Теплая и мягкая перина, запах цветов, тусклый серый свет в окне. Небо, как бывало часто в последнее время, закуталось в белесое одеяло. На улице тишина, лишенная людской суеты. Некому шуметь среди садов, кроме птиц и деревьев.

Гонген потянулся, почесал облепившую горло и щеки небритость, размял шею и окончательно встал с кровати. Застелил ее, тут же нацепил на себя доспехи, опоясался мечом, пошел к богато украшенной раковине с зеркалом. Бритва лежала у приоткрытой фортки. Сталь обожгла холодом руку. Несколько раз оправил лезвие на ремешке. Появляться небритым недозволенно на завтрак. Одна отрада осталась у Гонгена: императрица разрешила оставить усы и узкую бороденку на подбородке.

«Старею».

Уставился в зеркало. Голубые, несколько выцветшие, глаза пристально смотрели на отражение. В их уголках затаилась желтизна. Брови низкие и хмурые, полностью седые. Волосы, зализанные набок, так же давно потеряли былой окрас молодости.

«Как бы я хотел не быть тобой».

Старый воин щелкул по зеркалу пальцем, улыбнулся, поводя усами, и отправился на поиски горшка. Священно необходимая по утрам емкость притаилась рядом с кроватью. Сделав свое дело, Гонген надел сапоги, закинул в рот пару недоеденных виноградин, закусил спелым яблоком и зашагал к выходу.

Подозвал к себе служанку, потребовал принести что-нибудь съестное. Встал рядом с дверью в опочивальню княжны. Перекуса ждать долго не пришлось.

Всегда вот так. Стоишь, ждешь, уплетаешь горячий пирог за обе щеки, пока малявка проснется, выберет наряд, решит его одеть, а потом уже выйдет. Слуги бегают вокруг нее бесконечно. Дверь то отворяют, то закрывают, шмотки носят стопками.

— Ваше императорское высочество! — окликнул Гонген.

— Иду я! — пискнула княжна.

Дверь бесшумно отворилась. Наряженная Йони вышла из комнаты привычной величавой походкой. Несколько неуклюжей и смешной в ее исполнении. Только все делали каменные лица и одобрительно кивали.

— Они должны прийти, — проворчала шагающая по красному ковру Йони.

— Они? — спросил Гонген.

— Арри и дядя Крисп. Я им дала ясно понять, что к чему. — Сжала кулачок.

«Говорит как мать. Слово в слово».

— Более, чем уверен в этом, — буркнул Гонген.

Вдалеке, сложив руки в замочек на уровне живота, стояла леди Киксвелл. Приехала она издалека по приглашению императрицы. Из южных стран. Эта женщина являлась олицетворением этикета. Гонген иногда полагал, что те прописаны ею, а не далекими предками из Времен Пиршеств. Рядом с этой женщиной старый рыцарь чувствовал себя беззащитным или вовсе глупцом и шутом. Не прививали ему изысканные нормы поведения и не посвящали в тонкости этикета. Его задача — рубить и защищать. В этом его клятва и других рыцарей ордена Алой Гарды.

Как назло, Йони заметила леди Киксвелл и ускорила шаг, дабы та не успела случайно уйти. Чему Гонген был бы весьма рад.

— Леди Киксвелл… — Сложила княжна ручки так же, как у своей наставницы.

«Леди, леди… А как ее сударыней назовешь, так тут же в про свои расхваленные манеры забывает и начинает вонять, как раскуроченное коровье дерьмо».

— Ох, ваше императорское высочество, я несказанно рада видеть вас. — Язвительный взгляд остановился на рыцаре. — Приветствую вас, сэр.

— Мое почтение. — Сделал легкий поклон, но взгляд наткнулся на протянутую кисть руки.

Сухие губы едва коснулись кожи.

— Как приятно осознавать, что рыцарство еще осталось в Масмаре. Увы, в одних лишь редких орденах.

«Вот ведьма!»

— Позвольте представить, — продолжила леди Киксвелл. — Мой гость, сэр Эрвин. Мы вели занимательную беседу о приятных вестях, доходящих с запада. Дрорт с каждым днем слабеет, а его императорское высочество Аар Вердон одерживает победу за победой. Столица почти полностью разбита.

— Мой брат прекрасный полководец. — Протянула ручку сэру Эрвину.

