Просыпаться приходилось в разных местах. Иногда среди мусора, иногда среди мусора и помоев. Сейчас же ко всему этому добавилась сырость, зловоние человеческого пота и других всевозможных испражнений.

Открываешь глаза — бледно-зеленая, скорее, блевотного цвета потолок и такая же стена с окошком. Вместо стекла железные прутья с каким-то налетом. Под окном подтечный след. Из-за дождя или из-за все тех же помоев, которые сбрасывают сюда многие?

По бокам такие же решетки, в которых сидят тени.

Рональд приподнялся. Пальцы впились в смесь мокрого песка и грязи. От чего все вокруг мокрое, думать не хотелось. Лицо горело, тело дрожало. Желание вырвать кое-как удалось заглушить. А стоило ли? Ужасное зловоние все равно не испортить.

— Мы скоро все умрем, — напевал кто-то. — Ум-рем. Ум-рем.

— Да заткнись ты, сучара поганая! — Зашуршал песок о прутья. Видать, кинул в певуна. — Из-за таких уродов, как ты, и попадают сюда!

Судя по тому, что певун закашлял и начал плевался, раздраженная тень попала.

Нельзя было сказать, что наступила тишина. Кто-то бился головой о прут, другой шкрябал по стене ногтями и хихикал. Самый ближний к Рональду что-то нашептывал, тихо-тихо.

Раз в целую вечность проходил надзиратель. Высокий и устрашающий. Однажды он кинул тарелку с какой-то жидкостью внутри. Наверное, бульон, в котором когда-то было мясо, а теперь только вода и привкус. Рональд точно не знал, тюремный суп оросил песок еще в полете или после приземления.

Вонь сводила с ума. Странная мгла влияла так же. Ночь.

Рон подошел к окошку, схватился за склизкие прутья и постарался выглянуть. Он долгое время смотрел на небо.

Неожиданно вздрогнул, и его облило рыбьими внутренностями. Он стал плеваться и потом закричал. Впервые за все пребывание здесь мальчишка дал волю гневу. Начал пинать стену и бить ее кулаками, пока кисти не обагрились, и кровь начала не течь почти что ручьем.

Как он попал сюда? Зачем надо было красть? Самое место для убийцы, для вора. Почему не послушал дядю Брэла? Он же предупреждал, он все делал для них. Чертова самонадеянность!

Рон вспомнил окровавленное лицо Грэга, а потом мальчишки, которого убил в особняке. В животе скрутило, и вышло содержимое. В основном желчь и пара твердых кусочков. Глаза слезились. Ко всему прочему появился страх ослепнуть.

Ничего не оставалось, только плакать. Он уперся головой о стену и стал всхлипывать.

Призрак плачет, лучший вор во всем городе. Неуловимый и бесстрашный. Теперь же наполовину голый, с разбитый носом, окровавленными руками, дрожащий непонятно от чего и беспомощный.

— Так всегда в первый раз, — пробормотал грубый голос.

Рон невольно повернул голову и увидел черную гору, сидящую рядом. Мужик что-то перебирал в руках, крутил так и сяк. Он опирался спиной на прутья, подогнув к плечам ноги.

— Попривыкнешь. За что попал сюда? — спросил он.

А действительно, за что? За убийство или воровство? Или просто так попался под кулак? Или все вместе взятое?

Мальчишка лишь еще раз всхлипнул.

— Понимаю, слушать советы у того, кто сидит здесь, странно. И все же, слезами не поможешь.

— К-как будто е-есть что-то, что мне поможет, — проговорил Рон, речь его прерывалась и превращалась в вытье.

— Помочь может только смирение.

«Проклятый дурак! Наверно сидит здесь за то, что плюнул какому-нибудь богатому пузану в лицо, завтра же его освободят. А мне точно веревка светит».

Слезы снова накатились и полились ручьем. Страшно хотелось пить, а вода выливается из глаз.

— Можешь не отвечать.

— Я уб… у-убийца, — еле выдавил из себя это слово.

Как же он стал таким? Почему все случилось именно так?

— На, пожуй. — Протянул сквозь решетку то, что крутил в руках.

