Эсски сидела за пуленепробиваемым стеклом на посту в мотеле «Ла Касита», наслаждаясь объедками – судя по красно-белым останкам упаковки, из KFC. Миссис Нгуен в это время смотрела очередную испаноязычную мыльную оперу.
– Она плакала, – смущенно сказала миссис Нгуен. Тесс подумала, что она говорит о какой-то героине своего сериала, «El Corazon de la Noche». Но миссис Нгуен кивком головы указала на Эсски.
– Одна женщина пожаловалась, и я должна была что-то сделать. Очень странная она, ваша собака. Не лает, а воет, как будто кому-то больно.
Она так хорошо сымитировала жалобный вой Эсски, что собака озадаченно посмотрела не нее.
– Люди жаловались, со всего квартала. Мужчина из антикварного магазина и из книжного тоже.
– Хорошо ты постаралась, Эсски, – сказала Тесс. – В мотеле, набитом проститутками, из-за шума пожаловались именно на тебя.
– Никаких проституток, – быстро поправила ее миссис Нгуен. – Это деловые женщины. Такие же, как и вы.
Тесс попыталась возразить, но миссис Нгуен была по-своему права. Можно было сказать, что она работала за стенами своей комнатки в «Ла Касита» за почасовую плату. Но при этом дарила своим клиентам куда меньшее удовольствие.
– Если вам хорошо в ее компании, забирайте ее из комнаты в любое время, – сказала она миссис Нгуен. – Можете с ней посидеть хоть сегодня вечером. Мне нужно съездить в этот дом в Олмос-парке, на Эрмоса. Вы знаете это место?
Миссис Нгуен кивнула с решительным одобрением.
– Богатый дом.
– Он огорожен? – было бы паршиво, если да.
– Нет, забора там нет. Но дом богатый. Очень богатый.
– А на улицах людно? Машин там много?
Здесь миссис Нгуен задумалась.
– Улица, которая идет прямо, очень людная, а те, которые вокруг нее, спокойные. Эрмоса – одна из таких, не людная.
Другими словами, устроить там слежку нет возможности, особенно на двенадцатилетней «Тойоте» с номерами другого штата. Тесс вздохнула. Да и на более симпатичной машине было бы трудно вести наблюдение в жилом квартале. Богатые люди обычно сразу набирают номер полиции, как только замечают что-нибудь подозрительное. Нужно было придумать другой способ проверить дом Штернов на присутствие в нем Эмми.
Впрочем, она не была уверена, что найдет ее именно в доме Штернов. Просто это было единственное место, где, как она считала, Эмми могла оказаться. Потому что когда попадаешь в такую большую беду, когда тебе нужен адвокат и когда для тебя уже готовят электрический стул, забываешь обо всем, в том числе и о семейных распрях.
«Вот как раз в такой беде сейчас Ворон», – поддел ее внутренний голос. Только Ворон все еще держался на расстоянии от своей семьи. Хотя это, возможно, всего лишь доказывало, что он не осознавал до конца масштаба своей беды.
Миссис Нгуен переключила внимание обратно на телевизор. Эсски тоже смотрела на экран, изучая маленькие фигурки с яркими глазами и проколотыми ушами так внимательно, будто думала, что перед ней маленькие испаноговорящие кролики.
– Вы понимаете по-испански? – спросила Тесс.
– Чуть-чуть.
– А почему тогда не смотрите сериалы на английском?
– Потому что когда смотрю на испанском, я сама могу придумывать истории. Мои истории гораздо лучше, чем у них. Вот у этой женщины – ее зовут Мария – проблемы с мужем. Она думает, что он ее больше не любит. Но она не знает, что он потерял все их деньги и не хочет признаваться в этом и устроился на вторую работу, чтобы вернуть деньги. Его нет дома по ночам, а она думает, у него другая женщина. Мария плачет: ы-ы-ы, – миссис Нгуен изобразила, что плачет, очень похоже на ее же имитацию воя Эсски. – А он думает, что он, может быть, не отец ее ребенка, потому что она очень странно себя ведет.