Юнец наклонился и небрежно одарил вежливым поцелуем ручку княжны.

— Вы восхитительны, ваше императорское высочество. Для меня большая честь встретиться с вами, — сказал он.

— Извините, что прервали вашу беседу. Мы скоро… — не успел закончить Гонген.

— О, нет-нет, сэр Гонген. Я польщена вашей учтивостью, но мне и сэру Эрвину весьма интересно ваше мнение по поводу войны.

«Опять ищешь способ выставить меня дураком?»

— Мне сердце греет то, что когда-то я смог помочь его императорскому высочеству в освоении военного искусства. И не радоваться его заслугам я не в состоянии. — Гонген хотел остановиться на этом, но прикованные к нему молчаливые взгляды заставили продолжать. — Падение Дрорта станет началом счастливых времен, равным Временам Пиршеств. Наконец-то длительная и кровопролитная война закончится.

— Очень на это надеюсь. Все ждут безвоенного и спокойного времени, — проговорила леди Киксвелл. — Что ж, не буду вас задерживать. Ваше императорское высочество, мне очень жаль, но сегодня наши занятия могут быть отменены.

— Не переживайте, леди Киксвелл, я все понимаю. — Йони величаво пошагала дальше. Гонген поплелся следом, отвесив небрежный поклон.

«Зачем к ней стоило подходить? Поздно заметил ее, старый дурак».

Слуги всюду суетились. Одни таскали столы, другие — стулья, третьи все подсчитывали и делали заметки. Гонгена чуть не сбила служанка, молодая и бледнокожая, неся шторы и занавески. Ткани мешали ей видеть. Старый рыцарь кое-как смог поддержать девушку. Та сразу стала засыпать извинениями и быстро удаляться. В следующий миг Гонгена чуть не сбил с ног мальчишка, тащивший две сети свечей. И точно так же принялся сыпать извинениями, стараясь как можно быстрее сбежать от якобы разгневанного господина. Старый рыцарь только посочувствовал бедняге. Но это лучше, чем то, что делал когда-то Гонген. Таскать ему приходилось не свечки, а вещи куда более тяжелее и выполнять куда более грязную работу. Свечи, по сравнению с ней, — рай. «Но боялись господ одинаково?» — подумал он и стал снова искать взглядом ускользающую вдалеке княжну.

— Скоро будет пир! — Хлопнула она в ладоши, заметив догоняющего Гонгена.

— В честь возвращения вашего дяди, — дополнил рыцарь.

— Да, папа говорит, что он герой, — недоверчиво, но возбужденно проговорила она.

— Возможно… Нечестивая Семья держала в страхе полсвета. Любой монарх не был в безопасности. И говорить о простых людях не приходится, те могли только молиться… — Гонген покрутил ус и продолжил вспоминать строки из прочитанной вечером книги. — Засланные шпионы, открытые нападения, поиски и прочее всегда заканчивались провалом. Семья казалась недосягаемой. Даже рыцари моего ордена не смогли добиться столь значительных результатов, кроме убийства нескольких из этих нечестивцев.

— Получается, дядя настоящий герой?

— Это нельзя оспорить, — ответил Гонген, помедлив перед этим. — Он избавил нас от нечестивцев. Не известно как…

В зале, где проходили семейные трапезы, все пребывали на своих местах. Как и ожидал Гонген, ждать пришлось лишь Йони. Всегда все проблемы из-за этой мелочи. Император Обта угрюмо глянул сначала на старого рыцаря. Тот не выдержал взгляда и потупился, уставившись в пол. Гонген встал на свое излюбленное место у входа в зал.

— Ты опоздала. — Тон императрицы не сулил ничего хорошего.

— Приношу свои извинения, я была вовлечена в беседу с леди Кикселл. По правилам этикета я не могла ей отказать, — протараторила княжна шаблонную фразу и уселась на свое место.

«Жаль не добавила, что сама стала инициатором этой беседы».

— Если все в сборе, то можно не мучить себя голодом и дальше, — сказал император.

Начался привычный ритуал приема пищи. Опять малюсенькие кусочки, краткие глотки, медленные и плавные движения. Все, казалось, шло своим чередом, если бы не болезненного вида лицо Арри Вердон. Девочка еле-еле притрагивалась к пище. Ее отец же наоборот закидывал все себе в пасть. И поступал как нормальный человек. Хоть кто-то не делает из приема пищи ненужный никому помпезный культ. Только императрица совсем не одобряла подобных манер деверя. От чего тяжело вздыхала и бросала ядовитый взгляд чуть ли не каждые полминуты.

