Утром Анна проснулась первой. Как и обещал Мак, солнце прокралось лучиками под ресницы, защекотало нос, коснулось щеки. Анна открыла глаза и взглянула на мужа. Мак спал, по-хозяйски обняв жену. Темные густые ресницы чуть поблескивали золотом на солнце, на щеке размазан пепел, а в волосах запутались травинки. Очаровательное сочетание пастуха и эльфа. Интересно, как это она смогла заполучить такого красавца мужа? Борода его, конечно, портила, но в остальном… Вчера она не имела возможности внимательно его рассмотреть, зато сейчас ей ничего не мешало. Мак расстегнул молнию спальника со своей стороны и спал, практически ничем не укрытый. Анна поняла, что взгляд ее весьма фривольно переместился от его лица вниз. Ну и что? Они же женаты, пусть она этого и не помнит. Так что можно продолжить, пока Мак не проснулся. Так. Муж у нее стройный, даже тонкокостный, хотя и не худой, спортивный. Не слишком характерное сложение для хайлендского фермера: тонкие запястья, длинные пальцы. Пальцы… Ногти, кажется, никогда не знали маникюра, костяшки пальцев недавно содраны, руки в целом грязноваты, но вот мозолей на них нет. А как же тяжелый фермерский труд? Хотя… может, они зажиточные фермеры, и на них трудится целый штат наемных рабочих. Взгляд оторвался от рук и спустился еще ниже. Анна с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться: с пристрастием мужа к яркому белью она успела познакомиться еще вчера, но как это все выглядит на Маке… Прелестно. Она все же хихикнула.

— Что тебя так развеселило? — Его дыхание шевельнуло волосы у ее виска.

— О! Твое белье. — Анна положила руку ему на живот в опасной близости от того самого нижнего белья, пестревшего изображениями диснеевских гномиков.

Мак едва слышно выдохнул, она почувствовала, как напряглись под ее рукой мышцы. Он накрыл ее руку своей.

— Ты больше не боишься?

— Нет, но… мне все еще немного не по себе. Прости.

— Тебе не за что извиняться, — улыбнулся он. — Кстати, если я такой же чумазый, как и ты, то нам стоит срочно помыться.

Анна кивнула и в мгновение ока выскочила из палатки.

— Холодная вода мне сейчас точно не помешает, — сообщил Мак пустоте и тоже выбрался наружу.

Анна присела на камень и залюбовалась озером: слоистый туман уже поднимался над водой, солнце окрашивало его в различные оттенки золота и серебра, вода, казалось, парила и улетала в небо вихрем привидений. Анна услышала шаги, но не стала оборачиваться, естественно, это Мак. Муж сел рядом на камень и протянул ей полотенце и стопку одежды. Она рассеянно положила все это рядом с собой и взглянула на Мака.

— Какая красота! — Махнула она рукой в сторону озера.

— Именно за нее я и люблю это место. Здесь всегда очень красиво и очень безлюдно. Второе, впрочем, я ценю еще больше.

— И ты захотел привезти меня сюда, поделиться всем этим со мной? — Она придвинулась поближе и положила голову ему на плечо. — Это так… так чудесно.

Мак отложил стопку своей одежды, обнял Анну и ловко усадил себе на колени.

— Я рад, что тебе здесь нравится.

Она взглянула ему в лицо и замерла, зачарованная взглядом невероятно синих глаз, казалось, в них отражается озеро, а где-то в глубине зрачков вихрятся туманные привидения.

— Мне… мне очень нравится, — прошептала она, обнимая его за шею. — Очень.

Мак не медлил ни секунды, просто притянул ее еще ближе и поцеловал. Она не сделала ни малейшей попытки отстраниться, только вздохнула и ответила на поцелуй, просто ответила, но этого оказалось достаточно, чтобы все исчезло, все потеряло значение, вся красота, весь мир. Ее руки опустились ему на плечи, помедлили и скользнули на грудь. Он чуть отстранил Анну и потянул вверх ее толстовку. Анна не сопротивлялась, лишь подняла руки, помогая ему. Мак медленно, чтобы не спугнуть, скользнул рукой по ее спине, обхватил ладонями тонкую талию…

Черт! Не заниматься же этим прямо здесь, на песке! Хотя почему бы и нет? Солнышко ощутимо пригревает… Он осторожно уложил Анну на песок и ловко избавил от остальной одежды. Она лежала перед ним обнаженная, как нимфа озера, как маленький эльф этих гор, и улыбалась, глядя сквозь полуопущенные ресницы. Немного раздражающая мысль о том, что нечестно с ней так поступать, мелькнула и растворилась, стоило Анне призывно протянуть к нему руки. Да пусть хоть вся Шотландия низвергнется в ад, или прямо сейчас в небе возникнет вертолет спасателей — плевать он хотел на все это!