Черствый кусок хлеба упал в протянутую ладонь. Маленький и слегка заплесневелый, но зато пах хлебом. Рон схватился за него дрожащими руками и завыл. Он проникся самыми теплыми чувствами к этому человеку, лица которого даже не видел и не знал имени. Волна доброты и невыносимой печали нахлынули на него и слезы вновь залили глаза. Рот начал дрожать.

Мальчишка прижал к себе кусочек хлеба.

— Полно тебе, полно. Никогда хлеба не видал что ли?

Рон не ответил. Он не мог выдавить и слова из себя.

— Наверно, своровал что ни то, а там все пошло не так. Да?

Смог только кивнуть. Мужик вряд ли бы заметил такой кивок, казалось, он вообще не смотрит на него.

— А ты как оказался здесь? — слова наконец-то напомнили членораздельную речь.

— Связался не с теми людьми. Знаешь, как бывает, сначала ты выше всех, а потом вот так, как я.

— Выше всех?

— Купцом был. Плавал на корабле, торговал то здесь, то за пределами Масмара.

Как мог попасть сюда такой человек? Как же, очень легко. С помощью вранья и Рон мог стать здесь хоть императором. Перед смертью лучше наплести побольше, чтобы прониклись к тебе.

Что-то шершавое чесало пальцы. Корка хлеба.

Богачи не способны на такое. Пусть, Рон тоже не хотел бы запомниться вором. Только время не вернуть, названый купец уже услышал признание.

Надзиратель вновь прошел мимо. В руке, как всегда, факел, на поясе меч, на лице безразличие.

— Было время, — протянул купец и положил руку под голову. — Приходилось бывать в Чиянии? Еще ее Золотой Империей кличут. И знаешь почему, а? Я то всегда думал, что там все из золота, даже сортиры. На самом деле так прозвал ее один генерал, оттуда же. Представь себе, поэтом слыл. А соль вся в чем: в Чиянии кроме осени других времен года нет. Всюду листья желтые и красные, только еле-еле зеленым отдают. Представляешь? Сколько бы ни приплывал туда торговать, столько на осень и натыкался. Один знакомый шляпник и поведал эту историю.

— Хотел бы там побывать, — сказал Рон, хотя не верил сказкам, а про такую страну даже не слышал.

— Там люди верят, что после смерти человек рождается в другом теле, в теле только родившегося. Надеюсь, я появлюсь там.

— Такого не бывает.

Купец не ответил. Он только сидел и покачивал головой.

Потянуло в сон, Рон не заметил, как уснул.

* * *

Разбудил его удар под дых. Самое, что ни на есть, отвратное ощущение. Резко просыпаешься, ничего не понимаешь, не можешь дышать и через мгновение ощущаешь тупую и тянущую боль. Мальчишка свалился набок и судорожно стал глотать воздух. Ладони сжимались в кулаки и стали хватать песок. Рон развалился на полу и пытался встать, тянулся, не зная к чему.

Его хватанули за подмышки и понесли. Когда выносили из камеры, голова ударилась о железный прут. По лицу потекла кровь. Она капала с брови, норовила залить глаз. Ноги не двигались, а безжизненно сгребали песок.

— Эй! Он же еще ребенок! — раздался знакомый голос купца.

Впереди шел какой-то человек. На его голове виднелся странный цилиндр. Выйдя на свет, шляпа блеснула темно-синим. Он завернул за угол и стал подниматься по лестнице.

Тот, что тащил Рона, пнул мальчишку еще раз в живот.

— Тебе что, гаденыш, ноги не нужны? — просипел мужик в кольчуге. Это тот надзиратель, что ходил туда-сюда с факелом.

Он наступил на правую лодыжку. Острая боль пронзила ногу и отдалась в затылок. Пальцы скривились, а зубы заскрежетали.

— Что там? — спросил человек в синей шляпе.

— Не тащить же мне его по лестнице.

— Смотри, чтобы тебя не потащили потом. Живее!

Тот, что в кольчуге, проворчал себе под нос ругательства на непонятном языке и снова подхватил Рона. Руки впились в тело, как стальные. Мальчишка издал сиплый вдох. Половину его лица кровь все-таки залила.