— Завтра будет празднование, — неожиданно заговорил император, — в честь моего брата. Поэтому я хочу, чтобы вы все знали о том, что он совершил и чем пожертвовал.

Братья переглянулись. Холодные, мертвые черные глаза и спокойные, покрытые бликами, уставились друг на друга. Крисп Вердон к тому времени успел всех опередить: осушить свой бокал несколько раз и опустошить тарелку. Остальные члены семейства по-разному, но все же заинтересованно посмотрели на императора. Драматическая пауза закончилась.

— Мы касались этого разговора раньше. Частично, — продолжил император. — Поговорим о прошлом. О давних временах. Временах Пиршеств. Ибо тогда зародилась Нечестивая Семья, некогда главная сила южных королей.

Юг пошел против севера. Многие королевства объединились. Старый Масмар не был исключением. Победил в итоге союз северных держав. Так Семья отделилась от южных правителей. Их ремеслом вскоре стали заказные убийства. В том числе и на членов победивших северных династий.

Король отпил вина, оглядел всех и продолжил рассказ:

— Что было дальше, всем хорошо известно. Каждого ребенка пугают Нечестивой Семьей. До многих из Вердонов она добиралась. И получала большие деньги, добираясь до других знатных родов. Тогда отец позвал меня и Криспа. Была зима. В Старом Масмаре среди останков наших предков мы дали клятву. Поскольку наследником престола был я, на мою долю выпало немногое. Отец потребовал от меня того, чтобы я помогал своему брату в час нужды и отдал ему Старый Масмар, когда тот вернется, а если нет, то отыскал его тело и похоронил среди остальных. Еще раз, но тайно.

Криспу же выпала доля куда более страшная. Ему пришлось умереть для всех и пройти через многое, чтобы найти Нечестивую Семью и стать ее частью. — Крисп смотрел в сторону. — Таков был замысел нашего отца: уничтожить нечестивцев изнутри. К этому готовились долгие десятилетия. Много людей отдали жизни, чтобы проникновение прошло успешно. Денег же ушло страшное количество. Когда все было готово, отец настоял, чтобы уничтожил Семью один из Вердонов. Так и произошло. — Император фыркнул, заметив ухмылку супруги. — Я тоже не верил, пока не стали находить в разных городах необычные захоронения. Весточка Криспа оказалась верной. Каждое логово, каждое убежище мы нашли заполненными мертвыми. На все ушло более пятнадцати лет. И около пятнадцати лет он был частью этой скверны и очистил весь мир от нее. Поэтому называю своего брата героем, и завтра об этом узнает каждый. Старый Масмар — родовые земли нашего рода — ждет тебя.

Гонген знал эту историю, слуги распространяли слухи быстро. Уже в день появления этого «героя» весь дворец и половина королевского кольца уже судачила о чудном подвиге. Удивило лишь последнее. Как можно уничтожить такую организацию полностью? Один ответ — никак.

— Как вам удалось покончить с каждым? — задала правильный вопрос императрица, ответ на который Гонген ждал как жаркое после месяца голодовки.

— Семья соблюдала некоторые правила, которые помогали ей выжить. — И того холодный взгляд Криспа стал еще холоднее. — Одно из них касалось измены. Существует глава, называли его Ниспосланным. Ниже в иерархии стоял круг избранных. Каждому из круга подчинялась отдельная группа. Если появляется измена, глава обговаривает это с одним из избранных. Избранный убивает каждого из своей группы, после чего начинает отбор заново. Долгий процесс. При этом круг обо всем происходящем должен знать. Но что делать, если измена в самом круге? Таким образом, я добился того, что каждый перестал доверять друг другу. Но доверять кому-то нужно. Ниспосланному. Главе всей Семьи. Каждый из круга втайне от других уничтожил свою группу. И тогда мне пришлось созвать всех избранных на последнее собрание. На котором пришлось покончить с Семьей.

«Во змей. Хитрец или искусный лжец. Или и то и другое?»

— Вы очень удачливы. Совершить такое помогли вам Всевышние, не иначе, — недоверчиво произнесла императрица.

