Мы разобрались, каким образом восприятие влияет на нашу биологию и затем участвует в создании реальности. А еще мы увидели, что наш миф, то есть философская линза восприятия, через которую мы видим и постигаем мир, в значительной мере определяет коллективную реальность. Наш исторический обзор показал, что цивилизация постоянно эволюционирует и при этом одна базовая парадигма сменяет другую в динамическом спиральном танце.

Цивилизация — это и вправду спиральный танец, но сейчас возникает ощущение, что он вот-вот перерастет в предсмертные судороги. Глобальные кризисные процессы и непрестанно нарастающий хаос во всем мире указывают на то, что приближается новая поворотная точка в нашей истории — очередная смена парадигмы. Сейчас, после глубокого погружения в такую мировоззренческую крайность, как научный материализм, мы быстро приближаемся к точке равновесия — самой значимой точке графика.

Прежде мы уже дважды бывали в этой срединной точке, где духовный и материальный миры сливаются воедино. В первый раз это были времена сада Эдемского, когда наше анимистическое мировосприятие не делало различия между духом и материей — еще до того, как мы отправились в свое великое путешествие за знаниями.

На первом этапе эволюционного пути цивилизация вошла глубоко в нематериальную сферу — туда, где обитает далекий от нашей планеты Бог. После того как исследование духовной сферы было завершено, человечество на какой-то миг снова оказалось в срединной точке, чтобы практически сразу углубиться в материальную сферу. Это был момент, когда люди эпохи Просвещения, исповедовавшие философию деизма, сумели объединить в своем мировоззрении духовные и материалистические взгляды. Декларация независимости США — идеальный пример соединения духовного идеализма и практического реализма. Однако состояние равновесия было недолговечным, поскольку цивилизация качнулась в противоположную сторону — в сферу научного материализма.

Эти дальние вылазки в противоположные друг другу царства духа и материи дали нам глубокое понимание природы реальности. Сейчас, когда на эволюционном пути мы снова возвращаемся в срединную точку, человечество опять оказывается на перекрестке — перед возможностью двух принципиально разных дорог. Мы можем либо объединиться в глобальное сообщество, чтобы ассимилировать и интегрировать противоположные идеи, тем самым совершив квантовый скачок в своей эволюции, либо продолжать безумную практику разделения на два непримиримых лагеря — религиозных фундаменталистов и фундаменталистов от научного материализма, которые из кожи вон лезут, чтобы именно за их парадигмой осталось последнее слово на гибнущей планете.

Удастся ли нам совершить этот квантовый скачок, зависит от того, насколько хорошо мы усвоили уроки нынешней и предыдущей парадигм. Мы выяснили, что эволюция представляет собой последовательный процесс роста осознания, и теперь все вместе, возможно, сможем ускорить эволюционный процесс.

Разоблачить старое, явить новое

В части II этой книги мы пристально рассмотрим смертельно опасные последствия научного материализма — нашей нынешней базовой парадигмы. В частности, мы сосредоточимся на четырех бытующих в культуре верованиях, которые являют собой краеугольные камни нашей нынешней реальности, несмотря на то, что современная наука уже признала их сомнительными, если не откровенно ложными. Чтобы подчеркнуть, куда рискует попасть человечество, если не изменит направление своего движения, мы назвали эти верования моделями апокалипсического мифовосприятия.

Вера современного общества в материальную природу мира и поклонение всему материальному ведет нас прямиком к крушению — только в данном случае будет покорежена не пара поездов, а вся планета. Непрестанный экономический рост, основанный на необузданном и бездумном потреблении природных ресурсов, не может продолжаться вечно. Мы превратили планету в помойку, сбрасывая отходы куда только получается: в воздух, в воду, в почву… Это самоубийство. Привычка решать свои разногласия при помощи войн уже привела нас на грань окончательного решения всех проблем, стоящих перед человечеством: нет человечества — нет проблем.

Очевидно, что преобладающая ныне парадигма научного материализма не годится для решения наших текущих задач. Нам не поможет продвинуться вперед и возвращение к предыдущей монотеистической парадигме. Возникает ощущение, что мы оказались в опасном тупике, где сбываются зловещие предсказания Апокалипсиса. И для того, чтобы избежать апокалипсического коллапса, нам следует, в первую очередь, вспомнить, что означало само слово «апокалипсис» до того, как ему приписали значение «конец света».

Изначально слово «апокалипсис» означало пророческое откровение — «поднятие завесы». То есть имелось в виду открытие чего-то спрятанного. В Древней Греции это слово ассоциировалось с откровениями, которые будут явлены в конце времен. Такое новое — а на самом деле старое — понимание слова «апокалипсис» предполагает, что, подняв завесу, скрывавшую наши невидимые внутренние программы, мы можем предотвратить неизбежное крушение, ждущее нас, если мы продолжим движение по прежней колее.

В рамках базовой парадигмы научного материализма есть четыре догмата, которые до недавнего времени считались неоспоримыми научными фактами:

1. Имеет смысл лишь то, что материально, — существует лишь физический мир, данный нам в ощущениях.

2. Выживает наиболее приспособленный — Природа благоволит к самым сильным особям, и единственным реальным законом Природы является закон джунглей.

3. Все записано в наших генах — мы являемся жертвами биологической наследственности и в лучшем случае можем надеяться на то, что наука найдет способы устранить наши врожденные изъяны и недостатки.

4. Эволюция представляет собой случайный процесс — она беспорядочна и бесцельна. Другими словами, мы — результат неосмысленного процесса; как если бы бесконечное число обезьян, бесконечно долгое время стучавших по клавишам печатных машинок, смогли однажды напечатать произведение Шекспира.

В следующих четырех главах (от 5-й до 8-й) мы проследим развитие каждого из этих догматов от их зарождения как моделей мифовосприятия до момента их глубочайшей ревизии, которая осуществляется современной наукой.

В главе 9 «Дисфункция на перекрестке» мы исследуем, что получится, если довести эти верования до логического (или алогичного) конца. Все общественные институты, которые мы исследуем в этой главе, — экономика, политика, здравоохранение и коммуникации, — страдают от одной и той же напасти: они последовательно сохраняли приверженность концепции научного материализма до полного извращения своих приоритетов, когда деньги, вещи и машины стали цениться выше, чем человеческая жизнь.

Затем в главе 10 «Обрести разум» мы узнаем, как научиться делать разумный выбор, чтобы выйти из своего нынешнего состояния детей Божьих и превратиться наконец в Божьих взрослых. Мы увидим, как совместными усилиями можно извлечь уроки из своего эволюционного путешествия и в результате стать добровольными участниками процесса воссоединения друг с другом, с Природой и с Божественным началом, которое присутствует во всем. Мы выясним, как подключиться к своей невостребованной силе и сделать это с добром и радостным смирением в сердце.

Такое исследование текущей ситуации и будущих возможностей совершенно необходимо, ибо, если мы посмотрим на мир незамутненным взглядом, с любовью, состраданием и даже юмором, у нас появится шанс выйти из своего болезненного транса и осуществить спонтанный эволюционный скачок. Вероятно, мы сможем наиболее отчетливо увидеть, до чего ныне дошла цивилизация, если взглянем на нее через призму одного развлекательного жанра, которого не существовало бы, если бы не наше преклонение перед всем научным — в данном случае речь идет о научной фантастике. В качестве примера рассмотрим фильм «Матрица».

Действие «Матрицы» разворачивается в недалеком будущем. Молодой хакер по имени Нео обнаруживает, что он живет в двух параллельных мирах. Один из них — Матрица — выглядит так, как мы и ожидаем увидеть наш обычный мир в кибернетическую эру. Но за этим миром есть другой мир, где обретшие разум машины содержат людей в бессознательном состоянии в специальных капсулах и поддерживают в них иллюзию жизни лишь ради того, чтобы использовать их в качестве источников энергии для машин. Большинство людей в мире Нео осознанно или неосознанно выбрали синюю пилюлю, дающую блаженное или по меньшей мере пассивное невежество относительно их подлинного положения. Нео и его соратники, Морфей и Тринити, выбрали красную пилюлю, которая открыла для них непростой путь пробуждения — путь за пределы Матрицы.

Пробуждение к чему? Морфей сказал Нео: «Матрица — это порожденный компьютером сон, мир, построенный для того, чтобы контролировать нас — чтобы превратить человека вот в это», — и Морфей показывает Нео батарейку. Учитывая, что научная фантастика нередко весьма точно предсказывает научные открытия и технологические разработки — для примера вспомните субмарину из романа Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой», — можно предположить, что нам действительно не помешало бы выйти за пределы нашей привычной жизненной матрицы и полюбопытствовать, что происходит в мире на самом деле.

Как мы убедимся во время беседы об «оружии массового отвлечения», большинство людей выбрали синюю пилюлю, отказавшись от реальности в пользу реалити-шоу по телевизору. Но все же с каждым днем становится все больше и тех, кто выбирает красную пилюлю и пробуждается в мире, где творятся изумительнейшие чудеса и царит полнейшая неразбериха.

С неразберихой нам удастся разобраться, как только мы осознаем: многое из того, что мы привыкли считать естественным человеческим поведением, на самом деле является результатом программирования в детстве. В части II мы описываем, каким образом люди приобретают свои верования, которые, если когда-то и несли в себе некое рациональное зерно, теперь способствуют разрушению нашего мира. Поскольку никто не объясняет нам, как изменить свое поведение перед лицом нынешних кризисных процессов, мы руководствуемся устаревшими программами и в результате чувствуем себя беспомощными, а текущую ситуацию считаем безнадежной.

Реальная проблема, которую нужно как-то решать, состоит в том, что за тысячелетия нас запрограммировали на беспомощность и, следовательно, зависимость от других людей, — от их помощи зависит само наше выживание, особенно в сфере охраны здоровья и духовности. Конечно, взаимная помощь осуществляется за деньги, и эта модель обмена между людьми очень способствовала возникновению происходящих ныне кризисных процессов глобального масштаба. Однако существует простой способ выйти из этой матрицы, в которую мы сами себя поместили: нужно просто перепрограммировать свою жизнь. Обретая новое осознание и действуя в соответствии с ним, мы получаем возможность переписать ограничивающие нас культурные программы.

Первый шаг к перепрограммированию — удаление старых программ. Чтобы это сделать, нужно проанализировать каждую программу, взглянув на нее из-за пределов матрицы.

Как? В своей книге «Сила настоящего» Экхарт Толле описывает момент в своей жизни, когда он испытывал такое отчаяние и боль, что подумывал покончить с собой. Но затем ему в голову ворвалась мысль: «А кто он, этот «кто-то», который хочет с кем-то покончить? И кто при этом умрет?» Благодаря этому озарению Толле осознал, что он, помимо всего прочего, является наблюдателем, пребывающим вне матрицы, за пределами мира обстоятельств, что освободило его от привязанности к тому «кто-то», с которым он прежде себя отождествлял.

Специалисты в области квантовой физики говорят, что сам акт наблюдения изменяет наблюдаемую реальность. Если это действительно так, то мы все способны изменить наблюдаемый мир при помощи предлагаемых ниже идей. Итак, сейчас мы проанализируем четыре модели апокалипсического мифовосприятия, а также те дисфункции, которые они вызывают в жизни человека и общества. Будем надеяться, что это поможет нам пробудить коллективное сознание и заодно создать новую коллективную реальность.

 

Глава 5

Первая модель мифовосприятия: имеет смысл лишь то, что материально

Является ли наука религией?

Монотеизм стал базовой парадигмой западной цивилизации в Средние века, когда он предлагал самые лучшие и самые приемлемые ответы на три вечных вопроса:

1. Как мы сюда попали?

2. Зачем мы здесь?

3. Если мы уже здесь, то как извлечь из этого обстоятельства наибольшую пользу?

Придя на смену предшествовавшему политеизму, христианская церковь позиционировала себя как единственный источник знаний, имеющийся у цивилизации. Служа единственным институтом массового образования, церковь воспользовалась своим контролем над знаниями для накопления несметных богатств и укрепления собственного влияния в мире. В то же время, провозгласив себя посредником между Богом и королем, церковь добилась того, чтобы вся мощь государственной машины обеспечивала соблюдение ее интересов.

Со временем опьяненная властью церковь отодвинула свою изначальную миссию (помогать людям) на задний план и сосредоточилась на собственных корпоративных задачах. Однако могущество церкви покоилось на весьма шатком и хрупком фундаменте: на предположении, что ее знания представляют собой абсолютную истину.

Однако будем реалистами. Ни один авторитет, тем более если он опирается на древние статичные знания, не может обоснованно претендовать на абсолютную истину. Поэтому со временем церковные теологи неизбежно столкнулись с ситуацией, когда другие люди пришли к пониманию истин, которые радикально отличались от истин, проповедуемых церковью.

Тогда на сцену вышла инквизиция и стала от имени церковной мафии делать всем, кто смел усомниться в догматах веры, предложение, от которого нельзя отказаться: либо ты отрекаешься от своих мыслей, либо лишаешься жизни. Те, чьи взгляды в чем-то противоречили церковным постулатам, подлежали аресту и пыткам — и эту задачу с должным рвением осуществляли гражданские власти.

Наконец ученые эпохи Возрождения бросили вызов деспотической церковной власти. Их деятельность была как глоток свежего воздуха. Обладая свободным гуманным и разумным взглядом на знание, ученые исповедовали открытость и беспристрастность в отношении истин.

Со временем наука утвердилась в качестве «официального провайдера» истины для нашей цивилизации. И тогда сторонники уже этой парадигмы начали деспотично проповедовать и отстаивать свои истины как абсолютные и непогрешимые. В результате в современном мире слово «научный» служит едва ли не синонимом слову «истинный». С другой стороны, верования, получившие ярлык «ненаучные», признаются по меньшей мере сомнительными, а в худшем случае наказуемыми, — и опять-таки инструментом наказания служат гражданские власти.

Прикрываясь лозунгом «Мы знаем, что для вас лучше», научные власти организовали собственную охоту на ведьм против тех, кого они обвиняют в научной ереси. Хиропрактики, энергетические целители, повитухи и другие люди, чья деятельность выходит за рамки признанного наукой мышления, подвергаются преследованиям, оскорблениям и даже тюремному заключению за «ненаучные» верования и практики.

Гражданских лиц, решающих не следовать научным рекомендациям, могут ожидать арест и приговор суда. Например, суды могут передать государственным учреждениям опеку над ребенком, который болен раком или другим опасным заболеванием, если его родители отказываются прибегать к услугам официальной медицины, несмотря на то что «научно обоснованные» терапевтические методы дают никак не более хорошие результаты, чем методы альтернативной медицины.

В 2004 году врачи пришли к выводу, что плод Эмбер Мэрлоу слишком велик, чтобы рожать ребенка естественным путем, и назначили женщине кесарево сечение. Когда Эмбер отказалась, руководство больницы города Уилкс-Барре добилось судебного постановления о том, что женщину необходимо принудить к операции под угрозой ареста за то, что она «подвергает опасности жизнь ребенка». К счастью, эта история закончилась благополучно. По сообщениям прессы, «Мэрлоу сбежала из больницы и без осложнений родила ребенка естественным образом в другом медицинском учреждении».

Является ли современная наука таким непогрешимым источником знаний, каким она пытается представить себя? Однозначно, нет!

Однако есть и хорошие новости. Дух науки жив и здоров. Первопроходцы, способные мыслить нестандартно, совершают сейчас самую настоящую революцию на переднем крае науки, и их радикальные идеи способны полностью изменить наше восприятие жизни. Перед лицом надвигающихся перемен старая научная гвардия окопалась на завоеванных территориях и пытается отстоять позиции официальной науки. Трепетно храня и защищая дорогие их сердцу, но безнадежно устаревшие догмы, представители научного истэблишмента — а точнее те, кто получают прибыль от науки, например фармацевтические компании, — переняли древние церковные методы, провозгласив догмат: «Это верно, потому что мы так сказали!»

Как мы сейчас убедимся, если следовать линейной ньютоновой логике до ее аллогичного конца и утверждать, будто имеет смысл лишь то, что материально, то в конце концов нам придется полностью исключить из своего опыта целое измерение бытия — незримый мир. Между тем мы начинаем осознавать, что именно эта незримая реальность имеет наибольшее значение для понимания вселенской механики. И вот лидеры новой науки прибивают свои революционные тезисы к дверям Церкви Научного Материализма. Начинается Реформация!

Забавная штука произошла на пути к Абсолютной Уверенности

Авторы фильма «В поисках огня» предлагают нам пристально вглядеться в мир доисторических цивилизаций. Используя огонь в качестве инструмента выживания, доисторические люди смогли защитить себя от хищников и заодно предприняли колоссальный шаг в деле обустройства своей среды обитания. Вначале наши первобытные предки научились пользоваться огнем, но добывать его еще не умели. Эти племена затрачивали значительную коллективную энергию на поддержание огня даже во время миграций. Когда племя теряло огонь, люди становились легкой добычей для неустанно рыскающих в ночи хищников.

В финальной сцене фильма доисторический герой научился добывать огонь. Рассказывая об этом радостном событии в человеческой истории, авторы фильма блестяще изобразили один из важнейших поворотных моментов в эволюции человека. До того момента сознание человека было занято текущими задачами выживания в мире, где правят кровожадные хищники. Овладев огнем, человек перестал быть просто одним из представителей животного царства; он начал свое превращение в доминирующую силу в биосфере. В самом конце ленты племя уютно расположилось вокруг костра, а главный герой задумчиво смотрит на полную Луну. Как только базовые потребности выживания были обеспечены, у людей появилось время размышлять о природе мира.

Начав с этих первых робких шагов, наука поднялась на новую ступень: стала собирать, классифицировать и постигать информацию о том, как функционирует наш мир. Принято считать, что официальная наука западной цивилизации зародилась в Древней Греции, когда такие философы, как Аристотель, взялись интегрировать свои наблюдения и мысли об окружающем мире при помощи умозаключений, основанных на простых экспериментах.

Когда на роль базовой парадигмы Запада выдвинулся монотеизм, он включил древнегреческую науку в свою смешанную систему знаний о мире. Фома Аквинский и Альберт Великий адаптировали научную философию греков таким образом, чтобы она соответствовала догматам христианского священного писания. Новая церковная наука, известная под названием «естественная теология», установила определенные правила восприятия и исследования Божьего творения. В этой вспомогательной роли наука надолго приняла на себя роль послушной служанки при церкви.

Как мы уже говорили выше, первые семена сдвига парадигмы были посеяны тогда, когда науке было поручено упорядочить церковный календарь. Сделанное Коперником открытие, что Солнечная система является гелиоцентрической, положило начало формированию современной науки как независимого и отличного от церкви общественного института. Публикация этого открытия стала поворотным моментом, после которого ученые стали все чаще ставить под сомнение непогрешимость церкви, что в конечном счете привело к полному крушению монотеистической парадигмы.

Начало современной научной революции датируется 1543 годом, когда Коперник на закате своих дней опубликовал книгу «О вращении небесных сфер» (De Revolutionibus Orbium Coelestium), успешно оспорив претензии церкви на непогрешимость.

И одна из первых проблем, вставших перед современной наукой, заключалась в том, что у нее не было критериев ответа на вопрос «Что есть истина?». У нее не было способа отличать истину от истовой веры. Не забывайте, что наука XVI века представляла собой собрание древнегреческих рассуждений, адаптированных христианскими теологами.

Следовательно, первой задачей современной науки было создание научного метода оценки данных — и она ее выполнила. По существу, научный метод состоит в следующем: ученые осуществляют наблюдения и замеры, потом выдвигают гипотезу, объясняющую полученные результаты, и, наконец, проводят эксперименты, призванные проверить эту гипотезу. Затем, ориентируясь на данные экспериментов, ученые дорабатывают гипотезу таким образом, чтобы она более полно предсказывала результаты дальнейших экспериментов. В конечном счете главным критерием научной истины является предсказуемость.

Рене Декарт дал толчок развитию новой парадигмы, призвав к полному реформированию науки. Он предложил отринуть все бытовавшие в науке древнегреческие верования и заменить их поддающимися верификации истинами, установленными в соответствии с аналитической научной методологией Фрэнсиса Бэкона. «Подвергай сомнению все», — сказал Декарт, и единственное, что он сам признавал несомненным, это факт собственного существования. «Я мыслю, следовательно, существую», — заявил он. Вполне возможно, что подобное заявление может сделать и вся Вселенная, — о чем мы вскоре поговорим подробнее.

Научный метод требует, чтобы предмет исследования подвергался непосредственному наблюдению и измерению. При отсутствии нынешних технологий сфера исследования ученых того времени была ограничена явлениями, которые можно непосредственно увидеть, потрогать и измерить. Концепция невидимой энергетической матрицы — современные квантовые физики назвали ее «полем», а Эйнштейн характеризовал как «единственный управляющий фактор материи» — была, очевидно, недоступна для научного наблюдения во времена Ньютона и Декарта.

Так называемый научный метод неизбежно ограничивал науку исследованием материального мира. Сузив свою сферу исследований постулатом о том, что нематериальные явления (такие, как дух и разум) находятся вне научных аналитических рамок, наука официально приобрела статус научного материализма. В результате ученые определили все элементы незримого царства как метафизические представления, с удовольствием передали их в ведение церкви и больше не рассматривали как нечто, достойное интереса строгой физической науки.

Дистанцировавшись от церковных верований и сузив сферу своих наблюдений физической осязаемой Вселенной, ученые положили начало новой философии. В противоположность убеждению, что Вселенная управляется духовными силами, была выдвинута идея, что она представляет собой сугубо физическую машину. С такой точки зрения планеты, звезды, растения и животные — всего лишь шестеренки в колоссальном механизме наподобие часов.

Поскольку поначалу ученые все еще придерживались мнения, что этот механизм создан Богом, они полагали, что после того, как машина была запущена в работу, Бог устранился от личного участия в ее повседневном функционировании. Отказавшись от представлений о Боге-кукловоде, который управляет процессами мироздания при помощи неких духовных ниточек, ученые стали воспринимать Вселенную как своего рода вечный двигатель, доступный для постижения через наблюдение его механических частей.

Сэр Исаак Ньютон использовал математику для научного подтверждения и развития гипотезы Декарта о том, что Вселенная представляет собой машину. Изучая движение небесных тел, он развил новую философскую концепцию о том, как функционирует Вселенная и жизнь в целом. Ньютон создал науку механику (называемую также физикой) — дисциплину, изучающую механические законы, лежащие в основе процессов, протекающих во Вселенной.

Ньютонова наука базировалась на двух абсолютах: абсолютное пространство и абсолютное время. В поддающейся количественному определению Вселенной, — как воспринимал ее Ньютон, — все объекты движутся через эти две абсолютные величины под действием гравитации. Хотя гравитация представляет собой невидимую силу, Ньютон признавал, что она реальна, поскольку оказывает воздействие на предметы, — например, заставляет яблоко падать. Последователей Ньютона, которые хоть и были материалистами, тоже ничуть не смутило то, что гравитация по своей природе незрима. Они просто объяснили существование гравитации взаимодействием материи с газообразной субстанцией под названием «эфир».

Начиная с 1700-х годов подход ученых к исследованию Вселенной базировался на трех китах философии Ньютона:

1. Материализм — физическая материя представляет собой единственную фундаментальную реальность. Мы можем постичь Вселенную, изучая ее видимые физические составляющие. Источником жизни в нас являются не какие-то там незримые силы или дух, а взаимодействие автономных химических компонентов нашего тела. Проще говоря: «Имеет смысл лишь то, что материально».

2. Редукционизм — сколь бы сложным ни казался объект, его всегда можно разложить на составляющие и понять целое, изучая части. Проще говоря: «Чтобы понять нечто, разбери это на части и изучи каждую деталь по отдельности».

3. Детерминизм — все явления в Природе определяются причинно-следственными взаимосвязями (это следует из идеи, что каждое действие порождает соответствующее противодействие). Проще говоря: «Мы можем предсказывать и контролировать результаты природных процессов».

Ньютонова материалистическая, редукционистская и детерминистская наука предложила не только схему анализа Вселенной, но и утопию полного контроля над ней. Цена? Она невелика: мыслящим людям следует отказаться от своего увлечения Богом, духом и незримыми силами.

Где-то в промежутке между временем жизни Ньютона (начало 1700-х годов) и наступлением эпохи Просвещения (конец 1700-х) произошло ослабление напряженности между укрепляющей свои позиции новой научной парадигмой и все еще сохраняющей доминирующее положение в обществе монотеистической парадигмой церкви. Произошел взаимовыгодный раздел Вселенной на материальную и духовную сферы — наука взяла на себя заботу о физическом мире, а за религией остался мир метафизический.

Таким образом, наука обрела свободу искать дальнейшие подтверждения материальной природы Вселенной, а религия по-прежнему могла наставлять трансцендентные души на путь истинный. Хотя такое перемирие между двумя интеллектуальными сверхдержавами было удобно для обеих, происшедшее в результате отделение духа от материи привело к нарушению равновесия, которое и по сей день угрожает безопасности нашего мира.

К концу XIX века вся материальная Вселенная комфортно покоилась на фундаменте ньютоновой истины. Считалось, что наука доказала: Вселенная представляет собой физическую машину, состоящую из мельчайших частиц-атомов; вселенскую динамику можно понять и просчитать, изучая взаимодействия атомов, подобные взаимодействию шаров на бильярдном столе. Фактически в конце XIX века физики были крайне довольны собой — они даже публично заявляли, что физическая наука пришла к завершению и изучать им больше нечего.

Ирландский инженер и специалист по математической физике Уильям Томпсон (известный как лорд Кельвин), выступая в 1900 году перед физиками на форуме Британской ассоциации по распространению научных знаний, сказал следующее: «В физике открывать уже нечего. Остается только производить все более точные измерения». Подобное же утверждение приписывают и Альберту Майкельсону, первому американскому физику, получившему Нобелевскую премию. Ньютонова наука казалась настолько завершенной, что в бытность свою руководителем кафедры физики в Чикагском университете Майкельсон шутливо замечал: университету больше не нужно готовить физиков, поскольку «все фундаментальные принципы уже точно установлены… и теперь новых откровений в физике можно ожидать разве что где-нибудь в районе шестого знака после запятой».

Однако на пути к абсолютной определенности произошла забавная штука. В очередной раз подтверждая, что гордыня — предвестник падения, ученые начали наблюдать в своих лабораториях неожиданные явления, переворачивающие мир ньютоновой физики с ног на голову. Первая трещинка в механистическом мировоззрении появилась в 1895 году, когда немецкий физик Вильгельм Конрад Рентген поведал миру об обнаруженных и исследованных им «лучах икс» — загадочной силе, которая излучается материей и способна проходить сквозь нее. Затем французский физик Антуан Анри Беккерель, а вслед за ним Мария и Пьер Кюри открыли и описали явление радиоактивности, обнаружив заодно, что атомы отнюдь не являются неизменяемыми структурными частицами материи, как это считалось прежде, но вполне могут превращаться в атомы других элементов.

Два года спустя британский физик сэр Джозеф Томпсон открыл электрон, тем самым продемонстрировав, что атом не является мельчайшей частицей во Вселенной, как это утверждала ньютонова физика, но состоит из еще меньших частиц.

Изучая спектральный состав света, излучаемого нагретыми телами, немецкий физик Макс Планк обнаружил, что электроны в атоме способны перескакивать с одного энергетического уровня на другой, не демонстрируя промежуточных энергетических состояний. На «основании этих наблюдений Планк пришел к выводу, что электроны состоят из стандартных порций (или пакетов) лучистой энергии, и назвал эти «порции» квантами. В ходе дальнейших исследований ученый выяснил, что, перескакивая с одного энергетического уровня на другой, электроны либо приобретают, либо теряют целое число квантов энергии. Так было положено начало новому направлению в науке — квантовой физике.

В 1905 году в ходе исследований фотоэлектрического эффекта немецкий физик Альберт Эйнштейн обнаружил, что нематериальные световые волны в определенных условиях демонстрируют физические свойства, которые прежде приписывались лишь материи. Основываясь на своих наблюдениях, Эйнштейн постулировал существование фотонов — квантов лучистой световой энергии, проявляющих в определенных условиях свойства частиц. Когда выяснилось, что материя ведет себя как свет, а свет — как материя, строгая ранее структура ньютоновой физики вдруг стала выглядеть какой-то расплывчатой.

В 1926 году французский физик Луи Виктор де Бройль предсказал, что любые частицы материи должны в определенных условиях вести себя как нематериальные волны. Эта гипотеза была подтверждена три года спустя в ходе исследования электронов. Эксперименты продемонстрировали, что электроны действительно обладают как свойствами частиц, так и свойствами волн; иными словами, они одновременно материальны и нематериальны.

Благодаря этим открытиям, сделанным всего лишь четверть века спустя после высказываний Томпсона и Майкельсона о том, что физика как наука закончилась, прочные основы ньютоновой механики внезапно растворились в парадоксах, воистину достойных дзэнских коанов.

Вся эта корпускулярно-волновая путаница была в конце концов разрешена благодаря созданию и развитию квантовой механики. Идея корпускулярно-волнового дуализма — визитная карточка квантовой физики — стала целостной теоретической основой для объяснения того факта, что вся материя обладает качествами, свойственными как частицам, так и волнам. Добро пожаловать в причудливый квантовый мир!

Знаменитое уравнение Эйнштейна, отображающее взаимосвязь между массой и энергией (Е=mc 2 ), подтверждает единство энергии и материи. Здесь мы видим, что энергия (Е) равняется массе (m), помноженной на квадрат скорости света. Тем самым Эйнштейн фактически продемонстрировал, что атомы состоят не из материи, а из нематериальной энергии! Сегодня точно установлено, что физические атомы состоят из целого сонма субатомных элементов, таких как кварки, бозоны и фермионы. Любопытно, что физики-атомщики представляют себе эти фундаментальные субатомные элементы как энергетические вихри — своего рода наносмерчи.

Иными словами, бытовавшая в течение долгого времени ньютонова модель, согласно которой Вселенная видится как скопление сугубо физических объектов, на поверку оказалась всего лишь тщательно проработанной иллюзией! С другой стороны, теория Эйнштейна, представляющая собой попытку объяснить природу и поведение всей материи и энергии, предполагает, что Вселенная является неким незримым динамическим целым, в рамках которого все физические частицы и энергетические поля взаимосвязаны и взаимозависимы.

Помимо того что квантовая механика несколько ослабила приверженность науки к материализму, работы Планка также поставили под вопрос универсальную применимость частный случай описываемых ею процессов. Таким образом, квантовая механика объясняет все то же самое, что уже было известно прежде, плюс еще целый мир ранее не известных сил, которые управляют процессами в нашей Вселенной.

Квантовая механика учит, что материальная Вселенная — со всеми ее атомами, частицами и материей — на самом деле является неотъемлемой составляющей незримой вселенской матрицы из энергий, которые все вместе составляют некое единое поле.

Возможно, вы помните эксперимент, который проводят ученики младших классов. Берется магнит, листок бумаги и железные опилки. Насыпаем опилки на бумагу, и они ложатся на листок как попало. Однако, если поднести с обратной стороны листка магнит, частички железа образуют определенный узор, отображая невидимое глазу магнитное поле. Опилки будут вести себя одинаково, сколько бы раз мы ни повторяли этот эксперимент. А теперь представьте себе, что вы пытаетесь объяснить поведение опилок, ничего не зная о магните и о роли невидимых полей. Какие выводы вы сделали бы, если бы видели только железные опилки? Вы бы могли заключить, что эти частички металла — непостижимые физические объекты, которые сами по себе склонны располагаться таким вот образом!

Такого же рода трудность встает перед нами, когда мы пытаемся осмыслить мир, сосредоточиваясь только на материальной сфере. Подобные попытки особенно нелепы в наше время, когда мы уже понимаем, что материей во Вселенной управляет незримое поле. Или, как сказал Эйнштейн со свойственной ему неподражаемой простотой, «поле — единственный управляющий фактор материи». Он имел в виду, что поле представляет собой энергетическую матрицу Вселенной, которая управляет всей материей, включая наши непостижимые опилки. Эйнштейн еще раз подчеркивает роль поля в формировании Вселенной, отмечая: «В этой новой физике уже нет места и для поля, и для материи, ибо единственной реальностью является поле».

Но даже сейчас, через сотню лет после того, как Эйнштейн представил миру свое уравнение о взаимосвязи между энергией и материей (Е=mc 2 ) и высказал идею о том, что материя и энергия по своей природе неразрывно взаимосвязаны, многие люди продолжают упрямо цепляться за иллюзию, что основой реальности является материя. То безумие, которое мы видим вокруг себя, — если только сами не вовлечены в него настолько, что просто не замечаем ничего ненормального, — есть следствие того, что люди пытаются жить по ньютоновым законам в эйнштейновом мире.

Любопытно, что незримое энергетическое поле, определяющее форму материи, обладает теми же характеристиками, что и незримые формообразующие поля, которые метафизики называют «духом».

А что, если Иисус и Эйнштейн были оба правы?

Если вас озадачивает тот факт, что наука в течение столетия игнорировала идеи Эйнштейна, вам следовало бы еще больше удивляться тому, что вот уже на протяжении двух тысячелетий общество игнорирует слова Иисуса.

Рассматривая послания Иисуса и Эйнштейна вместе, мы можем увидеть, что слова «Возлюби ближнего своего, как самого себя» обретают совершенно новый прикладной смысл, ведь основной практический вывод из теории относительности состоит в том, что мы все взаимосвязаны.

Тогда как страны с наибольшим научно-техническим потенциалом без особого труда используют квантовую физику для развития атомной энергетики и производства ядерного оружия, очень многие их жители по-прежнему остаются слепы к незримому миру. Например, в сфере политики и дипломатии правительства по-прежнему действуют в ньютоновом мире, состоящем из отдельных взаимодействующих между собой узлов и деталей, которые носят название различных народов, правительств, ведомств и территорий.

Вместо того чтобы сосредоточить внимание на объединяющем нас всех энергетическом поле и на наших общих природных ресурсах, мы содержим состязательную и воинственную политическую систему, которая лишь усиливает наше взаимное отчуждение и разделение, границы и барьеры, противопоставление между «мы» и «они». Та же самая ньютонова механика, постулирующая равенство между действием и противодействием, служит основанием для карательной системы правосудия. «Око за око» — типично ньютонов принцип, чреватый ослеплением всего человечества.