Ноги больно бились о углы ступенек. Рон пытался сам начать идти, но сразу же отбросил это дело, когда человек в кольчуге хлопнул ему по голове чем-то железным. Тело обмякло. Все перед глазами поплыло. Дощатая фактура быстро менялась на трещины и обратно на мыльное темное пятно. Было слышно, как пыхтит и дышит надзиратель.

Лестница закончилась, появился длинный узкий коридор. Впереди тьма, по бокам закрытые двери.

Рону казалось, что это сон, он искренне желал проснуться. Но боль давала понять, где реальность, а где глупые надежды.

Коридор быстро миновал. Лестница теперь спускалась вниз. Долгая и темная, ведущая во мрак. Человек в цилиндре стоял у ее подножия и смотрел наверх.

— Только не скидывай его! — крикнул он.

— Лишаете всего веселья, — с наигранным недовольством произнес надзиратель.

Что-то тряхнуло Рона, и он ударился об стену плечом. Снова подлетел и встал прямо. Тюремщик волок мальчишку вниз, предварительно бросая его то в одну, то в другую сторону. Немало ушибов удалось таким образом получить. Ноги подкашивались при спуске, от чего кольчужник сильнее злился.

— Иди! — крикнул он и дернул из-за всех сил.

По потолку текла вода и громко капала на ступеньки. Внизу пахло чем-то неестественным. Такого запаха Рональд ни разу не ощущал. Ступеньки закончились, и перед ним открылась большая круглая комната, похожая на миниатюрный зал. Вокруг были одинаковые серые двери. Человек в синей шляпе стоял как раз у одной из них. Он достал связку ключей, громко звякнув металлом. Притулился к двери, покрутил руками на уровне пояса и со скрипом ее отворил.

Внутри горели факела, как и в круглом зале. Рона затащили туда и швырнули на землю. Он еле-еле смог встать на четвереньки, подгоняемый страхом неизвестности.

— Скажу прямо, солжешь — будет хуже. — Присел на корточки человек в шляпе.

Круглые синие глаза наполовину скрывались за козырьком цилиндра. Он мял кольцо на руке, потирал палец, шкрябал по ногтю. Причудливый человек дождался едва заметного кивка заключенного и поднялся.

— Хорошо, — сказал он. — Один.

Человек в кольчуге с замаха пнул Рона так, что мальчишка отлетел к стене и застонал.

— Назови свое имя, — потребовал человек в шляпе.

— Рон, — просипел мальчишка. Он понимал, что лучше отвечать сразу и правдиво. Ведь мучитель сам сказал, что если соврешь, то будет только хуже.

— Зачем ты проник в поместье графа Норгера?

Теперь все стало ясно, хотя это Рон знал с самого начала. Простой допрос и ничего более. Будут выбивать все до последнего, пока не насытятся. После этого, наверное, убьют. Прямо здесь, забьют, как собаку, до смерти.

— Хотел выкрасть книгу, — ответил Рон.

— Какую?

— С золотом на обложке.

— Для кого выкрасть.

«Что покрывать чертового Пари? Это из-за него я здесь! Это он виноват во всем этом!»

— Для Ричарда Пари.

— Так-так… Все намного интереснее, чем кажется на первый взгляд, — просмаковал каждое слово человек в шляпе.

Он подошел поближе и снова присел на корточки. Огоньки пламени плясали на его гладкой белой коже. Человек наклонился поближе. На лице его отразилась скупая улыбка.

— Ты же Призрак? — Лицо Рона обдало клубничным дыханием.

— Д-да, — мальчишка кое-как ответил.

Столько мечтаний, столько фантазий, иллюзий и безосновательной гордыни. Призрак? Призрак свободен и может в любой момент исчезнуть, унестись куда угодно. А он просто Рональд Варви. Глупый и беспомощный мальчишка, возомнивший себя неуязвимым и лучшим вором. И вот куда его привело это.

— Зачем Призрак убил сына графа Норгера?

— Это вышло случайно. — Удивленное лицо убитого мальчишки всплыло перед Роном. Он запомнил каждую морщинку на его лице, темные волосы, квадратное лицо с тяжелым подбородком, тонкую шея, окровавленную пижаму.

— Один. — Отстранился человек в шляпе.