В этот момент вошла одна из деловых женщин, клиенток мотеля «Ла Касита», явно нацеленная на успех и наряженная для этого в нечто похожее на блузку на бретельках, сделанную из занавески для душа. Она поздоровалась с миссис Нгуен по-испански, та ответила по-вьетнамски и отдала ключ. Тесс подумала, что жизнь миссис Нгуен куда интереснее любой мыльной оперы, на каком бы языке ее ни снимали. Неужели она этого не замечала? Наверное, нет. Никто не замечает драматизма собственной жизни. Сами мы считаем, что во всем нормальны и разумны и совершаем поступки, которые имеют смысл. Даже Эмми Штерн так считает.
Октябрьские дни в Сан-Антонио были не только теплее, но и дольше балтиморских. Наверное, это происходит из-за того, что город находится в западной части своего часового пояса, догадалась Тесс, несмотря на двойки по географии в средней школе Западного Балтимора. Сейчас эта особенность играла ей на руку. Когда она припарковала машину у магазина рядом с Олмос-парк, было еще светло, но стало прохладнее. Идеальная погода для пробежки. Жаль, она уже выполнила свою норму со скакалкой и сделала утром пятьдесят отжиманий, но Тесс подумала, что прогулка быстрым шагом ее не переутомит, если идти не очень долго. Только так она могла приблизиться к дому Штернов, не привлекая особого внимания. Дом стоял неподалеку от длинной извилистой улицы под названием Контор-драйв, а миссис Нгуен рассказывала, что люди частенько бегают в этих местах.
– Один раз там убили женщину, прямо на глазах у ребенка, – мрачно предупредила она. – Это правда! Крис Марру так сказал. Возьми с собой пистолет.
Однако Тесс решила, что если носить при себе пистолет тридцать восьмого калибра во время пробежки, то даже в Техасе привлечешь слишком пристальное внимание.
Она прошлась по Олмос-драйв на восток, затем на север в сторону Эрмоса. Кварталы здесь были большие и неравномерные, поэтому идти пришлось дольше, чем хотелось, и Тесс лишь через десять минут в первый раз прошла мимо дома Штернов. Их каменный особняк стоял в окружении больших и красивых домов, но был самым впечатляющим. Перед ним была зеленая лужайка, внешний вид которой говорил, что здесь не обошлось без удобрений и тщательного ухода штатного садовника. Новое крыло, похоже, появилось относительно недавно – пристроенный гараж, соединенный с домом крытым переходом, был сложен немного из другого материала, но, несмотря на это, гармонично вписывался в общую картину. А еще Тесс заметила, что он был расположен так, что туда можно приезжать и уезжать, будучи незамеченным. Маленький «Ниссан» Эмми вполне мог быть припаркован в нем в правом ряду.
Изучая жилище Штернов, она не просто сбавила темп, но чуть ли не остановилась. Нет, так не пойдет, и она ускорилась в направлении Контор-драйв.
Тесс задумалась, не опередила ли ее полиция и здесь, как с Элом Рохасом и Марианной. Полицейским не надо было идти быстрым шагом по кварталу, они могли просто подняться на крыльцо, позвонить и потребовать, чтобы им позволили осмотреть дом, будь у них причины полагать, что Эмми находилась в нем. А если бы находилась, интересно, дядя отдал бы ее? Он же был Хорошим Гражданином, и его так горячо любили, что он мог проводить собственный парад. Эмми могла бы убежать к нему, но не могла рассчитывать на укрытие здесь.
Если только он не спрячет ее у себя до тех пор, пока его большой день не пройдет. Гас Штерн наверняка не желал ехать по Бродвею в своем «Линкольне Континенталь», видя, что люди шепотом обсуждают свежие сплетни о его семье. Препятствовать правосудию он не мог, но мог немного его притормозить.
Тесс так глубоко погрузилась в размышления, что пропустила улицу, на которую должна была свернуть, чтобы потом выйти обратно на Эрмоса. Теперь она немного заблудилась. Насколько она помнила, квартал этот не был стандартным. Вместо того чтобы вернуться тем же маршрутом, она двинулась вперед к следующей улице, Стэнфорд – названия улиц здесь ни о чем не говорили, – и оказалась на Эль Прадо. Все еще погруженная в размышления, она не сразу заметила серебристый «Линкольн».