Мы не имеем никаких личных претензий к Исааку Ньютону, чей гений будет вызывать справедливое восхищение потомков до тех пор, пока люди помнят свою историю. Ньютонова наука дала человечеству технический фундамент, позволивший цивилизации обрести некоторый контроль над окружающей средой. И улучшением физических условий человеческой жизни мы тоже в значительной мере обязаны именно ньютоновой науке, отстоявшей свое право выйти за пределы религиозных догм. Однако теперь общество лицом к лицу столкнулось с ужасами и безумиями, совершаемыми все той же материалистической наукой, разорвавшей любые взаимоотношения с незримым миром.

Дабы убедиться, что получается, когда имеет смысл лишь то, что материально, нам достаточно посмотреть на западную цивилизацию и ее чудовищное порождение — глобализацию. В чисто франкенштейновском духе человечество создало и выпустило в мир сугубо материальную механическую неживую сущность под названием «корпорация». Мало того что мы породили эту неживую сущность, мы еще и законодательно оформили ее приоритет перед людьми. В индустриальном мире желания и устремления корпорации обладают большим юридическим весом, чем желания и потребности общественности.

Современная корпорация представляет собой сущность, ориентированную на единственную цель: делать деньги. Да, это верно, что все большим числом корпораций управляют люди, обладающие совестью и высоким уровнем сознания. Это обнадеживает. Такие руководители — лишь первые семена грядущего мира, где корпорации будут служить людям… но пока что мы живем в мире, где люди служат корпорациям. Более подробно о том, как материалистическое Правление Золота одержало верх над Золотым Правилом духовности, мы поговорим в главе 9 «Дисфункция на перекрестке».

Одним из опаснейших последствий ньютоновой озабоченности материей является наше стремление накапливать материальные ценности. Никогда еще в мире не было общества, настолько одержимого вещами и увлеченного потреблением.

Люди, рожденные на Западе после Второй мировой войны, подверглись, особенно в Соединенных Штатах, огромному влиянию со стороны телевидения. Оно буквально программирует нас. Этот процесс достиг таких масштабов, что человек уже почти не замечает того, какое влияние оказывают средства массовой информации на его жизнь. За время, прошедшее с тех пор, когда кукла-марионетка Хауди-Дуди призывала деток требовать от мам, чтобы те покупали им чудо-хлебцы, и до сегодняшнего дня, когда детский канал Baby Channel приучает малышей узнавать торговые марки уже с пеленок, люди низведены до статуса покупателей и потребителей.

Осознавая, сколь смертоносными последствиями грозит неуемное превращение ресурсов планеты в товары потребления (чем ныне активно занимаются корпорации), все больше и больше людей и организаций стремятся внедрить в экономику действительно человеческие ценности. При этом силы, которые стоят на стороне человеческой эволюции и здравого смысла, часто воспринимаются как маргинальные группы, ведущие заведомо проигрышную битву, — и такое отношение бытует вопреки тому, что большинство людей на самом деле ценят жизнь выше денег. Предвестникам нового человечества и вправду приходится вести битву против могучего противника (вероятно, против самой мощной силы в мире, к тому же еще и невидимой), ведь они ставят под вопрос базовую парадигму цивилизации — фундаментальные верования, формирующие наш образ жизни.

Общепризнанная ньютонова парадигма материализма, редукционизма и детерминизма также определила фундаментальную структуру наших образовательных заведений. Ученики и студенты — продукт школ — получают оценки на основании измерения их достижений. Какой другой метод, помимо измерения, позволяет эффективнее определить, кто лучше? И как еще распределить финансовое вознаграждение в материалистическом мире, если не награждать тех, кто доказал свою производительность? Но при этом практически без ответа остаются вопросы: «Что производят эти производители?» и «Зачем они это производят?». Более того, подобные вопросы вообще мало кто задает.

Медицина — глашатай материалистической науки — спасает множество жизней. Однако мы постоянно убеждаемся в том, что создаваемые в рамках ньютотоновой парадигмы терапевтические методы очень дороги, часто не эффективны, а порой просто опасны. В полном соответствии с философией материализма традиционная медицина сосредоточивается лишь на физической составляющей нашего организма, направляя все усилия на манипуляцию биохимическими процессами в теле, хотя уже доказано, что работа с энергетическими полями намного более эффективна.

Мы должны признать, что, ориентируясь на ньютоново восприятие тела как машины, современная медицина творит сущие чудеса — особенно в сфере травматологии. Чудеса медицины включают в себя умение разобрать тело на части и собрать его снова, трансплантацию органов и даже создание искусственных узлов. Но несмотря на все эти технические достижения, нас по-прежнему переигрывают крохотные бактерии и вирусы; они держат нас в страхе и постоянно угрожают нашей жизни.

Те, кто, отойдя от методов официальной медицины, демонстрируют аномальное исцеление и спонтанную ремиссию, нередко встречают удивительное безразличие со стороны авторитетов официальной медицины. Особенно это касается тех случаев, когда врачи не могут найти материалистическое объяснение исцеления. В подобных случаях они говорят своим пациентам, что у тех изначально не было заболевания, — мол, что бы там ни показывали анализы, рентгеновские снимки и томографы, диагноз оказался ошибочным. И часто врачи не просто пренебрегают чудесным исцелением, но категорически отказываются слушать бывших пациентов, твердя им: «Не нужно мне рассказывать, как вы лечились. Ничего не хочу об этом слышать».

К счастью, по мере признания холистической медицины материалистические догмы утрачивают свои позиции. Ничто не служит лучшим побуждением прийти к тому или иному альтернативному целителю, чем успешное исцеление друга. Тем не менее нам еще только предстоит снять все внутренние ограничения, наложенные на нас ньютоновым мышлением.

Все дело в поле

Итак, первая модель апокалипсического мифовосприятия — имеет смысл лишь то, что материально, — не верна.

Сама наука в ходе своего отважного поиска истины опровергла собственную любимую догму. Но если материя не так важна, как мы некогда считали, тогда что важно? Процитируем Эйнштейна: «Единственной реальностью является поле».

Однако, если материя нематериальна, почему она кажется настолько реальной? Если эта кирпичная стена в действительности иллюзорна, почему я не могу проникнуть сквозь нее? Как обнаружили физики, этому препятствует не плотность материи, а плотность энергии.

На субатомном уровне происходит непрестанное вращение и вибрация энергетических вихрей. Если идея энергетического вихря кажется вам слишком абстрактной, представьте себе мини-смерч (ведь смерч — не что иное, как вращающийся вихрь энергии ветра). Наблюдая смерч, мы на самом деле видим вращающийся мусор — песок, обломки крыш, ветви деревьев, кота миссис ОТрэйди, — захваченный полем достаточно сильным, чтобы крушить здания и поднимать в воздух машины. Вы не можете проникнуть сквозь стену по той же причине, по которой не можете проехать на машине через смерч, — незримые энергетические силы вполне осязаемы.

И не стоит впадать в заблуждение, что пустое пространство действительно пусто: незримый мир наполнен такими энергиями, каких мы и представить себе не можем. То, что Аристотель называл словом «плерома», а физики нулевым уровнем энергии полей или энергиями нулевой точки, — это самое настоящее квантовое море энергии. По оценкам американского физика Роберта Фейнмана, энергии, содержащейся в одном кубическом футе пространства, которое кажется нам пустым, достаточно, чтобы вскипятить все океаны в мире. Так что парадоксальным образом ничто содержит в себе больше энергии, чем любое что-то! Возможно, энергия нулевой точки и есть энергия будущего, и эта мысль вселяет немалые надежды на то, что будущее у нас вообще есть!

Еще один изумительный парадокс физической реальности состоит в том, что ее, в общем-то, просто не существует. По словам Линн Мак-Таггарт, автора книги «Поле: в поисках скрытой силы во Вселенной», нулевая точка представляет собой «океан микроскопических вибраций в пространстве между материальными объектами — состояние чистого потенциала и бесконечных возможностей». Мак-Таггарт пишет: «Частицы существуют во всех возможных состояниях одновременно, пока мы не потревожим их самим фактом наблюдения или измерения, после чего они наконец обретают какие-то реальные очертания». Иными словами, реальность существует лишь постольку, поскольку имеется необходимость в ее существовании.

Хотя физикам пока еще сложно прийти к общему мнению по этому поводу, однако в среде ученых существует мнение, что все находится везде и всегда, а наш разум выхватывает вещи из этого космического «супа» и сортирует их в пространстве-времени, создавая то, что мы принимаем за реальность. Играя с космическим «супом», ученые доказали, что можно мгновенно пересылать сигналы на огромные расстояния, и даже нашли способ влиять на события, которые уже произошли! Но подробнее об этом позже.

А сейчас давайте рассмотрим широко известное явление, подробно описанное в книге британского биолога Руперта Шелдрейка «Собаки, которые знают, когда хозяин вернется домой» (существует также одноименная видеопрограмма, иллюстрирующая материалы этой книги). В «Журнале общества физических исследований» была опубликована статья, где сказано, что 45 % владельцев собак, опрошенных авторами, утверждали, что их собаки заранее чувствуют возвращение в дом членов семьи. В эксперименте Шелдрейка, который был записан австрийским телевидением, две разные видеокамеры одновременно снимали владелицу собаки Памелу Смарт (она была вне дома) и ее находившуюся дома собаку по имени Джейти. В произвольный момент времени, не известный заранее ни самой Памеле, ни ее собаке, женщине отдавали по сотовому телефону распоряжение вернуться домой. В тот же миг собака бросалась к двери и садилась ждать хозяйку. Подобные результаты получены в ходе сотен других заснятых на пленку экспериментов.

И что же тут такого важного? Большинство людей и так знают, что между животными и их владельцами существует особая связь, вероятно имеющая экстрасенсорную природу. Аналогичным образом многие люди каким-то образом чувствуют, когда в беду попадает любимый человек. Однако во всей этой истории наиболее любопытно даже не то, что Шелдрейк подтвердил и так уже известные нам факты, а то, что его эксперимент вызвал слишком вялый интерес со стороны научного сообщества. Вы только представьте себе: собаки получают от своих хозяев мгновенные послания со скоростью, превосходящей скорость света, а ученым даже не интересно, как это делается.

Проблема в том, что материалистическая наука просто не в состоянии объяснить это явление, да и не стремится. Так же как церковь отказывалась признавать математически обоснованные выводы Коперника по поводу места Земли в гелиоцентрической Солнечной системе, ортодоксальная наука вынуждена игнорировать факт способности собак мгновенно воспринимать информацию, поскольку это противоречит их вере, что имеет смысл лишь то, что материально. В мире существует необъяснимое незримое поле, позволяющее нам общаться телепатически, но, поскольку наука не верит ни во что незримое, ученые предпочитают не замечать фактов.

Шелдрейк предположил существование некоего морфогенетического поля, которое он описывает как «врожденную память природы». Внутри этого поля возможно общение со скоростью мысли — мы называем такое общение экстрасенсорным. Шелдрейк с готовностью признает, что его концепция морфогенетического поля представляет собой не более чем рациональное описание явления, вовсе не объясняющее принципов его работы. Но, к счастью, отсутствие научного объяснения только подтолкнуло его к дальнейшим экспериментам в этой области.

Значение эксперимента Шелдрейка состоит в том, что он доказывает реальность существования незримого поля. Практическое значение этого феномена не ограничивается тем, что мы можем позвать своего пса, просто мысленно посвистев ему. В ходе тщательно продуманных экспериментов с использованием двойного слепого метода, ученые продемонстрировали, что молитва и позитивные намерения оказывают явное целительное воздействие на расстоянии на больных СПИДом и пациентов в период реабилитации после хирургических операций. А еще было обнаружено, что, когда количество людей, практикующих трансцендентальную медитацию в том или ином городе, достигает значения квадратного корня из одного процента населения, уровень преступности в этом городе заметно падает.

Глупо пренебрегать этим действующим незримым полем только потому, что мы не можем объяснить его природу. И, к счастью, все больше ученых демонстрируют интерес к нему. По меньшей мере, физики настроились на работу всерьез и даже придумали термин для такого рода полей — незримая движущая сила. Любопытно, что такое же определение верующие дают Формирователю Полей — Богу, Творцу, Духу или как там еще вы предпочитаете назвать то, что объединяет Вселенную. Вот он, космический юмор — наука и религия, по существу, описывают одно и то же явление.

Так почему же нам столь важно познать это поле? И какую мы получим пользу от этих знаний? Ответ состоит из трех частей. Во-первых, у нас появится возможность раз и навсегда закончить бесполезный спор науки и религии. Вместо того чтобы дискутировать, существует ли в мире Бог, мы сможем сосредоточиться на том, чтобы совместными усилиями создать на этой же планете божью благодать. Во-вторых, признав силу незримого поля — даже если оно нам не понятно, мы открываем для себя совершенно новую область исследований и наука начинает изучать то, что прежде игнорировала. И в третьих, мы осознаем, что все человечество действует в едином поле мечтаний, и возрадуемся тому факту, что это — поле для игры, а не поле боя.

 

Глава 6

Вторая модель мифовосприятия: выживает наиболее приспособленный

«Человек человеку волк». «В этом мире правит закон джунглей». «Каждый сам за себя». Мы так часто слышим такого рода высказывания, что уже полностью включили их в свои представления о реальности.

Но что, если философия Дарвина о конкурентной природе жизни не верна? Что, если источником нашей эволюции является не соперничество за место под солнцем, а сотрудничество и способность делиться? Что, если выживание зависит от того, насколько хорошо мы умеем общаться друг с другом, насколько быстро делимся информацией и эту информацию перерабатываем? И что, если в мире есть вещи гораздо более ценные, чем выживание, — например, процветание?

Что было вначале — Дарвин или дарвинизм?

Чарльз Дарвин — истинное дитя своего времени — сыграл одну из ключевых ролей в формировании парадигмы научного материализма. Особенно сильно его идеи повлияли на отрасли знания, непосредственно касающиеся здоровья и эволюции человека. Идея об эволюции зрела уже почти в течение целого столетия, и даже дед Чарльза, Эразм, исследовал этот предмет и писал о нем.

На самом деле первый научный труд об эволюции — «Философия зоологии» — был опубликован французским биологом Жаном Батистом Ламарком еще в 1809 году (в год рождения Дарвина) и те штампы, которые мы приписываем дарвинизму («выживает наиболее приспособленный» и «закон джунглей»), прочно утвердились в сознании людей еще до рождения Чарльза Дарвина.

Прологом к эволюционным трудам Чарльза Дарвина послужили работы Томаса Роберта Мальтуса, который занимался экономической философией. Верования Мальтуса, запечатленные в его научных трактатах, стали теоретическим фундаментом теории Дарвина. Отец Томаса Мальтуса был одним из светил эпохи Просвещения; в число его друзей входили такие выдающиеся мыслители, как Жан-Жак Руссо и Дэвид Юм (философ и экономист). Но юный Томас Мальтус имел более мрачный взгляд на мир, чем его наставники. Он весьма пессимистично смотрел на происходящее вокруг (возможно, в этом проявилось его стремление восстать против отца) и убежденно доказывал, что стакан не просто пуст наполовину, но скоро будет пуст на три четверти, затем на семь восьмых и так далее, вплоть до нуля.

Используя популярные в то время логические построения и линейные проекции, Мальтус пришел к умозаключению (которое впоследствии опубликовал), что растения размножаются в арифметической прогрессии:

1 => 2 => 3 => 4 => 5 => и т. д.

Тогда как животные, по его мнению, размножаются в геометрической прогрессии:

2 => 4 => 8 => 16 => 32 => и т. д.

Далее Мальтус выстроил такой логический ряд. Допустим, что крестьянин, благодаря упорному труду и удаче, сможет производить на своей земле каждый год на один бушель растительной пищи больше, чем годом ранее. Однако его животные будут удваивать свою численность с каждым новым поколением, и очень скоро этому крестьянину будет не под силу их прокормить. Таким образом, животная жизнь (сюда мы, конечно же, причисляем и людей) склонна размножаться до тех пор, пока ее потребности в еде не превысят пищевые ресурсы. В таких условиях жизнь воистину становится ареной нескончаемой борьбы, где выживают лишь самые сильные и безжалостные.

Мальтус изложил свой взгляд на реальность в вышедшей в 1798 году работе «Эссе о законах народонаселения»: «Наша способность к размножению настолько превосходит способность земли прокормить нас, что преждевременная гибель по тем или иным причинам становится неизбежной участью для представителей рода человеческого. Активным и мощным фактором сокращения населения являются людские пороки. Они служат предвестниками пробуждения огромных разрушительных сил, и нередко они же довершают смертоносную работу. Если войны на истребление не справляются, в дело вступают эпидемии, мор и чума, сметая на своем пути тысячи и десятки тысяч человек. Если же и этого недостаточно, следом приходит голод и одним могучим ударом приводит численность населения в соответствие с запасами пищи».

Что ж, положительная сторона любого пессимизма состоит в том, что никогда не остаешься разочарован. Но больше всего Мальтуса беспокоило не ухудшение жизни, а ее улучшение! А что, если народы откажутся от войн? Что, если удастся справиться с бедностью и болезнями?

Вот тогда-то, по убеждению Мальтуса, у нас и начнутся настоящие проблемы] Чем более успешно мы научимся спасать жизни, тем скорее останемся без еды. Мальтузианцы XIX столетия организовывали разнообразные социальные программы для предотвращения этой возможности, начиная от пропаганды ограничения рождаемости среди бедняков и заканчивая созданием трущоб на болотах, где тех же бедняков должны были быстрее выбраковывать из общества различные заболевания.

Однако у мрачных теоретических построений Мальтуса есть небольшой изъян: они оказались ошибочными! Глядя на мир со строго материалистической точки зрения, Мальтус был слеп к динамической сложности жизненных процессов и к тому факту, что Природа склонна к равновесию и гармонии. Более того, популяция животных отнюдь не удваивается каждый год — скорость приплода значительно варьируется в зависимости от преобладающих условий среды. Линейные математические построения Мальтуса (в наше время такой подход называется статической проекцией) могли бы иметь смысл только в линейной механистической ньютоновой Вселенной.

К счастью, Вселенная, где мы живем, представляет собой вероятностную квантовую реальность, подверженную значительному влиянию со стороны хаоса. А хаос на языке физики и математики определяется как система, которая кажется совершенно беспорядочной лишь на первый взгляд. В хаотической Вселенной статическая проекция бесполезна, поскольку не принимает в расчет динамические непредсказуемые процессы живых систем. Так что все мальтузианские представления о том, что двигателем эволюции является кровавая и жестокая битва за выживание, на самом деле не представляют никакой научной ценности.

Эволюция по Дарвину

Дарвин, чьи годы жизни объяли три четверти XIX века, пришел в мир во времена непростого сосуществования множества самых разнообразных взглядов. Яркий свет Просвещения — философии, которая поколением раньше породила революции в Америке и во Франции, — все еще сиял, хотя его уже заслоняли зловещие тени мальтузианства. С реставрацией французской монархии воспрянула духом церковь и принялась с новой энергией отстаивать право на свою парадигматическую корону. А с другой стороны, продолжался неудержимый прогресс материалистической науки, чему, в частности, очень способствовали работы английского физика Джона Дальтона, опубликовавшего в 1805 году свою атомистическую теорию. Дальтон применил механику Ньютона для объяснения процессов в новой науке под названием «химия».

Хотя Чарльз Дарвин родился в семье, принадлежащей к высшим слоям общества, и его родители были вольнодумцами, отец Чарльза из уважения к традициям крестил сына в англиканской церкви, куда тот и ходил в детстве вместе с матерью. Когда юноша подрос, он поступил в Эдинбургский университет, где увлеченно изучал естественные науки и посещал лекции, знакомясь с радикальной эволюционной теорией Жана Батиста Ламарка.

Но что-то все-таки у Чарльза не заладилось с обучением, и он был вынужден покинуть университет, не получив степени из-за слабой успеваемости. Отец, обеспокоенный тем, что сын может так и не устроиться в жизни (или устроиться далеко не лучшим образом), убедил его поступить в Кембриджский университет учиться на англиканского священника. Последним прибежищем для недоучек из верхушки среднего класса в Англии служила церковная карьера.

Сразу же по завершении своего теологического образования и вопреки протестам отца Дарвин заключил двухгодичный контракт с Королевским ВМФ и отправился в плавание на корабле «Бигль» в качестве помощника капитана Роберта Фиц-Роя. В британском военном флоте тех времен аристократам вроде Фиц-Роя не дозволялось неформальное общение с простолюдинами, составлявшими экипаж. И вот Фиц-Рой предложил Дарвину место помощника на своем судне, — таким образом, ему самому будет не так скучно в плавании, а Чарльз получит возможность увидеть чудеса и красоты природы.

Во время плавания у юного Чарльза возник конфликт с корабельным врачом «Бигля», выполнявшим также функции корабельного натуралиста (то есть он изучал дикую природу по пути следования судна). Врач не нашел иного выхода из сложившейся ситуации, кроме как сбежать с корабля в Южной Америке. И это было очень кстати, поскольку Дарвин официально получил должность натуралиста. А «Бигль» между тем направлялся к Галапагосским островам. Этому путешествию суждено было войти в историю. Двухлетнее плавание растянулось на пять лет, и все это время Дарвин был полностью погружен в изучение природы.

Перед плаванием Дарвин раздобыл экземпляр первого тома «Основ геологии» Чарльза Лайеля — книги, которая представляла собой, вероятно, наиболее важную научную публикацию со времен «Математических начал натуральной философии» Ньютона. Чарльз Лайель считался в то время одним из самых ведающихся и влиятельных ученых в мире, и на то были веские основания. Его «Основы геологии», опубликованные в трех томах с 1830 по 1833 годы, положили начало геологии как науке и поставили под сомнение библейскую историю творения, проповедуемую церковью.

До того времени люди свято верили, что небеса, Земля и жизнь были созданы Богом в точности так, как это описано в Книге Бытия — в ходе удивительного шестидневного представления. Церковь была настолько убеждена в этом, что даже называла точную дату, когда Бог создал землю. На случай, если вам вдруг захочется отправить Гее открытку на день рождения, сообщим, что это произошло в воскресенье, 23 октября 4004 года до н. э. Англиканский епископ Джеймс Ашер вычислил дату, проследив родословную библейских персонажей вплоть до рождения Адама.

Тогда как большинство людей слепо принимали эту дату за день завершения творения, геологи во главе с Лайелем считали, что планета Земля эволюционировала на протяжении целых эпох в ходе постепенных катаклизмов, результатом которых были, говоря языком геологов, деформации и перемещение пластов земной коры. Лайель заключил, что нынешнее физическое состояние континентов, океанов и гор — следствие медленного, но непрерывного действия таких естественных сил, как ветра, дожди, наводнения, землетрясения и извержения вулканов.

В книге Лайеля есть четыре главы, посвященные теории Ламарка о том, что и жизнь тоже развилась путем долгого медленного процесса эволюции на протяжении миллионов лет. При этом некоторые виды животных вымирали — что объясняет наличие ископаемых останков неведомых животных. С точки зрения Лайеля, эволюция биосферы является прекрасным дополнением к эволюции неорганического облика планеты. Благодаря работам Лайеля широкая публика смогла по-новому посмотреть на происхождение, или Творение, мира.

В течение своего пятилетнего путешествия Дарвин глубочайшим образом изучил книгу Лайеля и, в каком-то смысле, стал его фанатом. Он даже завязал переписку с этим светилом науки. Под влиянием передовых идей Лайеля и Ламарка Дарвин понемногу пришел к выводу, что смена форм жизни на протяжении истории Земли должна проходить, как и геологические процессы, под влиянием тех или иных естественных причин.

Дарвин публично признал влияние идей Лайеля на формирование собственной эволюционной теории, когда в 1845 году опубликовал второе издание своего «Дневника исследований». Он посвятил эту книгу Лайелю со следующим пояснением: «Если данный дневник или любые другие работы автора представляют какую-либо научную ценность, это результат изучения знаменитой и восхитительной книги "Основы геологии"».

2 октября 1836 года Дарвин прибыл домой, в Лондон. Там он лично познакомился и крепко сдружился с Лайелем, который всячески поощрял его к дальнейшему развитию эволюционной теории. Вдохновленный беседами с новым другом, Дарвин взялся за работу над первой тетрадью «Трансмутации видов». В названии этой книги он использовал термин, предложенный Ламарком для обозначения эволюции в его книге «Философия зоологии» (1809).

Таким образом, если Ламарк научно обосновал идею биологической эволюции, а Лайель провел параллели между биологической эволюцией и геологической эволюцией планеты, то Дарвин сосредоточил свое внимание на силах и механизмах, двигающих эволюционным процессом. Особенно его занимал вопрос о том, почему вообще возникают новые виды. Без ответа на этот вопрос теория Дарвина застопорилась на годы, но в конце концов он все же сдвинулся с мертвой точки, вдохновленный знакомством с работами Мальтуса.

Дарвин писал в автобиографии: «В октябре 1838 года, то есть через пятнадцать месяцев после того, как я начал свои систематические исследования, мне на глаза попалась увлекательная книга Мальтуса «О народонаселении». В результате длительных наблюдений за поведением растений и животных я был готов к тому, чтобы принять идею о непрестанной и повсеместной борьбе за выживание; поэтому я сразу же понял, что в условиях такой борьбы носители наиболее благоприятных мутаций имеют повышенные шансы на выживание, а носители неблагоприятных мутаций, скорее всего, погибнут».

Иными словами, Дарвин говорит: если Мальтус прежде всего видит в процессе естественного отбора способ устранить слабейших членов общества, то он, Дарвин, взглянул на естественный отбор под другим углом и увидел, что тот способствует выживанию наиболее приспособленных индивидуумов. В политическом отношении это был очень ловкий ход, ибо Дарвин был джентльменом, живущим в викторианской Англии, в обществе, где есть высший и низший классы. Вместо того чтобы пристально рассмотреть воздействие естественного отбора на презираемые низшие классы, он фактически подчеркнул, что движущей силой эволюции является правильное скрещивание представителей высших классов — носителей «благоприятных мутаций». Таким образом, в своих работах Дарвин несколько сместил акценты. «Осуществляемый природой процесс отбора», который, согласно Мальтусу, состоит в устранении из общества нежелательных элементов, у Дарвина превратился в естественный отбор.

Деликатное соглашение в пользу Дарвина

К началу 1840-х годов Дарвин уже начал разрабатывать теорию эволюции, но пока еще не делился своими выводами ни с кем — даже с Чарльзом Лайелем. В 1844 году Дарвин пишет выдающемуся ботанику сэру Джозефу Дальтону Хукеру: «Наконец-то забрезжил свет, и я почти убедился (кардинально изменив мнение, с которого начинал свои исследования), что биологические виды не являются неизменными (и сказать об этом — все равно что признаться в убийстве)». Дарвин имел в виду убийство Бога. Другими словами, если подтвердится его теория о том, что все биологические виды возникли в результате эволюционной трансформации более примитивных форм жизни, это полностью убьет доверие к первой книге Библии — той части Писания, где очерчены взаимоотношения между Богом и человечеством. Любопытно отметить, что Дарвин писал: «Я почти убедился» в том, что биологические виды способны мутировать. Очевидно, даже он сам тогда еще сомневался в своей теории эволюции.

Позже в том же году Роберт Чемберс анонимно опубликовал получившую немалую популярность книгу «Следы естественной истории творения», в которой предлагались аргументы в пользу эволюционной теории и против креационизма. Книга была противоречивой и встретила нападки со стороны викторианского общества. Но она рассказывала широкому кругу читателей об эволюции, тем самым готовя почву для того, чтобы Дарвин смог опубликовать свои работы, не совершив профессионального самоубийства.

Однако Дарвин хранил молчание еще более десяти лет, до тех пор, пока его не побудила к действию рукопись Альфреда Рассела Уоллеса — натуралиста, работавшего на Борнео. Получив в июне 1858 года бандероль с его рукописью, которая называлась «О склонности видов бесконечно отклоняться от исходного типа», Дарвин уже не мог сидеть сложа руки. Как натуралист Уоллес ничем не уступал Дарвину, а то и превосходил его, но, увы, был простолюдином-самоучкой. Он зарабатывал на жизнь тем, что ловил диковинных животных и продавал их музеям, зоопаркам и просто богатым коллекционерам.

Уоллес сопроводил свою рукопись письмом, в котором просил Дарвина ознакомиться с ней и, если найдет ее стоящей, передать Чарльзу Лайелю. Идеи Уоллеса были элегантны, академически безупречны и, вне всяких сомнений, могли бы принести ему славу создателя эволюционной теории.

Не желая, чтобы эта слава досталась простолюдину, Дарвин обратился к Лайелю с просьбой о помощи. В письме; датированном 26 июня 1858 года, он писал: «Невыносимо думать о том, что я таким образом буду лишен своего многолетнего первенства…» Лайель пришел на помощь своему потерявшему голову от горя младшему коллеге Дарвину и заручился поддержкой их общего друга, сэра Джозефа Хукера. Они заключили то, что позднее стало известно как «деликатное соглашение», а проще говоря — один из величайших тайных сговоров в истории науки.

Лайель и Хукер состряпали письмо, из которого следовало, что якобы Дарвин и Уоллес знакомы. В письме утверждалось, что «оба джентльмена независимо и отдельно друг от друга разработали одну и ту же оригинальную теорию и оба могут претендовать на славу первооткрывателей в этой исключительно важной сфере исследований». Проблема состояла в том, что на руках у Уоллеса была полностью проработанная и изложенная на бумаге теория, а у Дарвина — всего лишь давно вынашиваемая, но никак не оформленная идея. Чтобы решить эту проблему, Лайель использовал свое влияние и осуществил ряд манипуляций (фабрикация данных, подмена документов, плагиат). В результате лавры первооткрывателя достались аристократу Дарвину, а простолюдину Уоллесу пришлось довольствоваться сомнительной честью его младшего коллеги.

Теория эволюции, официально называемая теорией Дарвина — Уоллеса, была представлена лондонскому

Линнеевскому обществу 1 июля 1858 года, через месяц после того, как Дарвин получил бандероль от Уоллеса.

На первый взгляд, эта афера может показаться незначительной на фоне истории человечества, но мы заверяем читателя, что она имела огромнейшие последствия, которые продолжают сказываться и по сей день. Формулировки Дарвина и Уоллеса отличаются друг от друга так же, как два восприятия стакана: кто-то видит его наполовину пустым, а кто-то — наполовину полным.

Глядя на эволюцию с точки зрения простолюдина, Уоллес считал, что ее двигателем является устранение слабейших, тогда как Дарвин интерпретировал те же самые данные иначе, подчеркивая, что эволюцию двигает вперед выживание наиболее приспособленных. Вы спросите: а какая разница? На деле — достаточно большая. В мире Уоллеса нам нужно совершенствоваться, чтобы не быть слабейшими, тогда как в мире Дарвина мы вынуждены бороться за статус наилучших. Иными словами, если бы возобладала позиция Уоллеса, мы бы меньше сосредоточивались на конкуренции и больше — на самосовершенствовании.

Спустя год после исторического «деликатного соглашения» Альфред Рассел Уоллес канул в безвестность, тогда как Дарвин обрел всемирную славу благодаря публикации его шедевра «Происхождение видов путем естественного отбора». Эта получившая бешеную известность книга популяризовала представления об эволюции и естественном отборе, заодно утверждая в сознании людей холодящую кровь идею: выживает наиболее приспособленный.

Что особенно привлекло внимание широкой публики к этой книге, так это ее подзаголовок. Полностью книга называлась так: «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь». Следует подчеркнуть, что Дарвин являлся продуктом своего времени. Он был достаточно радикален, чтобы развить идеи Лайеля, но в то же время совершенно некритично воспринял теорию Мальтуса, которая, как нам теперь известно, является ложной. Тогда как биологическое выживание, очевидно, обусловлено приспособляемостью к среде, с мальтузианской точки зрения эта приспособляемость развивается в условиях борьбы за дефицитные ресурсы.

Термин «социальный дарвинизм» введен философом Гербертом Спенсером, который, между прочим, первым использовал фразу «выживает наиболее приспособленный». Концепция социального дарвинизма выводит весьма жестокие следствия из теории Дарвина. В ней идет речь об улучшении человечества путем очищения рас, что, конечно же, означает отсеивание неблагоприятного генетического материала. В результате, в своей крайней форме, теория Дарвина стала государственной наукой и основой идеологии в нацистской Германии.

На старости лет Дарвин отступил от академического дарвинизма. Вместо того чтобы делать ударение на выживании и борьбе, он переключил внимание на такие значимые факторы эволюции, как любовь, альтруизм и доброта. Помимо этого, Дарвин стал склоняться к идее Ламарка, согласно которой существенной движущей силой эволюции является окружающая среда. К сожалению, последователи Дарвина увидели в его новых рассуждениях едва ли не попрание самых основ излюбленного ими дарвинизма. Ухватившись за исходную версию теории Дарвина, они отвергли его поздние идеи, усмотрев в них признаки надвигающегося старческого слабоумия.

В течение десяти лет после публикации теории Дарвина большинство ученых в мире признали, что она верна. При этом она оказала намного большее влияние на эволюцию человечества, чем обычно думают, ибо Дарвин предоставил элемент, которого недоставало для коренного изменения базовой парадигмы цивилизации. До публикации «Происхождения видов» только монотеизм формировал культурные верования западной цивилизации, поскольку он единственный давал удовлетворительные ответы на каждый из трех вечных вопросов:

1. Как мы сюда попали?

2. Зачем мы здесь?

3. Если мы уже здесь, то как извлечь из этого обстоятельства наибольшую пользу?

Хотя наука воистину творила чудеса и непрестанно подтачивала авторитет и власть церкви, она не могла заместить монотеизм на посту «официального провайдера» истины для цивилизации до тех пор, пока не дала ответ на вопрос: «Как мы сюда попали?» Этот ответ, данный Дарвином, звучал так: «Путем эволюции».

Как мы унаследовали выживание наиболее приспособленных

В те времена, когда была опубликована книга «Происхождение видов», широкая публика весьма увлекалась скрещиванием растений и животных. Другими словами, люди были неплохо знакомы с тем, как наследственные изменения влияют на структурные и поведенческие черты потомства. Поэтому среднему обывателю было несложно принять идею Дарвина о том, что вся жизнь на планете развилась за миллионы лет путем эволюции от некоего примитивного предка. В общем, теория эволюции казалась вполне разумной и обоснованной, и ее с готовностью приняли как представители научного сообщества, так и широкие массы. Такое приятие предоставило науке возможность дать удовлетворительный ответ на вечный докучливый вопрос о нашем происхождении, — ответ намного более приемлемый для большинства людей, чем старая доктрина, проповедуемая монотеистической религией.