Надзиратель подошел и ударил Рона по лицу. Паренек застонал. Что-то твердое застряло во рту. Он выплюнул это со струйкой крови. Окровавленный зуб упал в песок, образовав в нем выемку.

— Зачем делать себе хуже? — спросил человек в шляпе.

— Я не врал! — прохрипел Рональд.

Человек склонил слегка голову на бок и ухмыльнулся.

— Что ты знаешь о смерти Брэла Кронка?

Время будто остановилось.

— Что? — Слезы накатывались на глазах. — Я-я… я… Ничего… К-как он умер?

Человек в шляпе склонил голову на другой бок, улыбнулся и встал.

— Он мне больше не нужен. — Развернулся и, хлопнув синими тканями, направился к лестнице.

— Что делать с ним? — спросил стражник.

— Веди обратно, нужно же утешить графа Норгера казнью убийцы его сына, — ответил человек в цилиндре, не оборачиваясь.

* * *

— Как тебе Слива? — спросил Купец.

— Слива? — спросил Рон.

Просыпаться здесь — кошмарный сон, который никогда, казалось, не закончится. Всюду темно. Несколько факелов слабо горели вдалеке. Наверное, тем, кто ближе к ним сидит, намного лучше: вонь мог перебить запах гари.

— Какая слива? — переспросил Рон, смотря на тускло освещенные стены у выхода.

— Сливовый Человек. — Повернулся к мальчишке Купец. — Он же тебя, вроде как, вытащил. Допрашивал, так?

Темно-синий цилиндр, такого же цвета одеяние. Круглые глаза, запах клубники. Что кошмарнее? Сидеть и ждать смерти или быть в нескольких шагах от нее в лапах этого человека? Здесь хотя бы есть Купец. Есть с кем поговорить и на минутку забыться.

— Допрашивал, но…

— Но?

— Странно, я думал, что останусь без руки или какой-нибудь другой части тела.

— Видно, ты сразу все выпалил. Так и надо. Лучше остаток дней прожить без лишних мук.

— Ты так говоришь, будто хорошо его знаешь.

Купец на несколько минут задумался.

— Знаю плохо, но слышал много. Знаменитая личность.

— Только я о нем ничего не слыхал, а знаешь, я много чего слыхивал.

— О, не сомневаюсь. О Сливовом Человеке говорят исключительно в преступном мире.

— Преступном мире?

— Я же говорил, что связался не с теми людьми. — Почесал подбородок, зашуршала борода. — Каждый, кто имеет дело с товарами, рано или поздно сталкивается с влиятельными личностями. Отказать им ой как тяжело, а если принимаешь их условия, то сам обрекаешь себя на возможную погибель. Некоторые добиваются успеха, но это не про меня.

— И кто эти личности?

— Их много. Самые влиятельные торгаши этого города, многие виконты, графы и так далее. Связался я здесь с одним… влиятельным человеком. Сраный Ричард Пари! Подставил, собака.

— Сраный! — прокричал только что проснувшийся Певун и замотал головой, а позже начал махать рукой и тихо навывать мелодию.

Рон не сразу осознал, о ком говорит Купец. Именно Пари предал его. Рон вспомнил своих друзей, вспомнил, как познакомился с ними и как потерял одного из них. Лучшего друга. А неизвестность того, что стало с остальными, делала еще больнее. Но окончательный удар нанесло осознание, что по факту сам Рональд обрек всех на погибель.

— Ричард Пари? — уточнил дрожащим голосом Рон.

— Он самый. Знаешь его?

— Да…

— Видно, с тобой та же история. Сочувствую.

Воцарилось молчание.

— Сейчас, должно быть, Сливовый Человек копает под него, не зря Пари засуетился, — прозвучал ободряющий голос Купца.

— От этого не легче.

— Зато посадят мерзавца, и его ждет та же участь, что и нас. Как бы прискорбно это ни звучало.

— Почему его прозвали Сливовым Человеком? Почему бы не называть по имени?

— Попробуй выговори его имя, язык сломать легче. А прозвали так из-за цвета его шляпы.

— Странная шляпа.

