– Пилар Родригес работала кухаркой в моей семье, – глупо проговорил Клей. Тесс заметила, что он все еще держит книгу, заложив пальцем нужную страницу, будто собирается использовать время, которое оставалось до того, как Стив их всех перебьет, чтобы дочитать пару глав.

– Пилар Родригес – моя бабушка.

Стив длинным стволом ружья подтолкнул Клея в угол, где сидела Тесс, прижимая рукой рану Ворона. Тесс прикинула, что до двери менее пятнадцати футов. Если бы она или Клей решили рвануть к ней, можно было бы успеть до того, как Стив выстрелит. Но она не могла бросить Ворона, а Клей, по-видимому, пребывал в прострации.

То же можно было сказать и об Эмми, не сводившей глаз со своего двоюродного брата. Она облизывала пальцы, широко раскрыв глаза и так плотно прислонившись к стене, что казалось, будто ее прибили к ней гвоздями. Наверное, прошел уже целый год с тех пор, как он в последний раз находился так близко от нее – настолько близко, что она могла к нему прикоснуться и заглянуть в глаза, так похожие на ее.

В комнате, полной людей, Тесс могла положиться только на саму себя.

– Ты меня надул, – сказала она Стиву. – Я-то думала, ты просто чересчур рьяный салабон, который пытается набрать несколько очков для своего босса. А ты, как выясняется, здорово обогнал Гусмана.

Он коротко кивнул, явно растерянный из-за событий, захлестнувших его, и неготовый сейчас обращать внимание на ее притворные похвалы. На лбу у него выступил пот, а круглое лицо горело, будто его лихорадило. Примерно так же он выглядел, когда они бежали вместе. Хотя в тот день не было жарко, а сейчас в маленькой комнате, куда не проникал солнечный свет, было даже прохладнее.

– Пилар Родригес, – проговорила Тесс, словно размышляя вслух. – Нет, я никогда о ней серьезно не задумывалась. Кухарка. Так ее называл Гусман, да и все остальные. Просто кухарка, и все.

– Будто она была пустым местом, – сказал Стив. – Будто она вообще не человек.

Он выглянул в окно. У него был тщательно продуманный план, поняла Тесс. Наверное, он даже его записал на бумаге, просчитал все возможные варианты и выучил наизусть. Вдруг Тесс поняла, что это он подложил ружье под кровать Ворону, оставил его футболку в «Эспехо Верде», надеясь избавиться от него, чтобы тот не помешал ему в этот день. Он был очень предусмотрителен – ведь любая помеха, любое непредвиденное обстоятельство могли сорвать его планы. Поэтому он и выглядел таким растерянным в тот день в парке, когда она раскусила его. Ну, почти раскусила. Появление Ворона сегодня стало первым звоночком. А теперь еще Тесс и Клей. Все рушилось у него на глазах.

– Я ее не помню, – пробормотал Клей. – Конечно, я помню, что женщина с таким именем у нас была, но не помню ее саму.

– А я помню, – сказала Эмми. – От нее всегда пахло ванилью. Она первая стала называть меня Голландкой.

– Она была не из тех, кого вы считаете нужным помнить, – сказал Стив. – Она работала на вас. Она готовила вам еду, заботилась о вас, чтобы зарабатывать деньги для своих детей и внуков. У нее не оставалось свободного времени – она трудилась по шесть дней в неделю и жила у вас в доме. Она готовила блюда, благодаря которым «Эспехо Верде» и приобрел популярность. И тогда у нее стало две работы. А до этого была и третья – она сидела нянечкой, пока Лолли Штерн трахалась с лучшим другом своего мужа в маленькой спаленке за кухней.

Стив высунулся из окна, проверяя, когда парад окажется здесь. Даже если бы его заметили, это не имело никакого значения. Что с того, что из окна выглядывает полицейский в бронежилете? И что с того, что у него в руках ружье с прицелом?

– Я знаю. Всем здесь это известно, – сказала Тесс, хотя не была уверена, что Клей тоже знал, но по нему не было видно, что он удивлен. – Зачем нам так долго разговаривать? Так что давай, просто убей нас. Если мое время пришло, я не хочу, чтобы последним, что я почувствую, была тоска.

– Подожди еще немного, – проворчал Стив, не отрываясь от окна. – Поверь, долго мучиться тебе не придется.