Не удивительно, что церковь начала агрессивную кампанию по опровержению ереси безбожных эволюционистов. Ожидаемая конфронтация между религией и наукой назрела всего через семь месяцев после публикации «Происхождения видов». Активное противостояние началось во время форума Британской ассоциации по распространению научных знаний, проводившегося в Оксфордском университете в июне 1860 года. Это мероприятие было примечательно тем, что на суд публики представили две научные работы по новой эволюционной теории. Затем начались запланированные дебаты епископа Сэмюэля Уилберфорса, представляющего креационистов, и Томаса Хаксли, друга Дарвина и сторонника его теории.

Во времена, когда еще не было кино, радио и телевидения, дебаты привлекали внимание публики далеко не только своим информационным содержанием. Они служили развлечением. Это была публичная арена, где оппоненты сражались до символической смерти, обмениваясь ударами отточенных аргументов, тычками патетических фраз и укусами едкой сатиры. Епископ Уилберфорс имел прозвище «мыльный Сэм» из-за необычайной ловкости, которую он проявлял в споре… в общем, Сэм был скользким и увертливым.

Мыльный Сэм пришел на дебаты не для того, чтобы опровергнуть новую революционную теорию. Он пришел, чтобы изгнать этот злой дух из сознания людей. Уилберфорс не скрывал намерения унизить эволюционистов и вернуть обществу веру в проповедуемую церковью модель Творения. Стенограмма дебатов не велась, однако известно, что Уилберфорс закончил свою речь ловким вопросом, который должен был выставить Хаксли дураком, как бы тот на него ни ответил. Этот вопрос, спекулирующий на викторианском почтении к предкам, звучал примерно так: «Позвольте спросить Вас, господин Хаксли, кто именно натолкнул вас на мысль, будто вы происходите от обезьяны, — ваш дедушка или ваша бабушка?»

Хаксли, получивший прозвище «бульдог Дарвина», поначалу сомневался, стоит ли ему соглашаться на эти дебаты, поскольку всерьез опасался пасть жертвой словесной эквилибристики мыльного Сэма. Тем не менее он поразил Сэма не в бровь, а в глаз своим знаменитым ответом: «Я отвечу на этот вопрос, ваше преосвященство. Возможно, приматы кажутся вам весьма убогими созданиями: и ума у них маловато, и грации; они глупо ухмыляются и бормочут что-то несвязное, когда мы проходим мимо их клетки. Но, как по мне, уж лучше быть потомком обезьян, чем состоять в родстве с человеком, который готов, словно проститутка, торговать своим несомненным чувством прекрасного и умом на службе у предрассудков и лжи».

Волшебная пуля Хаксли не просто свалила с ног Уилберфорса, но смертельно ранила саму церковь. В несколько секунд с дебатами было покончено — а заодно и со всей монотеистической парадигмой. После того как церковь почти два тысячелетия ведала путями человеческими, ей пришлось уступить светоч знаний — а вместе с ним и звание держателя базовой парадигмы человечества. Будущее человечества было передано в руки научного материализма.

В этом мире псы пожирают псов… нет!

До XVII века наука воспринимала жизнь как гармоничный процесс — одно из последних рудиментарных верований анимизма и его наследника деизма. Однако в течение столетия до Дарвина и за годы, прошедшие после его смерти, точка зрения представителей западной культуры радикально изменилась. Мы стали воспринимать Природу не как щедрую мать, а как дикие джунгли.

В значительной мере эта перемена во взглядах проистекает из ложных выводов, основанных на необъективных наблюдениях искаженной науки. То, что мы воспринимаем в Природе как насилие, является либо результатом взаимоотношений между хищником и добычей, либо следствием соперничества ради овладения территорией, пищей и партнерами для спаривания. Однако последняя форма насилия редко приводит к фатальным последствиям. Как только доминирование в территориальном споре установлено и признано, побежденное животное убегает прочь, но остается в живых. Так что в этом мире псы не пожирают псов. Да, псы пожирают белок и рычат на других псов, но они не пожирают друг друга.

Действительно, люди являются частью биосферы, но, к счастью, мы располагаемся на самой верхушке пищевой пирамиды. У нас уже нет естественных врагов среди хищников, поэтому, как заметил один циничный философ, мы охотимся друг на друга. Существует четко выраженная разница между насилием, сопровождающим охоту на оленя (это естественный процесс, соответствующий существующему миропорядку), и охотой на охотника (такое поведение выходит за рамки норм естественной морали, существующих в Природе). То, что мы превратили насилие в образ жизни, есть следствие ложного толкования законов Природы.

Случайно или нет, люди начали использовать насилие задолго до того, как нашей основной «операционной системой» стала теория Дарвина, согласно которой кто сильнее, тот и прав. Тем не менее Дарвин предложил человечеству научное обоснование бесчеловечного поведения, включая индивидуальное насилие и коллективное использование силы, особенно если последнее способствует массовому истреблению расплодившихся и неуправляемых представителей низших классов.

Дарвинизм нанес церкви еще один удар, когда потеснил идеалы религиозной морали своей концепцией о том, что цель оправдывает средства. С точки зрения «выживает наиболее приспособленный», конкурентоспособность народа сводится к его способности поддерживать или увеличивать свою численность из поколения в поколение. А как уж мы достигаем этой цели — благодаря любви или при помощи автоматов «Узи», — совершенно не существенно.

В конечном счете теория Дарвина поощряла «благоприятствуемые породы» создавать для себя еще более благоприятные условия. Более того, дарвинизм подразумевает, что каждому «благоприятствуемому» народу дозволено преследовать свои цели в ущерб человечеству в целом. Таким образом, теория Дарвина увела человечество от монотеистических законов Святого писания к научно-материалистическому закону джунглей: никаких правил, никаких моральных ориентиров — только победители и побежденные.

Хотя очень мало людей действительно прочли и поняли работы Дарвина, фразу «выживает наиболее приспособленный» знают все, хотя чаще всего понимают неверно. Эта фраза представляет собой не научную формулировку, а тавтологию. Заглянув в словарь, вы увидите, что английское слово fit («приспособленность») означает способность к выживанию. Так что, когда дарвинисты твердят свою мантру о выживании наиболее приспособленных, они фактически просто говорят о «выживании тех, кто наиболее способен к выживанию». Что ж, понятно. Но когда этот лозунг вбивают в психику людей, проиллюстрировав образом льва, преследующего газель, «выживание наиболее приспособленных» приобретает угрожающий оттенок и гонит адреналин в кровь.

Однако, если пристально посмотреть на настоящие джунгли, оказывается, что «закон джунглей» там не работает! Когда лев пускается в погоню за газелью, ему абсолютно безразличны самые приспособленные особи или газели с самыми красивыми рогами, которые можно было бы вывесить в своем логове в качестве трофея. Он гонится за наименее приспособленным животным, поскольку голоден и хочет добыть себе еды. Другими словами, настоящий закон джунглей подразумевает гибель наименее приспособленных. То есть для того, чтобы выжить в джунглях, нет необходимости быть наиболее приспособленным; достаточно быть… просто приспособленным. Или взглянем на дело с другой стороны: подумайте, каков процент газелей, которых ежедневно не съедает лев.

Здесь эволюционный урок заключается в том, что нужно просто не быть слабейшим. Это как в старом анекдоте. Два туриста, проснувшись утром, видят возле своей палатки медведя. Один из туристов начинает лихорадочно натягивать кроссовки. Второй спрашивает: «Зачем тебе кроссовки? Все равно медведя не обгонишь». На что первый турист отвечает: «Зачем медведя? Мне достаточно обогнать тебя».

Процветание наиболее приспосабливающихся

В наши дни, когда эволюционный путь снова возвращает человечество к сбалансированному холистическому восприятию жизни, мы видим, что законы квантовой физики применимы и к теории эволюции. Современные исследования показывают: эволюция протекает в контексте среды, а не независимо от нее. Эволюция движется вперед благодаря тому, что среда постоянно стремится к равновесию. В качестве примера предположим, что есть некий организм № 1, который поедает обитающий в данной среде организм X и выделяет с экскрементами организм Y. Когда популяция организма № 1 увеличивается, источник его пищи X непременно сокращается в числе, зато организм Y плодится и множится. Сокращение X и прирост Y создают некоторый дисбаланс в среде. Эта ситуация создает возможность для эволюции нового организма № 2, который поедает Y и выделяет с экскрементами организм Z. По мере того как популяция организма № 2 возрастает, количество организмов Y возвращается к равновесию, но зато возникает избыток организмов Z, что, в свою очередь, способствует эволюционному развитию организма № 3, который поедает Z. И так далее. Это упрощенный пример, однако специалисты по теории сложных систем утверждают, что он в целом верно описывает ситуацию.

В 1998 году в престижном журнале Nature была опубликована статья британского ученого Тимоти Лентона, где он приводит убедительные подтверждения гипотезы о Гее, сформулированной экологом и футурологом Джеймсом Лавлоком. Джеймс Лавлок предположил, что Земля является единой живой сущностью, которая использует процесс эволюции обитающих на ней видов для регуляции своего невероятно сложного метаболизма. Лентон рассказывает о том, что с момента зарождения жизни на Земле (около 3,8 миллиарда лет назад) Солнце стало горячее на 25 %, однако планета каким-то образом смогла отрегулировать свой климат, смягчив этот огромный температурный перепад. Он предположил, что развивающиеся в процессе эволюции качества и черты отдельных видов, которые идут на пользу системе в целом, получают поддержку, тогда как качества и черты, дестабилизирующие среду, подавляются.

Лентон заключает: «Если организм приобретает мутацию, побуждающую его вести себя во вред Гее, распространение этого организма подавляется и он оказывается в невыгодном положении». Применительно к нашей нынешней ситуации Лентон отмечает: если мы, люди, не эволюционируем таким образом, чтобы жить в большей гармонии с планетой, у нас есть все шансы очень скоро оказаться бездомными.

Мы до сих пор еще не осознали, что на самом деле эволюционный закон выглядит так: «Процветает наиболее приспосабливающийся». Те организмы, которые наилучшим образом вписываются в среду, создавая и поддерживая гармонию в глобальном масштабе, процветают. А другие…

Ответ таится внутри

Но, наверное, самый убедительный пример того, какова подлинная природа жизни, — пример, который дает нам решение мальтузианской проблемы дефицита средств к существованию и указывает направление следующего витка эволюции, — касается происхождения и развития многоклеточных жизненных форм на этой планете.

Почему и как получилось, что триллионы одноклеточных организмов смогли объединить свои силы, чтобы превратиться в нас? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно вспомнить, что в течение первых 3,8 миллиарда лет существования жизни на нашей планете разнообразие биологических форм ограничивалось одноклеточными организмами — бактериями, дрожжами и простейшими.

Миллионы лет назад клетки стали собираться в примитивные многоклеточные организмы-колонии. Делясь друг с другом информацией, новые коммунальные ассоциации обеспечили себе более высокое осознание окружающей среды и увеличили выживаемость составляющих их клеток. Проще говоря, осознание окружающей среды, являющееся мерилом эволюции, обеспечивает организму более широкие возможности эффективно выживать в динамичном мире. Двое вместе могут выживать практически теми же средствами, что и каждый сам по себе, поэтому объединение сил — лучше, чем жизнь в одиночестве.

Изначально, на ранних стадиях эволюции, все клетки в организме-колонии выполняли одинаковые функции. Но однажды наступил момент, когда количество клеток в организме стало настолько большим, что делать всем одно и то же стало невыгодно.

Представьте себе, например, что мы до сих пор живем в обществе охотников-собирателей и каждое утро восемь миллионов ньюйоркцев едут в графство Уэстчестер на поиски еды. Намного эффективнее разделить обязанности между членами племени. В этом случае за территорию поселения отправляются только охотники, тогда как все остальные остаются дома и выполняют другие обязанности: приготовление пищи, воспитание детей, обслуживание машин, просмотр телепрограмм и так далее.

Именно это произошло в ходе эволюции многоклеточных организмов. После того как число членов клеточного сообщества выросло до тысяч, миллионов и триллионов, отдельные клетки приняли на себя специфические обязанности ради выживания всего организма. Биологи называют это разделение рабочей нагрузки между клетками дифференциацией.

По мере того как структуры дифференцированных клеточных сообществ эволюционировали, стали возникать разнообразные виды таких сообществ — эволюционный шаг, невообразимый в случае одноклеточных организмов, населявших планету в первые 3,8 миллиарда лет существования жизни. Образование многоклеточных сообществ стало своего рода квантовым скачком в эволюции Земли. У нас может возникнуть соблазн думать, будто современные разумные люди представляют собой конечный пункт эволюции. Но на самом деле люди находятся в самом начале следующего более высокого уровня эволюции — рождается многолюдный суперорганизм под названием Человечество.

Концепция выживания наиболее приспособленных воспринимается в нашей индивидуалистической культуре через призму индивидуальной приспособленности. Однако грустная истина состоит в том, что Гее нет дела до степени приспособленности отдельного существа, поскольку планету гораздо больше заботит то влияние, которое оказывает на ее глобальный метаболизм (на среду) вся популяция в целом. Независимо от того, сколько Ганди, Матерей Терез и Леонардо да Винчи мы производим в каждый отдельный момент, наш вид оценивается весь в целом. Так что, наверное, мы, подобно нашим одноклеточным предкам, должны сейчас оставить свою одноклеточную индивидуальность позади и эволюционировать в гармоничное многоклеточное целое, где интересы каждого и интересы планеты — одно.

От эгоистичного гена к бескорыстному гению

Современное человеческое общество поверило в идею, что конкуренция — залог выживания. При этом само английское слово competition («конкуренция») подверглось искажению, ибо оно происходит от греческого корня compete, что значит «стремиться вместе». Для греков это слово означало использование энергии чужих успехов для достижения собственных; таким образом, речь шла отнюдь не о том, чтобы сокрушить своих противников или идти к победе любой ценой.

Хотя стремление превзойти себя — весьма достойное дело, вспомните, какая атмосфера царит на соревнованиях и в играх, где побежденных оказывается намного больше, чем победителей. Фильм «Безумные жаркие танцы» — прекрасная история о том, как преподаватели бальных танцев учат самоуважению школьников из неблагополучного района. Однако в этом же фильме мы видим и темную сторону конкурентной борьбы. Несмотря на то что стремящиеся к одной цели ребята учатся, радуются и растут, в конце их всех, кроме единственной пары победителей, ожидают слезы разочарования — поскольку они не сумели выиграть. Ну и какой во всем этом смысл, ради всего святого?

Еще более печальное явление — корпорация Enron. Еще совсем недавно журналы Forbes и The Wall Street Journal называли ее «компанией будущего»… но вскоре выяснилось, что она прогнила до самых своих корней. А ведь дарвинизм воистину являлся кредо этой компании. Генеральный директор Enron, Джеффри Скиллинг, рассказывал, что его персональной Библией стала книга британского ученого Ричарда Доукинса «Эгоистичный ген». В чисто дарвинистском стиле Скиллинг бахвалился, что он регулярно отбраковывает самых слабых работников, чтобы сделать корпорацию более приспособленной. Он периодически являлся в то или иное подразделение компании и объявлял, что в следующем квартале уволит 10 % работников с наихудшими показателями. И выполнял свое обещание. В условиях безжалостного отбора в компании возникла атмосфера «все против всех», когда твой наилучший друг мог в решающий день оказаться злейшим врагом.

Ложное восприятие конкуренции как джунглей пропитало жестокостью все дела компании. Если вам доведется посмотреть фильм «Enron — самые умные ребятки в классе», вы увидите и услышите, как трейдеры весело рассказывают, что они сумели «выдурить у бабушек их пенсии», радуются опустошительным и смертоносным пожарам, которые привели к повышению стоимости их акций, и восторгаются тем, что рухнула экономика целой страны и они получили возможность изрядно поживиться на разорении целого народа.

Их веселье скоро оборвалось, поскольку корпорация, можно сказать, сожрала сама себя. Ее руководители сбежали, прихватив с собой заработки, пенсионные накопления и ежегодные выплаты собственных работников. Падение Enron и потрясение, которое вызвало это событие в жизнерадостном дарвинистском бизнес-сообществе, раскрыло многим глаза на то, насколько контрпродуктивны стремление к краткосрочной личной выгоде и маниакальная сосредоточенность на доходах в следующем квартале. И все же пагубное мышление, порождаемое приверженностью идее эгоистичного гена, пока еще живо и не дает нам познать свою истинную гениальность.

Мы должны держаться вместе

Возможно, самая важная мысль, которую предлагают нам квантовая физика и эксперименты с полем, состоит в том, что все взаимосвязано. Наша Вселенная не является иерархической и линейной — она относительная и фрактальная.

Что означает фрактальная? А вот что. Фрактальная геометрия, о которой мы будем еще говорить позже, — это раздел математики, описывающий некие стандартные структуры в природе. Если изучить листок, стебель, ветку, дерево, лес или же если посмотреть на береговую линию с разных расстояний, вы заметите повторяющиеся, так называемые автомодельные (самоподобные), структуры разного уровня сложности.

Автомодельные фрактальные структуры повторяются на каждом уровне организации мира природы. Например, и нашим клеткам, и нашему организму, и нашей цивилизации для выживания необходимы кислород, вода и пища.

Почему это обстоятельство так важно? Потому что то, что хорошо для одного из этих уровней, хорошо для всех трех, а что вредит одному из них, вредит всем. Может показаться, что это совершенно очевидные вещи, однако, загипнотизированные общепринятыми моделями мифовосприятия, мы сплошь и рядом просто не видим очевидного. Однако есть среди этих неутешительных новостей и хорошие: негативные последствия наших попыток отделить себя от биосферы начинают понемногу пробуждать нас.

Такие тревожные проблемы, как глобальное изменение климата и вымирание видов, показывают нам, что индивидуумы — как бы они ни были сильны и приспособлены физически или финансово и как бы ни была крепка защитная стена, за которой они живут, — не смогут выжить, если погибнет весь наш вид. Эрудит Артур Кёстлер для обозначения объекта, «состоящего из частей» и в то же время «являющегося частью» чего-то большего, придумал слово холон. Люди являются холонами. Мы состоим из частей — клеток, тканей и органов. И при этом мы принадлежим общинам, народам и человечеству. А еще мы можем считать себя клетками Матери Земли. Ключ к нашему выживанию — процветание всего мира как единой системы: здоровые клетки, здоровые люди, здоровая планета. Иными словами, нам негде жить, помимо Земли.

Поэтому так называемый биологический императив, очевидно, имеет две одинаково важные составляющие: выживание отдельного организма и выживание вида. В общем-то, выживание вида обеспечивается благодаря тяге к воспроизводству. Однако, когда виду угрожает опасность из-за неблагоприятных изменений в среде, воспроизводство не просто не решает проблему, но и вообще не имеет смысла. Ныне мы создаем среду, которая, если мы будем и впредь делать то, что делали до сих пор, вскоре станет непригодной для жизни человека.

Это означает, что новый биологический императив для человечества в обязательном порядке подразумевает осознание того, что мы должны держаться все вместе и на смену идее о «выживании наиболее приспособленных» должна прийти идея о «процветании наиболее приспосабливающихся». Отсюда следует, что нам необходимо изменить человеческую деятельность таким образом, чтобы она способствовала процветанию всей системы. Сейчас человечество, похоже, уже достигло того уровня сложности, когда бессознательные действия семи миллиардов человеко-клеток, использующих свою энергию для достижения разрушительных и противоречащих друг другу целей, перестали быть функциональными с биологической точки зрения. И подобно тому, как одноклеточные организмы некогда перешли на более высокий уровень, объединившись в более сложные и эффективные организмы, так и нам, людям, следует принять новую парадигму социальных и экономических взаимоотношений.

Парадоксальным образом такой новый уровень объединенного сознания подразумевает максимальное индивидуальное самовыражение ради максимального блага всех. Лишь примирение этих мнимых противоположностей (которое многим ошибочно кажется невозможным) может привести к созданию нового человечества — в чем, по утверждению духовных учителей, и состоит наше человеческое предназначение.

 

Глава 7

Третья модель мифовосприятия: все записано в наших генах

Мы нашли ключ жизни — но он не дает нам доступа к секрету

Миссия современной науки — как она сформулирована Фрэнсисом Бэконом более четырехсот лет назад — состоит в том, чтобы покорить Природу и управлять ею. Ученые были убеждены, что понимание материальной сферы даст человеку возможность получить полный контроль над естественной природной средой. Поэтому вполне естественно, что люди, придерживающиеся материалистической системы верований, искали ключ к человеческой жизни в материальном мире — в частности, в генах.

В поисках этого ключа генетика взяла на себя близорукую миссию досконально изучить структурные и поведенческие свойства физических молекул, которые контролируют населяемые нами тела. Разобравшись в механизмах биологической наследственности, ученые-генетики надеялись сделать большой шаг к власти над Природой. Считалось, что понимание этих механизмов обеспечит прорыв в развитии генной инженерии и позволит контролировать жизнь как таковую и человеческую жизнь в частности.

Однако на пути к отысканию ключа жизни произошел такой же казус, как и при попытке доказать со всей определенностью, будто имеет смысл лишь то, что материально. Космический озорник сыграл с нами еще одну шутку глобальных масштабов. Когда мы уже совсем было решили, что ключ у нас в руках, и попытались открыть Секрет, оказалось, что этот ключ не годится.

Является ли ген ключом?

Когда Дарвин сформулировал свою основанную на наследственности теорию эволюции, посылка, что характеристики организма передаются от родителей к детям, не вызывала сомнений ни у кого из тех, кто когда-либо занимался селекцией животных, — подобное порождает подобное. А поскольку в соответствии с ньютоновыми взглядами на мир в то время было принято считать, что мироздание сугубо материально, многие были убеждены, что тайна жизни тела закодирована в его молекулах.

Основываясь на информации, доступной в его время, Дарвин выдвинул гипотезу, что в теле есть так называемые геммулы — частицы, в которых запрограммированы различные физические и поведенческие черты организма. Эти геммулы каким-то образом присутствуют в зародышевых клетках — яйцеклетках и сперме, что потом позволяет им перейти к следующему поколению.

Ньютонова парадигма предполагает, что зародышевые клетки несут в своих молекулах некие физические детерминанты, определяющие черты зарождающегося организма. Соедините эту концепцию с базовым дарвиновским представлением о естественном отборе (согласно которому из поколения в поколение сохраняются черты, обеспечивающие выживание тела), и вы получите задачи, вставшие в свое время перед генетиками-дарвинистами: обнаружить физические частицы, в которых закодированы наследственные черты, описать, как они работают на клеточном уровне, и затем использовать полученную информацию для «улучшения человеческой породы».

Потребовалась почти сотня лет упорных исследований, чтобы найти подтверждение предположений Дарвина в отношении наследственности. Первый прорыв в этом направлении совершил немецкий цитолог Вальтер Флеминг, обнаруживший в 1882 году материальные частицы наследственности. Флеминг исследовал микроскопическую структуру живых тканей и первым описал митоз — процесс деления клетки. В своих трудах он подчеркивал репродуктивную роль нитеподобных включений внутри ядра клетки. Шесть лет спустя, в 1888 году, немецкий анатом Генрих Валдайер предложил называть эти включения, несущие в себе наследственную информацию, хромосомами.

В самом начале XX века американский генетик и эмбриолог Томас Хант Морган впервые описал редкое событие под названием «генетическая мутация»: он обнаружил в культуре красноглазых мушек дрозофил белоглазую особь, способную производить такое же белоглазое потомство. На основании наблюдения за этими и другими мутировавшими фруктовыми мушками Морган пришел к выводу, что генетические факторы, определяющие наследственные черты, расположены вдоль хромосом в строгом линейном порядке.

Дальнейший химический анализ продемонстрировал, что хромосомы состоят из протеинов и дезоксирибону-клеиновой кислоты (ДНК). Однако вопрос о том, таится ли генетический ключ в протеинах или в ДНК, оставался открытым до 1944 года, когда исследователи Института Рокфеллера Освальд Эйвери, Колин Мак-Леод и Маклин Мак-Карти опытным путем определили, что наследственные черты закодированы именно в молекуле ДНК.

Их эксперимент был одновременно прост и элегантен. Ученые извлекли хромосомы из бактерий вида № 1 и отделили ДНК от протеина. Затем они добавили отдельно хромосомный протеин или отдельно ДНК в культуры бактерий вида № 2. В результате оказалось, что при добавлении ДНК вида № 1 вид № 2 приобретает некоторые характерные черты вида № 1. А добавление хромосомного протеина от вида № 1 никак не повлияло на черты вида № 2. Итак, в ходе исследования было впервые доказано, что именно в ДНК закодированы наследственные черты, но ученые ни на йоту не приблизились к пониманию того, каким образом действует ДНК.

Любопытно, что первенство в деле раскрытия величайшего из микроскопических секретов жизни принадлежало не биологам. В механику ДНК первыми проникли истинные механики науки — физики. В своей вышедшей в 1944 году книге «Что есть жизнь?» лауреат Нобелевской премии по физике Эрвин Шрёдингер выдвинул предположение, что генетическая информация может быть закодирована в конфигурации молекулярных связей внутри молекул. Шрёдингер дал сугубо теоретические, но хорошо обоснованные рекомендации по поводу того, на что именно следует обращать внимание биологам в ходе поисков носителей наследственной информации. Вдохновленные идеей Шрёдингера, молекулярные биологи Джеймс Д. Уотсон и Фрэнсис Крик начали совместную работу, приведшую к одному из важнейших открытий в истории биологии.

Генетический детерминизм: несокрушимая догма

В 1953 году Уотсон и Крик изменили направление человеческой истории, опубликовав в престижнейшем британском научном журнале Nature статью под названием

«Молекулярная структура нуклеиновой кислоты». При помощи метода рентгеновской кристаллографии они обнаружили, что молекула ДНК представляет собой длинную линейную молекулярную нить, состоящую из четырех разновидностей молекулярных «кирпичиков» под названием нуклеотидные основания: аденин, тимин, гуанин и цитозин (сокращенно их обозначают буквами А, Т, G и С). Кроме того, ученые обнаружили, что пары нитей ДНК соединяются в двойные спирали. Но самое главное их открытие состояло в следующем: последовательность нуклеотидных оснований А, Т, G и С вдоль молекулы ДНК являет собой код, используемый для синтезирования протеинов тела.

Таким образом, ген — это отрезок ДНК-кода, состоящий из последовательности нуклеотидных оснований, необходимых для создания конкретного протеина. Молекулы протеина представляют собой материальные «кирпичики» клетки и в этом качестве ответственны за физические и поведенческие черты организма.

Исходя из природы кодировочного механизма ДНК Фрэнсис Крик вывел концепцию, которая носит название центральная догма молекулярной биологии. Эта центральная догма описывает движение информации в биологических системах. ATGC-последовательности в ДНК представляют собой массивы информации (оформленной в виде генов), в которых закодирована структура протеинов. Клетка делает что-то вроде ксерокопии гена в виде нуклеиновой кислоты другого типа — рибонуклеиновой кислоты (РНК).

РНК-копия представляет собой молекулу, которая физически задействована в превращении ДНК-кода в молекулу протеина. Таким образом, информация из ДНК транскрибируется в молекулу РНК, затем информация из РНК трансформируется в молекулы протеина. Центральная догма Фрэнсиса Крика описывает движение информации в большинстве биологических систем как унифицированный процесс: от ДНК к РНК, а затем к протеину.

Поскольку изначальные характеристики формообразующих структур закодированы в ДНК, эта молекула считалась первичным детерминантом наших биологических черт. Таким образом, центральная догма гласит, что ДНК является основным фактором, определяющим наше положение в жизни. Согласно Уотсону и Крику, секрет жизни в конечном счете сводится к линейным молекулярным процессам, которые осуществляются в ядре клетки путем включения или выключения конкретных генов внутри ДНК. Этот вывод вкратце отображает концепцию биологического редукционизма: основой жизни являются материальные гены.

Центральная догма стала одной из важнейших аксиом современной науки и оказала решающее влияние на направление генетических исследований в последние полвека. Уверовавшие в механистический ньютонов мир биологи полностью убеждены в том, что жизнь и ее процессы являются результатом материальных взаимодействий, наподобие того, что происходит с движущимися взаимно подогнанными шестеренками заводных механических часов. В общем, получается следующее: еще до рождения Уотсона и Крика наука определила, что жизнь управляется набором физических молекул. Оставался лишь один вопрос: «Какие именно молекулы в этом задействованы?» Когда Уотсон и Крик опубликовали результаты своих исследований, вывод казался очевидным: жизнью управляют молекулы ДНК.

Ученые безапелляционно приняли центральную догму за истину, поскольку изначально предощущали именно такой результат. И вот ведь забавно: биологи признали гипотезу Крика, даже не подвергнув ее критической проверке и оценке. Любопытный и важный факт: сам Фрэнсис Крик охарактеризовал гипотезу о механизме передачи наследственной информации по пути ДНК-РНК-протеин как «догму». А ведь слово догма означает- «верование, основанное на религиозном убеждении, но не на научных фактах».

Приняв неподтвержденную догму за истину и положив ее в основу биологии и медицины, научный материализм по иронии судьбы официально забрел на территорию религии! И теперь вопрос, кого представляет современная биология — науку или религию, определяется тем, контролирует ли, собственно говоря, ДНК жизнь в полной мере. Давайте-ка, прежде чем мы станем ходить по отелям, заменяя лежащие там томики Библии на книги по генетике, рассмотрим вопрос о значении ДНК. Действительно ли эта молекула играет первостепенную роль?

Ключевое практическое следствие центральной догмы Крика состоит в том, что наследственная информация движется лишь одним путем ДНК-РНК-протеин и никогда — в противоположном направлении. Отсюда следует, что (согласно Крику) протеин не может влиять на функции и деятельность кода ДНК. Загвоздка в следующем: тело, живущее своей жизнью, состоит из протеинов, и если протеины не могут посылать информацию о своем жизненном опыте обратно к ДНК, получается, что данные из окружающей среды никак не влияют на генетическую судьбу жизненных форм. Это означает, что генная информация никак не связана с окружающей средой.

Направление информационного потока, определяемое центральной догмой, послужило основой концепции генетического детерминизма, повлиявшего на жизнь каждого обитателя нашей планеты! Генетический детерминизм представляет собой верование, согласно которому гены управляют всеми нашими чертами — физическими, поведенческими, эмоциональными. Именно в силу этого верования мы постоянно ищем, какие черты определяют судьбы наших семей, а ученые ищут гены, определяющие те или иные характеристики исследуемых организмов. Проще говоря, это верование в то, что наша судьба управляется генами, а поскольку извне на гены повлиять никак невозможно, то мы являемся пассивными жертвами собственной наследственности.

Однако со временем были совершены новые открытия, поставившие правильность таких верований под сомнение. В конце 1960-х годов генетик из Висконсинского университета Говард Темин исследовал, каким образом опухолевые вирусы берут на себя управление генетическим кодом зараженных клеток. Вирус, с которым работал ученый, содержал в себе только РНК в качестве генетической молекулы. Когда Темин опубликовал результаты своих исследований, согласно которым информация, содержащаяся в РНК молекулы-паразита может двигаться в обратном направлении, изменяя ДНК-код молекулы-хозяина, его подвергли остракизму и объявили еретиком. В данном случае религиозные коннотации ярлыка еретик оказались совершенно уместными, поскольку ученый был виновен в том, что поставил под сомнение догму.

На тот момент никто не был готов к глубоким практическим следствиям открытия Темина но теперь мы уже знаем, что вирус, вызывающий СПИД, использует тот же генетический механизм. Так что в конце концов Темин в 1975 году стал сополучателем Нобелевской премии по физиологии за открытие обратной транскриптазы, фермента, копирующего информацию РНК в код ДНК.

Темин своими работами повредил фундамент центральной догмы Фрэнсиса Крика, поскольку показал, что наследственная информация движется в обоих направлениях: ДНК посылает информацию в РНК, а РНК может посылать информацию обратно в ДНК. Из открытия Темина следует вывод: генетический код может быть изменен искусственно или под влиянием среды, а не только путем случайных мутаций, как предполагалось ранее.

К 1990 году был низвергнут еще один базовый принцип центральной догмы и генетического детерминизма. Фредерик Ниджхоут, биолог из Университета Дьюка, показал, что гены, попросту говоря, не активизируются сами по себе. В своей статье Ниджхоут подчеркивает — гены представляют собой не более чем своего рода чертежи, а идея о том, что чертеж может включиться, абсурдна. Представьте себе человека, который, разглядывая строительный проект в кабинете у архитектора, спрашивает: «Этот чертеж включен или выключен?» Так что более уместен другой вопрос: «Эта ДНК прочитана или нет?» Будучи всего лишь чертежами, гены не способны читать себя сами, то есть они не могут сами себя активизировать. Тогда возникает вопрос: «Какой механизм отвечает за чтение гена?» Ниджхоут пишет: «Когда возникает потребность в том или ином генном продукте, его активизирует сигнал из внешней среды, а не внутренняя способность к активизации, присущая самому гену». Проще говоря: активность генов управляется сигналами среды.

Как мы видели выше, биология и медицина претерпевают значительные изменения под влиянием новой науки об эпигенетическом контроле. Префикс эпи- означает «над»; таким образом, само название этой науки подразумевает: она изучает то, что контролирует гены сверху. Иными словами, эпигенетика описывает то, каким образом генная активность и клеточные проявления управляются информацией извне (а не внутренним материальным содержанием ДНК).

Неудобная правда, что гены не управляют собственной активностью сами и что наследственная информация не течет в одном направлении (как это утверждает центральная догма), была установлена уже более двадцати лет назад. Однако, не обращая ни малейшего внимания на эту муху в компоте, учебники по биологии, средства массовой информации и, прежде всего, фармацевтическая промышленность продолжают сопротивляться отмиранию центральной догмы. Они и дальше убеждают обычных людей в том, что нашими жизнями управляют гены. По-видимому, кто-то всерьез надеется, что слепая вера сможет оживить эту дохлую собаку-догму.