— Удачи не существует.

Воцарилось молчание. Ориана сверлила взглядом Криспа. После такая же участь была уготована его дочери. Император безразлично попивал винцо, наблюдая за вот-вот начинавшимся спектаклем. Айгос, как всегда, молчал. Пареньку тяжело осознавать, что обещанные ему земли перешли его дяде по какой-то там клятве. Казалось, он мог взорваться в любую минуту. Йони разглядывала Арри и иногда озадаченно всматривалась в хмурое лицо Гонгена.

— Отец, но Старый Масмар был обещан мне! — Айгос встал из-за стола.

«Понеслось…»

— Уже нет, — отрезал император. — Так велит клятва.

— Но!.. — не успел возразить Айгос.

— Хватит!

— Мы о нем ничего не знаем, вдруг это все спланировано? Он же глава Нечестивой Семьи! Вдруг он сам вернулся, чтобы закончить начатое? Ради решающего удара эти фанатики могли и покончить с собой. Вся его история — фальшь и обман! Ты не видел своего брата больше пятнадцати лет, отец! Это совершенно другой человек!

«А парень дело говорит».

— Хватит! — крикнул император, но сына это не остановило.

— Как же он объяснит появление дочери? Сильно сомневаюсь, что в Нечестивой Семье кто-то имел настоящие родственные связи! Заявляется совершенно чужой человек, проникает каким-то невероятным образом во дворец. Я опрашивал стражу, никто его не пропускал. Проник! Проник во дворец! Как же вы не видите, что перед вами обманщик?!

— Я бы обратила… — решила вставить свое слово императрица, но не успела.

Император встал, побагровев от злости. На его шее выступили вены. На висках тоже. Кулаки сжаты и слегка дрожали от напряжения.

— Пошел прочь! — крикнул император. — Отныне ты принимаешь обет рыцарей Алой Гарды, или я отрекаюсь от тебя!

У Гонгена отвисла челюсть. Позже он заметил, что данное действие повторили все остальные, даже стража, стоящая неподалеку. Только один Крисп холодно смотрел, а уголок его рта подрагивал, еле сдерживая подступающую ухмылку. Айгос прав. Этот человек может и был когда-то законным князем и братом нынешнего императора, но теперь он совершенно иной. Это нечестивец, покончивший с Семьей. Точнее, он хочет, чтобы так думали остальные.

«Раз я понял это, то поймут и остальные. Недолго тебе пировать Крисп Вердон. Рыцари Алой Гарды тоже имеют свои клятвы».

— Что?! — опешил Айгос.

— Либо ты принимаешь обеты рыцарей Алой Гарды, либо я отрекаюсь от тебя, — более спокойно повторил император.

— Обта, прошу тебя, остановись. Он же твой сын, — взмолилась тихим голоском Ориана.

Гонген вновь удивился тому, как мастерски та умеет менять образы в угоду себе.

— Стать рыцарем Алой Гарды равносильно отказу. Потеря титулов, наследства и прочего, — вмешался Крисп.

Данное заявление удивило не только Гонгена, но и саму императрицу. Айгос же сам теперь стоял с отвисшей челюстью. Правда гнев и ненависть быстро заглушили удивление. Теперь он ждал решения отца.

— Пусть едет на север, к северной границе. Возьмет под опеку его князь Имбер. А как возраст позволит, получит надел и возьмет в жены одну из дочерей Ледяного Короля. Так мы сможем наладить отношения с севером. Подумай, прошу тебя. — Взяла его за руку императрица.

«У нее уже все спланировано: кто с кем войдет в брак, кого куда отправить, кто будет где спать и есть. Опасная женщина. Куда же деваться мне, когда выдадут княжну за какого-нибудь короля или князя? У императрицы уже есть планы на дочь, бьюсь об заклад».

Император взглянул на Ориану, перевел взгляд на Криспа. Тот едва заметно кивнул. Остановил взор на сыне.

— Отправишься к князю Имберу. Научит он тебя чтить и семейные узы, и каково быть смиренным, — заключил император. — И еще. У тебя есть пять дней на подготовку. Поедешь сам, как простолюдин. Возьмешь лошадь, меч, теплую одежду и еды. Хватит нежиться, пора стать мужчиной, как твой старший брат.

— Да, ваше императорское величество, — процедил Айгос.

