро все прояснится. Одна только мысль об этом пугала его больше всего на свете. Думая так, Джеймс сбежал вниз по ступеням и присоединился к друзьям.

***

Вечером в Общей гостиной Джеймс сел за угловой стол и достал чистый пергамент. Он обмакнул перо, задумался на мгновенье и начал писать.

Дорогой папа,

как дела дома? Надеюсь, бабуле нравится жить в моей комнате. Убедись, что она не заглянет под кровать, куда мы с Алом спрятали всех найденных догерпиллеров. Не уверен, что когда–нибудь мы полностью избавимся от них. Также передай, чтобы она не смотрела на верхнюю полку в чулане. Да, и вообще, всем будет лучше, если она будет держаться от него подальше.

Я слышал про нападения дементоров по всему Лондону. И еще слышал, что Министерство намерено сформировать новый отряд мракоборцев, чтобы положить этому конец. Долго объяснять, но такая работа может оказаться куда опаснее, чем кажется. Одно темное существо, которое зовут Привратником, пришло в наш мир вместе с Мерлином, и мы считаем, что оно использует дементоров, чтобы питаться страхами людей. Если захочешь узнать больше, поговори с кузиной Люси. По нашей просьбе она изучала материалы из волшебной библиотеки, поэтому может многое рассказать. Будь с ним осторожен, потому что он очень, очень могущественный – могущественнее любого обычного дементора – и ищет хозяина среди людей, который поможет ему закрепиться в нашем мире и все уничтожить.

Я тут вспомнил: пап, ты помнишь кольцо, полученное от Дамблдора? Может, не кольцо, а камень. Помнится, ты рассказывал о нем. Ты говорил, что тогда еще шел в Лес сражаться с В. Кое–кто здесь утверждает, что прочел об этом в книгах о тебе. Он говорит, камень называется Воскрешающим. В общем, хочу уточнить: что случилось с камнем? Мы с Роуз и Ральфом считаем, что он необходим для борьбы с Привратником. Обещаю никому не говорить. Кроме Роуз и Ральфа. И, может быть, Зейна, если он сможет помочь. И, возможно, Кэмерона Криви, раз уж это он вспомнил о нем. Больше никому? Ладно?

Спасибо, папа.

С любовью, Джеймс.

P.S. Вы с мамой уже нашли карту М., мантию–н. и мою куклу вуду?

Джеймс положил письмо в конверт и запечатал. Он уже хотел спрятать его в сумку, но остановился, задумавшись: а успеет ли он отправить его сегодня? Часы показывали девять. У него есть время сходить в совятню, да и спать он будет крепче, зная, что письмо, привязанное в лапке Нобби, уже на полпути к дому родителей. Роуз уже отправилась спать, Ральф ушел в гостиную Слизерина, поэтому Джеймс решил сходить один. Он положил письмо в карман и выбрался через портретный проем.

  К тому времени, как он добрался до узкой лестницы, ведущей в совятню, уже взошла полная луна. Она озаряла совятню серебристым светом, которого было достаточно, чтобы разглядеть путь. Джеймс отыскал Нобби и погладил его.

– Вас здесь кормят? – спросил он.

Нобби щелкнул клювом и довольно распушил перья. Джеймс заметил, что по углам пол усеян косточками грызунов.

– Смотрю, ты неплохо тут устроился, – улыбнулся Джеймс. Похоже, филин был согласен. Он нырнул головой под ладонь Джеймса и начал чистить перья. Минуту спустя Джеймс достал из кармана письмо. Кусочком веревки он аккуратно прикрепил его к лапке Нобби.

– Это очень важно, – объяснил он филину. – Поспеши доставить его папе, понял? И подожди на тот случай, если он напишет ответ. Захвати его письмо, прежде чем лететь обратно. 

Нобби опять щелкнул клювом и поерзал на жердочке – ему явно не терпелось отправиться в путь. Как только Джеймс закончил привязывать письмо, филин расправил крылья. Он замер на секунду, а потом оттолкнулся и полетел к огромному окну. Он описал круг, потревожив других сов, дернул хвостом, как штурвалом, и улетел.