Несмотря на то что наука доказала несостоятельность догмы о генетическом детерминизме, средства массовой информации продолжают пропагандировать концепцию, что нашей жизнью управляют гены. Ежедневно мы видим в новостях сюжеты о том, что обнаружен ген, контролирующий ту или эту человеческую черту. Люди выстраиваются в очередь, чтобы узнать свою судьбу при помощи новейшей технологии чтения индивидуального генома. Ложная концепция генетического детерминизма вошла в плоть и кровь доминирующей базовой парадигмы и теперь не боится даже неопровержимых научных доказательств своей несостоятельности.

Эгоистичный ген

Ярким свидетельством того, сколь популярной остается до сих пор эта, по сути мертвая, догма, является бешеный спрос, которым пользуется безграмотная с научной точки зрения книга Ричарда Доукинса «Эгоистичный ген». Доукинс выдвигает теорию, что гены создали нас ради того, чтобы мы их распространяли и размножали. Используя логику для совершенно нелогичных умозаключений, он не просто написал абсурдную пародию на научную фантастику, но и оставил далеко позади самый суровый редукционизм, редуцируя организмы до положения простых биологических машин на службе у генов.

В конце концов, отмечает Доукинс, гены живут на протяжении многих поколений, тогда как человеку отпущена лишь одна жизнь. Гены являются водителем, а человек всего лишь машина, которую нужно сменить на новую модель после того, как она пробежит 5 миллионов миль или проживет 120 лет — в зависимости от того, что случится раньше. Предположение Доукинса сродни древнему убеждению в том, что курица — это просто приспособление, при помощи которого яйца производят новые яйца.

Но почему ген назван эгоистичным? А потому, утверждает Доукинс, что генам свойственно такое же желание выжить, как и нам, и они обеспечивают собственное выживание, не заботясь о выживании организма и даже вида, в котором они обитают. Согласно этой теории, целью эволюционной адаптации от поколения к поколению является не обеспечение выживаемости организма, а увеличение репродуктивной способности самих генов. И даже если такая адаптация не обеспечивает выживаемость организма, эгоистичному гену нет до этого никакого дела.

А поскольку центральная догма утверждает, будто все в жизни определяется генами, вполне разумно рассудить (каким бы неразумным ни было это рассуждение), что, говоря словами Доукинса, «мы все от рождения эгоистичны». И еще он полагает, что естественный отбор благоволит к тем, кто жульничает, лжет, изворачивается и эксплуатирует других, — дескать, гены, побуждающие детей вести себя аморально, получают преимущество на фоне других генов. Альтруизм, по утверждению автора этой книги, изначально непродуктивен, так как он идет вразрез с тенденциями естественного отбора. То же самое касается практики брать приемных детей; Доукинс считает, что это «противоречит нашим инстинктам и интересам наших эгоистичных генов».

К счастью, лишь немногие люди перенимают крайние материалистические взгляды Доукинса. Тем не менее, как мы видели на примере фирмы Enron, его идеи служат научной основой (во всяком случае, так кажется некоторым) для самых безжалостных проявлений социального, коммерческого, индустриального и правительственного дарвинизма. Доукинс называет себя атеистом и утверждает, что не верит ни в заботливого Творца, ни в заботливых людей. В отличие от многих гуманистов, которые тоже не верят в Бога-личность, он просто отметает все, что не является детерминистским, материалистичным и откровенно эгоистичным.

Если выживание равнозначно успеху (как это утверждает Доукинс), тогда метастазирующий рак высоко успешен. Ровно до тех пор, конечно, пока не убьет хозяина. Однако (если исходить из идеи, что нашей судьбой управляет ДНК) на момент смерти хозяина эгоистичные гены, послужившие причиной рака, уже успели обеспечить свое выживание, внедрив себя в генетическую структуру хозяйского потомства, в котором будущие копии этого гена будут снова и снова повторять этот же процесс… пока гибельная ситуация не распространится, как раковая опухоль.

Возникает ощущение, что с точки зрения биосферы человеческая деятельность подобна раковой опухоли, воспроизводящей и копирующей себя до тех пор, пока не разрушит свою среду обитания. Сейчас, когда человечество вышло и космос, мы сделали первый шаг к тому, чтобы оставить любимую Землю умирать и самим отправиться заражать новые планетные системы — тем самым обеспечив свое дальнейшее выживание.

Геном человека

Между тем материалистическая идея, что все заложено в генах, побудила людей к одному из самых амбициозных (и самых разочаровывающих) научных проектов в истории биологии. Речь идет о проекте «Геном человека».

Проект «Геном человека» (ПГЧ) был запущен в 1990 году под руководством Джеймса Уотсона. ПГЧ был представлен общественности как сугубо альтруистический проект, преследующий три основные цели: идентифицировать генетическую основу всех человеческих черт, как позитивных, так и негативных; создать базу данных и инструменты для анализа генетической информации, чтобы потом ими могли пользоваться биотехническая индустрия и частные фирмы; подстегнуть развитие медицины во всем мире.

Ученые рассуждали следующим образом: если в человеческом теле есть более 100 000 протеинов и для производства каждого их них требуется генный «чертеж», тогда у человека должно быть приблизительно такое количество генов, верно? Организаторы ПГЧ полагали, что, составив полный список генов человека, они смогут использовать эти данные для построения истинной утопии.

Чтобы не обескуражить автора книги «Эгоистичный ген» Ричарда Доукинса такими сугубо гуманистическими целями, отметим, что у создателей проекта были и кое-какие скрытые мотивы. Ученые-генетики убедили рисковых инвесторов, что на идентификации всех 100 000 генов, составляющих человеческий геном, можно изрядно нажиться. Предполагалось, что, запатентовав нуклеотидные основания всех генов, а затем продав эту информацию фармацевтическим компаниям для разработки лекарств, инвесторы получат колоссальные прибыли.

Но Природа в очередной раз откровенно подшутила над теми, кто охотится за ее секретами ради выгоды. Основываясь на ложном предположении, что гены всецело управляют чертами организма, спекулянты из ПГЧ думали так: чем сложнее организм, тем больше у него генов. Поэтому на предварительном этапе проекта ученые решили исследовать геном простых организмов, традиционно используемых в генетических исследованиях. Они выяснили, что бактерии — простейшие из встречающихся в природе организмов — обычно имеют от 3000 до 5000 генов. Затем выяснилось, что крошечный, еле видимый круглый червь Cenorhabditias elegans, организм, насчитывающий всего 1271 клетку, имеет около 23 000 генов. Пока все шло в соответствии с теорией.

Затем, поднявшись по лестнице эволюции чуть выше, генетики изучили более сложную фруктовую мушку и с изумлением обнаружили, что у нее только 18 000 генов. Это никак не вписывалось в имеющиеся теоретические построения. Как может намного более сложная фруктовая мушка иметь меньше генов, чем примитивный круглый червь? Тем не менее эти данные не обескуражили ученых, и они взялись собственно за геном человека.

Когда закончился анализ человеческого генома, результаты оказались настолько неожиданными, что вместо оглушительных фанфар вызвали лишь слабое блеяние игрушечного рожка из пластмассы. Оказалось, что мы, такие сложные с биологической точки зрения существа, состоящие из 50 триллионов клеток, имеем около 23 000 генов — почти столько же, сколько их есть у скромного круглого червячка.

Результаты проекта были опубликованы в 2003 году, и это событие было объявлено одним из величайших достижений человечества. В то же время, поскольку ученые не нашли ожидаемых 100 000 генов, это стало причиной значительного сокращения штатов биоинженерных компаний Cetera и Human Genome Sciences, разросшихся в ходе осуществления проекта, и отставки их генеральных директоров.

Доктор Пол Сильверман — один из пионеров в деле исследования генома и стволовых клеток, с самого начала активно пропагандировавший и разрабатывавший ПГЧ, — отреагировал на неожиданные результаты проекта заявлением о том, что науке необходимо пересмотреть концепцию генетического детерминизма. Наконец-то! Сильверман писал: «Сигнальный процесс в клетке в значительной мере зависит от внеклеточных стимулов, которые запускают преобразование ДНК внутри ядра». Перевожу его слова на нормальный язык: «Ключ находится в окружающей среде, придурки!»

Увы, несмотря на то, что проект «Геном человека» не обнаружил 100 000 генов, и несмотря на открытие того, что гены не активизируются сами по себе, широкая публика продолжает верить в генетический детерминизм. Метафорическое сравнение генов с чертежами уже воспринимается как нечто само собой разумеющееся, но при этом никто не задается более глубоким вопросом: «А кто подрядчик, осуществляющий строительство по этим чертежам?» или, что не менее важно, «Откуда взялся первый эгоистичный ген?» и «Кто или что программирует его на эгоизм?»

О бабуинах и бонобо

Как и в случае всех остальных моделей мифовосприятия, общественное сознание впитало в себя не одно заблуждение, а целый их комплекс. В частности, мы усвоили не только идею, что людьми руководит ДНК, но и мнение, что эгоизм, насилие и агрессия намертво вписаны в программное обеспечение человека. В результате человечество пришло к убеждению, что разрушающее нашу цивилизацию насилие неизбежно, поскольку оно закодировано у нас в геноме. В конце концов, ведь люди — это всего лишь голые обезьяны, верно?

На самом деле все не совсем так. Материалы двух интереснейших исследований заставляют нас усомниться в устоявшихся представлениях о человеческой природе. В 1983 году, когда американский этолог Роберт Сапольский пятый год изучал стаю бабуинов в кенийском заповеднике «Масай Мара», приключилась беда. От вспышки туберкулеза погибла половина самцов стаи. Источником заболевания была мусорная куча, и умерли как раз самые агрессивные и властные самцы, которые наиболее успешно боролись за пищу.

Сапольский решил прекратить исследование этой стаи и переключиться на другую, где было более сбалансированное численное соотношение самцов и самок. Десять лет спустя ученый вернулся на прежнее место исследований и с изумлением обнаружил, что в той стае совсем не осталось знакомых ему самцов (исчезли даже те, кто не умер в свое время от туберкулеза), а пришедшие им на смену радикально отличаются по своим повадкам от обычных представителей своего вида. В битвах за первенство более крупные бабуины больше не задирались к маленьким, но выбирали лишь равных себе по размеру; а еще самцы стали намного реже, чем прежде, нападать на самок.

Во время первого исследования десятью годами ранее Сапольский обнаружил в крови бабуинов этой стаи высокое содержание гормонов глюкокортикоидов, которые отвечают за реакцию «драться или бежать» и активно выделяются в условиях соперничества и агрессии. А при исследовании подчиненных самцов в обновленной стае Сапольский выяснил, что животные демонстрируют намного меньше признаков психологического стресса и уровень глюкокортикоидов у них стал намного ниже, чем прежде.

Каким образом сформировалась эта новая, более миролюбивая культура? Сапольский предположил, что после смерти старых лидеров-самцов главенствующее положение в стае перешло к самкам. Эти самки воспитывали следующее поколение самцов, поощряя тех из них, кто вел себя менее агрессивно и демонстрировал менее стрессовое поведение.

Независимо от того, какие так называемые эгоистичные гены унаследовали эти бабуины, изменения в среде послужили толчком для существенных изменений в их культуре, которые оказались к тому же весьма устойчивыми, — вероятно, потому, что способствовали переходу стаи на более высокий уровень функциональности.

Еще более интересные факты связаны с бонобо, известными также как карликовые шимпанзе (этих обезьян называют в числе наших ближайших родственников среди приматов). Тогда как шимпанзе другого вида (шимпанзе обыкновенный) живут стаями, в которых доминирующие самцы третируют более слабых самцов и поколачивают самок, бонобо демонстрируют нам прекрасный пример общества, построенного по принципу «занимайтесь любовью, а не войной». Как только назревает конфликт, бонобо занимаются сексом, что позволяет им снять напряжение и способствует всеобщей безопасности и дружбе. Хотя преобладает сексуальная близость между самцами и самками, наблюдаются также и другие виды сексуальной активности. Если самцы шимпанзе обыкновенных мирятся, обмениваясь после драки поцелуями, то бонобо начинают с поцелуев и тем самым предотвращают драку. Любопытно следующее: несмотря на то что бонобо занимаются сексом намного больше, чем их дальние родственники, это не приводит к чрезмерной плодовитости.

Еще одно интересное различие между ними: если в стаях бонобо образуются тесные социальные связи между самками, то у шимпанзе обыкновенных — между самцами. И у бонобо, и у шимпанзе обыкновенных половозрелые самки переходят в другие стаи. У бонобо новоприбывшая самка сразу находит одну или двух старших самок, с которыми трется гениталиями. Такое поведение создает прочные связи между самками в стае, в результате чего они охотно объединяются для противостояния агрессии со стороны самцов. В противоположность этому в стаях у шимпанзе обыкновенных социальные связи образуются преимущественно между самцами. Сплоченные самцы совместно третируют самок, которые к тому же еще и мельче их. У бонобо самки и самцы имеют приблизительно одинаковые размеры, что, по-видимому, тоже способствует установлению равенства между полами.

Исследователи, изучавшие бонобо, считают, что процветание этой эдемской культуры шимпанзе обусловлено факторами среды. Как отмечает голландский психолог и приматолог Франс де Вааль, автор книги «Бонобо: забытые приматы», бонобо никогда не остаются без поддержки со стороны леса. Подобно шимпанзе обыкновенным, они всеядны и охотятся на животных. Но в отличие от своих более крупных собратьев, у них есть богатый источник пищи, который исследователь Готфрид Хохманн назвал «шоколадными батончиками для бонобо». В среде обитания бонобо обильно произрастает богатое протеинами растение Haumania liebrechtsiana, которое самим своим существованием посрамило Мальтуса, пережив сотни и сотни поколений голодных бонобо.

Большинству шимпанзе обыкновенных приходится прилагать много усилий для обеспечения себя пищей, поскольку растительность в лесах, где они обитают, богата танинами и другими токсинами — это спасает растения от полного истребления травоядными животными. А в среде обитания бонобо полно «шоколадных батончиков», отчего этим обезьянам не приходится тратить много времени на поиски еды и не нужно бороться за ресурса.

Так чему же могут научиться у бонобо люди? Прежде всего, конечно, весьма интригует мысль о том, чтобы заниматься любовью при назревании конфликта… вы только представьте себе, как это изменит залы судебных заседаний, не говоря уже о хоккейных матчах! Однако главная идея состоит в следующем: когда ресурсов достаточно, необходимость в борьбе отпадает. А когда прекращаются драки, ресурсов становится еще больше. Последнее особенно актуально в мире, где более триллиона долларов в год тратится на вооружение, — ведь все эти мечи вполне можно было бы перековать на орала. Как мы увидим ниже, когда ресурсы переводятся с обеспечения защиты на обеспечение развития, это влечет за собой укрепление здоровья и рост благосостояния — причем данное правило действует как на уровне общества в целом, так и на уровне отдельного организма.

Есть и другие вопросы, которые нам необходимо задать себе в связи со всем сказанным. Во-первых, если миролюбивые бонобо могут жить в изобилии и равновесии и если одна стая обычно воинственных бабуинов сумела отказаться от войны в пользу мира, способны ли на нечто подобное и мы, разумные люди, обладающие гораздо большими ресурсами? Во-вторых, собираемся ли мы и впредь винить в своих личных и мировых проблемах эгоистичные гены, тем самым расписываясь в собственном бессилии и слагая с себя всякую ответственность за происходящее? И в-третьих, когда же мы наконец начнем разумно пользоваться своими мозгами? Ведь если окажется, что наши родственники-приматы обогнали нас на эволюционном пути, будет очень грустно и креационистам, и эволюционистам!

Это не карма, а водитель

Едва ли не каждую неделю появляется какая-нибудь научная статья или результаты исследования, связывающие то или иное заболевание с генетическими дефектами. Ген рака, ген болезни Альцгеймера, ген болезни Паркинсона — вот словосочетания, подпитывающие нашу упрямую веру в то, что судьба человека предопределена генетически. Но, копнув глубже, мы обнаруживаем, что в действительности генетическим аномалиям можно приписать сравнительно небольшое количество заболеваний. Пока исследователи пытаются отлить волшебную пулю, которая убивала бы рак на генетическом уровне, Национальный институт рака США определил, что по меньшей мере 60 % случаев заболевания раком обусловлены действием среды.

Если же копнуть еще глубже, оказывается, что, несмотря на тесную связь между тем или иным заболеванием и определенным фактором среды, сравнительно немногие люди, подверженные влиянию этого фактора, действительно заболевают. Например, в результате одного исследования, проведенного несколько лет назад, выяснилось, что один из тысячи человек, постоянно контактирующих с асбестом, заболевает мезотелиомой, редкой формой рака. Хотя это очень высокий показатель по сравнению с заболеваемостью мезотелиомой населения в целом, никто не задался вопросом: а что уберегает от болезни остальные 99,9 % людей, контактирующих с асбестом? Что они делают (или не делают) такого, что позволяет им сохранить здоровье? То есть какие еще факторы, кроме асбеста, влияют на развитие болезни?

Современная медицина проявляет удивительное безразличие по отношению к неосязаемым и незримым характеристикам заболевания и исцеления. Благодаря трем столетиям программирования и воздействию центральной догмы на современную медицину мы стали воспринимать себя как некие биохимические машины. Когда с нами что-то не так (появляются какие-то симптомы), мы отправляемся к ближайшему медику-механику, который велит нам высунуть язык, сказать: «А-а-а» — и заглядывает нам под капот.

Как отмечает Фритьоф Капра в своей книге «Поворотная точка», механистическая медицинская практика в общих чертах представляет собой врачебную версию алгоритма ПЗУ у технарей-ремонтников: починить, заменить или удалить. И действительно, история современной биохимической медицины полностью соответствует этой механистической метафоре. С тех самых пор, когда Декарт заявил, что тело — это машина, и даже дошел до того, что настаивал на том, что животные не страдают во время вивисекции, уподобляя их крики «скрипу колеса», мы находимся под влиянием точки зрения, согласно которой медицина должна работать скорее с частями, чем с целым.

Если в китайской врачевательной традиции принято считать сердце вместилищем души, а аюрведическая медицина видит в этом органе арбитра Неба и Земли, современные западные медики довольствуются примитивным определением выдающегося врача эпохи Возрождения Уильяма Харви, который считал сердце механическим насосом. Философы науки XX века только укрепили людей в убеждении в том, что тело представляет собой физический механизм, — примером тут могут служить британский биохимик Джозеф Нидхам, сказавший: «Человек — это машина и ничего более», и немецкий физиолог и биолог Жак Лоеб, заявивший: «Живые организмы — это химические машины».

Наука эпигенетика исходит из убеждения, что именно среда, а не ДНК, содержащаяся в ядре, определяет действия клетки. Информация из среды трансформируется в биологические реакции, проходя через клеточную мембрану, которая действует одновременно как кожа и как мозг клетки. Любопытно, что клеточная мембрана точнее определяется как «кристаллический полупроводник с воротцами и каналами». Те же самые слова можно считать определением компьютерного чипа, и это служит нам напоминанием, что клетки, как и компьютеры, поддаются программированию. И — фанфары, пожалуйста! — в обоих случаях программист всегда находится где-то вне агрегата!

Но тогда кто или что является биологическим программистом? Кто или что тот гений, который управляет генами? И быть может, наши проблемы не в карме, а в водителе?

Предположим, вы продаете машину с механической коробкой передач. Ее покупает человек, привыкший к «автомату», и вот вы наблюдаете, как проданный вами автомобиль судорожными рывками удаляется от вашего дома. Через неделю парень звонит вам и говорит: «Эй, в машине, которую вы мне продали, неисправна коробка передач!» Вы рекомендуете ему отправиться к «доктору» — в автомастерскую. «Ого! — говорит ему механик. — Да у вас же коробка передач никуда не годится. Придется сделать хирургическую операцию — заменить ее». Операция по пересадке испорченного узла проходит успешно. Владелец машины садится за руль и едет домой — такими же рывками, как и прежде. Не проходит и двух недель, как этот человек снова появляется в мастерской, жалуясь, что и новая коробка передач барахлит!

«Хм, — говорит механик, — похоже, у вашей машины ХДКП, то есть хроническая дисфункция коробки передач». И он предписывает новому владельцу ежемесячную смену «проблемного» узла. Объясняя хронические поломки дефектами самого автомобиля, механик полностью игнорирует роль водителя!

А теперь обратите внимание на следующее: аллопатическая медицина воспринимает заболевания человека точно так же — как проявления врожденных физических дефектов организма, которые, скорее всего, являются следствием генетических мутаций. Такого рода диагноз полностью игнорирует роль разума как водителя нашего тела.

В каждом бюро по транспортному учету каждого штата есть множество и множество папок, в которых содержатся протоколы о дорожно-транспортных происшествиях. Там есть графа, где полицейский обозначает причину аварии — «техническая неисправность» или «вина водителя». И как вы думаете, какая причина проставлена в 95 % случаев? Правильно: ошибка водителя. Развивая эту метафору, не следует ли, по вашему мнению, давать уроки вождения каждому человеку, «сидящему за рулем собственной кармы»? Возможно, по-настоящему здоровая система здравоохранения должна сосредоточиться на обучении «водителей», вместо того чтобы денно и нощно расчищать завалы после трагических, но вполне предотвратимых катастроф.

Какое практическое значение имеет все это для спонтанной ремиссии на нашей планете? Очень просто: мы, люди, обладаем намного большей степенью ответственности, то есть способностью отвечать на сложившиеся обстоятельства, чем приучили себя верить. Программист поля, гений, управляющий генами, — не кто иной, как наш разум, это наши собственные мысли и верования.

Чтобы проиллюстрировать, сколь велика незримая сила ума, расскажем одну удивительную историю. В 1952 году молодой британский анестезиолог доктор Альберт Мэйсон работал вместе с хирургом, доктором Муром. Они оперировали 15-летнего мальчика, кожа которого была так густо покрыта бородавками, что стала похожа на слоновью шкуру. Мур пытался пересадить чистую кожу с груди парнишки на другие участки его тела, но область поражения была слишком обширной. Поскольку сам Мэйсон, как и другие врачи, уже не раз успешно избавлял других пациентов от бородавок при помощи гипноза, он предложил Муру:

— Почему бы вам не применить гипнотерапию?

— А может, вы сами попробуете? — саркастически парировал хирург.

Мэйсон так и сделал. Во время первого сеанса гипноза он сосредоточился на одной руке своего пациента. Когда мальчик был в трансе, Мэйсон сказал ему, что рука излечится и кожа на ней будет чистой и розовой. Когда тот пришел на следующий сеанс через неделю, врач с удовлетворением отметил, что рука и вправду выглядит совершенно здоровой. Когда он привел парня к Муру, у того глаза на лоб полезли от изумления.

Мур признался Мэйсону, что у мальчика были вовсе не бородавки, а неизлечимое смертельное генетическое заболевание под названием врожденный эритродермический ихтиоз. Устранив симптомы этой болезни одной только силой разума, Мэйсон и его пациент совершили то, что прежде считалось невозможным. Мэйсон продолжил сеансы гипнотерапии — с такими же потрясающими результатами, и мальчик, которого прежде безжалостно дразнили в школе, вернулся к занятиям с совершенно здоровой кожей и далее жил нормальной жизнью.

Мэйсон опубликовал отчет об этом случае в British Medical Journal — одном из наиболее читаемых в мире медицинских журналов. Слух о его успехе распространился по земному шару, и к нему стали съезжаться пациенты с редкостными болезнями, считавшимися неизлечимыми или смертельными. Но все же гипноз не панацея. Мэйсон пытался лечить еще многих людей, страдавших от ихтиоза, однако добиться таких же результатов, какие были с мальчиком, ему больше не удалось.

Сам Мэйсон приписывал свои неудачи собственному неверию в успех лечения. Во всех случаях, кроме мальчика с «бородавками», он прекрасно понимал, что пытается лечить заболевание, которое официальное медицинское сообщество считает врожденным и неизлечимым. Мэйсон пытался внушить самому себе необходимый оптимизм, однако воспроизвести свою прежнюю самоуверенность молодого врача, считавшего, что он лечит человека от пустячного недуга, ему так и не удалось. Как он сказал журналистам медицинского блока канала Discovery по поводу своих более поздних пациентов: «Тогда я уже просто играл роль».

Исследуя поразительную способность веры (и неверия) влиять на физическое состояние человеческого организма, нам нужно задаться вопросом: «Возможно ли, что в верованиях кроется невостребованный целительный потенциал?» Или иными словами: «Может ли сила веры исцелять без дорогущих лекарств, сверхсложного больничного оборудования и даже без медицинской страховки?»

Несколько ниже мы познакомимся с людьми, утверждающими, что такая вера изначально присуща человеку и, возможно, коренится — готовы ли вы в это поверить? — в наших генах!

Нам мешает получить доступ к этой силе тот же самый фактор, который сдерживает нашу трансформацию, а именно: ложная вера в то, что целительная сила пребывает где-то вне нас. И эту ложную веру всячески поощряют те, кто наживаются на нашем бессилии. Кто эти люди? Намекнем: годовой оборот фармацевтической индустрии составляет 600 миллиардов долларов.

Итак, выше мы убедились в существовании незримого поля, которое вне всяких сомнений влияет на материальный мир, и осознали, что спонтанное исцеление Земли подразумевает нашу переориентацию с задач выживания на задачи процветания. А теперь оказалось, что на нас лежит ответственность за то, чтобы осуществить эти перемены, и мы обладаем необходимыми для этого силами.

Мы встретили спасителя, и Он (или Она) — это мы сами!

 

Глава 8

Четвертая модель мифовосприятия: эволюция представляет собой случайный процесс

Падение и взлет Жана Батиста де Ламарка

Возможно, вы помните Жана Батиста Ламарка из школьного курса биологии. Его имя прочно ассоциируется с идеей, что, мол, «жирафы развили длинные шеи потому, что их предки из поколения в поколение хотели дотянуться до листьев и плодов высоко на деревьях». Нелепая идея, из-за которой Ламарк прослыл шутом. Именно этого и добивался французский натуралист и зоолог барон Жорж Кювье — выставить Ламарка шутом и тем самым дискредитировать его еретические утверждения, ставящие под сомнение библейские догматы. В 1829 году (уже после смерти Жана Батиста) он лично состряпал пересказанное выше клеветническое резюме теории Ламарка специально для того, чтобы отвратить от нее людей.

Жан Батист де Ламарк родился во Франции в 1744 году. После обучения в иезуитской семинарии он семь лет отслужил во французской армии, демобилизовался после инфекционного заболевания, после чего попытался изучать медицину, но в итоге устроился работать банковским клерком в Париже. Там Ламарк познакомился с ведающимся философом Жан-Жаком Руссо, который разжег в нем интерес к ботанике и, по всей видимости, увлек идеями Просвещения.

В течение десяти лет Ламарк посвящал едва ли не все свое свободное время работе над трехтомником о флоре Франции, после публикации которого был принят в знаменитейшую L'Academie Frangaise — Французскую академию наук. Хотя Жан Батист был неимущим дворянином, а значит, почти простолюдином, он получил при Людовике XVI должность придворного ботаника. Во время Французской революции, которая в 1799 году привела к власти Наполеона Бонапарта, Ламарку поручили сделать из конфискованного у королевской фамилии парка, называвшегося Jardin de Roi (Сад короля), общественный ботанический сад под названием Jardin des Plantes (Сад растений).

Французская революция даровала Европе краткий миг, когда Природа стала королевой, а Франция превратилась в республику. В условиях свободы от церковной догмы идеи Ламарка об эволюции и о стремлении природы к совершенству приобрели немалую известность. Ламарк писал: «Природа порождает разнообразные виды животных, начиная с наименее совершенных, или простейших, и заканчивая наиболее совершенными, и при этом постепенно усложняет свою структуру».

К несчастью для Ламарка, его идея, что Природа идет путем эволюционного прогресса, была чревата опасными выводами социального характера. Если Природа может прогрессировать, значит, могут прогрессировать и низшие классы человеческого общества. Поэтому, когда «Французская революция потерпела крах и король Людовик XVIII восстановил монархический строй, Ламарк оказался в немилости у церкви и правящего класса, которым не было никакого дела до выдающихся заслуг ученого. Этот идеологический и теологический конфликт и послужил одной из причин того, почему научный оппонент Ламарка барон Кювье намеренно исказил в своем пересказе его идеи об эволюции. Другой причиной стала личная неприязнь. Во времена революции, когда Наполеон Бонапарт низверг старую знать, аристократ Кювье оказался в подчинении у Ламарка — человека более низкого происхождения. При этом Ламарк использовал свое влияние, чтобы помочь Кювье обосноваться в Париже, чем, по-видимому, еще больше задел его самолюбие.

После поражения Наполеона затаивший обиду Жорж Кювье вновь обрел влияние, получив пост главы Французской академии, где он снискал себе славу панегириста, вдохновенно воспевавшего заслуги каждого усопшего члена академии. И действительно, в большинстве случаев он превозносил вклад своих коллег в науку… но когда умер Ламарк, Кювье не просто раскритиковал его, а бесстыдно оклеветал. «Панегирик» Кювье был столь нелестным и исполненным враждебности по отношению к представителям низших классов, что академия отказала ему в праве выступать с этой речью с трибуны и публиковать ее. Тем не менее отредактированная версия речи была опубликована в 1832 году — через три года после смерти Ламарка и полгода после смерти самого Кювье. И несмотря на неприглядные обстоятельства появления этого комментария, на Кювье до сих пор ссылаются авторы, которые почему-то хотят представить Ламарка шутом, а его идеи — клоунадой.

Если бы Ламарк был жив, он наверняка сказал бы в защиту своих идей, что эволюция основывается на информированности организмов о внешней среде и их согласованном взаимодействии, которое позволяет им выживать и адаптироваться к переменам. Это становится очевидным, когда мы наблюдаем безупречные взаимоотношения организмов в их среде обитания: мохнатый полярный медведь не живет в знойных тропиках, а нежная орхидея — среди суровых льдов Арктики. В действительности Ламарк утверждал следующее: эволюция является результатом того, что под воздействием факторов окружающей среды организмы приобретают и передают по наследству адаптационные изменения, которые необходимы им для выживания в постоянно изменяющемся мире.

Чтобы исказить содержание идей Ламарка, Кювье намеренно подменил смысл используемого Жаном Батистом французского слова besoin, которое может означать либо «потребность», либо «желание». Ламарк говорил, что эволюционные изменения происходят в Природе в силу того, что организмам свойственна besoin (биологическая потребность, или императив) к выживанию. А Кювье писал, будто Ламарк использовал слово besoin в смысле «желание», — мол, «животные эволюционируют, поскольку желают эволюционировать».

По утверждению Кювье, Ламарк считал, что у птиц есть крылья и перья, потому что они хотят летать, водоплавающие птицы сделали себе перепончатые лапы, следуя желанию плавать, а болотные птицы отрастили длинные ноги из желания оставаться сухими. Подхватив такое искаженное истолкование идей Ламарка, многие газеты стали публиковать карикатуру, изображающую выброшенную на берег рыбу с поднимающимся над ней пузырем мыслей: «Ах, как я хотела бы иметь лапы!»

В результате клеветнических выпадов Кювье Ламаркова концепция эволюции утонула в насмешках — ни один ученый, дорожащий своей репутацией, не мог допустить и мысли о том, что рыба может что-либо думать об эволюции. Кювье не просто сокрушил доброе имя Ламарка, его лживые пасквили до сих пор используются современными биологами для нападок на эволюционную теорию Ламарка и на ее сторонников.

По иронии судьбы более чем через 175 лет после смерти Жана Батиста Ламарка наука приходит к выводу, что идея об эволюционном намерении, возможно, намного ближе к истине, чем предполагал сам Ламарк. Однако в течение всего этого времени то и дело находились ученые, которые отпихивали Ламарка все дальше и дальше на задворки науки.

Три десятилетия спустя после подлой выходки Кювье Чарльз Дарвин опубликовал «Происхождение видов», представив публике свою версию эволюционной теории, где он утверждал, что наследственные изменения происходят случайно. Таким образом, теория Дарвина составила новый очаг жесткой оппозиции Ламарку. Но на этот раз не со стороны креационистов, а со стороны коллег-эволюционистов.

Ярый дарвинист немецкий биолог Август Вайсман отодвинул Ламарка еще глубже в тень забвения своей попыткой опровергнуть его теорию, согласно которой организмы эволюционируют путем адаптации. Вайсман скрестил мышей, предварительно купировав им хвосты, он утверждал, что, если теория Ламарка верна, их потомство должно быть тоже бесхвостым. Первое поколение мышей родилось с хвостами; Вайсман взял этих мышат, снова купировал им хвосты и снова скрестил. Он повторил эту процедуру с двадцатью одним поколением мышей, и за пять лет эксперимента не родилась ни одна бесхвостая мышь. Всякий, кто разводит доберманов-пинчеров, знает, что купирование хвостов и ушей не передается потомству, независимо от того, на протяжении скольких поколений мы проводим такую процедуру. Но это означает лишь то, что природа никогда не говорит: «Ладно, вы победили. Отныне никаких хвостов».

К несчастью для Ламарка и для всех нас, ученое сообщество приняло выводы Вайсмана, несмотря на то что они были научно необоснованными по нескольким причинам. Во-первых, Ламарк изначально предполагал, что эволюционные изменения происходят на протяжении огромных отрезков времени, возможно тысячелетий. Пятилетний эксперимент Вайсмана, очевидно, был недостаточно продолжительным, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию Ламарка. Во-вторых, Ламарк никогда и не утверждал, что закрепляется любое изменение. Наоборот, он говорил, что организмы сохраняют те черты, например хвосты, которые способствуют выживанию.

Вайсман не считал, что участвующим в его эксперименте мышам необходимы хвосты… но он не спрашивал у самих мышей, что они думают по этому поводу. Тем не менее эксперименты Вайсмана способствовали утверждению теории Дарвина и развенчали Ламарка, сделав его сначала посмешищем, а затем вообще стерев из общественного сознания.

Результатом изысканий Вайсмана стало то, что биологи начали отрицать влияние среды как на генетические мутации, так и на эволюционное развитие. Однако в свете недавних исследований в сфере эпигенетики и адаптивных мутаций взгляд Ламарка на эволюцию как на целенаправленный процесс представляется более оправданным, чем это виделось прежде. В то же время другие эксперименты демонстрируют, что эволюция также использует и фактор случайных генетических изменений — в полном соответствии с теорией Дарвина и неодарвинистов. Однако, как мы увидим ниже, эти случайные изменения всегда происходят в определенном контексте. В действительности каждый организм на нашей планете является частью сложного и целенаправленного процесса, ориентированного на поддержание равновесия в среде.