Она посмотрела на Ворона: тот едва не лишился чувств. Ей показалось, что он указывал подбородком на Эмми, но, должно быть, это было лишь ее воображение. Пытался ли он что-то ей сказать? Может быть, ей нужно обратить внимание на Эмми, а не стараться помешать Стиву. В конце концов, никто не мог знать, что она предпримет.

– Почему бы тебе не прыгнуть прямо сейчас, Эмми? – спросила она якобы с небрежностью. – Клей ведь здесь. Для тебя же это важнее всего, так ведь? Он будет смотреть, как ты умираешь. Все остальное – убийство Дардена и Уикса, убийство Гаса – дополнение. Вот и прыгай. Дело же не в мести за смерть твоей матери, да? Дело в тебе самой. И всегда было только в тебе самой.

– Не только во мне…

– Ну, и в Клее, разумеется. Но не в Лолли, не в ее убийстве. Ты никогда не знала свою мать как следует. Зато ты знала Клея. Ты любила его. А он предпочел тебе своего отца.

Эмми исступленно чесала ноги, перчатки и колготы не давали ей расцарапать их в кровь. Клей смотрел на Тесс с нескрываемым отвращением, но ее это сейчас не заботило. Она следила за тем, как глаза Стива метались по комнате. Его план разваливался, утекал как песок сквозь пальцы.

– Заткнись, – сказал он. – Просто заткнись, и все.

– Да пойми же ты, Эмми, он собирается убить Клея, – продолжала Тесс, всеми силами стараясь казаться настолько словообильной, насколько могла. – У него нет другого выхода. И честно говоря, мне кажется, он всегда хотел убить Клея. Да, конечно, он говорил, что хочет убить Гаса, а потом, в неразберихе, позволит тебе прыгнуть. И вот ты разобьешься, а у него будет прекрасное объяснение: одержимой двоюродной племяннице Гаса Штерна в конце концов удалось покончить с ним спустя годы безуспешных попыток. Вряд ли после этого кому-то придет в голову особо разбираться и искать вещественные доказательства. Бьюсь об заклад, Стив даже заставил тебя написать письмо, в котором ты во всем призналась и рассказала Гусману о том, как выяснила, что это Гас Штерн нанял Дардена и Уикса, чтобы те убили Фрэнка Коньерса.

– Я и вправду написала письмо, – пробормотала Эмми так, что ее было едва слышно. – Но оно адресовано Клею. Я написала тебе письмо, Клей. Чтобы ты все узнал, чтобы ты все понял. Я бы сделала все ради тебя. Все, что угодно.

– Клей не будет читать никаких писем, – сказала Тесс.

– Хватит разговоров, – приказал Стив, наставляя на них ружье. – Из-за вашей болтовни я не могу сосредоточиться.

Тесс перевела взгляд на Стива:

– Сколько пальцев тебе пришлось отрезать Уиксу, прежде чем он во всем признался и назвал имя, которое Эмми и без того было известно? Все десять? Или это не пришлось так растягивать? Это тогда ты запихал футболку Ворона ему в рот, чтобы никто не услышал, как он кричит? Или вы с Эмми принесли ее позже, после того как ваша первая попытка подставить Ворона провалилась? Но не подумай, я не критикую твои методы. После того как ты убил Тома Дардена, Уикс оставался твоим единственным шансом выяснить наверняка, был ли Гас Штерн заказчиком убийств?

– Я сейчас убью его, – сказал Стив, наставив ружье на Ворона. – Если ты не заткнешься, его мозги окажутся у тебя на коленях.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – Эмми закрыла уши руками и стала напевать себе под нос: – Нет, нет, нет, нет, нет.

Тесс глубоко вдохнула, будто готовилась поднять штангу.

– Ну, давай, – сказала она. – Покажи Эмми свое истинное лицо. Убей Ворона. Убей меня. Тогда я буду жалеть только о том, что не увижу, как ты будешь убеждать Эмми, что Клей тоже должен умереть, причем от ее руки. Но ведь он тоже всегда был твоей целью, разве не так? Вот почему ты притащил его сюда, когда увидел там, внизу. Ты не хочешь убивать Гаса Штерна. Ты хочешь, чтобы он жил так же, как жил ты. Ты хочешь, чтобы он был раздавлен горем.

– Стив? – сказала Эмми.

– Не слушай, что она говорит. Она пытается настроить тебя против меня. За все это время я был единственным, кто понимал тебя, Эмми. Я был единственным, кто не считал, что умереть ради любви может только сумасшедший.

