— Поскольку я здесь, то следует зайти к Роджи. — Бурб завязал мешок.

— Я думал, что стоит сперва найти крышу над головой.

— Мне нужно тебе чем-то платить, а? — Ткнул его пальцем в грудь. — Гавану тоже причитается. Верно, Гаван?

Северянин кивнул.

— То-то же, идем, сэр Гонген, пора напомнить кое-кому о долгах.

— Гаван разве не лучше подходит для такой работы? Ты мне платишь за охрану, не более.

— Я в полной опасности. Уверяю, как только я подойду к салону, моя жизнь будет висеть на волоске.

— Ты преувеличиваешь.

— Ха! При таком раскладе, боюсь, тебе никто не заплатит. Верно, Гаван?

Северянин кивнул.

— К черту вас, пошли уже, — буркнул Гонген.

— Вот это уже другое дело, а?

Лицо торговца покраснело, а глаза загорелись азартом.

Здесь словно и нет зимы, если забыть про холод. Небо ясное, снега вокруг нет. Улицы забиты повозками, лавками, снующимися всюду детьми-попрошайками, больными стариками, протягивающими дрожащие руки, торговцами, наемниками и прочими людьми.

Нужная Бурбу лавка, или салон, как он ее называет, умостилась между двумя большими домами где-то в узких переулках. Найти ее с первого раза не получилось, пришлось спрашивать у прохожих, ответить внятно удалось лишь старику, сидевшем недалеко от искомого места.

— Почему салон? — поинтересовался Гонген.

— Так Роджи называет свое заведение.

— Чем он занимается?

— Дарует красоту за гроши. Скупает травы, корешки и прочую дрянь у всех, у кого можно ее приобрести по дешевке. Делает из этой гадости припарки, мази и микстуры, после чего втирает тупым, как моя лошадь, бабам. И представь, рецепт выписывает тоже за деньги. Если брать не будешь — сам разбирайся, то ли пить эту дрянь, то ли мазать где.

— А если не умеет покупатель читать?

— Покупаешь рецепт и просишь зачитать его, все просто. Правда, кого я знаю, Роджи единственный, кто делает так деньги.

— И помогает?

— Помогает что?

— Ну, мази эти… Ты понял меня.

— Да кого это волнует? Вон таким же старикам и оборванцам всяким медяк дай, так они жопу тебе вылижут.

— А это здесь при чем?

Бурб покосился на Гонгена.

— Всем башку промывать станут, каждому встречному шепнут, что мол у такого-то засранца, по имени Роджи, самые лучшие мази для вашей душистой задницы. И добрешут, что своими глазами видели чудотворный эффект. Бьюсь об заклад, тот старикан сидит там не зря, еще и знает, где салон находится.

— Вот и дверка. — Подошли к хибарке, разукрашенной резными вывесками.

— Салон красоты? — прочитал Гонген.

— Он самый. Черт, надо тоже сделать что-то подобное. На востоке с этим проще. Пошли. — Бурб открыл дверь.

Внутри стены были полны полками с различными футлярами и склянками. Для посетителей места совсем мало: зашел — уперся в стол. Гонген кое-как протиснулся и встал в сторону. С хозяином салона две дамочки вели оживленную беседу. В большей степени продавец нахваливал свой товар и рассказывал о чудодейственных эффектах. Увидев Бурба, лицо Роджи на мгновение утеряло лучезарную улыбку.

— Это мое последнее предложение, специально для таких очаровательных дам я скину еще пять медяков, — пропел Роджи.

— Хм-м, а еще не скинете? — спросила одна.

— Берем! Хватит доставать господина Роджи. Мы берем. — Положила на стол деньги, взяла кулек со склянками.

Тут же женщины удалились, споря друг с другом о чем-то.

— Бурб! Какими судьбами? — Раскинул руки в стороны.

— Пора платить по долгам.

— Точно-точно… Всех волнуют лишь деньги. Куда катится мир?

— Скорее выплатишь — скорее я уйду.

Роджи принялся копаться в ящиках. Несколько раз раздался звон монет. Сгреб их в кучу и выложил на стол. Худощавый, с синяками под глазами продавец не спускал взгляда с Гонгена.

— Рыцарь Алой Гарды? Нашивка вроде та.

Гонген не ответил.

— Понятно.

— Не тяни, — сказал Бурб.

— Вот твои деньги. — Выложил десять серебряников.

«Как он смог тебе столько задолжать?»

Бурб сгреб монеты. Мханул рукой и вышел через дверь. Гонген следом.