Случайные мутации? Никаких игральных костей!

При жизни ни Ламарк, ни Дарвин не имели возможности подтвердить собственные теоретические взгляды на эволюцию и наследственность, поскольку тогда еще не было соответствующих технологий. То, что эволюция согласуется и с ламаркизмом, и с дарвинизмом (скоро мы поговорим об этом подробнее), доказали позднейшие поколения ученых.

Экспериментальная генетика как наука официально зародилась в 1910 году (столетие спустя после того, как Ламарк выдвинул свою теорию), когда Томас Хант Морган обнаружил, что мутировавшая белоглазая фруктовая мушка способна производить в популяции красноглазых мушек белоглазое потомство. В ходе своих исследований Морган установил, что управляющие чертами гены представляют собой обособленные элементы внутри хромосомы, а факторы среды (такие, как радиация или токсины) способны стимулировать генетические мутации. Морган пришел к выводу, что никакие из внешних воздействий не могут точно предопределять тот или иной конечный результат мутации. Позже более сложные исследования окончательно убедили ученых в том, что генетические изменения непредсказуемы, — в точности как и полагал Дарвин.

В 1943 году генетические исследования, произведенные Сальвадором Лурия и Максом Дельбрюком, вроде бы раз и навсегда доказали, что мутации представляют собой чисто случайные события. Сначала ученые вырастили в питательном бульоне колонию генетически идентичных бактерий. Затем они разделили бактерии на равные части и поместили в разные чашки Петри для культивирования. Чашек получилось много. В эти идентичные культуры были внедрены бактериофаги — вирусы, которые заражают и убивают бактерии. Большинство бактерий погибло, однако некоторые продемонстрировали достаточную сопротивляемость вирусу, выжили и сформировали новые колонии. Чтобы определить, случайны ли эти мутации или же они являются результатом целенаправленного клеточного ответа на угрозу среды, Лурия и Дельбрюк проверили, насколько различаются по численности колонии выживших бактерий в разных чашках Петри. Ученые рассудили так: если мутации обусловлены целенаправленной адаптивной реакцией на новые условия среды, тогда колонии выживших бактерий в каждой чашке должны быть примерно одинаковыми по численности. Если же мутации — результат случайных процессов, размеры колоний в разных чашках будут значительно различаться.

Эксперимент показал, что численность выживших колоний в разных чашках Петри значительно различается. Лурия и Дельбрюк сделали вывод, что мутации происходят случайным образом, независимо от стимулов среды, и бактерии, которым посчастливилось выжить, приобрели нужную мутацию по чистой случайности. В течение последующих 45 лет было проведено множество экспериментов, подтвердивших результаты Лурии и Дельбрюка. В результате в науке утвердилось мнение, что все мутации случайны, а не направлены на обеспечение конкретных задач выживания в той ситуации, с которой столкнулся организм.

Итак, основываясь на своих наблюдениях, биологи сделали, казалось бы, неопровержимый вывод: мутации совершенно непредсказуемы; они никоим образом не связаны с настоящими или будущими потребностями организма. А поскольку эволюция происходит исключительно путем мутаций, они заключили, что у такой случайной эволюции нет никакой цели. Этот вывод наилучшим образом вписывается в концепцию сугубо материальной Вселенной, проповедуемую научным материализмом. В общем, теория осознанного Творения отступила перед теорией генетической «игры в кости». Было решено, что человек — всего лишь очередной случайный турист, материализовавшийся в биосфере в результате беспорядочных наследственных процессов.

Однако в 1988 году всемирно признанный генетик Джон Кэйрнс оспорил это научное верование в случайную эволюцию. Результаты оригинальных исследований Кэйрнса (он тоже работал с бактериями) были опубликованы в престижном британском журнале Nature в статье под названием «Происхождение мутантов». Кэйрнс взял бактерии, у которых был поврежден ген, отвечающий за производство энзима лактазы, необходимого для усвоения лактозы — сахара, присутствующего в молоке. Затем он поместил эти бактерии в культуры, где единственным питательным веществом была лактоза. Неспособные усваивать эту пищу, бактерии не могли ни расти, ни размножаться, поэтому ожидалось, что их колонии в ходе эксперимента не возникнут. Однако, как ни странно, во многих культурах бактериальные колонии все же образовались.

Повторно исследовав бактерии, с которых начинался эксперимент, Кэйрнс обнаружил, что в исходном посевочном материале мутировавших форм не было. Следовательно, заключил ученый, мутация гена, отвечающего за выработку лактазы, произошла после помещения бактерий в новую среду, а не до этого. Но если Лурия и Дельбрюк использовали в своих экспериментах вирусы, которые убивали бактерии почти мгновенно, то в экспериментах Кэйрнса микроорганизмы гибли от голода медленно. Иными словами, поместив бактерии в стрессовую ситуацию, Кэйрнс дал им достаточно времени для активизации внутренних механизмов мутации, чтобы они попытались выжить.

В экспериментах Кэйрнса мутации, способствующие выживанию, выглядят как прямая реакция организма на неблагоприятные условия среды. Любопытно, что в ходе дальнейших исследований выяснилось: мутации затронули лишь те гены, которые отвечают за метаболизм лактозы. Кроме того, из пяти возможных механизмов мутации все голодающие бактерии реализовали мутацию одного и того же типа. Очевидно, что результаты этого эксперимента не подтверждают предположение о совершенно случайных мутациях и бесцельной эволюции!

Кэйрнс назвал открытый им механизм направленной мутацией. Но сама идея, что стимулы среды могут управлять изменениями генетической информации, в корне противоречит центральной догме, поэтому официальная наука ответила быстро и враждебно. Как в журнале Nature, так и в американском научном журнале Science были напечатаны передовицы с гневными выпадами против выводов Кэйрнса. Редакционная статья в Science называлась «Ересь в эволюционной биологии». Заглавие было набрано огромными буквами жирным шрифтом. Это ясное свидетельство того, что облаченные в белые халаты жрецы научного материализма готовы были сжечь Кэйрнса на костре. Никто не смеет выступать против догмы!

В течение следующего десятилетия результаты Кэйрнса воспроизводились и другими исследователями, что, по идее, должно было увеличить доверие к его работе. Однако научное сообщество все равно считало идеи Кэйрнса возмутительными и неприемлемыми. Чтобы не раздражать коллег, ведущие исследователи-генетики сменили название этого явления с «направленная мутация» на более мягкое «адаптивная мутация», а затем и вовсе «благоприятная мутация». Более того, научное сообщество настаивало на том, чтобы Кэйрнс предложил другое объяснение механизма таких мутаций — как бы их ни называли.

Официальная наука полагала, что мутации происходят только в результате случайных ошибок копирования в ходе процесса репродукции. Чтобы дочерняя клетка унаследовала полный геном исходной клетки, должны быть точно скопированы миллиарды гетероциклических оснований нуклеиновой кислоты, составляющие генетический код. Однако процесс копирования предполагает множество возможностей для ошибок. В некотором смысле копирование ДНК сродни ручному переписыванию Библии монахами до изобретения печатного станка. Вы только вообразите, как легко могла вкрасться ошибка в одно из миллиона слов. А теперь представьте себе, как может измениться смысл написанного, если переписчик забудет вставить где-нибудь частицу не.

Неправильно поставленная запятая может полностью изменить смысл текста. Всем нам с детства известна фраза, в которой от постановки запятой зависит жизнь человека: «Казнить нельзя помиловать». К счастью, Природа учла эту возможность и внедрила в наши гены механизм корректировочного чтения ДНК с последующим исправлением ошибочных ДНК-последовательностей. Если по какой-то случайности ошибка копирования проникнет через этот механизм, в результате получится «чертеж» с ошибкой, который мы совершенно справедливо назовем случайной мутацией. Согласно теории Дарвина, эволюция полностью является результатом таких случайных изменений в коде ДНК.

Но в экспериментах Кэйрнса бактерии изначально не могли усваивать лактозу — единственное доступное им питательное вещество. В результате у них возник дефицит нужных строительных материалов и энергии, необходимой для осуществления нормального процесса репродукции.

Так что эти бактерии просто не успели бы спастись благодаря случайным мутациям, возникающим вследствие ошибок при копировании ДНК. Следовательно, голодающие бактерии Кэйрнса, по-видимому, осуществили генетическую мутацию посредством совсем другого механизма, пока еще неизвестного науке. И хотя нам сложно признать наличие сознания у бактерий, все же есть ощущение, что здесь имеет место работа некоего активного разума, благодаря которому они умудряются быстро адаптироваться к изменениям в среде — совсем по Ламарку.

Ныне нам известно, что под воздействием стресса бактерия способна, не прибегая к делению, целенаправленно задействовать уникальный, склонный к ошибкам энзим для копирования ДНК, чтобы производить мутировавшие гены, ассоциирующиеся с определенной дисфункцией. Так, генерируя генетические варианты, организм пытается создать более функциональные гены, которые смогут преодолеть стрессовые факторы среды. Представьте себе этот механизм как разлаженный ксерокс, намеренно делающий ошибки.

Итак, используя особый энзим для синтеза ДНК, клетка производит большое число генов со случайными мутациями и тем самым повышает собственную выживаемость. Такое ускорение или усиление генетических изменений в клетках физического тела называется соматическими гипермутациями — этот механизм целенаправленно генерирует случайные мутации и, таким образом, представляет собой дарвинистскую часть процесса.

В результате соматических гипермутаций попавшая в стрессовую ситуацию бактерия получает огромное количество скопированных с ошибками генов, в каждом из которых присутствует своя вариация генетического кода. Если одна из этих генетических вариаций может производить протеин, способный эффективно преодолеть возникший у клетки стресс, бактерия изымает исходный неэффективный ген из хромосомы и заменяет его новой версией. А вот это уже ламаркистская часть процесса, когда информационное взаимодействие между средой и клеткой влечет за собой выбор наилучшей версии нового гена.

Работа Кэйрнса и дальнейшие исследования в том же направлении продемонстрировали, что организмы не только адаптируются к среде, но и намеренно изменяют свою генетику, чтобы обеспечить приспособленность будущих поколений. Иными словами, наука пришла к пониманию, что эволюция представляет собой не просто следствие случайного броска игральных костей (как думал Дарвин), но согласованный танец организма со средой (как полагал Ламарк) — динамический процесс, в ходе которого организмы целенаправленно приспосабливаются к стрессовым обстоятельствам.

Биотехнологи уже воспользовались этим генетическим механизмом и вывели бактерии, способные перерабатывать нефтяные пятна на воде или выделять определенные минералы из руды. В то же время для медиков этот же генетический механизм является постоянным источником головной боли, поскольку микроорганизмы со временем приобретают сопротивляемость к самым мощным антибиотикам.

Таким образом, на вопрос: «Является ли эволюция результатом намерения или случайности?» — отвечаем: «Да!» Здесь, как и во многих других случаях, выясняется, что противоположности — такие, как намерение и случайность, — действуют одновременно. Рискуя приписать бактериям антропоморфные черты, мы должны сказать, что эти организмы демонстрируют намерение выжить.

Фактически все жизненные формы демонстрируют врожденную черту, которую биологи называют волей к жизни. На клеточном уровне этот механизм выживания способен запустить целый поток случайных мутаций, пока одна из них не сорвет джекпот в жизненной лотерее. Сколько бы раз ученые ни повторяли эксперименты Кэйрнса, им не удавалось проследить какой-либо устойчивый порядок внутри успешной последовательности мутаций ДНК. Так что в этом отношении процесс случаен. Но в то же время он и не случаен. Можно провести параллель между процессом гипермутации и методом мозгового штурма. Представьте себе группу людей, пытающихся придумать название для нового продукта. Согласно правилам мозгового штурма, его участники высказывают любые возникающие у них идеи, которые тут же записывают на доске — без малейшего редактирования или критической оценки. По ходу дела предлагается множество, казалось бы, неподходящих вариантов — до тех пор, пока кто-нибудь не придумает название, которое понравится всем. И хотя никто не знает, сколько придется высказать идей — пять, десять или сто, прежде чем проявится подходящая, восклицание «Эврика!» является совершенно ожидаемым (или намереваемым) результатом. И разные группы, участвующие в мозговых штурмах, получив одну и ту же задачу, по всей вероятности, придут к наилучшему возможному решению разными путями.

Итак, эволюция действительно представляет собой случайный процесс, но за всеми случайными событиями стоит четкая ориентация на определенную цель. Откуда мы это знаем? Дело в том, что в случае бактерий, как только обнаруживается необходимая для адаптации мутация, процесс прекращается. Есть такая шутка: почему потерянный предмет всегда обнаруживается в том месте, искать в котором нам приходит в голову в последнюю очередь? Потому что, найдя его, мы прекращаем поиски.

Похвала печатающим обезьянам

Говорить, что источником жизни является чистая случайность, можно только в том случае, если мы считаем, что живем в сугубо материальном мире, и категорически отвергаем возможность существования каких бы то ни было каузальных полей. В связи с этим предлагаем вам еще раз вспомнить, как лежат железные опилки, когда они просто рассыпаны по листку бумаги, и какой узор возникает под влиянием незримого магнитного поля. Возможно ли, что подобного рода поле принимает участие в превращении одноклеточных организмов в изящные гармоничные формы — такие, как дерево, собака или мы с вами? Кто или что сообщает клеткам, что нужно делать, чтобы получилось такое.

Как мы уже отмечали, физики признают, что единственным фактором, управляющим материей (включая, естественно, отдельные живые клетки и людей), является нематериальное поле. Но что или кто управляет этим полем? Вероятно (как предполагали величайшие умы квантовой физики), мы скоро обнаружим, что сама Вселенная, подобно Декарту, мыслит, а следовательно, существует. И может быть, окажется, что реальность человека формируется его собственными мыслями (в большей степени, чем наследственными чертами).

Однако те из нас, кто не считают себя креационистами, готовы говорить о происхождении жизни и биосферы лишь в контексте динамических процессов беспорядочной Вселенной, где мы, люди, каким-то образом обрели свою нынешнюю форму по чистой случайности. К сожалению, догматическое поклонение богу бессмысленности делает людей такими же бессильными, как и догматическая вера в Бога, который контролирует все. В обоих случаях мы от называемся от своей силы в пользу чего-то, что находится полностью вне сферы нашего контроля.

Во Вселенной, основанной на бессмысленной случайности, эгоистичный ген должен, несомненно, процветать. Почему? Во-первых, потому что отсутствует первичный моральный авторитет. Во-вторых, если ни в чем нет смысла и цели, тогда вполне позволительно объявить себя номером первым, а ко всему остальному относиться как к чему-то второстепенному.

Поскольку люди приняли за чистую монету идею, что наша Вселенная представляет собой безличную машину, возникшую по воле случая, нет ничего удивительного и в той покорности, которую мы проявляем, когда эта машина велит нам конкурировать, потреблять, сохранять спокойствие и подчиняться. Убеждая себя, подсознательно и осознанно, что жизнь бессмысленна, мы позволяем машинному сознанию внушить нам, что наше стремление к личностному совершенствованию — не что иное, как наивный идеализм. За пару последних поколений апатия и цинизм превратились в норму. Такие внутренние установки отвращают нас от стремления стать лучше, мешают пробудиться к своей позитивной роли в совместной эволюции всей планеты и скрывают от нашего взора те самые механизмы, которые могут обеспечить наше процветание.

Когда беспорядочность соприкасается с предопределенностью

Ныне мы начинаем осознавать, что многие из наших драгоценных фундаментальных верований не только ложны, но и откровенно разрушительны. Это особенно верно в отношении неодарвинистского допущения, что в основе жизни и эволюции лежат совершенно неупорядоченные мутации, то есть чистая случайность. Такое допущение одновременно и неприятно, и неверно. Тот факт, что организмы (к примеру, бактерии Кэйрнса) способны задействовать механизм адаптивных мутаций для выживания в стрессовой среде, наводит нас на идею целенаправленной эволюции. То есть речь идет о том, что организмы используют для адаптации к среде все возможные способы, включая переписывание собственного генетического кода. Следовательно, как это и предполагал Ламарк, процесс эволюции непосредственно связан со способностью организма активно реагировать на динамические изменения в среде и адаптироваться к ним.

Ныне, когда мы видим массу признаков того, что над цивилизацией нависла угроза гибели, исторический обзор нашего эволюционного пути напоминает нам, что у людей уже есть инструменты, необходимые для реализации нашей воли к выживанию. Но воспользуемся ли мы этими инструментами, зависит от того, верим ли мы, что Вселенной присущ некий внутренний порядок, или же полагаем, что она представляет собой совершенно случайный набор факторов, таких как столкновения звезд, ураганы пятой категории и эпидемии заболеваний, передающихся воздушно-капельным путем. Лично мы думаем, что решение проблемы — в уравновешивании обоих верований.

Беспорядочная Вселенная эволюционирует случайным образом, и поэтому ее судьба совершенно непредсказуема. Первичность случая в формировании нашей жизни — основной принцип эволюционной теории неодарвинистов. Однако не все, что выглядит беспорядочным, является таковым на самом деле, — возможно, речь идет о хаотичности. На первый взгляд может показаться, что беспорядочные системы и хаотичные системы суть одно и то же, поскольку мы привыкли употреблять эти слова как синонимы. Но они — антонимы. Процессы в беспорядочных системах случайны, а хаотические системы, хотя и выглядят беспорядочно, на самом деле обладают некоей внутренней организацией.

Разница между беспорядочностью и хаотичностью ясно видна на следующем примере. Представьте себе нижнюю платформу станции «Центральная» нью-йоркского метро в час пик. Толпы людей снуют туда-сюда, и кажется, что их движение беспорядочно. Тем не менее, за очень немногими исключениями, у каждого находящегося там человека есть вполне определенная цель. Если бы мы, подключившись к вселенскому разуму, узнали мысли этих людей, нам стало бы ясно, что за каждой остановкой и сменой направления каждого из них стоит определенная программа действий. Хотя их движение в целом кажется беспорядочным, на самом деле оно хаотично, поскольку каждое движение по отдельности подчиняется совершенно конкретному плану.

А теперь представьте себе, что произойдет, если посреди этого интенсивного движения в час пик кто-то закричит «ПОЖАР!». В тот же миг хаос превратится в чудовищный беспорядок — люди начнут метаться во всех направлениях, совершенно не соображая, куда они несутся.

Слова «беспорядок» и «хаос» наряду со словом «порядок» можно использовать для описания сложности организации системы. Как проиллюстрировано ниже, беспорядок и порядок представляют собой противоположные состояния структурной организации, а хаос — как раз посередине между ними.

В беспорядочных системах слишком много неопределенности, и потому они не могут поддерживать жизнь — им попросту недостает организации, необходимой для создания регулируемых и интегрированных физиологических процессов.

#i_017.png

На шкале жизни беспорядок и порядок представляют две крайности, а хаос находится точно посередине. При сопоставлении этой шкалы со шкалой предсказуемости неопределенность соответствует беспорядку, а детерминизм — порядку.

Если взять другую крайность — полную упорядоченность, жизнь не может развиваться в рамках жесткой кристаллической системы, поскольку такая система не предлагает динамизма, необходимого живым организмам. Жизни требуется в меру структурированная система (вспомните сказку «Три медведя», где девочка искала себе место, которое было бы ей «в самый раз») — и такая система присутствует в плодородной предсказуемости динамичного контролируемого хаоса.

То, насколько мы в состоянии предсказывать судьбу системы, зависит от уровня ее организации. Если мы понимаем организационную структуру, лежащую в основе упорядоченной системы, то можем точно описывать ее прошлые и будущие состояния. Между тем точно предсказывать состояния беспорядочных систем сложно, если вообще возможно. Степень организации системы (и, следовательно, возможность предсказывать ее судьбу) определяется механикой, то есть физикой, управляющей ее функционированием. Системам, описываемым законами ньютоновой физики, свойственны полный детерминизм и порядок; тогда как системам, описываемым законами квантовой физики, присуща неопределенность.

В противоположность обоим этим случаям хаотическим системам присущ как порядок, так и беспорядок. Иными словами, они формируются под влиянием как квантовой физики, так и ньютоновой. Как мы отмечали в главе 5 «Имеет смысл лишь то, что материально», когда квантовая механика утвердилась в физической науке, она не опровергла ньютонову физику, но интегрировала ее как свой частный случай. Что касается того, какая механика (квантовая или ньютонова) действует в хаотичных структурах, то здесь имеет место не ситуация типа «или — или», а «и — и».

Другими словами, судьба живых систем одновременно подвержена влиянию как детерминированных процессов, так и процессов, обусловленных фактором неопределенности. Возможно, вы уже начинаете понемногу замечать одну характерную черту описываемого нами нового научного подхода: противоположные точки зрения — такие, как намерение и случайность, теория Ламарка и теория Дарвина, материя и дух, а теперь еще ньютонова механика и квантовая физика, — объединяются для создания единого холистического толкования мира.

Игра расписана: Пьер-Симон Лаплас

В физической Вселенной, как ее описывает ньютонова механика, динамика взаимодействия материальных частиц аналогична взаимодействию бильярдных шаров. В такой Вселенной математик или человек с талантами легендарного бильярдиста Миннесоты Фэтса может предсказать или предопределить поведение всех шаров после их столкновения.

Исходя из предположения, что элементарные частицы Вселенной ведут себя приблизительно так же, как «наношары для бильярда», французский математик Пьер-Симон Лаплас разработал концепцию научного детерминизма. В общих чертах теория Лапласа состоит в следующем: если бы в какой-то момент мы знали взаимное расположение и скорость движения всех частиц — бильярдных шаров — во Вселенной, то могли бы вычислить их поведение в любой другой момент прошлого или будущего. Имея достаточно данных о предыдущих событиях, мы с помощью соответствующего математического аппарата можем моделировать поведение динамических систем и делать точные предсказания их состояний в будущем. Концепция научного детерминизма предполагает, что любые события — в том числе обстоятельства человеческой жизни, все наши действия и решения — являются неизбежными линейными следствиями предыдущих событий.

Однако тут-то и обнаруживается муха в сиропе. Согласно Дарвину, эволюция основана на случайных мутациях, которые происходят независимо от среды. И это, кажется, противоречит лапласовой модели предсказуемой Вселенной. Теория Дарвина делает особое ударение на том, что среда не оказывает никакого влияния на результат мутации. Основанная на случайности эволюция представляет собой непредсказуемый фактор во Вселенной — что-то вроде мотылька, который внезапно приземлился на бильярдный стол и оказался на пути шара, изменив ход, казалось бы, предопределенной игры.

Обсуждавшиеся выше идеи Кэйрнса по поводу адаптационных мутаций, посредством которых организмы активно эволюционируют, приспосабливаясь к среде, ставят под сомнение материалистическую концепцию случайной эволюции. Недавние исследования адаптационных мутаций показали, что генетически идентичные бактерии, помещенные в разные культуры с одинаковыми стрессовыми факторами, следуют параллельными эволюционными курсами, которые приводят к одинаковым результатам и определяются тем, какие ниши для выживания в среде им доступны. Эти примечательные открытия согласуются с идеей Лапласа о возможности предсказывать будущее; если бы мы собрали достаточно информации об исходных условиях в этой стрессовой среде, то могли бы с высокой точностью предсказывать направление эволюции бактерий в каждой из культур.

В определенном смысле медицина задает направление эволюции вот уже в течение сотни лет. Всякий раз, когда врачи вкалывают пациенту вакцину, они тем самым целенаправленно воздействуют на эволюцию генов его иммунной системы. Комбинируя определенные антигены вирусов и бактерий в вакцине, они побуждают иммунную систему создавать точно структурированные протеины-антитела, которые целенаправленно связываются с этими антигенами и помечают их как подлежащие уничтожению.

Важно отметить, что до вакцинации у прививаемого не имелось генов, в которых была бы закодирована протеиновая структура данной разновидности антител. Скорее следует говорить, что они сформировались благодаря тому же адаптивному процессу соматической гипермутации, который наблюдался у бактерий Кэйрнса. Ученые целенаправленно управляют генетическими мутациями антител и тем самым контролируют эволюцию иммунной системы. Подобным же образом микробиологи управляют эволюцией, когда помещают бактерии в специфические условия, чтобы создать мутантов, способных поедать нефтяные пятна и другие факторы загрязнения окружающей среды.

Исходя из предположения, что Вселенная детерминистична, профессор Массачусетского технологического института Эдвард Лоренц — один из пионеров теории хаоса — в 1960-е годы, используя сравнительно простые уравнения ньютоновой физики, создал математическую модель погодных систем, позволяющую давать более точные предсказания погоды. Лоренц запрограммировал компьютер на решение этих уравнений с точностью до седьмого знака после запятой и стал получать распечатки со вполне ожидаемыми предсказаниями.

Однако наиболее важное открытие было сделано, когда однажды из-за нехватки времени он, чтобы ускорить обработку информации, округлил свои данные до четвертого знака после запятой. В результате компьютер выдал совсем не такие результаты, как ожидалось. Изменив данные менее чем на одну тысячную от единицы измерения, Лоренц на выходе получил совсем другие выводы. То есть то, что вначале кажется пренебрежимо малой разницей, может оказать решающее влияние на результат. Использовав округленные данные, Лоренц по воле случая открыл явление, которое подтолкнуло его к созданию концепции чувствительности, которая стала ключевой для понимания поведенческих моделей сложных динамических систем. Суть в том, что малейшие различия в исходных условиях могут привести к колоссальным последствиям, которые воспринимаются как случайные. Таким образом, многое из того, что мы считаем случайностью, на самом деле вполне предсказуемо — если у нас есть достаточно чувствительные средства для регистрации исходных данных.

Концепция Лоренца стала широко известна под названием «Эффект бабочки». В кратком виде ее можно сформулировать следующим образом: «Взмах крыльев бабочки в Пекине сегодня может породить ураган в Нью-Йорке через месяц». Представить себе такое достаточно сложно, но открытие Лоренца говорит о том, что динамические системы, такие как погода, океанские течения и эволюция биосферы, на самом деле являются детерминистичными, а значит, предсказуемыми, хотя нам и кажется, что они ведут себя совершенно беспорядочно.

«Бог играет в кости… и при этом не жульничает» (Вернер Гейзенберг)

Прежде чем делать большие ставки на концепцию детер-министичной Вселенной, следует познакомиться с идеями выдающегося квантового физика Вернера Гейзенберга. Согласно представлениям классической физики, как они сформулированы Лапласом, будущее движение частиц строго предопределено и мы можем точно предсказать его, если будем знать координаты и скорость этих частиц в какой-то момент времени. Однако эти представления пришлось подкорректировать, когда Гейзенберг сформулировал так называемый принцип неопределенности, согласно которому невозможно определить одновременно и скорость частицы, и ее положение в пространстве, поскольку, замеряя один из этих параметров, наблюдатель неизбежно искажает другой.

Принцип неопределенности вступает в противоречие с жестко детерминистичной механикой Ньютона. Однако квантовая механика не отвергает ньютонов детерминизм, а просто смягчает его, вводя фактор вероятности. Хотя точно предсказать будущее невозможно, но, если у нас есть достаточное количество информации, мы можем делать прогнозы с очень большой вероятностью того, что они окажутся верными.

На протяжении тысячелетий люди наблюдали, как солнце встает на востоке и садится на западе. Можно предсказать, что в понедельник через год солнце снова встанет на востоке и сядет на западе. Вероятность этого события настолько велика, что едва ли кто-то станет всерьез оспаривать такой прогноз. Тем не менее (хотя вероятность такой катастрофы ничтожно мала) в течение этого года в Землю может врезаться комета, изменив направление ее вращения. Смысл этой истории в том, что прогнозы на будущее основаны на вероятности, а не на твердой уверенности. Принцип неопределенности в квантовой механике пришелся настолько не по душе Альберту Эйнштейну, что он заметил: «Бог не играет в кости со Вселенной».

Согласно теории Дарвина, эволюция протекает путем ряда бесконечно малых преобразований и один биологический вид преобразуется в другой постепенно — на протяжении колоссальных промежутков времени. Однако палеонтологи Гаулд и Элдридж установили, что на самом деле эволюция состоит из долгих периодов стабильности, которые периодически прерываются катастрофическими преобразованиями. После каждой катастрофы вымирание одних видов сопровождается взрывоподобным распространением других. На практике возникновение и эволюция новых видов происходит намного быстрее, чем предполагают механизмы, предложенные Дарвином. Иными словами, эволюция движется внезапными скачками, а не ползком.

Знакомая картина? Помните о квантовых скачках, совершаемых электронами, когда они переходят с одного энергетического уровня в атоме на другой? Это было ключевое открытие Макса Планка, положившее начало квантовой физике более столетия назад. Эволюция организмов тоже подобна квантовому процессу в том смысле, что на определенном уровне сложности возникают новые жизненные формы, появление которых невозможно было предсказать на основании знаний о природе их частей.

Достаточно представить себе, что из сперматозоида и яйцеклетки может получиться человек… хотя, если вдуматься, для этого нужно весьма сильное воображение. Тем не менее этот процесс настолько привычен людям, что мы совсем не удивляемся. Возможно, следующим шагом на пути развития нашего воображения станет рождение новой целостной человеческой культуры, контуры которой не предскажешь на основании того, как люди действуют и взаимодействуют ныне, — культуры, которая позволит нам выжить и процветать на новом уровне сложности.

Некоторые идеи по поводу природы сил, движущих эмерджентными процессами, были сформулированы в результате исследований поведения роящихся насекомых, птиц, собирающихся в стаи, и рыб, формирующих косяки. Что помогает этим животным действовать согласованно, мгновенно меняя свои модели поведения?

Очень плодотворно исследовал поведение рыб британский исследователь Йен Кузин со своей командой. Используя математическое моделирование, эти ученые установили, что стайные рыбы изменяют свое поведение в зависимости от того, насколько близко друг от друга находятся особи. Пока их зона синхронизации остается незадействованной, то есть рыбы находятся недостаточно близко друг от друга, они плавают как попало, едва обращая внимание на своих собратьев. Но как только количество рыб превышает некое критическое значение или им приходится сблизиться под воздействием какого-то фактора среды, модель поведения изменяется. При определенном критическом сближении рыбы начинают следовать друг за другом по кругу, образуя стаю в виде бублика. Когда сближение достигает следующей критической фазы, модель поведения снова изменяется — на этот раз рыбы начинают двигаться по параллельным траекториям, формируя косяк. Так что же вызывает эти нелинейные изменения в моделях поведения?

В поисках ответа Кузин и его коллеги переключились на исследование муравьиных семей и обнаружили кое-какие ключи в отношении групповой динамики. Предварительные исследования стайного поведения указали на наличие консенсусных решений. Например, когда 51 % группы насекомых смотрит в определенном направлении, в этом на правлении движутся все.

Однако Кузин выяснил, что в каждой группе насекомых есть своего рода лидеры, определяющие направление движения. Кузин назвал таких лидеров «экспертами» — они лучше других знают, где искать еду или где притаилась опасность. Чем больше группа, тем меньше ей требуется экспертов в процентном соотношении. Например, группе муравьев из 30 особей требуется четверо или пятеро экспертов, что составляет от 16 до 20 % от численности группы. При этом группе из 200 муравьев требуются те же пять экспертов, что составляет всего 2,5 % от общей численности особей.

Физически муравьи-эксперты не отличаются от своих собратьев. Однако похоже, что они лучше настроены на поле, и другие муравьи знают об этом. Так что, если бы Кузин был склонен к духовной терминологии, он вполне мог бы назвать этих особей муравьями-шаманами, муравьями-священниками или муравьями-визионерами — просто потому, что они в своих действиях ориентируются на потребности целого сообщества.

Соответственно, возникает ощущение, что эволюция человеческого муравейника тоже определяется одновременно плотностью населения и числом экспертов. Ныне, когда человеческая популяция достигла высокой плотности и мы вынуждены жить и работать очень близко друг к другу, людям требуется сравнительно немного творческих культурных экспертов, которые помогут им резко изменить модели поведения, направление движения и эволюционировать до уровня пробужденной, сознательной и жизнеспособной версии человечества. Как мог бы предвидеть Ламарк, эти эксперты помогут нам спастись от себя самих.

Что мы действительно знаем и почему это важно?

Итак, теперь, когда мы рассмотрели и развенчали четыре модели апокалипсического мифовосприятия, что мы знаем? Мы знаем, что если научный материализм побуждает нас сосредоточить свое внимание на материальной сфере, то на уровне элементарных частиц мирозданием управляет неосязаемое поле. Расширяя свой кругозор настолько, чтобы объять это незримое поле, мы осознаем, что и наука, и религия обращаются к одним и тем же невидимым движущим силам, полагая их фундаментальными факторами, влияющими на жизнь. То есть мы знаем, что любое здоровое мировоззрение должно признавать и включать в себя как видимую материю, так и незримое поле, иначе мы упускаем из виду половину реальности.

А еще мы знаем, что Вселенная относительна. Когда мы пытаемся выиграть что-то для себя в ущерб другому человеку, в наших действиях нет оптимальной эффективности. И хотя до сих пор некоторые представители нашего вида умудрялись очень даже неплохо преуспевать, следуя концепции о выживании наиболее приспособленных, ныне ориентация на индивидуальное выживание в ущерб целому угрожает этому целому — которое, между прочим, включает в себя и каждого индивидуума.

Мы знаем, что, решив, будто генетика всецело определяет нашу судьбу, мы тем самым отказались от своего влияния на огромную часть подвластной нам реальности. Это привело к тому, что мы делегировали огромную власть священникам в белых халатах. Хорошая новость состоит в том, что, признав и научившись применять свою новую силу, мы можем создать более эффективный, разумный и устойчивый мир.

Мы знаем, что эволюция, природа которой оставалась загадкой для многих поколений наших предков, представляет собой не случайный процесс. Она развивается по вполне предсказуемым схемам, изначально заложенным в хаотические динамические системы. Признав и поняв эти схемы, мы обретаем способность использовать их, чтобы со-творить вместе с Природой. Можно даже сказать, что существует эволюционный императив, движущий нас в направлении большего знания и опыта — с ориентацией на продолжение жизни.