Автомобиль находился впереди нее и, конечно, двигался значительно быстрее. Но в одном квартале не могло быть двух серебристых «Линкольнов» в идеальном состоянии, да еще и с таким тщеславным номером «BBQKNG». «Барбекю Кинг». Она сохраняла темп, пока он не свернул на улицу Эрмоса, а потом решила рвануть. Бегуны часто ускоряются в конце тренировок, подумала она, так почему бы этого не сделать человеку, идущему быстрым шагом? Тесс считала, что она не выглядит слишком подозрительно. Наконец она остановилась у границы собственности Штернов, где надеялась увидеть поднятую гаражную дверь, а за ней – машину Эмми.
Дверь гаража все еще была закрыта, а «Линкольн» стоял перед ней.
– Черт! – выругалась она так громко, что женщина, работавшая на лужайке через дорогу, посмотрела на нее. Тесс согнулась и со всей возможной достоверностью попыталась изобразить приступ боли, держась за ногу, будто ее схватила судорога. Она вполне реалистично сдвинулась с бровки тротуара и помассировала заднюю часть голени, не теряя из виду дома Штернов.
Остался ли «Линкольн» на подъездной дорожке потому, что гараж уже занят? Но они были богатыми людьми, и наверняка у них было несколько машин. Пока Тесс наблюдала, дверь наконец начала подниматься. Внутри гаража показались «Шевроле Субурбан» и небольшая спортивная машина. Тесс не удалось разобрать, что это за модель, но это явно был не голубой «Ниссан» Эмми. Светловолосый парень, которого она видела в «Линкольне», подошел по дорожке с бутылкой чего-то ярко-зеленого.
– Выпейте это, – сказал он. Это был спортивный напиток от ужасного, по мнению Тесс, производителя.
– Благодарю, но я после пробежки предпочитаю пить воду.
– У вас же спазм, да? Это поможет.
Что было на это отвечать? Она взяла у него бутылку и заставила себя глотнуть из нее. Наверное, если бы она вспотела по-настоящему, напиток не показался бы ей таким отвратительным. А так это было похоже на слишком сладкий лаймад, в котором размешали столовую ложку соли.
– Так лучше? – спросил он.
– М-м-м.
– Так что, вы так и будете кружить вокруг дома и притворяться, что занимаетесь спортом, или зайдете, чтобы узнать то, что вам нужно?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. – Она подняла брови, пытаясь выглядеть такой идиоткой, за какую ее иногда принимали, – с девичьей косой и перезрелым телом это было дано ей от природы. Иногда она забавы ради перекрашивалась в блондинку, чтобы посмотреть, смогут ли люди опускаться еще ниже до ее уровня.
– Я вас видел сегодня возле офиса.
– Какого офиса?
Клей Штерн был молод, но его нельзя было одурачить, просто недоуменно надув губки, несмотря на то что она считала, что ей это хорошо удается.
– Вы приходили в «Штерн Фудз» сегодня в середине дня. Когда мы проезжали, вы разговаривали с Хавьером. Мой отец показал мне на вас.
– Зачем?
Клей отчего-то смутился.
– Он думал, вы выглядите… здоровой. Судя по всему.
– Здоровой?
– Полноценной, – он смутился еще сильнее. – Я имею в виду, он просто считает, что я должен уделять больше внимания окружающему миру.
Тесс в точности поняла, что он имел в виду.
– Твоему отцу стоило бы указывать на женщин, которые ближе к тебе по возрасту.
– Да нет, он не хотел, чтобы я встречался с кем-то вроде вас.
– С кем-то вроде меня? – спросила Тесс. Она вдруг почувствовала себя героиней мелодрамы пятидесятых – горничной из бедного района, которую застукали с непутевым наследником.
– Ну, из радикалов.
Как можно было с первого взгляда определить политическую принадлежность человека? Тесс на какое-то время мысленно усадила себя на пассажирское сиденье серебристого «Линкольна», чтобы посмотреть на ситуацию с точки зрения Клея.
– Думаешь, я из вегетарианцев?
– А что, разве нет?