Над ними уже жаркое летнее солнце, голубое небо, по которому плывут белые танцующие облака. Это их необитаемый остров. Мак опустился рядом с ней на теплый песок, она легонечко прикоснулась бедром к его ноге, и это прикосновение обожгло кожу. Он приподнялся на локте и посмотрел в ее глаза. Ветер гонит к берегу волны, одна из них ударила в небольшой прибрежный валун и рассыпалась брызгами, окатывая парочку на пляже. Их тела покрылись брызгами, искрящимися на солнце, и кристалликами песка. Мак слизнул капельки воды с живота Анны, а она тихонечко сдула песок с его плеч и осыпала их короткими нежными поцелуями. Она слегка коснулась его губ своими, один раз, другой… Он не спешил отвечать. Анна чуть помедлила, потом ее язычок робко проник в его рот, теперь Мак не смог сдержаться. Этот страстный поцелуй подстегнул желание. Мак перекатился на спину, увлекая Анну за собой. Она не сопротивлялась, лишь продолжала сдувать песок с его тела и ласкать его. Покрывала поцелуями грудь, обхватила губами сосок, слегка покусывая его. Ее грудь коснулась его живота, Анна скользнула еще ниже. Ее губы просто обжигали. Дыхание Мака участилось, сердце билось все сильнее. Не выдержав, он притянул Анну к себе, уложил на песок и накрыл своим телом. Он двигался сначала медленно и плавно, потом все быстрее и быстрее… Ее пальцы судорожно сжались, захватывая в ладони горсти влажного песка, каждый его толчок вырывал из ее груди стон наслаждения… На мгновение она открыла глаза и заглянула в глаза Мака: вожделение в них сливалось со счастьем, счастьем, которое могут испытать лишь две половинки, наконец-то слившиеся в единое целое. Кисти их рук сомкнулись, как два замка любви, и они сжали их сильно, почти до боли…

Анна села и потрясла головой, стараясь избавиться от песка в волосах. Бесполезно. Мака, кажется, все и так устраивало, он лежал себе, заложив руки за голову, и плотоядно посматривал на жену. Ох, как же хорошо! Черт с ними, с бытовыми неудобствами, с фермой, с песком, с палаткой, с отсутствием ванны и туалета… Ей уже безразлично, что она ничего не помнит. Она на все согласна, даже терять память по десять раз на дню, дабы потом вот так заниматься любовью, так, будто в первый раз. Первый великолепный раз! Анне казалось, что каждая клеточка ее тела сейчас взлетит и развеется, подобно туману.

— Это каждый раз у нас так? — Анна изобразила руками нечто похожее на крылышки.

— Все разы, что у нас были, — честно признался Мак. Неважно, что был всего один раз. Это пока… Он надеялся, что пока.

— О, тогда я рада, что мы помирились, — улыбнулась Анна. — А где здесь ванна?

— В твоем распоряжении все озеро. Только не отходи дальше чем на пять шагов от берега, там сразу же глубоко.

— Потрешь спинку? — прищурилась Анна.

— К твоим услугам, — кивнул Мак. — Только… Вода тут не слишком теплая.

— Ну мне уж очень сильно хочется вымыться, так что я согласна потерпеть, — отмахнулась Анна.

— Только не говори, что я не предупреждал. — Мак поднялся с песка. — Хочешь, я сделаю так, что ты не почувствуешь холода?

— М-м-м… Хочу.

Мак подхватил ее на руки, быстро вошел в озеро и с размаху бросил Анну в воду. Она вынырнула, вопя и отплевываясь.

— Я чувствую холод!