Но прежде, чем окончательно уверовать в собственную способность предсказывать что бы то ни было, разумно вспомнить, что Вселенная имеет квантовую природу и любит подшутить над нами, демонстрируя, что любые предсказания — это всего лишь вероятности. Так что в результате квантового скачка у человечества могут возникнуть такие черты, появление которых мы ныне предсказать не в силах. Подобно бактериям в эксперименте Джона Кэйрнса, которые быстро научились выживать в стрессовой среде, мы, люди, должны сейчас прибегнуть к процессу адаптивной мутации — нам нужно осуществить мозговой штурм, чтобы найти такие изменения в своих верованиях и моделях поведения, которые позволят нам выжить в изменяющейся среде.

Нам очень повезло, что простым людям ныне доступно такое средство быстрой, почти мгновенной связи, как Интернет. Это означает, что общественные мутации, которые сработают в каком-то одном месте, смогут очень быстро распространиться по всей планете. Существующая ныне сила общего осознания не имеет аналогов в истории. Учитывая, что знание — сила, человечество ныне обладает достаточными силами, чтобы целенаправленно исцелить и взлелеять себя и планету.

Для того чтобы мы могли полностью реализовать наше общее сознание, критически важно вначале полностью осознать нынешнее положение человечества. В конце концов, первым шагом любой терапевтической программы является признание текущего положения дел. Точно так же на маршрутный: картах в музеях и национальных парках есть обозначение «Вы находитесь здесь». Если нарисовать такую карту для нашей цивилизации, будет ясно, что мы оказались… хм, в общем, не в очень хорошем месте. И в значительной мере причина такого нашего положения заключается в институционализированном безумии общества, поддерживающего устаревшие дисфункциональные верования, описанные нами здесь как четыре модели апокалипсического мифовосприятия:

Имеет смысл лишь то, что материально. Выживает наиболее приспособленный. Все записано в наших генах. Эволюция представляет собой случайный процесс.

Хотя в свое время каждое из этих верований казалось вполне логичным, последние данные науки показывают, что ни одно из них не верно. Описанные выше дискредитировавшие себя парадигмы незаметно для нашего сознания порождают дисфункции, угрожающие нашей жизни. И когда мы освободимся от этих ограничивающих ложных моделей восприятия, нам откроется целый мир совершенно новых возможностей. Радикальное новое мышление распахнет нам двери в такое будущее, какое мы и вообразить себе не могли.

 

Глава 9

Дисфункция на перекрестке

Мы с вами вроде бы и сказали «прощай» четырем моделям апокалипсического мифовосприятия, но… Эти модели все еще с нами, и они несут нас на безумной скорости по неверной дороге. Несмотря на то что они развенчаны современной наукой, за ними стоят влиятельные организации, созданные специально для того, чтобы пропагандировать парадигму научного материализма. Со временем эти организации стали жить собственной жизнью, и, как это бывает с любыми живыми организмами, ими движет биологическая тяга к выживанию и воспроизводству. В данной главе мы поговорим об институциональных факторах нашей культурной дисфункции — знание о них поможет избежать грозящей нам катастрофы на перекрестке.

Д евальвация А мерики

История научного материализма отражена в истории Соединенных Штатов Америки, страны, зародившейся в эпоху философского просвещения, для которой было характерно равновесие между духовной и материальной сферами. Как мы уже видели, отцы-основатели Соединенных Штатов были людьми глубоко духовными и чутко прислушивались к вечной мудрости как западного мира, так и коренных народов Северной Америки. Они создали на удивление эффективные институциональные структуры правосудия и самоуправления, — во всяком случае, достаточно эффективные, чтобы те проработали два столетия.

Исполненные разума и света документы, которые лежат в основе нашего государства, являются жизнеутверждающими в самом глубоком смысле этого слова. Во времена, когда люди почти всего цивилизованного мира жили под властью монархов и военачальников, основатели США предложили воистину радикальную концепцию, согласно которой у всех людей есть право на жизнь, свободу и счастье. В течение прошедших с того времени двух столетий народы, пребывавшие под гнетом правительств, исповедующих принцип «Кто сильнее, тот и прав», видели в Декларации независимости источник света, путеводную звезду и пример для подражания.

И вот сейчас, через двести с лишним лет, многие люди склонны считать, что Соединенные Штаты деградировали: если раньше наша страна была маяком свободы, то ныне многие видят в ней просто очередную жаждущую власти империю — вооруженную и опасную. Неужели другие страны просто завидуют свободным американцам, как о том твердит правительство? Или имеющиеся у нас драгоценные свободы уже ужаты до такой степени, что так называемая «независимая пресса» нашей страны уже просто не хочет или не может обращать внимание на теневые стороны Америки?

Находясь у своих истоков, Америка воплощала в себе самое лучшее, что можно было предложить миру: неотъемлемые права и свободы человека (по меньшей мере для белых мужчин). Однако по мере того, как поиск счастья превратился в погоню за материальными богатствами, эти идеалы отошли на второй план. Так что же пошло не так? И как это случилось?

С мена Б ога

Как мы видели, каждая базовая парадигма приносит с собой волну перемен и новых истин. Монотеизм во времена идолопоклонства и предрассудков принес ощущение порядка и сосредоточенность на духовной стороне жизни. Научный материализм стал глотком свежего воздуха в мире, где царила удушливая религиозная иерархическая система, проповедовавшая крайне жесткие верования. При этом во время каждой «смены Бога» что-то приобреталось, а что-то утрачивалось. Так, когда на смену аграрным общинам пришло индустриальное общество, разорвались общинные связи, служившие основой повседневной морали.

Помните: наука как чистое знание не несет представлений о том, что нравственно, а что безнравственно. Она нейтральна в отношении ценностей. В результате, когда научный материализм освободил людей от законов Библии, возник моральный вакуум. А поскольку моральный вакуум противен человеческой природе, что-то должно было заполнить образовавшуюся пустоту. К сожалению, под влиянием теории Дарвина на место монотеистической морали пришли законы человеческих джунглей, — законы, за которыми не стоит никакой моральный кодекс.

Как следствие, медленно, но неумолимо мир перешел под начало нового бога, обладающего огромной светской властью и предлагающего нам нечестивую троицу: материализм, деньги и машину. Теперь мы не просто поклоняемся материальным ценностям, но признаем их в качестве своего спасителя. И хотя реальность непрестанно свидетельствует об обратном, в общественном сознании упорно сохраняется вера в то, что деньги дадут нам счастье, оружие — безопасность, лекарства — здоровье, а новая информация — мудрость.

Хорошая новость: эти дисфункциональные явления не заложены изначально в человеческой природе, но порождены некоторыми бесчеловечными мыслями, которые были запрограммированы в нас и возведены до уровня верований. И первый шаг к удалению догматических дисфункциональных программ состоит в том, чтобы признать наличие связи между ложными парадигмами, которые считаются истинными, и институциями, созданными для их поддержки. Памятуя высказывание Эйнштейна «Поле — единственный фактор, управляющий частицами», представьте себе, что поле состоит из незримых верований, тогда как частицы представляют собой институциональные структуры, которые воплощают в себе те или иные истины и превращают мысли и верования в вещи.

Второй шаг состоит в том, чтобы осознать, насколько велико влияние таких институций. Они формируют модели поведения, которые затем принимаются за фундаментальные составляющие культуры. Эти институции влияют на людей через промышленность, правительства, школы и различные организации, специализирующиеся на формировании и развитии верований. Иными словами, речь идет о значительной части ментальной и физической структуры общества.

Третий шаг — идентифицировать и назвать воплощения этих институциональных структур в современном обществе. Тут важно осознавать, что каждая из моделей мифовосприятия, которые мы исследовали и разоблачили выше, служит идеологической основой для развития тех или иных институциональных образований.

— Вера в то, что имеет смысл лишь материальное, привела к тому, что в храмах обосновались менялы.

— Вера в то, что выживает наиболее приспособленный, привела к доминированию принципа «кто сильнее, тот и прав».

— Вера в то, что все записано в наших генах, дала начало нездоровой системе здравоохранения.

— Вера в то, что эволюция представляет собой случайный процесс, привела к созданию оружия массового отвлечения функция которого — отвлекать людей от осознания врожденных сил, данных им Природой.

Исследуя соответствующие институции, мы обнаруживаем, что все они зарождались в условиях более или менее строгого функционального равновесия между духом и материей, но постепенно утрачивали свою функциональность по мере того, как удалялись от точки равновесия. Таким образом, в свое время все они были ценны, но затем потеряли свою ценность, уступая место следующим системам мышления или верованиям.

Проанализировав развитие каждой из институций, мы можем отчетливо увидеть, как эволюционируют ныне ответы на наши вечные вопросы:

1. Как мы сюда попали?

2. Зачем мы здесь?

3. Если мы уже здесь, то как извлечь из этого обстоятельства наибольшую пользу?

М енялы в храме

Во времена Иисуса фарисеи были правящим классом в еврейском обществе. Согласно Новому Завету и хроникам историка Иосифа Флавия, они разработали сложную систему оплаты за молитвенные услуги. Чтобы прийти на пасхальную службу, следовало заплатить полшекеля; у входа в храм сидели менялы, которые взимали эту плату, а также продавали скот и голубок для жертвоприношений, угодных Господу.

В Евангелиях описан лишь один случай, когда Иисус гневался: он взял плеть и прогнал из храма менял, опрокинув их столы и рассыпав монеты. Можно представить себе, что сказал бы Иисус сейчас, когда менялы расселись не только у храмов, но установили свои будки едва ли не на каждом шагу, чтобы взимать плату за ресурсы, которые некогда были совершенно бесплатны и реально обеспечивали людям жизнь, свободу и возможность стремиться к счастью. Скажите, сколь толстую плетку использовал бы Христос в зале заседаний совета директоров компании, претендующей на владение всеми семенами всех сельскохозяйственных культур в мире? И насколько сурово отчитал бы Он американцев, — а ведь 83 % из них называют себя христианами, — за то, что они и слова не сказали против такого вопиющего посягательства на естественные права всего человечества?

Нашествие Monsanto

Слово хуцпа на идише обозначает вопиющую наглость. Традиционно ее иллюстрируют анекдотом, в котором парень, убивший своих родителей, просит суд о снисхождении на том основании, что он сирота. Но кажется, у этого парня появился серьезный конкурент.

В свое время фирма Monsanto прославилась тем, что производила смертоносный гербицид Agent Orange, использовавшийся во время войны во Вьетнаме. Сегодня Monsanto — одна из крупнейших транснациональных химических агрокомпаний в мире. В списке ее продукции есть генно-модифицированная канола под названием «округлая готовая канола». Когда ветер переносит пыльцу с этих генетически модифицированных растений на соседние поля, где растет обычная канола, происходит ее опыление. Как следствие, модифицированные гены переходят к потомству обычных растений и они оказываются практически идентичными «округлой готовой каноле». Когда такое происходит, Monsanto подает в суд на фермеров, которым принадлежат соседние поля, за то, что те используют модифицированные гены, не платя за них.

Компания Monsanto, владеющая 674 биотехнологическими патентами (фактически речь идет о собственности на жизненные формы), разработала уникальную бизнес-модель. Покупая у компании генетически модифицированные семена, фермеры подписывают соглашение, согласно которому они не имеют права запасать выращенный урожай или высаживать полученные от урожая семена в следующие годы. Иными словами, фермеры обязуются покупать у Monsanto семена каждый год. Чтобы обеспечить соблюдение этого соглашения, Monsanto наняла целую армию шпионов и следователей, которым приказано следить, чтобы никто несанкционированно не высаживал ее семена — ни намеренно, ни случайно. По данным журналистов Дональда Л. Баррета и Джеймса Б. Стила, компания Monsanto инициировала тысячи расследований и завела сотни тяжб. Большинство фермеров настолько запуганы задействованными фирмой юридическими ресурсами, что предпочитают платить, даже не пытаясь защититься, независимо от того, правы они или виноваты.

Семена, запасаемые на фермах, всегда были основой сельского хозяйства; на сегодняшний день они составляют от 80 до 90 % всего посевного материала. Однако у Monsanto свои планы. Как пишет Джеффри М. Смит в своей книге «Семена обмана», Monsanto мечтает о мире, где 100 % всех семян будут генно-модифицированными и запатентованными. Отчасти они движутся к своей цели путем запугивания фермеров. Другая стратегия состоит в том, чтобы покупать компании, торгующие обычными семенами. В течение двухнедельного периода в 2005 году Monsanto приобрела компанию Seminis, которая контролировала в США 40 % рынка семян салата-латука, томатов и других овощей, а также Emergent Genetics — третью по величине компанию, торгующую семенами хлопка.

Покупатели и фермеры во всем мире объединяются, чтобы помешать Monsanto в осуществлении ее планов, но, похоже, у компании есть друзья на самых вершинах власти. Член Верховного Суда США Кларенс Томас в конце 1970-х годов был юридическим поверенным компании Monsanto. А в 2001 году он вынес в деле по генно-модифицированным продуктам постановление, идущее на руку Monsanto и другим компаниям, производящим генно-модифицированные семена.

Можно без конца приводить леденящие кровь истории о том, как каперы приватизации носятся по всей планете с истошными криками: «Мое! Мое! Мое!» Невозможно отрицать, что деньги обладают властью, но эта власть основана на нашем в значительной мере неосознанном согласии с тем, что они достойны править. Заканчивая разговор о Monsanto и иже с ними, вспомним один эпизод из жизни индейского общественного деятеля по имени Вайнона Ла Дьюк. Однажды, когда она рассказала о генной инженерии старейшинам племени оджибве, вожди спросили: «Кто дал им право так поступать?»

Действительно, кто? Читайте дальше.

Великое банкирское ограбление

Чтобы до конца понять, как получилось, что общество дало столько власти не просто деньгам, но спекулянтам, давайте посмотрим, каким образом деньги обрели могущество в эру научного материализма.

Деньги возникли на самой заре торговых отношений. Люди чеканили из золота и других драгоценных металлов монеты, которые представляли товары, имевшие реальную ценность. Вместо того чтобы говорить: «Я дам тебе за твою курицу одну двенадцатую часть своего козла», человек просто платил денежку — и это был очень удобный коммерческий инструмент.

Когда купцы накопили так много денег, что им стало трудно таскать их с собой, они начали хранить монеты у ювелиров, которые давали взамен долговые расписки, или векселя. Так, на банкнотах США есть надпись: «Эта банкнота является законным платежным средством по всем долгам, государственным и частным».

В конце концов ювелиры сделали одно приятное открытие: денег у них на сохранении накопилось много и в каждый момент лишь немногие из купцов высказывали желание забрать свои депозиты. Так родился банковский механизм и, в частности, практика выдачи ссуд в бумажных деньгах на суммы, превышающие стоимость наличного золота в десятки раз. Эта практика лежит в основе деятельности современных банков.

В течение длительного времени церковный закон запрещал ростовщичество, то есть выдачу денег в долг под проценты. Однако в XVI веке состоялась протестантская реформация, и король Генрих VIII смягчил кредитное законодательство в Англии. С тех пор власть денег непрестанно сопровождала цивилизацию на ее пути вглубь материальной сферы.

В течение следующего столетия кредитная политика дешевых денег сменилась политикой дорогих денег, что привело к экономическому кризису в Англии. Пока кредиты были доступными, люди брали взаймы легко и небрежно.

Но в какой-то момент банкиры сказали «Хватит», ужесточили свою кредитную политику и потребовали возвращения кредитов. И люди, взявшие кредит в благодатные времена экономического роста, обнаружили, что не могут выплатить долги банку в оговоренные контрактом сроки. И тогда банкиры стали отнимать у задолжавших бедолаг их залоговое имущество (дома и прочее), выкупая его за сущие гроши, а затем перепродавая с огромной выгодой.

Войны (еще одна золотая жила для банкиров) привели к тому, что Британская Корона к XVII столетию стала самым большим должником в мире. Однако у банкиров нашлось воистину королевское решение этой проблемы: создать Банк Англии, который вопреки своему названию вовсе не принадлежал британскому правительству, но являлся частной компанией, которой владели сами банкиры.

Банк Англии уже в то время безупречно осуществил схему Понци — аферу, когда вера вкладчиков в успех несуществующего коммерческого предприятия подогревается высокими дивидендами, которые первые инвесторы получают из взносов более поздних инвесторов. Банкиры предложили английскому правительству внести в Банк Англии один миллион фунтов. Затем они выдали кредиты на вдесятеро большую сумму (десять миллионов) своим друзьям, которые тут же потратили эти деньги (сделанные из воздуха) на приобретение акций того же Банка Англии. После этого банк согласился ссудить деньги обратно государству — обеспечив себя процентами по кредиту из кармана налогоплательщиков!

Тем временем в Новом Свете экономика процветала. Поскольку драгоценные металлы были редкостью, колонистам пришлось печатать собственную валюту, которую они сами называли «колониальными чеками». Эти бумажки фактически не были обеспечены драгоценными металлами и держались исключительно на том, что люди согласились признать за ними ценность. Колониальная валюта не была основана на долгах, но четко отображала стоимость товаров и услуг без всяких банковских процентов, — что было выгодно всем участникам рынка. Однако несвоевременное хвастовство Бенджамина Франклина привело к тому, что колониальные чеки пришлось отменить, и это приблизило революцию в Америке.

Когда Франклин был с визитом в Англии, его спросили, чем можно объяснить процветание колоний. Он ответил, что видит причину этого процветания в выпуске колониальных чеков, а затем добавил: «Мы управляем покупательной способностью денег и не платим никаких процентов». Королю Георгу и Банку Англии его слов было достаточно, чтобы сделать свои выводы.

В 1764 году английский парламент принял закон о денежном обращении, запрещавший колониям выпускать собственную бумажную валюту в любой форме. Лишившись валюты для ведения повседневного бизнеса, экономика североамериканских колоний вошла в глубокий кризис. В 1766 году Франклин отправился в Лондон добиваться отмены закона, но не преуспел. Утрата Америкой права на выпуск собственной валюты стала основным толчком к войне за независимость и причиной, по которой отцы-основатели так твердо настаивали на том, чтобы в Америке не было национального банка.

Но несмотря на такое хорошее начало, в течение первых 120 лет американской истории в стране шла самая настоящая битва за то, кому достанется право печатать валюту: банкам или правительству. И по мере того, как путь человечества уходил все глубже в сферу материализма, перевес переходил на сторону банков.

Задумайтесь над следующим фактом: Америка перешла на золотой стандарт в 1873 году, всего через 13 лет после того, как эволюционист Томас Хаксли победил в дебатах против креациониста епископа Сэмюэля Уилберфорса, в результате чего научный материализм возвысился до роли «официального провайдера» истины. И следом сдвиг парадигмы произошел в экономике — на смену христианскому агнцу пришел золотой телец.

Углубление цивилизации в материальную сферу стало значительно сказываться и на других областях жизни. В 1886 году Верховный Суд США якобы вынес решение, в соответствии с которым корпорации получили те же права, что и люди (юридические лица). Фактически корпорация — это аномалия: неживая сущность, получившая свидетельство о рождении (зарегастрированный устав корпорации), которое позволяет ей существовать вечно. Она действует в обществе наравне с людьми, но при этом не связана человеческими нравственными ограничениями.

Но еще более аномально то, что этого судебного решения, которое впоследствии приобрело такое значение, попросту не существует. Фальшивый законодательный акт являлся творческим домыслом (или, скорее, преступным деянием) Дж. С. Бэнкрофта Дэвиса, юриста, дипломата и бывшего железнодорожного функционера, который в 1886 году присутствовал в качестве судебного репортера на процессе «Народ округа Санта-Клара против Южной тихоокеанской железнодорожной компании».

Одна из функций судебного репортера состоит в том, чтобы писать тезисы судебных заседаний. Тезисы — это краткое изложение основных правовых аргументов, использовавшихся судом при вынесении решения по делу. Они представляют собой всего лишь репортерское толкование дела и не являются отражением официальной позиции суда.

Юристы используют тезисы в качестве вспомогательных материалов для быстрого ознакомления с сутью дел и вынесенными решениями.

До дела «Народ округа Санта-Клара против Южной тихоокеанской железнодорожной компании» правовой статус корпораций (а также союзов, церквей и компаний) регулировался Декларацией независимости и 14-й поправкой к Конституции США, в которых ясно сказано, что все перечисленные институции обладают привилегиями, а люди (юридические лица) — правами. Дэвис же в своих тезисах исказил содержание 14-й поправки, написав: «Ответчик как корпорация является юридическим лицом в соответствии с содержанием главы первой 14-й поправки к Конституции Соединенных Штатов; согласно той же поправке, государству в рамках его юрисдикции возбраняется отказывать любому юридическому лицу в защите закона на равных с другими юридическими лицами условиях». Иными словами, он сфабриковал свой отчет о судебном заседании таким образом, чтобы возвысить корпорации от категории субъектов права, которые пользуются всего лишь привилегиями, приписав им такие же права, какие есть у людей.

Характерно, что вопрос о правах корпораций вообще не являлся предметом данного судебного процесса. Сам председатель Верховного Суда Моррисон Уэйтс сообщил, что Верховный Суд «избежал того, чтобы затрагивать конституционные вопросы при вынесении решения по данному вопросу». Но при этом никто не обратил внимания на тот факт, что фабрикация Дэвиса по поводу статуса корпораций как юридических лиц исказила смысл 14-й поправки. Впоследствии на тезисы Дэвиса ссылались во время судебных заседаний по другим делам, и, таким образом, этот подлог обрел статус судебного прецедента.

Тезисы Дэвиса стали огромным шагом по направлению к тому, чтобы вдохнуть жизнь в денежную машину. Уже в 1888 году президент Гровер Кливленд предупреждал: «На фоне достижений большого капитала мы наблюдаем, как гражданин гибнет под железной пятой. Корпорации стремительно становятся хозяевами людей».

Четверть века спустя банкиры одержали решительную победу в битве за контроль над американской валютой. В 1913 году во время рождественских каникул, когда все конгрессмены были на отдыхе, президент Вудроу Вильсон подписал «Закон о федеральной резервной системе», согласно которому некая частная компания получила возможность печатать деньги, обеспеченные долговыми обязательствами государства. Так же как Банк Англии в действительности не являлся банком английского правительства, так и Федеральный резервный банк имеет к нашему федеральному правительству не больше отношения, чем Federal Express [43]Частная почтовая служба, в названии которой присутствует слово «федеральная». — Прим. перев.
.

Возможно, Вильсона побудило к такому шагу состояние экономики Соединенных Штатов, описанное им в книге «Новая свобода», которую он издал в том же году: «Мы стали одним из самых слабых, одним из наиболее зависимых правительств в цивилизованном мире — мы руководствуемся не собственным независимым мнением, не своими убеждениями и не пожеланиями большинства, а требованиями и давлением крошечной группки могущественных людей». И хотя, по-видимому, он считал, что «Закон о федеральной резервной системе» поможет стабилизировать экономику Америки, передача ответственности за финансовое благосостояние страны в руки банкиров не предотвратила Великую депрессию, грянувшую шестнадцать лет спустя.

Итак, вот уже скоро сто лет, как печатающаяся в США валюта представляет собой не что иное, как долговые обязательства, и у нас есть очень яркое документальное подтверждение этого факта, написанное красными чернилами. На начало 2008 года государственный долг Соединенных Штатов составлял 10,5 триллионов долларов (более чем по 31 000 на каждого человека, включая младенцев), и он растет с головокружительной быстротой — по 1,85 миллиардов в день. А совокупный долг нашей страны (включая частных лиц, финансовые институции, бизнес и правительство) ныне составляет 53 триллиона долларов.

Стремление к счастью? Похоже, это в прошлом

Индекс «Счастливая планета» — это исследовательская программа, призванная оценить не просто насколько счастливы жители различных стран, но также и во сколько обходится людям это счастье в терминах влияния на экологию и качество жизни в целом. Формула проста:

Коэффициент счастья = (Удовлетворенность жизнью x ожидания от жизни) / влияние на экологию

Иными словами, коэффициент «Счастливая планета» отображает, насколько эффективно та или иная страна превращает ограниченные ресурсы нашей планеты в счастье и благосостояние своих граждан. Соединенные Штаты занимают 150 место среди 178 стран, участвующих в программе, оставаясь далеко позади таких государств, как, например, Эфиопия, Нигерия и Пакистан.

Почему у Соединенных Штатов такой низкий показатель? Причина — в нашем отношении к окружающей среде. По негативному воздействию на экологию планеты мы находимся в числе мировых лидеров. Имея такой же уровень удовлетворенности жизнью и ожиданий от будущего, как средний житель Коста-Рики (эта страна занимает третье место в рейтинге «Счастливая планета»), средний гражданин США использует в четыре с половиной раза больше ресурсов! Вопиющий пример неэффективности! И при этом наша финансовая система продолжает рассказывать байки о радостях потребления, внушая людям нереалистическую надежду, что снова и снова делая одно и то же — ПОКУПАЯ! ПОКУПАЯ! ПОКУПАЯ! — мы можем что-то изменить в своей жизни.

Этот кратчайший путь к экономическому самоубийству (через необузданное потребление ресурсов) находит свое обоснование в еще одном развенчанном мифе: выживает наиболее приспособленный. Загипнотизировав себя коллективной мантрой о том, что лишь нечто материальное может спасти нас от напастей, мы свято уверовали в самую безумную, дорогую и опасную военную машину, какая только была создана в истории человечества. Тем самым мы наделили властью зловещий принцип: кто сильнее, тот и прав.

Кто сильнее, тот и прав

Когда произошла описываемая смена богов, место главного морального ориентира, ранее принадлежащее библейскому закону, было занято законом джунглей. Конечно, это произошло не за один день. К тому же мы вообще не можем сказать, что люди когда-либо действительно жили по библейским законам. Очень и очень давно заповедь «Не убий» превратилась в «Не убий, если тебя некому отмазать».

И вот только в течение XX века войны унесли жизни около 260 миллионов человек. Причем в это число не включены те, кто не погиб, но был изувечен, остался без крова или еще как-то пострадал в результате военных действий. А еще добавьте сюда страхи и психологические травмы, нанесенные этими конфликтами душам жителей планеты.

Страшные человеческие жертвы войн XX века — когда мы впервые провели две горячие мировые войны и одну невероятно дорогостоящую холодную стали платой за то, что нами на официальном уровне было признано наше давнее верование: кто сильнее, тот и прав. Оглядываясь на историю Запада (за немногими исключениями, о которых мы поговорим чуть ниже), мы видим, что насилие и подчинение активно насаждались в людских душах и в окружающем нас мире. Власть сильного утвердилась настолько давно, что люди признали ее естественной.

Человеческая природа или природа бесчеловечности?

Когда мы знакомимся с работами антропологов, исследующих доисторические культуры, миф о врожденной порочности человека начинает вызывать у нас весьма серьезные сомнения — ибо находки ученых свидетельствуют как раз об обратном. В своем фундаментальном труде «Чаша и клинок» историк Риан Айслер ссылается на замечательные открытия археолога Марии Гимбутас. Среди тысяч артефактов, обнаруженных Марией в ходе раскопок доисторических культур, вообще не было оружия! А при раскопках неолитической культуры Катал Хуюк на территории современной Турции британский археолог Джеймс Мелаарт нашел свидетельства того, что ранние аграрные общества были эгалитарными. Мелаарт обнаружил, что размеры домов, их внутреннее убранство и состав похоронных приношений в захоронениях практически одинаковы у всех членов общины, что свидетельствует об отсутствии классовой иерархии и социального расслоения.

В своей книге Айслер особо отмечает, что эти общества были не матриархальными, но эгалитарными. Само название книги «Чаша и клинок» подчеркивает различие между чашей, которая символизирует животворящую и питающую фемининную энергию, и мечом, символизирующим маскулинные властные амбиции.

В случае военного противостояния чаши и меча любой современный «здравомыслящий» человек сделает ставку на меч, поскольку воины с мечами легко возьмут верх над представителями самодостаточной и щедрой культуры чаш. Однако сейчас нам становится все более очевидно, что очень скоро выживание и процветание нашей планеты будет зависеть от того, сумеем ли мы возродить и восстановить животворящую парадигму чаши.

К сожалению, по мере того как цивилизация углублялась и материализм, эта чаша опустела. Возвышение меча и утрата чаши стали результатом утверждения в обществе двух последних базовых парадигм: монотеизма и научного материализма, которые явно отдают предпочтение ян перед инь, активному началу перед пассивным, мужественности перед женственностью. Цена такого перекоса непомерно высока — под угрозой оказалось само выживание нашего биологического вида.

Однако давайте вернемся к отцам-основателям Америки. Когда Бенджамин Франклин и его соратники переделывали под себя политическую структуру Конфедерации ирокезов, они исключили один ключевой элемент индейской культуры, который не имел шансов найти поддержку в племени колонистов. Насколько нам известно, никто даже и не предлагал, чтобы белые американские женщины — Бетси, Марта и Долли, заседали в полновластном Совете Бабушек.

Сколь бы ни были просвещенными наши отцы-основатели, им казалась неприемлемой мысль о том, чтобы дать женщинам духовную власть и реальную возможность объявлять войну или низвергать вождей (хорошо хоть они вообще упомянули о женском начале в Декларации независимости, когда выразили свое уважение к «законам Природы и Бога»). Очевидно, над создателями нашего государства довлели европейские предрассудки, основанные на пяти тысячелетиях унижения и попрания женского начала.

От агнца до Рэмбо

Подумайте, какими бывают последствия, когда в культуре угнетена женская энергия. Помните карликовых шимпанзе бонбоно, о которых мы говорили в главе 7? У других видов шимпанзе самцы объединяются в группы и третируют более мелких по размеру самок. А у бонбоно тесные социальные связи возникают как раз между самками, и эти связи не допускают проявлений агрессии со стороны самцов. При этом нельзя сказать, чтобы самки доминировали над самцами, — просто они противопоставляют свою солидарность мужской силе.

В книге «Истинное богатство народов» Риан Айслер приводит высказывание Элизабет Кэди Стэнтон, общественной деятельницы и активистки раннего этапа борьбы за права женщин: «В мире еще никогда не было по-настоящему добродетельной страны, ибо принижение женщин всегда означает, что река жизни отравлена в самом своем источнике». Эта отрава отчетливо ощущается и в современном американском обществе, где к злу относятся не просто терпимо, но потворствуют ему, не оставляя кротким ни малейшего шанса на выживание. Бедняга Иисус! Если бы Он вернулся сейчас, то не узнал бы Свой собственный образ. За последние два тысячелетия религия ухитрилась превратить Его из агнца в Рэмбо. Из библейских текстов нам известно, что Иисус воплощал в Себе равновесие между маскулинными и фемининными чертами. Он был достаточно силен, чтобы выгнать менял из храма, достаточно вынослив, чтобы вытерпеть казнь на кресте, и при этом проповедовал любовь и благословлял миротворцев. А те Его приверженцы, которые поклоняются «Богу, оружию и мужеству», тратят гораздо больше энергии на духовные атаки против кротких, чем на защиту наследия Христа.

Сила денег соединяется с силой власти

Когда моральный груз любви к ближнему свалился с плеч людей, материалистическое мировоззрение породило самый безбожный из безбожных союзов — альянс силы денег и силы власти.

С момента окончания гражданской войны в США и вплоть до начала XX века корпорации нередко формировали собственные армии, чтобы поддерживать порядок среди рабочих и не позволять им бастовать. Национальное детективное агентство Пинкертона начинало как частная армия, нанятая железнодорожными компаниями для обеспечения безопасности поездов. Позднее другие корпорации использовали их для подавления забастовок. И у знаменитого автомобильного магната Генри Форда было свое военизированное подразделение. Их называли «ребята Беннета» по имени Гарри Беннета исполнительного директора компании Форда, бывшего боксера и отпетого головореза. Ребята Беннета пристально следили за тем, чтобы кроткие так и оставались кроткими и послушными, — в частности, делали все для того, чтобы рабочие не объединились в профсоюз.

Хотя отцы-основатели не одобряли идею регулярной армии, всего через сотню лет после того, как Джордж Вашингтон предостерегал американцев против «союзов, лишающих свободы действий» (при этом он имел в виду союзы с империалистами), вооруженные силы США уже работали на службе у корпораций, стремившихся распространить свое влияние за океаны.

Генерал Смедли Батлер — герой Америки, человек, получивший наибольшее количество государственных наград в истории американского ВМФ, в последние дни своей жизни с огромной горечью высказывался о собственной роли в войнах. Выступая в 1931 году с речью перед Американским легионом (позднее она была опубликована в буклете под названием «Война — это бандитизм»), Батлер сказал: «Бандитизм есть деятельность… осуществляемая для пользы крошечной группки людей в ущерб очень и очень многим…И война представляет собой самый древний, самый доходный и, вне всяких сомнений, самый порочный вид бандитизма. Речь идет о бандитизме международного масштаба, где прибыль исчисляется в долларах, а потери — в людских жизнях».

Война за прекращение войн с войнами не покончит

Довольно скоро после того, как генерал Батлер произнес свою речь, мир втянулся во Вторую мировую «войну за прекращение всех войн». Хотя историки твердят, что это была битва против нацизма, неудобная истина состоит в следующем: немалую роль в эскалации этой войны сыграло стремление Америки отстоять свою империю в Тихом океане. Любопытно, что именно Америка в свое время помогла нацистской армии встать на ноги. Немецкую военную машину взращивала американская индустрия и финансировали американские банкиры, в том числе Аверель Харриман и Прескотт Буш, отец американского президента Джорджа X. У. Буша и дедушка американского президента Джорджа У Буша.

После Второй мировой войны США стали мощнейшей сверхдержавой в мире. В отличие от европейских стран и государств Дальнего Востока, территория Соединенных Штатов не подвергалась ни бомбежкам, ни вторжению, ни разрушениям. Однако мир и покой оказался недолговечным, поскольку 14 июля 1949 года Советский Союз провел испытания своей первой ядерной бомбы. В ответ США развязали холодную войну, и этот кармический путь привел нашу страну туда, где она находится сейчас: мы вооружены до зубов, у нас десять триллионов долга и мы чувствуем себя менее защищенными, чем когда бы то ни было.