Джеймс испытал облегчение. Он вышел тем же путем, но, добравшись до коридора внизу, замер. Когда он шел в совятню, залы были пусты, но теперь кто–то стоял в темном коридоре и смотрел в окно. Джеймс посчитал это странным, ведь поблизости не было ни одной факультетской гостиной. Очертания фигуры были хорошо видны на фоне полной луны. Джеймс мог сказать лишь, что фигура принадлежит девушке с длинными волосами. У него мелькнула странная, мимолетная надежда, что там стоит Петра, но он в это не верил. Джеймс двинулся дальше по коридору, девушка не шевельнулась, когда он подошел ближе. Он уже миновал ее, когда та, не оборачиваясь, заговорила.

– Поздновато для почты, – рассуждала она. – Наверное, что–то крайне важное, Джеймс.

Мальчик похолодел. Это была Табита Корсика.

– Тебе–то какое дело? – бросил он на ходу. На этом он надеялся закончить разговор, но прозвучавшие в ответ слова заставили его остановиться:

– Привратника не остановить, и ты это знаешь, – лениво протянула она, поглядывая на  Джеймса через плечо. – Неважно, кому ты о нем расскажешь. Уже слишком поздно.

Джеймс был поражен. Мысли метались в голове, и он не знал, что сказать. Откуда Табите известно о Привратнике? Ни Джеймс, ни Роуз, ни Ральф никому о нем не рассказывали. Но, несмотря на удивление, он понял – ответ очевиден. Табита знала о Привратнике, потому что была одной из тех, кто намеревался контролировать его и призвать на землю. Другого объяснения не было.

Табита снова смотрела на луну. Для удобства она облокотилась на каменный подоконник.

– Ты веришь, будто постиг происходящее, верно? Ты убедил сам себя, будто понимаешь последствия Проклятия Привратника, – она слегка улыбнулась. – Вот, что мне нравится в вас, Поттеры. Вам кажется, что мир устроен просто. Но вы каким–то образом умудряетесь упустить ключевые детали и картину в целом. Никогда это не было так очевидно, как сейчас.

Джеймс начал говорить, но голос звучал хрипло и испуганно. Он откашлялся и начал заново:

– И ты пришла остановить меня?

– Остановить тебя? – Табита так и не повернулась к нему. – Зачем? Ты не слушал меня? Поздно что–либо останавливать. Теперь осталась лишь последняя задача, и задача эта почти выполнена. Я пришла только затем, чтобы позлорадствовать, Джеймс. Хотела увидеть твое лицо, когда ты поймешь, что твоему миру пришел конец, – Табита все–таки повернулась к нему. Непроизвольно Джеймс отступил на шаг. Он никогда не видел Табиту такой: волосы гладкие, лицо бледное и мрачное, глаза красные, алчные, жаждущие. 

– Да, – выдохнула она, наклоняясь вперед. – Именно этого выражения на лице я и ждала. Теперь ты понимаешь, верно? Проклятие Привратника неизбежно, но оно коснется не всех. Оно покончит с твоим миром и уничтожит мир маглов, но оно не коснется тех, кто сохранил чистоту в сердце. Для нас оно станет благословением. Салазар Слизерин знал об этом, планируя этот день. Приход Привратника начнет эру чистой крови! Мы больше не будем скованы законами слабого правительства, не будем жить в тени кровопийц маглов, прячась, как жуки под камнем. Для нас Привратник – вестник господства!

Джеймс отступил еще на шаг, растерявшись от ярости безумного взгляда.

– Ты… ты не можешь в это верить, – он начал заикаться. – Никто не контролирует Привратника. Он принесет погибель всем и каждому. В конце умрет даже его хозяин.

Табита медленно улыбнулась:

– Как любопытно: ты считаешь, что никто не может контролировать Привратника. И все же я знаю, почему ты так цепляешься за свою веру. Ты настойчиво продолжаешь доверять Мерлинусу Амброзиусу, который обязан тебе присутствием в этом веке. Ты убедил сам себя, что, в конце концов, он никогда не перейдет на нашу сторону. Это вселяет в тебя призрачную надежду, так?

Джеймс кивнул. До настоящего момента он этого не понимал, но Табита была права. В глубине души он верил Мерлину. Не знал почему, но верил. Несмотря на сомнения и страхи, несмотря на столь очевидную вероятность обратного, Джеймс просто представить не мог, что директор воспользуется Сигнальным камнем во зло. Он верил, что Мерлин обратит его на борьбу с Привратником, даже если она будет обречена на провал.

Улыбка Табиты стала снисходительной.

– Можешь лелеять свои надежды, сколько хочешь, Джеймс, – она практически шептала. – И когда Привратник будет наш, когда Мерлин отдаст камень и присоединится к нам, надеюсь, я смогу увидеть, как луч надежды померкнет в твоих глазах. Очень надеюсь.