— Зарубежная мода. Точно не чиянийская, не знаю, какая. Может, Сливовый Человек единственный во всем Масмаре носит такую шляпу. Других я не встречал. Юг? Возможно. Не север точно. Хотя, юг тоже нет. Тогда восток или юго-восток. Там может быть что угодно.

— Кто же он такой?

— Никому толком и не известно. Те, кто его встречал, умирали на эшафоте.

— Как же о нем узнали тогда?

— Можно передавать послания. — Показал пальцем на окно.

— И зачем кому-то говорить с тем, кто уже мертв?

— Эх, многого ты не знаешь. Те, кто здесь, часто располагают нужной информацией. Чаще всего из-за нее сюда они и попадают.

Раздался звон цепей. Посвистывания и приглушенный смех доносились от лестницы. Через несколько мгновений показался бородатый стражник, за ним плелся, спотыкаясь, худой черноволосый человек. Замыкал процессию еще один солдат.

Камеру для заселения выбрали напротив. Отворили со скрипом дверь, основательно помучившись перед этим с замком. Швырнули очередного бедолагу со всей силы. Тот явно нахлебался песка после приземления. А бедолага ли он? Вдруг ужасный убийца? И бывают ли хуже? А может, такой же обманутый, как и Купец?

Рон какое-то время разглядывал, как бедняга поднимался со связанными руками. Почему-то только у него единственного с запястий свисала цепь от кандалов.

«Что же ты такого сотворил?»

— Видишь его? — как будто Купец прочитал мысли. — Это самый опасный парень из всех, каких только можно сыскать. Убийца, насильник, изменник, в общем, все самое скверное, что можно только совершить в жизни, совершил он.

— Его тоже вздернут на веревке?

— О, нет. В Чиянии скорее всего привязали бы к двум лошадям и разорвали на части. Здесь же все проще. Отрубят голову, — фыркнул и гортанно засмеялся. — Вот и жизнь, а? Вельмож и самых отъявленных мерзавцев казнят одним и тем же способом, а остальным веревку даруют. Какой можно сделать вывод?

Купец еще сильнее засмеялся. Рон только выдавил улыбку.

— Выпустите меня! — прокричал человек в кандалах. — Выпустите, я не виновен!

— Все мы так говорим… — произнес Купец.

Новый заключенный принялся стучать кандалами по прутьям, дополняя к зловонью, голоду, жажде и тьме еще и противный металлический лязг. Остальные терпеть долго не стали и принялись орать тоже, чтобы тот заткнулся, иначе порвут его на куски. «Интересно, как бы это у них удалось», — подумал Рон.

— Кому-то плаха, кому-то веревка. Знаешь, веревка промахов не делает. Кто знает, какой кому достанется палач. Но я бы предпочел плаху.

— Почему?

Купец чесал бороду, явно думая, что ответить.

— Дерьмо не сыпется, — подсказал кто-то напротив Певуна, который спал.

Купец поерзал.

— Могут счесть меня каким-нибудь знатным мужем, — заключил он.

— А ты не знатный? — удивился Рон. — Ты же на корабле плавал и торговал в другой стране.

— Главное — имя. Купец без имени ничем от простолюдина не отличается.

Рон осмотрел все тени, что сидели каждая в своей клетке, и поежился. Оказывается, они слышали все их разговоры, и не просто слышали, а тщательно прислушивались. По виду и не скажешь, глаз оных не видно, одни размытые пятна вместо приговоренных, но Рону казалось, что они все смотрят на него.

— Ладно, малец, пора спать. Темно как в погребе. — Купец развернулся и лег на бок.

Вскоре все воспользовались его примером. Действительно, все слышали, гады. Рон не мог уснуть. Боль в теле, резь в глазах, духота и вонь. Может, остальные привыкли к такой среде, но мальчишка только недавно здесь оказался.

Все вокруг залилось храпом. Да таким сильным, что Рон стал было надеяться на чудесное освобождение. Вдруг ему повезет, и стены осыпятся из-за храпа. Как бывает происходит с отъявленными разбойниками, удачливыми путешественниками и отъявленными пиратами. Им несказанно везет. Чем Рон хуже?

Надежды быстро потухли. Вскоре «спасительный» храп начал действовать на нервы. Мальчишка хотел уже закричать, но вовремя спохватился. Если те встанут, то ему точно не уснуть. Закидают песком или дерьмом, обругают так, что слезы не вытрешь до утра.