Советские ядерные испытания в сочетании с тем, что США во время Второй мировой войны применили две ядерные бомбы, убив 220 000 гражданских лиц в японских городах Хиросима и Нагасаки, привели к такому напряжению в мире, какого еще не знала наша цивилизация. Одно дело, когда солдаты сражаются с солдатами при помощи дубин, копий и штыков, и совсем другое, когда какой-нибудь безумный правитель или неуравновешенный военачальник может нажать кнопку, разом швырнув всю планету на съедение атомным грибам. Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Не знаю точно, какое оружие пойдет в ход в Третьей мировой войне, но Четвертую мировую будут нести палками и камнями».

А теперь давайте посмотрим, какие факторы влияли на принятие решений президентом Гарри С. Трумэном после Второй мировой войны. Вскоре после победы производители самолетов стали писать письма своим друзьям из Государственного департамента, сетуя на незавидную судьбу, которая ждет их в условиях мирной экономики. И тогда чиновники Госдепа убедили Трумэна, что активные денежные вливания в военную промышленность предотвратят наступление новой Великой депрессии. С такой постановкой вопроса никто не спорил. Как пишет Ноам Хомский, «дебатов не было, поскольку вопрос решили заранее; но, по крайней мере, этот вопрос был задан: на каких расходах должно сосредоточиться правительство — на военных или на социальных?»

Что касается внешнеполитического курса США, здесь Трумэну приходилось ориентироваться на мнение двух ключевых советников госсекретаря Дина Ачесона, — и их рекомендации в корне противоречили друг другу. Один из них, дипломат Джордж Кеннан имел репутацию убежденного антикоммуниста, однако, получив назначение в Советский Союз, он не увидел никакой военной угрозы Соединенным Штатам со стороны этого государства. Кеннан пришел к выводу, что СССР под руководством Иосифа Сталина стремится восстановиться после войны и не лелеет экспансионистских планов. Это мнение подтверждалось разведданными ЦРУ

Другой советник, Пол Нитце, банкир с Уолл-стрит, занимавшийся инвестициями, верил в то, что ключом к экономической и политической безопасности США является военно-промышленный комплекс. 11 октября 1949 года, менее чем через три месяца после первого советского ядерного испытания, Кеннан предложил, чтобы США и СССР подписали соглашение о том, что они не станут применять ядерное оружие. В тот же день представил свое мнение по атому вопросу и Нитце. Он сказал, что «необходимо пойти на снижение социальных стандартов ради того, чтобы производить больше вооружений».

В начале 1950 года Трумэн поручил Нитце разработать подробный экономический план холодной войны. Составленный Нитце документ назывался «СНБ-68: цели и программы Соединенных Штатов в вопросах национальной безопасности». Все остальное уже история — грустная история о том, как мы продолжали курс, проложенный документом Нитце, который позже назвали «характерным для мышления 1950-х годов».

В разоблачительной книге с очень точным названием «Наркоманы на игле войны» профессор Джоэл Андреас пишет, что с 1948 года США потратили на военно-промышленный комплекс 15 триллионов долларов. Эта сумма превышает стоимость всех заводов, машин, шоссейных и железных дорог, мостов, водопроводных и канализационных систем, аэропортов, электростанций, офисных зданий, магазинов, школ, больниц, отелей и жилых домов в стране вместе взятых.

А если кто-то хочет увидеть, как эти 15 триллионов смотрятся в бухгалтерской отчетности глядите: 15 000 000 000 000 $. Представляете, сколько пуль можно купить?!

Да уж… Некоторый перекос налицо, не правда ли?

Гоблинизация [48]

Несомненно, в мире существуют силы, желающие подорвать мощь Америки. Однако те, кто извлекают из ее мощи собственную выгоду, искусно скрывают и замалчивают мотивы своих противников. Соедините мощь менял с мощью корпораций, добавьте сюда еще мощь самой огромной военной индустрии в истории человечества — и вы получите безжалостно могущественную и совершенно бессовестную машину, алчно пожирающую мировые ресурсы. И мотор этой машины непрестанно издает характерные звуки: «Мое! Мое! Мое!»

Сторонники всемирной экономической интеграции с невинными лицами расхваливают свободную торговлю как благо глобализации. Но было бы точнее, если бы они говорили не «глобализация», а «гоблинизация», поскольку организаторы этого процесса ведут себя исключительно грубо и бессовестно. Банкиры во всем мире получают огромные дивиденды, используя ту же тактику, которую применял Банк Англии и применяет Федеральный резервный банк: делают так, чтобы деньги было легко взять в долг, но трудно вернуть.

Сегодня двумя крупнейшими банками на планете являются Всемирный банк и Международный валютный фонд (МВФ). Обе эти институции сформировались в 1944 и 1945 годах, когда 45 союзных стран попытались привести в порядок мировую финансовую и монетарную систему, расшатанную в результате Второй мировой войны.

По замыслу Всемирный банк должен предоставлять финансовую и техническую поддержку развивающимся странам, а также странам, восстанавливающимся после конфликтов, природных бедствий и гуманитарных катастроф. МВФ следит за глобальной финансовой системой, за обменными курсами и балансом платежей.

Хотя в этих могущественных финансовых институциях состоят почти все государства Земли, критики настаивают на том, что основная задача Всемирного банка и МВФ состоит в защите бизнес-интересов США во всем мире — а эта страна своей политикой и действиями активно способствует сохранению бедности на планете, постоянно держа развивающиеся страны в долговой яме.

В своей книге «Исповедь экономического киллера» общественный деятель Джон Перкинс рассказывает, как он сам работал банкиром-международником и занимался выдачей странам третьего мира огромных, заведомо непосильных кредитов. В результате коммерческие банки и их сообщники, корпорации, зарабатывают миллиарды за счет бедняков. Каким образом? Намеренно ссужая странам больше денег, чем те в состоянии вернуть, чтобы затем, в момент неизбежного дефолта, завладеть их ключевыми экономическими ресурсами. Знакомо звучит? Ну да, это та же самая афера с дешевыми деньгами и дорогими деньгами, которая использовалась ювелирами в Средние века. Пока миром правит жадность, жулики не переведутся.

Но у союза денег и власти есть еще более темная сторона. Перкинс рассказывает: «Вначале в страну посылают экономических убийц с большими деньгами, чтобы они подкупили нужных людей». Если соответствующие официальные лица отказываются продаться, им «разъясняют ситуацию» уже другие люди — настоящие убийцы из ЦРУ, которых Перкинс называет «шакалами».

Как бы отнеслись к участию США в подобного рода делах Джордж Вашингтон, Томас Джефферсон и Бенджамин Франклин? Возможно, они спросили бы себя, как получилось, что свободные мужчины и женщины доверили заботу о своем «праве на жизнь, свободу и стремление к счастью» шакалам? Что ж, это произошло в очень болезненный момент истории США. Еще не оправившийся от ужасов Второй мировой войны, запуганный коммунистической угрозой, а еще больше — учениями по гражданской обороне и рассказами о нависшей над планетой ядерной войне, американский народ согласился на ряд компромиссов. Предвосхищая политику «Не спрашивай и не говори», которую практикует современная американская армия в отношении сексуальной ориентации солдат, общественность молча согласилась не спрашивать у правительства, что оно делает для безопасности страны.

Мы вовсе не пытаемся утверждать, что тоталитарные марксистские режимы не представляют угрозы. По самым осторожным оценкам при сталинском режиме в СССР было убито по политическим мотивам 20 миллионов человек, а в Китае при председателе Мао Цзэдуне — вдвое больше. Однако марксистской угрозой воспользовались экономические каперы-пираты, которые наживаются на войнах, извлекая огромную выгоду из подогреваемых ими же страхов.

А есть ли хорошие новости? Да, есть. Дело в том, что еще ни одному человеку или обществу не удавалось преодолеть болезнь или функциональное расстройство, не признав существование проблемы и не поставив себе диагноз. Как писал Экхарт Толле в своей книге «Новая Земля: пробудись для достижения своей жизненной цели», «наивысшим достижением человечества являются не свершения в области искусств, наук и технологий, а умение признавать собственные ошибки и безумства». Так что поздравляю вас! Только что вы предприняли первый маленький, но необходимый шаг к исцелению: признали существование проблемы. А сейчас мы обсудим одну очень нездоровую ситуацию, в которой исцеление уже началось.

Н ездоровая система здравоохранения

Ни в одной другой сфере научный материализм не обладает большим влиянием, чем в медицине. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сама система здравоохранения сейчас тяжело больна.

Несомненно то, что вам или кому-то из ваших близких современная медицина принесла пользу. И возможно, вы знаете немало людей, которые давно были бы мертвы, если бы не скальпель хирурга, новейшие медикаменты или другие медицинские технологии. Мы уже на клеточном уровне впитали мысль о том, что технологии — это хорошо. И все же, как мы уже не раз убеждались в случаях других моделей мифовосприятия, одни и те же верования могут быть в один момент благотворными (когда они помогают сбалансировать систему), а в другой момент — губительными (когда они нарушают баланс в системе). Тот же самый научный материализм, который некогда дал современной медицине ее волшебные силы, теперь порождает ее величайшие пороки. Фармацевтические компании, главной задачей которых является извлечение прибыли, переориентировали медицину с целительства на вымогательство.

На наших глазах родился и окреп феномен, который журналист Джеки Лоу окрестил «ажиотажной медициной» — речь идет о дорогих быстродействующих лекарствах и медицинских методах, удвоивших за последние двадцать пять лет стоимость лечения в Америке. В 2004 году США потратили на охрану здоровья 1,9 триллионов долларов, что составило 16 % валового внутреннего продукта (ВВП). И что же мы покупаем по такой высокой цене? Только не смейтесь, тем более что ничего смешного тут и нет, — теперь убийцей номер один (или, может быть, номер три) в Соединенных Штатах является не рак, не сердечно-сосудистые заболевания, а сама медицина. Что?!!

В авторитетном Журнале американской медицинской ассоциации (Journal of the American Medical Association) опубликована статья, в которой на основании весьма осторожных оценок сделан следующий вывод: третьей причиной смертности в США являются так называемые ятрогенные заболевания, или «заболевания, развившиеся вследствие медицинского вмешательства».

Институт питания США (Nutrition Institute of America) провел независимое исследование в этой сфере. Его специалисты обнаружили, что «общее число ятрогенных смертей — то есть смертей вследствие непреднамеренных действий врача в ходе лечения или диагностики, составляет в США 783 936 человек в год». Эта статистика приведена в отчете с красноречивым названием «Смерть от медицины», соавторами которого стали три доктора медицины и два доктора философии. Итак, почти 784 000 человек в год погибает по ятрогенным причинам. Вторая причина смерти — сердечно-сосудистые заболевания, от которых ежегодно гибнет 700 000 человек. А третий убийца — рак, умертвляющий по 550 000 человек в год. Эти цифры свидетельствуют о том, что госпожа медицина может по праву считать себя врагом здоровья номер один.

Честно говоря, не имеет особого значения, какое место занимает медицина на этом конкурсе убийц — первое или третье. Здравоохранение вообще не должно находиться в списке убийц. И особенно тревожит то, что сама система здравоохранения беззаботно заявляет: смерть ее пациентов — неизбежная цена медицинской практики как таковой.

Так от чего же наша система здравоохранения настолько захворала и почему она стала причиной неизлечимого финансового кровотечения из наших карманов? Прежде всего, ответ нужно искать в прочно укорененной у нас в мозгах следующей модели мифовосприятия: имеет смысл лишь то, что материально, а также в явлении, которое наиболее уместно было бы назвать ньютонизацией медицины.

Ньютонизация медицины

Начало ньютонизации медицины положил не Ньютон, а Рене Декарт. Четко отделив разум от тела, он практически распилил человека надвое — на видимую половинку и невидимую. Во времена Декарта (начало XVII века) такие незримые части человеческого существа, как разум, душа и дух, единодушно относили к сфере компетенции церкви, тогда как за медициной оставляли материальную сферу: все физическое, механическое и поддающееся непосредственному наблюдению и измерению. И вот на протяжении последних четырех столетий медициной правит ньютонова вера в то, что материя сама определяет собственную судьбу.

При таком мировоззрении не удивительно, что наука ищет причины заболеваний в материи. Приблизительно в то же время, когда Дарвин выдвинул свою теорию эволюции, французский микробиолог Луи Пастер предположил связь между заболеваниями и микроорганизмами. Эта теория не только соответствовала идее, что у любых расстройств есть определенные физические причины, но и вписывалась в представления о том, что у каждого из нас есть лишь два пути: стать победителем или побежденным. Людям все время твердят, что нас постоянно окружает целая армия смертоносных организмов — микробов и паразитов, которые только и ждут возможности вторгнуться в храм нашего тела. Либо мы их, либо они нас!

Все базовые парадигмы во времена их расцвета демонстрируют свою способность решать существующие проблемы. Вот и научный материализм, не медля, вступил в бой с бациллами, достиг больших успехов и принес огромную пользу истерзанному микробами миру. В частности, была создана современная материалистическая медицина, которая практически искоренила многие инфекционные заболевания и разработала чудодейственные лекарства, например пенициллин и инсулин. В результате этих достижений средняя продолжительность жизни в США увеличилась за прошедшее столетие на тридцать лет.

Хотя эти результаты обычно приписывают достижениям медицины, вполне возможно, что дело обстоит не совсем так. Томас Мак-Кеоун, проводивший исследования в сфере общественного здоровья и социальной медицины, пришел к выводу, что в число основных факторов, обеспечивших снижение смертности в XIX и начале XX веков, входят улучшение питания, внедрение гигиенической и санитарной культуры и общий рост уровня жизни.

Неудивительно, что материалистическая ньютонова медицина достигла зенита своей славы в конце 1940-х — начале 1950-х годов, как раз в то время, когда Уотсон и Крик объявили, что ключ жизни закодирован в ДНК — то есть в генах (о чем мы подробно говорили в главе 7 «Все записано в наших генах»). Традиционные практики, такие как естественные роды и грудное вскармливание, стали считаться безнадежно отсталыми — растущему среднему классу в США активно вдалбливали в голову «докторину», что «доктор знает, как лучше».

С ньютоновой точки зрения причины заболевания и исцеления являются последствиями материальных процессов, которые могут быть понятны лишь специалисту-медику с внушительной ученой степенью. Даже после того, как аллопатическая медицина стала демонстрировать все менее впечатляющие результаты при стремительном росте своей стоимости, ее влияние остается очень сильным. Почему? Как мы сейчас увидим, фармацевтическая индустрия — одно из самых прибыльных дел в мире.

Непомерная цена прибыли

Каждый день миллионы компетентных людей с самыми добрыми намерениями идут на работу, чтобы исполнять свои обязанности врачей, медсестер, технического персонала больниц, администраторов и санитаров. Еще тысячи работают в исследовательских лабораториях, разрабатывая лекарства от всяческих заболеваний — начиная от самых безобидных и заканчивая смертельными. Очень немногие из этих людей относятся к своим обязанностям небрежно, а тем более хотят зла пациентам, и все же, как мы убедились, самая дорогая система здравоохранения на планете далека от того, чтобы быть эффективной.

Несмотря на самые высокие в мире расходы на здравоохранение (в пересчете на душу населения), США являются одной из самых отстающих индустриальных стран по реальному качеству медицинских услуг. Цифры потрясают. В 1960 году на охрану здоровья каждого американца было потрачено 114 долларов, в 1980–2738 долларов, а в 2002–5267 долларов. Да, при оценке этих цифр нужно учитывать рост стоимости жизни в стране. Поэтому представим процентные соотношения: если в 1960 году расходы на медицину составляли 5 % от валового внутреннего продукта, то в 2002 году это число увеличилось почти втрое — до 14,6 %. Что касается 2008 года, то 47 миллионов американцев сегодня не имеют страховки, поэтому расходы на здравоохранение снизились, — но отнюдь не к выгоде граждан.

Как же так получилось? Основная причина того, что наша система здравоохранения, несмотря на самые добрые намерения врачей, ныне столь нездорова, состоит в том, что медицина стала доходным бизнесом — причем очень доходным бизнесом! В системе, где существует молчаливое согласие, что основная цель — деньги, и все руководствуются соображениями прибыльности, в конце концов получается так, что прибыль начинает жестко руководить всеми.

Например, несколько лет назад американцы очень огорчились, узнав, что цены на одни и те же лекарства, продаваемые в США и других странах, значительно различаются. А когда они узнали причину этих различий, то огорчились еще больше. Фармацевтические компании продавали у нас в стране лекарства дороже потому, что, мол, здешний рынок это позволяет, а за границей — не позволяет. Нет проблем. Они говорят, что нам еще повезло: мы все-таки можем позволить себе платить больше.

А теперь задумайтесь о программе медицинской помощи престарелым «Медикэр», которая оплачивается федеральным правительством. Согласно принятому в 2003 году Закону о модернизации «Медикэр», каждый человек старше шестидесяти пяти лет может получить лекарства по рецепту врача бесплатно. Ведь это же хорошо, верно? Ну да, хорошо — до тех пор, пока к налогоплательщику не приходит счет и он не узнает, что за всю эту музыку дудочник намерен получить 400 миллиардов долларов в течение десяти лет.

И если вы думаете, что чеком на 400 миллиардов все ограничится, посмотрите, что там приписано мелким шрифтом. Через месяц после того, как, Конгресс принял этот законопроект, и до того, как он был подписан Джорджем У Бушем и обрел силу закона, члены президентской администрации увеличили одобренный Конгрессом десятилетний бюджет еще на 134 миллиарда долларов. Если изначальная сумма в 400 миллиардов была приемлемой для консервативных в финансовых вопросах республиканцев, то цифра в 534 миллиарда — если бы ее предложили сразу — стала бы гибельной для законопроекта. Он и без того прошел с перевесом всего в пять голосов (220 «за» и 215 «против»), да и то, когда над Капитолием уже затеплился рассвет — после того, как конгрессменов целую ночь убалтывали лидер республиканского большинства Том Ди-Лэй и спикер Дэннис Хастерт.

Однако не забудьте надеть очки — после мелкого шрифта есть еще более мелкий. Всего через год после принятия этого закона Белый дом удвоил стоимость якобы бесплатных лекарств до суммы в 1,2 триллиона долларов! И если вам кажется, что это похоже на действия экономического киллера, который продает странам третьего мира какие-то чертовски дорогие проекты заводов и плотин (или, лучше сказать, просто «чертовы проекты»?), то, вероятно, вы будете правы — сходство тут и вправду есть. Пока американские налогоплательщики готовы глотать горькие финансовые пилюли, Дядя Сэм выписывает все большие чеки на имя корпорации Большая Фармацевтика.

То, что фармацевтическая индустрия — одна из самых прибыльных в мире, отнюдь не случайно. Доктор медицины Марика Эйнджел пишет, что в 2001 году фармацевтические компании, попавшие в список Fortune 500, имели после уплаты налогов среднюю прибыль 18,5 %, тогда как другие компании из того же списка имели прибыль всего в 3,3 % в среднем. Единственная отрасль, которая хоть немного приблизилась по прибыльности к Большой Фармацевтике, — это коммерческие банки с их 13,5 %.

И еще интереснее то, что в 2002 году 35,5 миллиардов прибыли, полученной десятью наиболее весомыми из компаний, представленных в Fortune 500, превышали совокупную прибыль всех остальных четырехсот девяноста компаний вместе взятых!

Скажи да таблеткам [50]

Проблема Большой Фармацевтики и ее акционеров состоит в том, что разрабатывать, испытывать и продвигать на рынок новые лекарства очень дорого. Поэтому намного прибыльнее находить новые применения старым препаратам, стимулировать продажи существующих лекарств или осуществлять в их формуле незначительные изменения, с тем чтобы дать им другое название и продавать как новые препараты. И фармацевтические компании проявляют колоссальную изобретательность в поиске новых способов максимально расширить сферу использования уже существующих наработок с минимальным расширением бюджета на исследования.

Возьмем для примера так называемые статины — семейство медикаментов, которые используются для регуляции уровня холестерина. В последние пару десятилетий на людей оказывается все возрастающее давление, чтобы они измеряли уровень холестерина в своей крови и принимали меры, если этот уровень превышает нормы, установленные Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США. Высокий уровень холестерина — существенный фактор риска для здоровья, поскольку он связан с сердечнососудистыми заболеваниями, которые могут привести к болезням и даже смерти — например, от инфаркта или инсульта.

Изначально лекарства, содержащие статины, — в число которых входят такие препараты, как Lipitor, Crestor и Zocor, — выписывались, главным образом, людям с заболеваниями сердца. Однако со временем благодаря рекламе и жесткой маркетинговой политике удалось убедить общественность в том, что статины не мешало бы принимать всем. В результате оборот статинов на мировом рынке достиг объема в 20 миллиардов долларов. В общем, эти препараты принесли кому-то кучу денег… вот только действительно ли они так полезны для здоровья, как о них говорят?

В редакционной статье авторитетнейшего медицинского журнала The Lancet представлены результаты восьми тестовых испытаний различных методов профилактики сердечно-сосудистых заболеваний. Так вот, тесты показывают, что статиновая терапия не служит эффективной защитой от недугов. Выяснилось, что эти препараты лишь

В минимальной степени предотвращают инфаркты и инсульты. Исследователи обнаружили, что в результате пятилетнего применения статинов удается предотвратить всего лишь один инфаркт или инсульт на 67 человек. А один из самых неожиданных результатов исследования состоит в том, что женщинам любого возраста этот препарат вообще не приносит никакой пользы.

Мало того, что статины неэффективны, они еще и опасны. Например, предупреждения по поводу возможных негативных последствий применения содержащего статины препарата под названием Zocor занимают 19 страниц, и, естественно, они набраны мельчайшим шрифтом! Этот список такой длинный, что большинство потребителей и даже врачей, выписывающих рецепты на Zocor, никогда не прочитывают его от начала до конца. Почему же медицинские власти игнорируют тот факт, что препараты, содержащие статины, неэффективны и потенциально опасны для большинства принимающих их людей? Может быть, тут замешаны политика и деньги? В 2004 году Национальная программа по информированию населения о холестерине (NCEP — National Cholesterol Education Program) — команда специалистов, сформированная Национальным институтом здоровья США (National Institute of Health) — рекомендовала считать за норму более низкий показатель холестерина в крови, чем было ранее. Научная оценка этих рекомендаций NCEP была в 2006 году опубликована в Annals of Internal Medicine. Вот что там написано: «Мы не обнаружили сколько-нибудь качественных клинических данных, указывающих на целесообразность контроля за содержанием холестерина в крови». Далее в статье говорится, что рекомендованная на государственном уровне практика использования статинов для снижения уровня холестерина в крови не безопасна и ее целесообразность не доказана научно.

Как ни удивительно, но научные исследования демонстрируют, что сбалансированная диета позволяет снизить уровень холестерина в крови не хуже, чем статины. Специалист по сердечно-сосудистой системе доктор Дин Орниш продемонстрировал, что изменение стиля жизни (включающее диету, физкультуру, техники снижения стресса и налаживание связей с окружающими) снижает содержание холестерина в крови почти на 40 %. Здоровый образ жизни может даже привести к обращению вспять атеросклеротических процессов — на что никакие статины и близко не претендуют.

Так спросим еще раз, откуда взялись новые рекомендации по применению статинов? После того как эти рекомендации были выдвинуты и приняты, выяснилось, что восемь из девяти членов NCEP имеют финансовые отношения с компаниями, производящими статины. Вы ведь понимаете, что всякий раз, когда официально признанная норма содержания холестерина в крови снижалась, этот препарат начинали выписывать большему числу людей, что обеспечивало дополнительные миллиарды долларов прибыли для ненасытных фармацевтических компаний. А в опубликованном отчете о работе NCEP поведение членов этой организации стыдливо названо «недосмотром».

Что? Недосмотр? Да они просто закрывают на все глаза!

Точно так же не замечает слона в своей посудной лавке Американская академия педиатров, которая недавно опубликовала свои новые рекомендации — уже по поводу детей с высоким содержанием холестерина в крови. Теперь эти дети, от восьми лет и старше, становятся кандидатами на то, что им будут вводить статины всю жизнь «для предотвращения сердечно-сосудистых заболеваний». Не имея убедительных научных подтверждений того, что статины действительно предотвращают развитие сердечнососудистых заболеваний, присаживать детей на сомнительные медикаменты просто аморально. Ах да, мы чуть не забыли — ведь фармацевтическая индустрия (как и многие другие корпорации) свободна от моральных ограничений.

Вам мало? Тогда вот еще: когда фармацевтической промышленности захотелось побольше заработать на препаратах от гипертонии, медицинские учреждения изменили норму кровяного давления. На протяжении многих лет гипертония определялась как кровяное давление, превышающее показатели 140/90. В 2003 году было введено понятие «предгипертония», которое диагностируется пациентам с давлением от 120/80 до 140/90. Ура! У нас появилось новое заболевание, которое можно лечить старыми препаратами! Рынок фармацевтической индустрии получил множество новых покупателей.

Когда рынок насыщается препаратом от старого заболевания, Большая Фармацевтика просто выдумывает новые недуги. С недавних пор эти ребята полюбили такую схему: берут несколько совершенно обычных явлений нормальной повседневной жизни, называют их «симптомами», а затем официально диагностируют полученную совокупность «симптомов» как расстройство или синдром.

В текущем списке новых заболеваний есть «синдром периодической вспыльчивости», что означает склонность человека время от времени сердиться, «предменструальный синдром» — «дисфункциям», ассоциирующаяся с любым из 150 физиологических или психологических «симптомов» у женщины накануне месячных, «синдром беспокойных ног» — это когда у человека есть непреодолимая тяга двигать ногой, «синдром страха перед социумом» — когда человек неуютно чувствует себя в незнакомом окружении. Так что? Нас всех нужно срочно лечить!

Если вас терзает какое-то из перечисленных расстройств, положитесь на фармацевтическую промышленность — вам уже готовы выписать рецепт. Тогда как реклама по телевизору рекомендует по каждому поводу «посоветоваться с врачом», мы предлагаем вам осознать, что даже ваше беспокойство по поводу здоровья может быть спровоцировано рекламой, которая вначале продает вам синдромы, а потом лекарства от них. Делать это отнюдь несложно, поскольку американская общественность уже запрограммирована верить, что все наши «расстройства» — будь то склонность к унынию или привычка кричать, чтобы на нас обратили внимание, — можно быстренько устранить при помощи волшебной таблетки.

Движение «Сам себе доктор»

Помимо того, что с фабрикацией каждого нового синдрома увеличивается стоимость нашей и без того чудовищно дорогой системы здравоохранения, нами овладевает ощущение, будто мы крайне уязвимы и беспомощны в борьбе за выживание. К счастью, люди уже начали пробуждаться от гипнотического мифа о своей врожденной хрупкости. В силу ли высокого риска ятрогенных заболеваний или же из-за стремительного роста цен на здравоохранение, но все больше людей предпочитают заботиться о своем здоровье самостоятельно.

В начале 1980-х вышла революционная книга Мэрлин Фергюсон «Общество Водолея», где автор исследует развитие и утверждение новой науки. Фергюсон поднимает ряд интереснейших вопросов, в том числе: «Что, если бы мы в полной мере поняли, какие выводы следует сделать из Эйнштейновой картины Вселенной, где материей управляет незримая энергия?» и «Что будет, если это понимание отразится на образовании, экономике, политике, бизнесе и здравоохранении?»

Фергюсон Предсказала неминуемое эволюционное пробуждение — радикальные перемены в обществе, ключевыми из которых будет усиление готовности людей к взаимному сотрудничеству и формирование у них новых жизненных целей и ориентиров. Также она в своей книге уделяет большое внимание древней духовной максиме, что мы воплощаем свои верования в реальности: поверить — значит увидеть.

На момент издания книги (в 1980 году) Фергюсон была настроена оптимистично: она верила, что общественные институты с готовностью примут эти перемены. Однако большинство из них упорно сопротивляются, держа оборону в своих материалистических окопах. И все же в одной сфере жизни холистические идеи утвердились — речь идет о заботе человека о собственном здоровье.

Почему? А потому что здоровье — дело очень личное, и любые дисфункции в системе здравоохранения очень больно бьют непосредственно по нашим телам и по телам наших близких. Многим людям официальная медицина просто не хочет или не может помочь — тем, у кого нет страховки, и тем, чьи заболевания признаны неизлечимыми. Эти люди ищут альтернативные пути решения своих проблем и в результате учатся эффективно заботиться о своем здоровье.

В результате сегодня более половины населения США обращаются за помощью к специалистам по альтернативной медицине. Причина проста: во многих случаях альтернативные методы оказываются эффективнее, дешевле и безопаснее, чем средства, используемые аллопатической медициной. И чем раньше мы это поймем, тем лучше. Нам необходимо с максимальной осознанностью прорываться за последние пограничные заставы, которые деньги и материализм установили в незримом царстве нашего сознания.

О ружие массового отвлечения

Перед распадом Советского Союза некая группа русских писателей путешествовала по Америке… знаете, что их особенно потрясло? Нет, не величественные небоскребы, не роскошные машины и не умопомрачительный ассортимент мыла в супермаркетах. Больше всего их изумило то, что, почитав американские газеты и посмотрев телевизор, они обнаружили: почти все средства массовой информации тиражируют один и тот же взгляд на все жизненно важные проблемы. Один из русских отметил: «В нашей стране тот же результат достигается при помощи жесткой диктатуры. У нас сажают людей в тюрьму и вырывают им ногти клещами. А вы здесь обходитесь без этого. Как вам это удается? В чем секрет?»

Секрет в том, что у нас, чтобы господствовать над человеком, не оставляя видимого клейма на его теле, используется оружие массового отвлечения и массового обмана. Наша диктатура установлена не в физическом пространстве, а внутри человеческого сознания.

Как мы уже видели, власть эволюционировала от применения грубой силы до экономического владычества, а затем до сочетания их обоих. Властители информационной эры научились пробираться в самые глубины сознания людей и управлять вашей жизнью так, что вы даже сами не замечаете, что они топчутся у вас в голове.

Чтобы попытаться понять, как такое произошло, давайте взглянем на жизнь и историю мастера манипуляций информационной эры Эдварда Бернейса.

Как построили машину для промывки мозгов

Наверняка вы знаете, что такое служба по связям с общественностью, пропаганда или Пи-Ар (PR — public relations). Возможно, вы лично или ваша компания нанимали такую фирму. И не исключено, что вы сами работаете в каком-нибудь PR-агентстве или даже руководите им. Однако знакомо ли вам имя Эдвард Бернейс? Вполне вероятно, что нет. Между тем этого человека называют «отцом PR» и он, вне всяких сомнений, был одним из самых влиятельных людей XX века.

Вы спросите почему? Потому что Бернейс, воспользовавшись трудами своего дяди Зигмунда Фрейда и русского физиолога Ивана Павлова (знаменитого тем, что он заставлял собак пускать слюну), первым докопался до принципов подсознательного программирования людей и воплотил эти принципы в жизнь при помощи средств массовых коммуникаций. И не случайно годы работы Бернейса растянулись на большую часть XX века — от Первой мировой до холодной войны. Ведь он исповедовал кредо: в нашей равнодушной Вселенной имеет смысл лишь то, что материально.

Первую свою работу молодой Бернейс получил еще во время Первой моровой войны — в Комитете общественной информации (КОИ) под руководством Джорджа Крила. Бернейс был чрезвычайно впечатлен пропагандистской компанией в поддержку войны, которую разработал комитет, а также тем, какой невероятной силой убеждения и влияния обладают средства массовой информации. Вдобавок к официальному рекламному лозунгу «Сделаем мир безопасным для демократии» пропагандисты Первой мировой войны подарили нам знаменитый плакат с изображением зловещего немецкого солдата и подписью: «Бей Ганса облигациями Свободы».

Важнейшая задача любой войны — дегуманизировать образ противника до такой степени, чтобы убивать его было так же легко, как давить таракана ботинком.

КОИ приписывал врагам всякие зверства и распространял лживые истории о предыдущих войнах. Пропагандисты понимали, как понимают это и современные мастера политического очернения, что негативные истории и рекламные лозунги обладают огромной силой, поскольку они мобилизуют внутреннее недовольство по поводу всего и вся, а затем концентрируют это недовольство на удобной человеческой мишени. Вот почему США так увлеченно вели холодную войну против «красных комми», а также горячие войны против злобных «япошек», «вьетов» и «чурок».

#i_018.png

После войны Бернейс сосредоточил внимание на проблемах мирного времени. В своей книге «Пропаганда» он писал: «Несомненно, что именно потрясающий успех пропаганды во время войны открыл интеллектуальному меньшинству глаза на то, сколь велики возможности управления человеческим сознанием во всех сферах жизни». Бернейс считал себя прогрессивным человеком и при этом воспринимал массы как «стадо, которое нуждается в пастухе». Он вполне искренне писал, что видит свое призвание в том, чтобы «управлять массами так, чтобы они даже и не знали об этом».

Вам часто приходится видеть курящих женщин? Да? Вот и за это можете сказать спасибо Эдварду Бернейсу. В 1920-е годы курение считалось занятием, недостойным женщины. Понимая, что нравы в обществе меняются, компания American Tobacco, производящая сигареты Lucky Strike, решила прибрать этот сегмент рынка к рукам… и наняла Бернейса. Впоследствии Бернейс назвал результат развернутой им кампании одним из величайших PR-проектов столетия (он всегда умел делать рекламу и самому себе).

В 1929 году на пасху в Нью-Йорке и некоторых других городах США прошел парад суфражисток. Бернейс нанял для этого мероприятия привлекательных молодых девушек, которые шли среди демонстранток и курили. Таким образом, это вызывающее на тот момент поведение стало ассоциироваться у людей с прогрессивными взглядами и свободолюбием. Газеты и киножурналы проглотили пилюлю и растиражировали образ курящей суфражистки на весь мир. Курить стало модно. К чести Бернейса, когда стало достоверно известно о вреде никотина, он извинился за свое участие в пропаганде курения и возглавил лоббистскую кампанию, призванную убедить Американскую ассоциацию по связям с общественностью (Public Relations Society of America) отказаться от любой деятельности в пользу табачных компаний. Увы, эта его акция оказалась провальной.

Между тем Бернейс извинился не за все. Например, он не попросил прощения за проведенную поколением позже кампанию в пользу торгово-производственной корпорации United Fruit Company. Эта корпорация наняла Бернейса в 1951 году, чтобы он помог им решить некую проблему в Гватемале. В чем заключалась эта проблема? В демократии. Новоизбранный президент Джакобо Арбенц обещал избирателям провести земельную реформу и вернуть национальное богатство (землю) гражданам своей страны. Крупнейшим землевладельцем в Гватемале была United Fruit, так что даже самые умеренные реформы эту корпорацию не устраивали. Было решено нанять Бернейса, чтобы он лоббировал интересы United Fruit в правительстве США.