— Все прошло намного проще, чем ты думал. Где здесь невероятная опасность? — рассмеялся Гонген.

— Против рыцаря Алой Гарды не попрешь. Если бы не твоя нашивка, то хрен бы что этот выродок отдал.

— Сумма немалая. Тяжело расставаться.

— К тому и веду. Надо бы скорее убраться отсюда.

— Считаешь, что может попытаться забрать?

— Более, чем уверен.

Гаван, как и всегда, точил свой топор. Гонген однажды спрашивал его о том, зачем тот это делает так часто. Наемник отвечал просто: «Привык». На последующие вопросы о жизни Гавана как воина ответа рыцарь не получил.

— И как все прошло? — спросил наемник.

— Все гладно. — Гонген забрался на коня.

— Да, пора ехать. — Бурб уселся за поводья.

— А не лучше переночевать в уютной и теплой гостинице? — Гаван отложил топор.

— Хочешь умостить свой северяний зад на мягкую постель?

— Я тоже был бы не против, — добавил Гонген.

Бурб какое-то время размышлял. После прокашлялся и высморкался.

— Да и мне тоже не хочется спать под камнем. Но завтра ранним утром уезжаем отсюда к херам.

Повернули к ближайшему трактиру. Не позаботиться о сохранности товара Бурб не мог себе позволить. Первым же делом он дал несколько монет здоровяку с дубиной, стоящему у входа, и еще добавил: «Если завтра все в этой повозке останется на своих местах, то получишь вдвое больше». За сим купец довольно прошагал в трактир.

— Нажрусь как свинья.

* * *

Ночью Гонген встал помочиться в ведро. Голова слегка кружилась, тело ватное — все, как обычно. Снизу еще кто-то буянил. Звуки доносились беспрепядственно. Если бы старый рыцарь хотел подслушать чей-то разговор, то лучшего места, чем эта комната, не найти.

Сделав свое дело, Гонген упал на кровать. Ворочался долго: сон никак не приходил. Дремота навестила лишь раз, но чей-то крик внизу, а впоследствии и удар по стойке или еще чему-нибудь деревянному отогнали ее напрочь.

Хотелось пить. Жажда заставила Гонгена спуститься вниз. Перед этим он впопыхах нацепил на себя одежду и опоясался мечом. У каждого свои привычки — кто-то натачивает топор часами, кто-то без меча не выйдет даже в нужник.

— А, сэр Гонген. — Трактирщик успел налить себе не раз — покрасневшее лицо, глуповатая улыбка.

— Плесни чего-нибудь покрепче.

— Сию минуту.

Гонген сел на высокий стул.

В углу напивались наемники, в другом — простой люд, возможно, бочары, владельцы рыночных лавок и прочие, за столами в центре еле сидели гости из других земель, если судить по одежде.

— Не спится? — поинтересовался трактирщик.

— Нет.

Он налил пинту рома.

Осушив ее только до половины, к Гонгену подсели двое в кольчугах. Первым же делом рыцарь осмотрел их пояса. Мечей нет. По кинжалу и булаве.

— Ты-то рыцарь тот, алый? — спросил один.

— Я. — Опустил руку на эфес.

— Не надо, алый, не для драки сели, выпить хотим. Один из ваших спас мне жизнь под Дланью.

— Воевал с севером?

— И не только я. — Указал на другого наемника. — Это Чес, он тоже порубил немало. Я Орест.

— Гонген. — Ром оставался на донышке. — Долей еще.

— Нам тоже. — Щелкнул пальцами. — Куда путь держишь?

— На восток.

— К своим?

— К своим.

— Мы тоже возвращаемся домой.

В трактир ворвалось несколько оборванцев. Гонген насчитал их пять. Все с палками, ножами, кнутами. Гонген встал, достал меч из ножен до половины. В тот же миг из его легких вышел весь воздух.

— Прости, старик. Лучше бы ты спал дальше.

Оборванцы побежали верх по лестнице.

Орест достал кинжал и замахнулся. Лезвие стремительно приближалось. Гонген выставил ладонь — кровь плеснула ему в лицо. В дюйме от глаз остановилось острие клинка. Кинжал проткнул кисть насквозь. Гонген зарычал и кулаком огрел наемника между ног. Тот запищал и запрыгал.

С ревом рыцарь обнажил меч. Раздался хруст. Тело повело в сторону. Плечо боль разрывала на части. Гонген налетел на стол, перевернул его и упал на пол. Достал из ладони кинжал — кинул в сторону. Булава раздробила перевернутый стол. Чес хаотично махал ей и что-то кричал. Гонген разобрать не мог. Он отползал назад. Шипастый шар вбивался в пол, столы, стулья — во все, до чего мог достать. Кто-то набросился на Чеса и повалил его на пол.