— Это быстро пройдет. Так гораздо проще, чем самой входить в воду, — объяснил он свой поступок.

Анна замолчала и через секунду поняла, что он прав: вода не казалась уже такой ледяной, а все самое страшное было позади.

— Тогда дай мне шампунь! — буркнула она.

Мак вышел на берег и вернулся с флаконом чего-то странного. Анна выхватила его и принялась изучать этикетку.

— Гель-шампунь для мужчин три в одном. Можно использовать для мытья волос и в качестве геля для душа. Рационально, черт возьми, по-мужски. Одна капля этой штуки вымоет десять очень грязных мужчин, да?

— Наверное. Я никогда не пробовал мыть мужчин десятками.

Анна фыркнула, открыла гель-шампунь и подозрительно понюхала: ничего страшного, пахнет вполне нейтрально.

— Ничего, сойдет, — вынесла она вердикт.

— Надо думать. Я-то до сих пор цел, — сообщил Мак и бодро поплыл в сторону другого берега.

— Эй, не заплывай далеко! — забеспокоилась Анна. — Я не знаю, умею ли я плавать.

— Не волнуйся, — отмахнулся было Мак, но повернул обратно. — Давай потру спинку.

Как выяснилось, Мак не соврал, говоря, что так у них каждый раз. В холодной воде было не порезвиться, но Анна привыкла и уже почти не ощущала холода, когда сильные руки Мака заскользили по ее коже, растирая спину, разминая мышцы. Чуть грубо и оттого невыразимо приятно — особенно когда его руки, закончив со спиной, переместились на грудь, а Анна оказалась прижата к Маку всем телом.

— А не выйти ли нам снова на берег? — прошептал он ей в ухо.

Она не возражала. Мак на руках вынес Анну на берег, осторожно уложил на песок, который немедленно прилип к мокрой коже — а впрочем, какая разница? Какое им дело до песка… Она нежно перебирала мокрые волосы Мака, прикасалась к его вискам, покрывая его лицо легкими поцелуями, собирая губами воду с кожи… Шумели деревья. Анне казалось, что так хорошо ей не было никогда — и какая разница теперь, что она ничего не помнит, когда у нее есть Мак, ее муж, нежный и страстный. Ее мужчина, который заставляет ее чувствовать себя… живой.

— Не останавливайся, Мак. Прошу тебя, не останавливайся.

— Я и не думал, — заверил он, целуя ее лицо, шею, спускаясь все ниже и ниже.

Когда возбуждение, казалось, достигло предела, Мак обнял ее и перекатился на спину, а Анна оказалась сверху, в позе наездницы.

— Дерзай! — Он лукаво улыбнулся и провел ладонями по ее бедрам.

Анна улыбнулась в ответ: что ж, она не замедлит воспользоваться предложением.

Ее лоно почти касалось его возбужденной плоти. Это «почти» и дразнило, и возбуждало, давало простор фантазии. Анна чуть приподнялась и потерлась лобком о напряженный член, затем отстранилась и обхватила его ладонью, погладила подушечкой большого пальца головку. Мак напрягся, всеми силами стараясь сдержаться.

Терпения хватило всего на пару минут, потом он решительно приподнял ее за талию и заставил, наконец, впустить его в себя…

Через пару часов они отправились на рыбалку. Мак загнал лодку в камыши и принялся забрасывать спиннинг. Анне он вручил удочку, насадив червяка на крючок, и велел наблюдать за поплавком.

— И что я должна увидеть? — уточнила она.

— Когда поплавок утонет, тащи удочку, круги вот эту ручку и поймаешь рыбу, — пояснил Мак.

Анна с сомнением покосилась на поплавок, но ничего не сказала. Минут через пять поплавок нырнул, показался снова и уже окончательно ушел под воду.

— Ой, он утонул! — растерянно проговорила она. — Мне уже крутить ручку?

— Крути, и быстро, что-то крупное попалось, — азартно посоветовал Мак.

Она неловко принялась вращать ручку катушки, сматывая леску, сперва все шло легко, а потом рыба стала сопротивляться. По крайней мере Анна надеялась, что это рыба, а не какая-нибудь коряга. На крючке оказалась щука вполне приличных размеров. Мак подхватил рыбину сачком и вытащил из воды.