– Ты хочешь убить ради любви, а не умереть, – сказала Тесс. – Это не одно и то же. Если ты хочешь умереть ради любви, я даже не буду пытаться тебя остановить.

Однако Стив уже потихоньку брал себя в руки – теперь ему нужно было проанализировать все возможные варианты.

– Принеси мне нож, Эмми. И ее рюкзак. Там у нее должен быть пистолет.

Вот и еще одна маленькая тайна оказалась раскрыта.

– Это тебя миссис Нгуен тогда впустила в мою комнату, – проговорила Тесс. – Эмми дала тебе мою фотографию из вещей Ворона.

– Одним из важнейших элементов является разведка, – ответил он, слегка запнувшись на последнем слове. – Рюкзак, Эмми. Сними у нее с плеча и принеси мне. Нет, не надо поднимать руки, Тесс. Позволь Эмми спокойно его снять, сначала одну лямку, потом вторую. Держи руки так, чтобы я их видел.

Словно в трансе, Эмми выполнила, что ей велено, – стащила рюкзак на пол, при этом неловко держа нож в правой руке. Но вместо того, чтобы вернуться на сторону Стива, она вдруг со слезами бросилась в объятия Клея:

– Это все ты виноват! Ничего этого не случилось бы, если бы ты по-прежнему любил меня. Почему ты не можешь снова меня полюбить?

Он приобнял ее одной рукой и попытался успокоить:

– Я и сейчас люблю тебя, Эмми. Не думаю, что смогу когда-нибудь полюбить кого-то так же, как любил тебя.

Она всхлипывала, конвульсивно содрогаясь и трясясь всем телом.

– Это он мой отец, да? Он любил Лолли, но она сбежала от него, когда забеременела, а потом придумала историю с этим Хорасом Морганом. Поэтому он и не позволил нам быть вместе.

Клей погладил ее по волосам.

– Хотел бы я, чтобы все оказалось так просто. Нет, твоим отцом действительно был какой-то глупый парень из Эль-Пасо, который покончил с собой из-за того, что любил твою мать. Но ты права: когда они были нашего возраста, Гас любил Лолли, а она любила его. Потом она его разлюбила, а он все надеялся, что она полюбит его снова, даже несмотря на то, что он женился на другой, а она вышла замуж за другого и стали жить каждый своей жизнью. Он всегда думал, что она к нему вернется. Но однажды Лолли сказала ему, что влюблена во Фрэнка Коньерса и тот собирается бросить Марианну ради нее. Они планировали переехать в Остин и открыть там собственный ресторан. Тогда Гас подумал, что, если бы с Фрэнком что-нибудь случилось… – Клей взглянул на Стива поверх головы Эмми. – Он никогда не желал ни смерти Лолли, ни смерти Пилар. Их не должно было там оказаться.

– Но ведь они умерли, разве нет? – сказал Стив. – В том-то и дело.

– Он поставил меня перед выбором, Эмми, – сказал Клей, дотронувшись до ее лица правой рукой. В левой он все так же держал книгу. – Когда он узнал, что мы снова стали встречаться, то рассказал мне обо всем, что совершил, и поставил меня перед выбором. Либо ты, либо он. Если бы я выбрал тебя, он сдался бы полиции, во всем признавшись. Я не мог позволить ему этого сделать. Это же смертная казнь.

– Он просто завидовал, – причитала Эмми. – Он не хотел, чтобы мы были счастливы, потому что сам никогда не был счастлив.

– Нет, он считал, что мы с тобой закончим так же, как он с Лолли, и один из нас убьет другого. Он сказал, это – наше проклятие и мы не сможем его избежать. Ты любила так же, как он. Он знал, как закончилась его история, и увидел себя в тебе. И оказался не так уж далек от истины, правда же?

Тесс вспомнила, как Гас Штерн смотрел на Эмми – словно она была призраком.

– Мы можем быть вместе, – упорствовала Эмми. – Еще не поздно.

На ней было соучастие в двух убийствах, но она все равно считала, что ее будущее полно возможностей, широких, как распахнутое окно, из которого она собиралась прыгнуть еще пять минут назад.

– Мы не можем позволить ему это сделать, Эмми, – принялся умолять ее Клей. – Я заставлю папу рассказать правду, ответить за то, что он сотворил.