— Можешь идти. — Обта махнул рукой.

«Сурово. И давно пора. Самовлюбленный и напыщенный юнец, ухлестывающий за каждой девицей, готовой раздвинуть ноги, лишь бы на нее упала крупица внимания его императорского высочества великого князя Айгоса Вердона. По крайней мере, его брат — будущий император — не позорит честь семьи и умеет вести за собой людей. За героем, сокрушившим Дрорт, пойдут всегда».

Желваки на лице Агоса бешено забегали. Юнец отвесил небрежный и резкий поклон перед тем, как уйти. Его грозный топот слышали даже за пределами зала.

Все сидели молча. Император ерзал и чувствовал себя неуютно, явно давая себе отчет о минувшей вспышке ярости. Айгоса можно понять, но его слова не оставили отцу выбора. Да и какое это наказание? Получить земли не меньше прежних и стать связующим звеном между серверными королевствами и Масмаром. Если только гордость. Когда она уязвлена, тогда даже умнейший поступает как полный идиот.

— Прошу меня простить, — проговорила княжна. — Гонги, пойдем.

* * *

Вдалеке виднелись грозовые тучи. Низкие и темные. Они будто замерли. Но из-за пристального наблюдения Гонген выявил малейшее движение оных. Темное пятно разрасталось. Скоро пойдет обильный ливень.

Он стоял и смотрел в большое окно. Внизу открывался весь город как на ладони. Множество разнообразных домов, узких и широких улочек. И каждое кольцо отличалось от остальных. Чем дальше к периферии, тем хуже состояние. Только некоторые улицы, через которые проходили главные дороги, были более-менее обустроены. Те дома не выглядели вот-вот наровившимися рухнуть лачугами. Они имели вполне приятный и ухоженный вид. Градация ухоженности и благосостояния касалась и улиц. Чем дальше к границе города, тем грязнее и вонючее те были. Гонген представил источаемый ими запах, от чего невольно поморщился.

— А как считаете вы, сэр Гонген? — донесся знакомый сиплый голос.

Старый рыцарь совершенно не следил за ходом беседы. В вопросах религии он совершенно ничего не смыслил и разбираться точно не хотел.

— Ну, я… чту Всевышних, — ответил Гонген.

— Это несомненно похвально, но вопрос состоял в другом. Что ж, и этот ответ весьма подходит. Рыцарю достаточно веры, чтобы рука одного из Всевышних направляла его.

Гонген еще раз внимательно рассмотрел странного человека. Леди Киксвелл говорила об отмене своих занятий. Заменил ее вот этот бородач. Священнослужитель. Зачем княжне вникать в тонкости религии? Ее все равно ждет место, где исповедуются чуждые Масмару верования. К чему отравлять будущую жизнь?

Священник расселся в кресле с толстой книгой в руке, которую то открывал, то закрывал. Похоже, он и сам толком не знал то, во что верил, раз обращается к книге. Все кодексы ордена Алой Гарды Гонген знал наизусть, и ему совершенно не нужны были длинные трактаты. Любой мог сказать сходу. Лучше бы он преподавал правила рыцарской чести, чем какой-то невежа никому ненужную религиозную доктрину.

Старик имел длинную седую бороду. Один глаз не двигался и мертвенно смотрел перед собой. Его зрачок расширен, а в уголках глаза все заплыло красными нитями капилляров. Другой, левый, полуприкрыт. Он медленно скользил, посматривая то на Гонгена, то на княжну, то взором устремлялся в книгу.

— Всевышние пришли из тел смертных. Именно ими возделано то, чем мы пользуемся и по сей день. — Он обвел рукой вокруг себя. — Деревья, железо, ткани. Множество вещей и способы их получения даны нам Всевышними. И каждый истинный уроженец Масмара несет частичку их крови через века.

Йони сидела среди подушек и внимательно слушала священника. По крайней мере, делала вид. Конечно, ее занимают мысли о произошедшем. Утро выдалось безрадостным, а для кого-то и вовсе катастрофически паршивым.

— И каждый, берущий какое-либо ремесло, отдает дань уважения Всевышним, ибо его судьбою они управляют.

— А великими княжнами тоже управляют? — поинтересовалась Йони.

— Ну-с… Всевышние направляют и помогают. Императорская семья пользуется их особым вниманием. — Нервно погладывал на Гонгена.