Зрительный контакт явно не был сильной стороной Клея. Он держал голову опущенной, изучая траву. Его светлые волосы были на тон темнее, чем у Эмми, хотя бледная кожа имела тот же голубоватый оттенок. Глаза казались скорее серыми, чем голубыми, но это могло быть из-за его серебристой оправы очков или из-за сумеречного освещения. Под глазами виднелись тяжелые темные круги.
Тесс все еще сидела на земле, играя роль травмированной бегуньи. Она хлопнула рукой по четырехглавой мышце бедра.
– Может, и можно накачать такие мышцы на бобах и злаках, но я не проверяла. Из мяса я не ем только железы и свино-мучной студень.
– Свино-мучной студень?
– Если не знаешь, то лучше и не пробуй.
Клей мило улыбнулся, но как-то сдержанно. Своей скованностью он напоминал старушку, прижимающую к себе кошелек, идя по улице.
– Если вы не с ними, то зачем в таком случае вы приходили к офису? И зачем пришли сюда?
Тесс забеспокоилась, когда осознала, что у нее не было заготовленной легенды. Даже если бы и была, она не смогла бы ею воспользоваться. По какой-то причине она чувствовала себя виноватой из-за того, что обманывает этого молодого человека. Как и его троюродную сестру, Клея хотелось оберегать и нянчить – юные Штерны казались слишком хрупкими. Эмми это осознавала и успешно этим пользовалась. Но Клей об этом даже не догадывался.
Пока она, сконфуженная, сидела, сгибая и разгибая пальцы ног, чтобы разработать икроножные мышцы, из дома вышел Гас Штерн и подошел к ним.
– Ужин уже на столе, Клейтон.
Он оказался значительно крупнее, чем она предполагала. Чуть ли не шесть футов пять дюймов роста, широкая кость, возрастной живот только в начальной стадии. Лишние десять-пятнадцать фунтов не выглядели неприглядно, но Гас Штерн отказывался их признавать, отчего его темно-зеленое поло и брюки цвета хаки казалась тесноватыми.
– Это девушка из офиса, – сказал Клей отцу тоном маленького мальчика, указывающего на экзотическую бабочку, которую ему не терпится проткнуть булавкой. – Та, которая разговаривала с Хавьером. Но она не из тех. Она ест мясо.
Притворные спазмы в одно мгновение оказались забыты, и Тесс вскочила на ноги, отряхнув траву со своих беговых шорт.
– Приятно с вами познакомиться.
Гас Штерн кивнул.
– На здоровье. А вы кто?
– Тесс Монаган, – ее голос прозвучал неожиданно громко, будто она не была уверена, что это правильный ответ.
– Могу ли я вам чем-то помочь? – его тон был любезным, но настороженным. Может быть, он опасался, что ее вегетарианские друзья сейчас выскочат из кустов с противоположной стороны улицы и оросят их кровью.
– Я частный детектив, не из этого города, но работаю с местным адвокатом. Мы пытаемся найти вашу племянницу, Эмми Штерн…
– Мою двоюродную племянницу, – поправил Штерн. – Эмми – дочь моей двоюродной сестры, Лолли Штерн. Поэтому она тоже двоюродная. Но мы уже пять лет с ней не виделись. Это было ее желание – не видеться.
– А если бы она попала в беду… То есть если бы она знала кого-то, кто попал в беду…
– Вы правильно сказали и в первый раз, – сухо сказал Штерн. – Вы могли бы и знать, что полиция уже здесь побывала, мисс Монаган, и рассказала о последних приключениях Эмми. О трупе в доме ее крестной матери и об орудии убийства, которое нашли под кроватью ее сожителя. К сожалению, я не могу вам сказать, что удивлен этим.
– Она выходила с вами на связь?
– Нет, и не думаю, что выйдет. Хоть она находится в бегах и подозревается в убийстве или, по крайней мере, в пособничестве, – боюсь, даже этого недостаточно, чтобы она нарушила клятву никогда больше со мной не разговаривать.
– Куда еще она могла отправиться?
Гас Штерн выглядел уставшим. У него под глазами висели темно-синие мешки, как будто он не высыпался.