Джеймс наконец начал злиться. Он выпрямился во весь рост и шагнул вперед. 

– Ты лжешь, – твердо сказал он. – Просто пытаешься напугать меня. Ты знаешь, что твоим планам может прийти конец. Еще не поздно, что бы ты ни говорила. Можешь передать тому, кто тебя надоумил, что сообщение доставлено, но цель не достигнута. Я не отступлю. Мы найдем другую половину Сигнального камня.

При этих словах Табита перестала улыбаться. Казалось, она в замешательстве. Но потом улыбка вновь медленно озарила ее лицо.

– Другая половина Сигнального камня? – весело спросила она. – Ты что, не понял? Не удивительно, что ты полон энтузиазма. Мой дорогой Джеймс, «другая половина» Сигнального камня уже у нас. Она принадлежит нам многие годы. Мы использовали свои приемы для поиска. Знаешь, было не трудно. Твой отец просто выронил ее в Запретном лесу. Оставил там, и ее мог найти любой, кто имеет хоть малейшее представление, где искать. Я была там в ту ночь, когда ее подняли с земли, – Табита снова негромко рассмеялась, и Джеймс услышал в ее голосе нотки безумия. Она замолкла, жадно вздохнула и покачала головой: – Какая ужасающая неудача для тебя, Джеймс. Но – о! Так вот о чем ты писал отцу. Спрашивал, где он выбросил камень? Ох, мне правда очень жаль, что ты потратил время впустую. Теперь–то ты видишь, какое шаткое у тебя положение? Дело лишь за знаменитой непостоянной преданностью Мерлина. Какой восхитительно волнительный момент для тебя.

Ее откровение не ослабило ярость Джеймса. Наоборот, даже усилило.

– Я не верю тебе, Корсика. Ты скажет, что угодно, лишь бы убрать меня с дороги. Не сработает! Даже если у вас уже есть часть Сигнального камня, Мерлин к вам не присоединится. Я ему не позволю! Передай своим дружкам, что я получил сообщение и посоветовал засунуть его в то место, за которое даже наргл не укусит.

С этими словами Джеймс круто развернулся и пошел прочь. Но сделав несколько шагов, он остановился и посмотрел назад: 

– Скажу еще кое–что персонально для тебя, Корсика: знаю, ты считаешь, что обвела моего брата вокруг пальца, но если втянешь его в эту историю, я лично приду за тобой. И не подумай, что я шучу.

– Альбуса? – улыбка исчезла с лица Табиты. – Не думаешь, что он достаточно взрослый, и сам может решать?

Джеймс сощурился и медленно кивнул:

– Не сомневаюсь в этом!

Джеймс уже повернулся и пошел дальше, как вновь послышался голос Табиты, эхом раздавшийся в коридоре:

– Можешь лелеять свою надежду, Джеймс… Можешь лелеять ее, сколько захочешь…

Джеймса трясло, когда он пролезал через портретный проем. Что бы он там ни говорил, но встреча с Табитой сильно обеспокоила его. Он не мог выкинуть ее из головы. Правда ли, что его отец просто выбросил Воскрешающий камень в Лесу, когда шел к Волдеморту? На что остается надеяться, если Табита и ее тайные сообщники действительно нашли часть Сигнального камня? Теперь Джеймс осознал, что несмотря ни на что, верил: Мерлин никогда не перейдет на сторону зла. Но было ли дело в том, что Мерлин внушал доверие, или Джеймс просто не мог признать вероятность предательства знаменитого волшебника? Он с дрожью вспомнил Джудит, Владычицу озера, которая тоже доверяла Мерлину до тех пор, пока он не убил ее. Странно, но в свете происходящего, все, чего хотел Джеймс, – лечь в кровать и заснуть.

Он поднялся в спальню, разделся и нырнул под одеяло. Через небольшое окно луна светила прямо ему в глаза. Джеймс перевернулся и закрыл лицо подушкой. Он почти заснул, как мысли, до того момента метавшиеся в его голове, успокоились, и возник последний, тревожный вопрос. Джеймс сел и  уставился в окно на яркую, серебристую луну; вопрос повторился: как Табита Корсика узнала, что он в совятне?

Мальчик неотрывно смотрел на луну, но так и не найдя ответ, плюхнулся обратно на подушку. В конце концов, он уснул.