Повставала пьянь. Она и спасла жизнь старого рыцаря. Гонген попытался встать. Оперся на правую руку — хруст, боль, вопль. Едва поднялся. Всюду воцарился хаос — люди везде бегали, метались, суетились. Кто-то с кем-то дрался, кто-то обворовывал уже мертвых, кто-то просто с криками выбегал из трактира.

Гонген взглядом поискал свой меч. Нашел рядом с разбитым столом. Кое-как поднял железку. Правой рукой не попользоваться — взял в левую. К тому времени Орест перерезал горло напавшему на Чеса мужику. Гонген воспользовался моментом и рубанул по спине наемника — искры от кольчуги. Орест развернулся, выпучив глаза. Начал выхватывать булаву — лезвие меча уже рассекало воздух. Отскочил назад и повалил встающего Чеса. Гонген подбежал и, зарычав, воткнул меч в развалившегося на полу Ореста. Достал — принялся рубить без передышки по Чесу. Кольчуге ничего не сталось, а наемнику переломал руки, ребра, отбил все органы. Чес захлебывался собственной кровью. Гонген выпрямился, закатил голову назад и глубоко вздохнул. Отшагнул. Орест что-то хватал рукой и смотрел в сторону. Чес еще мгновение издавал булькающий звук и замер.

Рыцарь подошел к стойке. Выхватил ром, оторвал от рубахи кусок ткани, макнул в жидкость и перевязал ладонь. С правым плечом дело обстояло хуже. Рука жгла адским пламенем, почти не двигалась, пальцы разгибались со страшной болью.

Гонген побрел к лестнице. Каждый шаг давался с трудом. Поднявшись на второй этаж, направился к комнате. Один оборванец стоял на страже. Почему он не спустился вниз, услышав такой переполох, Гонген не знал, и думать об этом не хотел. Он крепче сжал рукоять меча, благодаря чему его обагренное кровью лицо искривилось от боли.

Оборванец что-то крикнул подельникам и бросился на Гонгена с дубинкой. Старый рыцарь перерубил ему руку, а вторым движением всадил меч под ребра — дрожащая туша соскользнула по клинку на пол. Выбежал тут же другой, черноволосый, довольно молодой паренек. Не успел он осознать, что происходит, как металл выбил ему зубы и почти срубил голову — она повисла на куске плоти. Гонген переступил через паренька и вошел в комнату.

Бурб лежал мертвый в постели с перерезанной глоткой. Гаван тоже.

Едва переступив порог, Гонген резко шагнул назад, чуть не запнувшись об мертвеца. Топор Гавана мог раскроить ему череп. Трое оборванцев держали оборону, не пуская рыцаря внутрь, пока один из них не увидел срубленную голову товарища. В тот же миг слабонервного вырвало. Гонген подскочил, увернулся от неуклюжего замаха топором, полоснул по животу — кишки стали выпадывать наружу, и, занеся меч над головой, раскроил череп блевуну. Последний оборванец выпрыгнул в окно, бросив дубинку в сторону.

У того, кто тщетно пытался удержать свои кишки, Гонген отобрал мешочек с деньгами Бурба. Те самые серебряники теперь перешли к старому рыцарю. Оборванец шальными глазами смотрел на Гонгена и не мог сказать и слова. Взор его постепенно тускнел. Рыцарь видел, как покидала грабителя жизнь.

Гонген вытер меч об одеяло, осмотрел клинок и вдел в ножны.

Спустился по лестнице. Боль в плече все усиливалась.

Трактирщика давно след простыл, остальных посетителей тоже не осталось. Каким-то чудом Гонгену удалось незаметно выйти из дома и свернуть за угол. Целый отряд стражи через минуту ворвался в трактир. К тому времени Гонген петлял по узким улочкам. Везде темно, ничего не было видно. Несколько раз рыцарь запинался о камни и доски. Выйдя к более-менее освещенной улице, направился к дворцу, горящему яркими огнями на горном склоне.

В городе появилась суета. Народ постепенно выходил из домов. Глашатаи принялись за дело — каждый говорил о своем: один во всем винил Вердона, другой винил во всем торговые гильдии, третий нес полную ахинею.

Проскользнув мимо стражи, Гонген почти достиг дворца. Окровавленный рыцарь медленно приближался к стоявшим на страже солдатам. Заметив его, они обнажили мечи.