После недолгой паузы священник очухался и продолжил дальше выливать из себя поток ненужных слов. Рассказывал о том, что послужило созданию Масмара, ради чего бились во времена Грандиозной Войны. По его словам тогдашними врагами почти всех нынешних королевств были приспешники Разрушителя, Всевышнего, предавшего тридцать собратьев.

В дверь постучали. Все переглянулись. Стук повторился. Заметив растерявшегося священника, Гонген взял на себя смелость ответить и пригласить войти. Дверь открылась и в комнату вошел юнец с слегка искривленным носом и волосами цвета каштана. На нагруднике изображена гарда, на плече свисал плащ.

— Ваше императорское высочество. — Поклонился княжне. — Мое имя Томас Блум. Я рыцарь ордена Алой Гарды. У меня срочное донесение сэру Гонгену Смертоносцу.

Йони глянула на старого рыцаря в поиске поддержи. Она растерялась не меньше священника, судорожно бросавшего короткие взгляды левым глазом.

— Тогда выкладывайте в чем дело, сэр, — сказал Гонген.

— Наша беседа должна пройти приватно. Это касается судьбы всего ордена.

— Мой долг — всегда защищать ее императорское высочество. — Задернул нос. — Не могу ее оставить.

Томас Блум покосился на встревоженного священника. Тот заметил, что на него смотрят уже двое рыцарей. Крякнул, встал, поклонился, с извинениями засунул книгу в кожаную сумку, которая свисала у пояса; спрятал руки в широкие рукава и вышел из комнаты. У двери успел заверить княжну, что вера требует времени, поэтому спешить не стоит, и сегодняшнее занятие окончено. Йони уже была отвлечена полностью разглядыванием своих нарядов.

— Теперь-то расскажешь, наконец, что стряслось? — спросил Гонген.

— Пески, — произнес Томас.

Воцарилось недолгое молчание.

— Какие еще пески?

— Те самые, сэр Гонген, те самые… — Томас стер с шеи пот. — Из-за которых началась многолетняя война. Сейчас о том времени мы говорим как о Грандиозной Войне.

— Да знаю я, — буркнул Гонген. — Сегодня всех только прошлое и интересует.

Молодой рыцарь вопрошающе поднял бровь.

— Не важно. Что с Песками?

— Они начали движение. На юго-востоке появляются волнения. Все повторяется как и в тот раз.

— Кто его знает, как там было? Тысячилетие или два назад.

— Однако, есть история. Литописи, сказания, руины — на все это глаза не закрыть.

— И не пытаюсь. — Гонген беззвучно пошевелил губами, пытаясь подобрать слова. Предположив, что выглядит как идиот, издал продолжительный звук перед своим вопросом. — Как давно?

— Как давно что? — переспросил Томас, сдерживая ухмылку.

— Как давно Пески начали движение?

— Буквально месяц назад, судя по посланию.

— И уже волнения?

— На момент написания весточки всего лишь месяц назад, на сегодняшний день полгода или больше. Расстояния до ужаса велики. К тому же южные народы очень трепетно относятся к этому…

— Знаю, знаю, — перебил Гонген. — Вечно с ними так: одни суеверия. Подул ветерок сильнее — и уже смертный час настал, пора в кочевники.

— Суеверия или нет, но на границе Масмара пропустили гонца с личным посланием к императору.

Гонгена встрепыхнуло.

— Думаешь, будет новая война?

— Все зависит от решения императора.

— Мы оба знаем его ответ.

— Тогда точим мечи и выполняем наш обет. Вы помните ту клятву?

— Защищать рода героев, тех, чьи серца привели к победе в Грандиозной Войне, — гордо произнес Гонген, хотя понимал, что многие слова подзабыл. — Я этим как раз занимаюсь.

— И орден благодарен вам за это.

— Тогда зачем ты здесь? Можно было и голубем послать за мной.

Юноша некоторое время осторожно оглядывал Гонгена. Снова протер шею и глубоко вздохнул.

— Я прибыл за вами, сэр. Вы нужны ордену.

— Я нужен и здесь. Чем я могу быть полезен? Еще одни руки с лопатой в руках или еще один всадник, рассекающий лица беженцев?

— Каждый рыцарь Алой Гарды на счету. Понять я вас могу, но не мне решать. Магистр ясно выразился, когда требовал прибытия каждого в крепость.