По-видимому искренне веря в собственную пропаганду, Бернейс навесил на новое правительство Гватемалы ярлык «коммунистическая угроза». На самом деле президент Арбенц ни о каком коммунизме не помышлял; он был реформатором, который во время инаугурационной речи поклялся превратить Гватемалу в «современное капиталистическое государство». Тем не менее Бернейс за счет United Fruit организовал для журналистов прогулку по Гватемале, во время которой они стали свидетелями фальшивых прокоммунистических выступлений, инсценированных самим Бернейсом. Эта кампания пришлась как раз на времена маккартизма, что, конечно же, было на руку Бернейсу: в условиях антикоммунистической истерии очень просто убедить журналистов и общественность в том, что «враг» реален и опасен.

Каков результат этой кампании? В 1954 году ЦРУ провело тайную операцию под кодовым названием PBSUCCESS, в ходе которой Арбенца свергли, а на его место поставили военную диктатуру, терроризировавшую гватемальский народ в течение двадцати восьми лет. Земельные реформы были отменены — United Fruit и другие корпорации добились своего. В результате насилия и репрессий, спровоцированных пропагандистскими усилиями Бернейса, тысячи гватемальцев погибли и около миллиона стали беженцами.

Конечно, блестящий творческий ум Бернейса вполне может вызывать наше восхищение. В общем-то, этот человек не был ни безнравственным, ни беспринципным… скорее, он видел в пропаганде научный способ влияния на людей ради всеобщего блага. Проблема в том, что в мире, где имеет смысл лишь то, что материально, наукой злоупотребляют в интересах материализма. Мы можем лишь предполагать, что сказал бы Бернейс, узнай он, что в 2001 году Пентагон заключил четырехмесячный контракт на 397 000 долларов с PR-компанией Rendon Group, чтобы та помогла продать американским гражданам бомбардировки Афганистана.

В результате подобных пропагандистских усилий в мире установился новый закон джунглей. И его внеморальный кодекс действует повсеместно, пусть даже он пока и не выгравирован на каменных скрижалях: лги, лжесвидетельствуй, кради и делай все, что только может сойти тебе с рук на твоем пути к собственному счастью.

От чего же нас отвлекают?

Те, кто избрали своим бизнесом манипулирование массами при помощи запугивания, понимают, что люди будут выполнять их параноидальные команды только в том случае, если их отвлекут от присущих им врожденных добродетелей. Вопреки популярным книжонкам типа «Кто тут номер первый?» и «Плавай вместе с акулами», большинство из нас отнюдь не стремится воспринимать всех остальных как «номер два», чтобы ощущать самих себя «номером один». Плохому отношению к другим людям нужно специально учиться, и манипуляторы сознанием об этом знают. Поэтому наше общество подвергается скрытому, а иногда и явному программированию, заставляющему людей поверить в то, что угрызения совести — признак слабости.

Одной нашей приятельнице предложили хорошо оплачиваемую работу. Узнав, что компания, в которую ее пригласили, занимается производством и распространением лживой пропаганды, она отказалась. Знакомые называли ее дурой и ворчали: «Все равно кто-то будет получать деньги за эту работу. Почему не ты?» Такие неприкрытые насмешки в адрес людей, которые ведут себя осознанно и честно, — отнюдь не редкость. И это свидетельствует о том, что за шумом льющейся отовсюду цинично составленной информации многие уже просто не слышат свой внутренний голос, призывающий к любви и здравомыслию. Этот голос заглушается манипулятивной болтовней, которая представляет собой не более чем перебранку двух догмо-псов, лающих друг на друга через воображаемый забор.

Возможно ли, что этот воображаемый забор просто-напросто имплантирован в сознание людей, чтобы воспрепятствовать налаживанию связей между ними? Если либералы и консерваторы, фундаменталисты и атеисты, хиппи и скинхеды начнут спокойно беседовать и внимательно выслушивать друг друга — это будет невыгодно власть имущим. Ведь тогда к людям с якобы противоположными взглядами может прийти внезапное озарение и они обнаружат, что между ними есть нечто общее, а именно — человечность!

Итак, нас отвлекают от собственных добродетелей и нам мешают реализовать свою естественную тягу к налаживанию связей друг с другом. Но есть еще кое-что — вероятно, самое важное, — от чего нас пытаются отвлечь. Это наше личное могущество, коренящееся в способности перепрограммировать внутренние верования и шаблоны мышления, которые вредят нам. Стоит нам это осознать, наш первый порыв — обвинить во всем тех людей, которые запрограммировали нас себе в угоду. Однако подумайте: теперь, когда вы это осознали, кто несет ответственность за изменение ситуации? Какой-то чужой дядя? Нет. Вы, и только вы. Статический шум, дезинформация, театр марионеточных догма-псов — все это затеяно ради того, чтобы вы не замечали человека, который стоит за кулисами. Вы уже поняли, кто этот человек? Это же вы и есть!

На определенном этапе своего развития мы перенимали культурные парадигмы неосознанно. Но теперь настало время программировать свое подсознание сознательно, и мы свободны выбирать более жизнеутверждающие программы.

Когда мы на индивидуальном и коллективном уровне отказываемся от приобретенного верования в то, что миром правят деньги, и в то, что важнее всего материальные ценности, наше подлинное «Я» обретает силу, необходимую для того, чтобы прекратить шоу марионеточных догма-псов — безумных систем верований. В результате рождается новая парадигма. И эта парадигма требует от нашего подлинного «Я» полной осознанности, искреннего внимания к миру и активного участия в жизни друг друга и в неизбежном коллективном просветлении.

Благодаря этой главе мы с вами поняли, где находимся, куда движемся и где, скорее всего, окажемся, если не изменим свой нынешний курс. Хочется надеяться, что идеи, предложенные в книге «Спонтанная эволюция», помогут нашей культуре сделать поворот в нужном направлении, ибо, если взглянуть на вещи здраво, мы уже больше не можем питать дисфункциональную парадигму насильственно лишенной души материи. Не можем мы и вернуться к анимистической парадигме первобытных народов или во времена отцов-основателей, когда они с искренним и чистым сердцем создали Декларацию независимости и Конституцию США. У нас есть лишь один путь — вперед. И для того, чтобы идти вперед, нам нужна готовность вернуть себе разум.

 

Глава 10

Обрести разум

Добро пожаловать в лечебницу для душевноздоровых

Как и любая восстановительная программа, путь к обретению здравого ума начинается с признания существования проблемы. Только что мы предприняли отважное путешествие через теневые земли замалчиваемой дисфункциональности наших представлений о мире. Проследив до самых истоков свои ложные верования о первичности материи, о выживании наиболее приспособленных, о роли генов в нашей судьбе и о случайном характере эволюции, мы убедились, что эти верования не просто неверны, но подталкивают нас к пагубным выводам. Мы поняли, что именно нам вредит.

Выйдя за пределы матрицы незримых верований, которые тайно правили и помыкали нами, мы признали, что создали искаженный мир, воплотив в нем свои наихудшие страхи и бессознательные привычки. Теперь, когда нам открылась эта ужасная истина, оставшаяся часть книги «Спонтанная эволюция» будет сосредоточена на другой истине — на том, что у нас есть потрясающая возможность все изменить и стать со-творцами собственного мира.

Давайте же начнем вторую часть нашего путешествия с вопроса о том, что такое здравый ум.

Прежде всего, обладать здравым умом — это вовсе не то же самое, что быть таким, как все. Здравый ум не то качество, наличие которого определяется голосованием. Как отметил философ-гуманист Эрик Фромм, оттого что миллионы людей разделяют один и тот же порок, этот порок не превращается в добродетель. Английское слово sanity (здравый ум, здравый рассудок) происходит от латинского слова sanus, которое переводится как «здоровый». Поскольку у этих слов общий корень, то и по смыслу они тесно связаны. То, что делает нас здоровыми физически, способствует и психическому здоровью. И наоборот.

Психическое здоровье означает здравость суждений и оценок — здравость ума. Тех людей, которые постоянно используют дефектные суждения и оценки, с прагматической точки зрения можно определить как безумных.

В обществе оценки и суждения основываются на том, что считается истиной с точки зрения базовой парадигмы. Следовательно, если парадигматические верования в культуре неверны или ущербны, тогда люди, сознательно ориентирующееся на эти ложные верования, будут на коллективном уровне демонстрировать нездоровые суждения и оценки. В таком случае, все с той же прагматической точки зрения, безумными могут быть признаны представители целой культуры.

Предположим, что вы придерживаетесь устаревшего верования, будто вы обречены заболеть раком груди или простаты в силу своей «генетической предрасположенности». В свете сегодняшних знаний в сфере эпигенетики и психонейроиммунологии, рассуждения, которые привели вас к такому выводу, совершенно ложны, то есть безумны. К счастью, ваше безумие временное, ибо, узнав о том, как влияют на генетические процессы и на иммунную систему среда, личное мировосприятие и образ жизни, вы получите возможность активно управлять состоянием своего здоровья.

Как мы видим из этого примера, бытующие в культуре модели мифовосприятия могут подтачивать индивидуальные силы людей и приводить к массовому безумию, которое ныне угрожает нашему выживанию. Однако, как мы говорили выше, безумие цивилизации представляет собой изменяемое состояние, искусственно созданное при помощи программирования. Когда люди узнают о наработках передовой науки, опровергающей четыре модели апокалипсического мифовосприятия, они получают возможность использовать свою способность к суждениям и оценкам более гармонично и с большей пользой для нашего выживания как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях.

Квантовая физика гласит, что, вопреки нашим бессознательным ньютоновским верованиям в разделенность мироздания (мол, все частицы отделены друг от друга), все во Вселенной взаимосвязано настолько тесно, что нам и представить себе трудно. Вещи, кажущиеся нам плотными и осязаемыми — например, материя и время, на самом деле представляют собой не более чем набор взаимоотношений, которые лишь кажутся реальными в нашей системе восприятия.

Как мы вскоре убедимся, структуры Природы, а также структуры Вселенной периодически повторяются на разных уровнях сложности. Это означает, что забота о собственном здоровье не должна заканчиваться на границе кожи (или на внешней границе ауры, если вам присущ более метафизический взгляд на мир). Как в теле каждого из нас присутствует 50 триллионов клеток, так каждый из нас является клеткой человечества. Что наверху, то и внизу. Здоровые клетки — здоровые органы — здоровые организмы — здоровые организации — здоровая биосфера. Так обстоят дела, когда на первичном уровне присутствует здравый ум.

Здравый ум не может существовать в неком изолированном пространстве, отрицая наличие всего остального мира. По-настоящему здоровый ум должен признать и понять безумие современного мира, а затем предложить излечимым безумцам новое осознание и путь к гармонии. Поощряя проявления здравого ума вокруг себя, мы тем самым вливаем все новую энергию в когерентное морфогенетическое поле, которое уже начало понемногу изменять форму мира. Новым рабочим принципом здравомыслящего мира может стать следующее утверждение: жизнь есть совместное путешествие сильных индивидуумов, которые способны запрограммировать себя на создание радостной жизни.

Возвращаясь к разговору о взаимосвязанности всего в мире, заметим, что здравомыслие означает интеграцию противоположностей, а не поиск спасения в той или иной крайности. Представьте себе, что вам нужно жить, пользуясь лишь половиной своего ума! Не удивительно, что наши общественные институты кажутся такими полоумными. Здравый ум означает целостный ум, что подразумевает умение распознавать единство, скрытое в борющихся противоположностях. Например, возможно, нам следует вернуться к старым религиям — путь, который обретает смысл лишь тогда, когда мы знаем происхождение самого слова «религия».

Как отмечает политолог Дэвид Эдварде в своей книге «Сжечь все иллюзии», слово «религия» происходит от латинского religare, что означает «связывать вместе». Тот же корень ligare присутствует и в английском анатомическом термине ligament (связка), который обозначает «ткань, привязывающую мышцы к костям». Тогда как традиционно религиозная связь с Богом ассоциируется с обязанностью, а некоторые даже сказали бы, что и с рабством, Эдвардс предпочел толкование, предполагающее больше здравого ума. Для него religare означает воссоединение индивидуума с обществом, миром и космосом. Такое фундаментальное значение слова «религия» не имеет ничего общего с богом, теологией или догмами. Оно прежде всего предполагает гармоничную связь с бытием, для реализации которой посреднические услуги священников вовсе не обязательны.

К сожалению, это глубокое значение слова «религия» оказалось погребено под кучей, которую наделала хорошо знакомая нам собака-догма. Последние остававшиеся у нас духовные и философские связки (ligament), соединявшие человечество с миром и космосом, были разорваны, когда монотеизм оказался вытесненным научным материализмом.

Вместо того чтобы искать любовь и мудрость как на мирских, так и на божественных путях, мы выплеснули младенца Иисуса вместе с водой, сосредоточили все свои упования на материальном мире и уверовали, что могущество и власть могут заменить любовь — что они ничем не хуже любви, а может и лучше ее. Но сейчас, когда человечество признало, что поклонение материи не что иное, как ошибка, мы понимаем — поклонение деньгам не дает счастья и не прекращает страдания.

В общем, для обретения здравого ума нам необходимо перерасти любую религию, которая делает нас слабыми, — и вообще все, что делает нас слабыми. Быть в здравом уме — значит перерасти и детское слепое подчинение авторитетам, и подростковое слепое стремление к бунту. Здравый ум означает, что мы как дети Божьи откладываем в сторону детские игрушки и становимся Божьими взрослыми.

Божьи взрослые

Холокост принес людям огромное разочарование в прежних идеалах и заставил серьезно усомниться в традиционной религиозной философии. Иудеи, как и представители других религиозных традиций, задались вопросом: «Если Бог допускает такое, тогда кому нужен этот Бог?» Экзистенциалисты пошли еще дальше, объявив: «Бог умер».

Хотя сразу после Второй мировой войны старые религии все еще процветали повсюду на юге США и в деревнях нашей страны, в основном американская культура стала более светской. Но когда на смену 1950-м годам пришли 60-е, в обществе начали происходить весьма любопытные перемены. Все больше домохозяек находили себе работу. Телевизор превратился в универсальную няньку для детей и занял место домашнего очага. Традиционная семейная трапеза уступила место ужину перед телевизором. Для многих людей синагоги и церкви превратились в клубы для светского общения, и прихожане стали уделять все больше внимания материалистическим ценностям и мирским успехам, пренебрегая духовным просвещением и вообще небесными делами.

В конце 1960-х и начале 70-х ударила волна отдачи. Подросшие дети этих людей, недовольные бездуховностью родителей, уходили из дома в хипповских тряпках, а через пару лет возвращались с четками, мантрами и отзывались на какие-то непроизносимые имена на санскрите, полученные от индийских гуру. Другие вернулись фанатиками Иисуса, смущая своих умеренных в религиозном отношении родителей крайним идеализмом и страстной приверженностью экстремистским доктринам о Спасителе Иисусе Христе. Независимо от выбранного направления — будь то неохристианство или неоязычество, — эти молодые люди отвергали материалистические ценности предыдущего поколения и ясно видели вокруг себя духовный вакуум, который старались заполнить.

Взяв интервью у тысяч простых рабочих и служащих Америки, равви Майкл Лернер пришел к выводу, что в культуре, где правят деньги, а на рабочем месте преобладает философия «карабкайся наверх или останешься в самом низу», люди испытывают огромное духовное разочарование. И с этим разочарованием не справиться методами, используемыми светским обществом и либеральными политиками. В своей книге «Левая рука Бога» Лернер утверждает, что к 1970-м годам людей изрядно утомил разнузданный материализм, всеобщая разобщенность и равнодушие друг к другу. В поисках спасения от этой напасти они стали собираться в духовные сообщества, где находчивые священнослужители предлагали им универсальную микстуру, состоящую из двух ингредиентов, которых катастрофически не хватало в светской жизни: сплоченную общину и реальный духовный опыт.

Между тем на политическом фронте либералы пытались уразуметь феномен «Рейгановских демократов», — разочаровавшись в политиках, эти люди голосовали за ценности, противоречащие их экономическим интересам. Тем временем набрали силу консервативные группировки, такие как «Моральное большинство» и «Коалиция христиан Америки», заполнявшие духовный вакуум, в котором они винили светский гуманизм, не замечая истинную причину — материализм.

Как отмечает Лернер, либералы просто не понимали глубины сердечной боли, терзавшей страну. В результате они сосредоточились главным образом на социоэкономических проблемах, тогда как наиболее глубокую неудовлетворенность их избиратели испытывали как раз в духовной сфере.

Однако по мере усиления позиций консервативного христианства в обществе углублялась и пропасть между религиозной и светской сторонами жизни. Предлагая достаточно яркую альтернативу рыночным ценностям, консервативные христианские движения по сути исповедовали фатализм, настаивая на том, что мир как таковой безнадежно порочен. Как следствие, их последователи, получавшие религиозный паек, которого едва хватало, чтобы не протянуть ноги в духовной пустыне обыденности, воспринимали любые трагедии мира едва ли не с ликованием, поскольку те подтверждали их взгляды. Другими словами, у такого духовного «лекарства» нашелся один недостаток. Подобно тому как формальная ньютонова медицина обращается к симптомам пациента, не затрагивая истинных причин его нездоровья, эти верующие получали лишь убежище от «злого и грязного мира», но не импульс, чтобы его изменить.

В качестве альтернативы в 1980-е и 1990-е годы на наших глазах родилась так называемая духовность Новой Эры — Нью-Эйдж. Появились движения, сосредоточившиеся на личностном росте человека и избегающие проблем социальной и экономической справедливости. В результате обратной стороной нью-эйджевского личностного роста стал рост индивидуализма. Политика? А что я там забыл? Для меня важна лишь моя личная духовная реальность. К счастью, все больше людей, пытающихся вознестись над тяготами жизни на небеса духовности, начинают осознавать, что там — это здесь и что, похоже, ни у кого из нас нет способа уклониться от реальности, которую мы сами создали своими коллективными усилиями.

Сейчас, когда мы с вами настроились обрести здравый ум, нам нужно признать собственную ответственность за все происходящее в мире — ибо мы его со-творцы. Хватит использовать религиозные учения для преуменьшения собственных сил, хватит изображать из себя слабых и глупых. Как сказал философ и специалист по сравнительному религиоведению Алан Уотс: «Ошибка большинства религиозных практик состоит в том, что они принимают символ за реальность; увидев палец, указывающий им путь, они принимаются блаженно сосать его, вместо того чтобы пойти туда, куда он указывает».

Этот палец указывает нам на новый уровень человеческой эволюции. Возможно ли научить старых догма-псов новым фокусам? Едва ли. Однако у нас есть четыре разумные альтернативы. Давайте их рассмотрим.

Альтернатива № 1. Переосмыслить идею первородного греха. В части третьей этой книги — «Сменить стражу и вырастить новый сад» — мы поговорим о ничем не обусловленной вселенской любви. Подобно солнцу, она одинаково светит всем и каждому. Несмотря на это, многие на Западе поклоняются Богу, который может либо даровать нам свою любовь, либо отнять ее в зависимости оттого, следуем ли мы выдуманным людьми религиозным установкам. Наиболее радикальные формы эта вера принимает в некоторых группах, практикующих самоистязание, — люди в буквальном смысле пытаются выбить из себя всех чертей. Мы называем такие религиозные группы опасными сектами.

В мыслительном поле христианства прочно утвердилась идея о первородном грехе — мол, все люди рождаются грешными, а грех — это очень плохо. Любопытно, что английское слово sin («грех») изначально было термином у лучников и означало выстрел мимо цели. В этом смысле мы, люди, и вправду грешники, ибо в большинстве случаев действительно не попадаем в цель и не реализуем свой потенциал — особенно когда речь заходит о необходимости усвоить жизненные уроки. С этой точки зрения можно сказать, что и быстро мутирующие бактерии, пытающиеся научиться усваивать питательный бульон, в котором они оказались, — тоже грешники. Ведь и они раз за разом промахиваются мимо генетической цели… до тех пор, пока не находят мутацию, решающую их проблему.

Согласно линейному мировоззрению, Небеса представляют собой цель, весьма удаленную от нашей жизни на Земле. Согласно же квантовой картине мира, где времени не существует и единственное время — это сейчас, утверждение о том, что Небеса ждут человека где-то в будущем, просто не имеет смысла. Более того, все, что мы можем действительно делать сейчас, — это быть, а Бытие как таковое и есть Небеса. Иными словами, Небеса — это духовная практика, а не какое-то физическое место. Возможно, скоро на бамперах машин появятся новые наклейки духовного содержания: «Не совершенен, но практикую Бытие».

Итак, для того чтобы обрести здравый ум, нам нужно переориентировать свою религиозную практику с попыток угодить капризному Космическому Господину на стремление практиковать Небеса на Земле.

Альтернатива № 2. Перейти от модели наказаний к модели обучения: если грех — это промах мимо цели, можно предположить, что, потренировавшись, люди смогут попадать в цель чаще. В связи с этим возникает вопрос, не безумно ли то, что наше общество уделяет столько внимания наказаниям.

Наказание неестественно, и нигде в Природе его нет. Представьте себе, что желудок страдает от вирусной инфекции, а пищевод ему говорит: «Да начхать мне на все эти вирусы. Ты просто лентяй. И за то, что ты посылаешь всю пищу обратно, я тебя накажу: больше никакой еды не получишь!»

Природа не практикует наказания за ошибки. Зато у ошибок бывают последствия. Подавляющее большинство людей не являются неисправимыми психопатами, поэтому при работе с ними гораздо лучше сосредоточиться на обучении, чем на наказании. Кроме того, нам необходимо перестать наказывать самих себя или бессознательно просить о наказании.

Закон кармы и принятие последствий своих поступков — это эволюционный шаг за пределы наказания и самоистязания. Сами подумайте, что было бы, если бы бактерии, стоящие перед выбором мутировать или умереть, останавливались для самобичевания всякий раз, когда мутация оказывалась неудачной? Помогло бы им это достичь цели? Мы думаем, что нет.

Переход от наказания за грехи к обучению пробуждает в нас сострадание к себе и к другим, позволяет сосредоточиться на последствиях полученных уроков, принять на себя ответственность за них и затем лучше настроиться на цель.

Эволюция человеческой культуры, как и отдельных людей, во многом похожа на процесс проб и ошибок, используемый бактериями. Каждый шаг, воспринимаем ли мы его как блестящий прорыв или же как чудовищную ошибку, — это очередная мутация на эволюционном пути. Вспомните о том, что Томас Эдисон создал свою лампочку лишь в результате длиннейшей цепи проб и ошибок.

Альтернатива № 3. Перейти из позиции жертвы в позицию сознательного творца: учась на собственных ошибках, чтобы потом действовать более мудро, мы переходим из позиции жертвы в позицию сознательного творца своей судьбы. Задумавшись над вопросом, какова роль человечества во Вселенной, физик из Принстонского университета и коллега Эйнштейна Джон Уиллер пришел к такому выводу: «Раньше мы полагали, что есть внешний мир и есть человек-наблюдатель, отгороженный от наблюдаемой Вселенной толстенным стеклом. Но по мере развития квантовой физики мы обнаружили, что для наблюдения такого крошечного объекта, как электрон, нам необходимо разбить это стекло… Так что пора вычеркнуть из наших книг слово наблюдатель и заменить его словом участник».

Иными словами, из открытий квантовой физики следует, что мы сами творим реальность своим восприятием. Если довести идеи Уиллера до их логического завершения, получается, что никакое конкретное будущее не предопределено. Есть некоторые весьма вероятные сценарии будущего, и есть намного больше таких его сценариев, которые просто возможны. Объединенное поле, создаваемое нашими коллективными мыслями, влияет на все потенциальные результаты. То, что теологи называют свободной волей, на самом деле не что иное, как наша способность участвовать в совместном творении.

Мы живем во Вселенной, где реальность строится не сверху вниз по предопределению и диктату свыше, а снизу вверх, путем накопления наших коллективных мыслей до тех пор, пока они не гармонизируются для создания той или иной единой действительности. Например, Армагеддон не может быть ни случайным, ни предопределенным событием — это вопрос выбора. Если достаточное количество людей на планете решат, что Армагеддон будет, тогда, скорее всего, они прямо или косвенно посодействуют его осуществлению. Однако то же самое верно и в отношении альтернативной реальности: если достаточно много людей изберут будущее без Армагеддона, он не случится.

Так обладает ли Бог или некое Высшее Присутствие каким-либо влиянием на этот мир? Теолог Дэвид Рэй Гриффин полагает, что божественное влияние реально — и оно идет из наших сердец. Любящий Бог проявляется на Земле через нашу свободную волю любить. И нам вовсе не обязательно знать, как этот любящий Бог выглядит и вообще существует ли Он или Она где-то там, во внешнем пространстве.

Ад Холокоста, так же как и бесчисленные проявления сострадания, которые были вдохновлены этим страшным событием, — зримые воплощения человеческого выбора. Тот, кого мы называем Мессией, — «обетованный и ожидаемый освободитель», — скорее всего, представляет собой проект типа «сделай сам», а не некий дар свыше. Он — результат нашего коллективного выбора. Как сказал теолог Гриффин: «Бог не принуждает, а убеждает».

Альтернатива № 4. Перейти от разделения к единству. Буддисты называют исполненное любви участие в делах мира состраданием, и на Западе этот термин часто недопонимают. Мы склонны думать о сострадании как об утонченном чувстве, — например, когда человек, не жалея времени, горюет об участи детей, которые голодают где-то за морем. Однако в буддийской традиции словом сострадание обозначают намного более сложное явление.

В своей книге «Призыв к состраданию» Аура Глэйзер называет сострадание «упражнением в просветлении». Иными словами, сострадание есть некое качество, которое мы развиваем в себе изо дня в день, основываясь на здравом понимании мира и нашей связи с ним. А еще Глэйзер говорит, что бодхисаттва (человек, твердо вставший на путь пробуждения сердца и ума) культивирует в себе «обоюдоострый ум», то есть понимание того, что любовь к себе и любовь к другим — это одно и то же. «Сострадание, — пишет Глэйзер, — есть проявление человеческой свободы, проистекающее из здорового интуитивного понимания единства всего мироздания и всех живых существ».

Как мы увидим далее, такое ощущение единства всех вещей, а также действия, основанные на этом ощущении, дают нам ключ к спонтанной эволюции. Писатель и оратор Грегг Брейден, автор книги «Божественная матрица», предпринял путешествие на Тибет в поисках связей квантовой физики и мудрости древних. Через переводчика он спросил у настоятеля одного буддистского монастыря: «Что соединяет нас друг с другом, с нашим миром и со Вселенной? Что за «вещество» расходится далеко за пределы наших тел, удерживая весь мир в целостности?» Тот ответил всего четырьмя словами: «Все вещи соединены состраданием». На следующий день другой монах пояснил Брейдену эти слова: «Сострадание — это и созидательная сила Вселенной, и человеческое переживание». Иначе говоря, сострадание — одновременно и поле, и то намерение, которое мы в это поле вкладываем.

С точки зрения буддиста, свободный выбор любого индивидуума в пользу того, чтобы действовать тем или иным образом, непосредственно влияет на человечество в целом. Отзвуки наших действий во времени и пространстве называются кармой. Неэгоистичность, которую иногда ассоциируют с буддистским состраданием, на самом деле представляет собой божественный эгоизм, когда одновременно оказываются удовлетворены два эго — малое эго индивидуума и большое Эго коллективной сущности. Это древнее верование находится в полном соответствии с крепнущим в нас осознанием того, что отдельный человек — это мыслящая клетка в теле человечества и каждый из нас должен действовать и в своих интересах, и одновременно в интересах всей системы. Не удивительно, что Глэйзер называет бодхисаттв «гражданами Вселенной».

Наука принесла миру неисчислимые дары. Тот факт, что Грегг Брейден и другие западные люди имеют возможность сесть в самолет и пролететь полмира, чтобы посетить древнюю культуру Тибета, — лишь один из примеров благ технологии. Хотя многие люди относятся к технологиям настороженно, они, тем не менее, представляют собой изначальную и фундаментальную составляющую эволюции. Просто задумайтесь над таким фактом: клетки, создавая тело человека, используют намного более сложные технологии, чем те, что доступны современной науке.

Ныне к нам приходит осознание того, что наука без духа ограниченна. Мы должны чтить и признавать технологические достижения человечества. Но еще важнее для нас — принять и применить свою коллективную силу сострадания, чтобы использовать технологию более разумно и с должным смирением. Эта идея отражена в знаменитой притче: некий ученый, взобравшись на гору Знания, обнаружил на вершине Будду.

— Как ты сюда попал? — спросил ученый.

— Почему ты так долго шел? — улыбнулся Будда.

Принять свою силу с должным смирением

Секрет сохранения здравого ума в нашем безумном мире состоит в том, чтобы понять и поддерживать наши взаимоотношения с реальностью. Речь идет не об отвлекающей реальности реалити-шоу по телевизору, но об истинной реальности, которая объединяет всех со всем. Мы, люди, не всемогущи, но мы все могущественны. Понять величие и в то же время ограниченность своей силы и затем действовать соответственно — ключ к тому, чтобы здравый ум каждого из нас помог стать разумнее всему миру.

Мы не являемся ни подчиненными мстительного Бога, ни жертвами Вселенной, в которой царит случай. Как каждая клетка тела содержит в себе всю нашу генетическую информацию, так и каждый из нас таит в себе ключ к человечеству в целом. Программа для создания исполненного любви будущего уже здесь, нужно только запустить ее, использовав для этого наше осознание и целенаправленные действия. Все эти так называемые «грехи», о которых мы так сожалеем, суть не больше чем ошибки — мутации, если хотите. Подобно тому как бактерия, встав перед выбором «жизнь или смерть», должна либо мутировать, либо умереть, так и мы, люди, больше не можем жить, сохраняя текущую форму безумия.

Мы способны избрать новые реакции. И хотя некоторые из этих реакций окажутся ошибочными или тупиковыми, в конце концов они все вместе приведут нас к формированию новой коллективной личности.

Как Божьи взрослые, мы уже понимаем, что исцеление мира идет изнутри. Все, что мы делаем на индивидуальном уровне, чтобы стать сострадательнее и гармоничнее, распространяется по миру, словно круги по воде. Подобное порождает подобное. Что посеешь, то пожнешь.

Гармоничным и сострадательным людям нет нужды властвовать над другими; они более склонны к сотрудничеству, чем к конкуренции. Почему? Потому что гармоничный мир — в интересах каждого из нас. Возможно, именно это имел в виду Иисус, когда сказал, что «кроткие наследуют Землю».

Для тех, кто уже занимается личностным и духовным ростом или практикует холистическую медицину, настало время применить приобретенные знания и мудрость в миру. Пора перерасти этап поисков личного счастья в изоляции от того, что нас окружает. Нет смысла жить гармоничной жизнью, если весь остальной мир лишен гармонии. Настало время сделать качественный скачок и применить духовные принципы в коллективной реальности.

Около восьмидесяти лет назад один тридцатидвухлетний бизнесмен собирался свести счеты с жизнью. Он потерпел неудачу во всех своих начинаниях, обанкротился и пришел к выводу, что его жене и родным, а также всему миру будет лучше без него. Когда он совсем уже вознамерился броситься в озеро Мичиган, у него в голове родилась мысль… Он подумал, что вот так, почем зря разбрасываться собственной жизнью — слишком расточительно. Если жизнь ему все равно уже не нужна, почему бы не посвятить ее науке? Почему бы не подарить ее миру и не превратить в научный эксперимент?

Этого молодого человека звали Бакминстер Фуллер. После того озарения он прожил еще пятьдесят пять лет. Фуллер стал прославленным изобретателем и философом; он изобрел геодезический купол и разработал концепцию Земли как космического корабля. Его жизнь — подсказка нам всем. Возможно, жизни даны нам не просто для того, чтобы прожить их, но для того, чтобы даровать их миру, задействовав в великом эксперименте, который должен показать, способны ли мы все вместе достичь процветания. Человечество ныне бежит наперегонки со временем — точно так же, как это делали неоднократно упоминавшиеся здесь бактерии. Вопрос в следующем: «Достигнем ли мы критической массы, необходимой для спасительных преобразований прежде, чем совершим массовое самоубийство?»

Если физики правы, единственное, о чем мы можем сказать с полной определенностью, — это то, что в мире царит неопределенность. Реальность не обретает формы до тех пор, пока мы не придадим ей эту форму своими коллективными верованиями. И лишь мы сами можем позаботиться о том, чтобы наши намерения были исполнены любви. Наш великий эксперимент состоит в том, чтобы направить свои исполненные любви намерения на себя и на мир. Иными словами, наилучший способ принять царящую в мире неопределенность — достичь полной определенности в своем сердце. Мы не можем быть уверены в результатах, но можем быть уверены в собственных намерениях, которые влияют на эти результаты. Как не сказал Декарт: «Я люблю, следовательно, существую».

Древние духовные традиции от Вед до Каббалы гласят, что окружающий нас мир иллюзорен. И, как известно ныне квантовым физикам, в мире существует поле, проецирующее на материю то, что мы называем реальностью. Так остро ощущаемое людьми разделение между «нами» и «ними» или между «нами» и Природой — всего лишь иллюзия, поддерживаемая нашими верованиями.

Обрести здравый ум означает отказаться от участия в создании этой коллективной иллюзии. Обрести здравый ум означает прекратить питать коллективное безумие своими рациональными объяснениями нелепостей, самообманом, пустыми мечтаниями и ложными надеждами на что-то или на кого-то, помимо нас самих.

Обретение здравого ума — вопрос выбора. И вот хорошая новость: мы имеем возможность сделать его. Все, что от нас требуется, — это наша воля.

Наша новая модель предлагает сменить стражу и вырастить новый Сад, взяв за образец состояние здорового процветающего человеческого тела. Ведь нам уже ясно, что очень многое из того, от чего мы пытались защититься при помощи старой «стражи», — всего лишь плоды запрограммированных в нас ложных моделей.

Хочется надеяться, что по прочтении «Спонтанной эволюции» новый здравомыслящий мир предстанет перед вашим внутренним взором настолько живо, что вам останется только ступить на мостик, ведущий отсюда туда — или, на самом деле, оттуда сюда.