Рон оперся спиной о стену и уже сонными глазами рассматривал храпящие тени, вспоминая свои лихие денечки вора. Был бы сейчас Призрак с его отмычками. Он бы смог выбраться из такой передряги, да и остальных прихватить.

Неожиданно одна тень сильно задрожала. Рон заметил это мельком и тут же уставился на странное черное пятно. Оно медленно раздувалось и сдувалось. Спит, глубоко дышит. Мальчишка снова побрел взглядом. Снова та же тень задрожала, когда взор перестал на ней фокусироваться. Рон начал считать, что свихнулся, или смрад вызывает у него бред. Он пристально всмотрелся в тень.

Прошло много времени, но дрожи никакой не последовало. Рон уже почти дремал. Сонливость странным образом накинулась на него безжалостно и скоро. Как только он начал смыкать глаза, тень опять задрожала. Рон протер глаза. Ничего не изменилось — тень дрожит.

Мальчишка приподнялся и подполз к прутьям, чтобы лучше рассмотреть странное пятно. Как только он на четвереньках сделал несколько шажков, тень начала резко увеличиваться в размерах. Она разрослась так, что почти уперлась в потолок. Ей пришлось сгибаться, чтобы головой не удариться.

Рон и не подозревал, что в одной из клеток сидит такой гигант. Невероятно огромный и массивный. Мальчишка успел заметить, что на нем много одежды. А это странно, хотя странностей в последнее время произошло с ним очень уж много.

— Кто ты? — спросил мальчишка шепотом, стараясь не разбудить спящих.

Тень не двигалась. Огромное пятно стояло и что-то держало в руке. Держалась за железный прут.

— А ты? — донесся низкий голос от пятна.

— Я… я Рональд, — ответил Рон, не ожидая такого вопроса. По правде сказать, он вообще не думал, что этот человек заговорит с ним.

— Ты хочешь обрести свободу? — спросил он.

— Кто же ее не хочет? — проговорил мальчишка, настороженно косясь на незнакомца.

— Тогда ты должен действовать так, как я тебе скажу.

Только сейчас Рон понял, что такая махина запросто сомкнет прутья и сможет протиснуться между ними. Может помочь бежать и остальным. Это настоящий саботаж! Черта с два их видели трупами на эшафоте в потеху скотской толпы! Можно подкараулить проходящего мимо стражника, отобрать оружие, а дальше дело пойдет легко. Он обретет свободу, возьмет с собой Арри и отправится к Купцу на корабль, идущий в сказочную Чиянию.

— Я готов, — закивал Рон и принялся будить остальных, но те не просыпались. Кричать он не хотел. Что-то во всем этом не так, только мальчик не мог догадаться что.

— Можешь не будить их. Я помогу лишь тебе.

«Только мне? Но почему? А как же остальные?»

— Почему только мне?

— Потому что ты можешь наполнить этот мир светом… или погрузить его в извечную тьму.

Теперь появился знакомый страх. Учащенное дыхание и биение сердца. Как они знакомы, будто Призрак снова вышел на охоту.

— Что это значит?

— Ты хочешь обрести свободу и не помереть на виселице?

— Хочу! Все, что угодно.

— Тогда слушай внимательно. — Тень прошла сквозь прутья и встала в коридоре перед упавшим от изумления Роном.

— Кто ты такой? — просипел ошарашенный паренек.

— Когда наступит час твоей гибели, ищи то, что помечено красным пятном. Следуй за ним, пока оно не исчезнет. Только оно сможет спасти тебя от смерти. Запомнил?

Рональд быстро закивал. Тень направилась по коридору к лестнице.

— Скажи мне, кто ты? — почти крикнул мальчишка.

Тень вышла к свету. На свету Рон увидел огромную фигуру, покрытую тиной и мхом. Лицо его скрывал капюшон. Он сутулился, будто боялся удариться головой, умея ходить сквозь прутья, а в руке держал не железяку, а длинную толстую палку.

— Мое имя Мэб, — сказал он.

Факела затрещали и потом потухли. Рон протер глаза. Мэб исчез.