Гонген скривил кислую рожу, прошелся к окну, потирая ус. Обернулся — малявка-княжна озадаченно на него смотрит.

— Гонги уходит? — спросила она тихим голосом.

— Так велит магистр ордена. — Отвесил поклон сэр Томас.

— Не уходи. — Малявка встала и уперла руки в боки. — Это мой наказ! Не уходи!

Не любил старый воин таких ситуаций. Не то чтобы он привязался к этой капризной маленькой девочке, но тащиться через столько земель за очередным приказом сторожить какую-то дорогу или что-то в этом роде совсем не хотелось, как и променять удобство и относительно спокойную сытную жизнь на холод, голод и ползающих по телу во время сна насекомых. А в бой хотелось. Что-то внутри Гонгена скучало и по этой стороне его естества. Бросить все и ринуться неизвестно куда за славой со сталью в руке.

Он какое-то время размышлял. А вскоре еще дольше подбирал нужные слова. Ничего толком не придумав, сказал прямо:

— Пусть решит император.

— Это можете решить и вы, — парировал сэр Томас.

— Таково мое слово, до свидания, сэр, — проворчал Гонген.

Несколько удивленный рыцарь некоторое время не двигался с места. Понятное дело, не удался замысел юнца, как бы тот ни давил на давно забытые вещи. Клятвы, конечно, Гонген ценил и соблюдал, но трактовать их можно как угодно.

Сэр Томас Блум поклонился княжне, развернулся и вышел из комнаты, хорошенько хлопнув дверью.

— Отец не позволит тебе уйти, — успокаивающе произнесла она.

— Очень на это надеюсь, ваше императорское высочество.

Гонген сел в кресло и размял шею. Раздалось глухое похрустывание.

«Правильно ли я поступаю?»

— Почему те люди боятся песка? — озадаченно спросила Йони.

— Потому что его очень много, — ответил Гонген.

Уставился на одну из башен дворца. Сероватый камень в пасмурную погоду отдавал странным оттенком. Гонген смотрел на нее непрерывно. Он вспомнил, как в детстве из снега возделывал крепости. Садился недалеко и подбрасывал небольшие снежки, представляя сражение, настоящую осаду.

«Все-таки, решить могу и я».

— Я не боюсь даже очень много песка, — послышался голосок Йони.

— Никто не боится простого песка. На юге царствуют песчаные бури. Они на своем пути все превращают в пустыни. Из-за этого в давние времена пришлось одержать победу в Грандиозной Войне. — Рассказ Гонгена напоминал больше рассуждения вслух. — Южане отчаялись, озверели и, найдя себе предводителя, решили проложить дорогу силой. Кто-то говорит, что это была лишь попытка увеличить свои границы, другие, в основном те же южане, — их вынудила бесконечно надвигающиеся на Снега Пески. Но прошло множество столетий, пустыня так и не засыпала южан, и снег в северных княжествах не растаял.

— Снега тоже движутся?

— Пески всегда хотят достичь Снегов. А те вечно стремятся от них убежать. Однажды я слышал историю о том, что наши далекие предки жили там, где простилается бескрайняя пустыня. Там были деревья, луга, реки, моря и города. — Гонген поморщился. — Глупые сказки южан. Им лишь бы воевать. Не хотят обрабатывать свою землю, а хотят только отбирать плоды чужого труда и захватывать чужой скот, поля и замки. Как по мне, то пускай эта легенда окажется правдой, пусть засыплет этих дикарей.

Йони подошла к окошку и взглянула на дождевые тяжелые тучи.

— А там идут дожди? — спросила она.

— Не знаю, ваше императорское высочество. Неверное, очень мало.

За дверью послышались шаги. Неторопливые, размеренные, с особым звонким звучанием. «Латы», — понял Гонген.

В дверь постучали, будто просто ради вежливости, потому что, не дождавшись ответа, ее решили открыть. У порога стоял латник с длинным плащом. Из-под шлема виднелись лишь ничем не примечательные глаза, большой нос и густая борода.

— Ваше императорское высочество. — Латник поклонился. — Император желает вас видеть. Казнь вот-вот начнется.

— Казнь? — решил уточнить Гонген, ожидая подробностей.

— Скоро казнят отъявленных преступников. Один, говорят, тот, кто убил сына графа Норгена.