– Не имею ни малейшего понятия. Пытаться предположить, куда Эмми могла отправиться, – это гиблое дело, мисс Монаган. Если догадаетесь, значит, вы такая же сумасшедшая, как и она.
– Папа!
– Прости, Клей, но нам не нужно больше притворяться. Эмми очень больная девушка. Мы можем бесконечно рассуждать о причинах, которые к этому привели, но не можем изменить реального положения дел. – Он повернулся к Тесс, чтобы объяснить свою позицию: – Большинство людей полагают, что Эмми формировалась под влиянием ужасных событий, произошедших в ее детстве. Но даже когда она была слишком мала и не понимала, что с ней случилось, уже тогда она была испорченным и безрассудным ребенком. Один раз она даже пыталась утопить Клея.
– Это нечестно, пап. Ей тогда было всего четыре, – теперь Клей уже оправдывался перед Тесс. – Мы играли в «Моисея в тростниках». Она действительно думала, что плетеная корзинка выдержит меня.
– Да, в этой корзинке ты должен был спуститься по реке Бланко. Но она пошла под воду, не проплыв даже трех футов от нашей пристани. Тогда Эмми, по крайней мере, призналась во всем, что сделала, без отговорок. Когда она уже стала подростком, она кричала и устраивала истерики, когда кто-нибудь пытался ей перечить: «Я такая, какая есть, и ничего не могу с этим поделать. Я ползала по крови моей мамы. Я видела ее мертвое тело, и даже если я этого не запомнила, память все равно осталась». Хотел бы я получать по доллару каждый раз, когда слышал эти крики.
– Но это все равно не тянет на нарушение психики, – сказала Тесс.
– Да, вы правы. Только в случае с Эмми это еще не все. Если она не умеет контролировать свои действия, значит, ее нужно запереть до тех пор, пока не научится. Я был рад оплатить любую помощь, которая ей требовалась. Но она не могла ее принять.
– Пап…
– Клей, ты не знаешь и половины всего, через что мне пришлось пройти из-за нее.
– Все я знаю, – сказал Клей.
Он не был таким маленьким, как Тесс подумала сначала, – просто он казался таким на фоне огромного Гаса.
– Я знаю больше, чем тебе кажется.
– Ты что, связывался с Эмми? Тебе же строжайше запрещено…
– Мне двадцать два, папа. Я уже совершеннолетний. Могу пить, жениться, отправиться на войну и даже разговаривать с теми, с кем хочу. Но нет, папа, я не разговаривал с Эмми. – Он обратился к Тесс: – И я не знаю, где она сейчас. Папа прав в одном. Этот дом – последнее место, куда бы она пошла. К тому же суд запретил ей появляться здесь в течение пяти лет. Ей нельзя приближаться ближе чем на сто футов к нашему дому, к офису и к кому-либо из семьи Штерн. Но это в Сан-Антонио знают все. Хотя и предпочитают не упоминать, особенно сейчас. Нельзя же испортить парад, нельзя напоминать, как сильно Короля барбекю ненавидит девочка, которую он вырастил как собственную дочь… – Клей осекся на последнем слове, будто оно прозвучало особенно противно. – Нет, мы же не дадим Эмми испортить праздник, да, папа?
– Клей…
– Вы знаете, что мой папа дважды становился Королем Антонио? Он председательствовал на двух Фиестах, но ему и этого не хватило. Пришлось устроить собственный праздник и стать его постоянным королем. Все любят Гаса Штерна – все, кроме его бывшей жены и кровных родственников.
Во время этой тирады Гас Штерн пробормотал лишь имя сына, но ничего больше не сказал. Теперь Клей выжидающе смотрел на отца, будто боялся получить удар. Будто хотел его получить.
– Все? Закончил? – спросил отец, кладя руку ему на плечи, которые все еще подергивались от эмоций.
Клей одновременно и содрогнулся, и кивнул.
– Тогда пойдем ужинать, сынок. Мануэла приготовила охотничье рагу, как ты любишь.
– С телятиной? – спросил Клей.
– С телятиной.
Тесс молча смотрела, как они уходят. Огромная рука Гаса спокойно лежала на плечах его сына, но тот шел так, будто ему было тяжело от такого веса.