– Ему не придется этого делать, – усмехнулся Стив. – Он рассказал тебе правду, чтобы ты остался с ним, чтобы он получил то, чего хотел. Он никогда не признает своей вины перед теми, кто может привлечь его к ответственности.

– Он сделает то, что нужно, – сказал Клей. Он старался сдерживать слезы, но все равно несколько капель скатилось по его щекам. – Я его заставлю. Но я не стану убивать своего отца. Он – все, что у меня есть.

С улицы донеслись оживленные крики, и Стив выглянул в окно. За ту долю секунды, что он смотрел на улицу, Тесс заметила, как Эмми успела сунуть нож за пояс брюк Клея.

– А вот и Гас. Твой выход, Эмми, – сказал Стив. – Либо прыгай сама, либо я убью тебя – но перед этим я убью твоего братишку. Для меня не проблема озадачить Эла Гусмана новым загадочным убийством четверых человек на ближайшие двадцать лет.

– Пожалуйста, – сказал Клей. Эмми разомкнула их объятия и отошла от него. – Мы пойдем в полицию. Мой отец во всем сознается. По крайней мере, ему придется выступить перед большим жюри.

– Каким еще большим жюри? – спросил Стив.

– Тем, которое созывается, если убивают полицейского.

Клей швырнул книгу в лицо Стиву, и молодой коп рефлекторно поднял руку, чтобы защититься.

– Что за…

Стив не бросил ружье, но в момент, когда одной рукой он отбивался от книги, выстрелить не мог. Он вышел из равновесия не больше чем на одну-две секунды, но Клею только это и было нужно. Со скоростью, изумившей присутствующих – а больше всех, наверное, его самого, – Клей вытащил нож из-за пояса и бросился вперед, всадив лезвие через бронежилет прямо в грудь одним верным ударом.

Стив Виллануэве умер с изумлением на лице.

Изумлением от того, что вся его разведка не сработала. Изумлением от того, что бронежилеты спасают только от пуль. Изумлением от того, что все его тщательные планы были сведены к нулю. Он опустился на пол. Еще несколько секунд жизни, но он не нашелся что сказать.

– Клей, достань мой мобильный из рюкзака и набери 911, – сказала Тесс, пока тот стоял, тупо уставившись на мертвеца, растянувшегося у его ног. Сама она продолжала прижимать руку к животу Ворона. – Надеюсь, они придумают, как подъехать сюда на «Скорой». Сейчас бо́льшая часть Бродвея перекрыта.

Клей взял ее рюкзак у Эмми, выудил оттуда мобильный телефон и набрал номер. Когда он повернулся к окну спиной, прикрывая одно ухо, чтобы заглушить шум парада, Эмми стала ходить, как лунатик. Ее голубые глаза уже ничего не выражали. Она переступила через тело Стива, будто его там и не было вовсе, и влезла на подоконник.

Позже Тесс рассуждала, правильно ли она поступила. Не имела ли Эмми Штерн права утолить свое желание умереть? Она была сломлена, и вся королевская конница, и вся королевская рать, и все богатство короля не могли ей помочь. Стоило ли сохранять жизнь, если ее будущее сужалось до двух вариантов – тюрьма или психиатрическая лечебница? Но все эти вопросы пришли позднее, когда у Тесс появилось время для размышлений. В тот момент она, не медля ни секунды, бросилась через всю комнату и обхватила колени Эмми за мгновение до того, как та сорвалась.

Если бы Эмми весила хоть немного меньше, Тесс смогла бы сама затащить ее внутрь. Но она билась, извивалась и кричала, требуя дать ей умереть, царапала Тесс лицо. Клей бросил телефон, подбежал и ухватился за Тесс. И все втроем они упали назад друг на друга, ровно в тот момент, когда мимо проезжал серебристый «Линкольн».

Было слышно, как толпа приветствует благодетеля, подарившего им этот прекрасный день, этот великолепный парад с вкусной едой и хорошей музыкой. Конечно, Гас Штерн махал им в ответ – это знали даже те, кто не смотрел на него в тот момент. Но никто не знал, заметил ли он нескольких зрителей, которые кричали и показывали пальцем наверх, где Эмми и Тесс нависали прямо над ним. Тем вечером в раннем выпуске новостей по Пятому каналу, как позже рассказала миссис Нгуен, передали, что две пьяные женщины выделывали небезопасные фигуры на подоконнике старого здания газеты «Сан». Но, по-видимому, никто не пострадал. Это правда. Так сказал Крис Марру.