— Вот, обед ты уже поймала, — похвалил он Анну. — Можешь теперь полюбоваться окрестностями, а я попробую добыть ужин.

— У нас сегодня будет рыбный день? — полюбопытствовала она.

— Не совсем. Сейчас мы поймаем рыбу и пойдем за картошкой. По пути встречаются перепелиные гнезда, наберем яиц и ими позавтракаем, — изложил план ближайших действий Мак.

Анна замолчала, размышляя о том, что природа все-таки никогда не оставит своих детей. Оказывается, можно жить и без магазинов, обходясь тем, что под рукой. И неплохо жить. Перепелиные яйца на завтрак. А на обед — отличная рыба. В супермаркетах все это стоит бешеных денег, а здесь плавает, бегает или лежит совершенно бесплатно. Жалко, что в мире осталось не так уж много мест, где природа так же щедра и неиспорченна. Только странно… Мысли перескочили на другое.

— Мак… — начала Анна, но тут леска спиннинга стала быстро разматываться.

— Подожди, — почти выкрикнул Мак. — Иначе останемся без ужина.

Анна послушно замолчала. Лодка заходила ходуном, так что ей пришлось вцепиться в скамейку. Мак отчаянно боролся с заглотившей наживку рыбой, по сравнению с которой пойманная щука казалась уже просто мальком. Через пять минут над водой показалась горбатая спина озерной форели, как сообщил Мак.

— О, именно на такой улов я и надеялся! — довольно улыбнулся он. — Можно возвращаться обратно.

— Хорошо, — кивнула Анна. — Знаешь, я хотела спросить тебя вот о чем. Почему у меня нет своей одежды? Только твоя.

Мак успел подготовиться к такому вопросу, но все же медлил с ответом. После купания в озере Анна надела его футболку и джинсы, которые он предусмотрительно снабдил подтяжками, и теперь выглядела весьма очаровательно.

— До встречи с камнем ты успела сообщить, что не собираешься тут оставаться, и почти уговорила меня уехать с тобой домой. Так что у тебя есть только та одежда, что была на тебе. Этот костюм не очень подходит для жизни на природе, а мы, как видишь, остались тут, так что придется тебе довольствоваться моими вещами.

— Понятно. А почему я хотела вернуться домой? — заинтересовалась Анна.

— Ну не то чтобы хотела… Просто у нас осталось всего три дня, считая и этот. Ты подумала, что можно и сократить немного отпуск, — вывернулся Мак.

— А! Ну теперь я этого не помню и думаю, что отпуск сокращать не стоит, — махнула рукой Анна. — Три дня ничего не решают.

Три дня. Мак вздохнул. Спасатели до сих пор не появились, а ведь самолет должны искать. Хотя всякое бывает, может, рейс отклонился от курса, а может, пилот не успел сообщить координаты. Совесть подсказывала, что у Анны могут быть родные, которые сейчас безумно волнуются, или даже муж… Думать о муже совсем не хотелось, тем более что обручального кольца у нее не было, но вот родные… Три дня неизвестности. Но стоит сейчас ей все рассказать — и она уйдет, исчезнет, как утренний туман. Думать об этом хотелось еще меньше… Нет, он и дальше будет играть роль ее мужа. Пока… пока все не кончится. Рано или поздно, так или иначе.

На первый взгляд картофельное поле ничем не отличалось от прочей растительности.

— И где здесь картошка? — скептически поинтересовалась Анна. Интуитивно она понимала, что никогда в жизни не видела, как растет эта самая картошка.

— Надо искать, — сообщил Мак, помахивая складной саперной лопаткой. — Где-то здесь.

— А откуда она вообще взялась тут? — подозрительно спросила Анна. — Мы, случайно, не занимаемся воровством в чужих владениях?

— Когда-то здесь был фермерский огород. Теперь все заброшено, но кое-какие овощи продолжают расти.

Успокоившись, Анна кивнула и окинула взглядом горизонт. Отсюда, практически с самой верхней точки горы, вид открывался впечатляющий: холмистое предгорье, ниточка реки и далеко, почти у горизонта, лоскутное одеяло каких-то полей и асфальтовая жилка шоссе.

— Ой, смотри, там дорога! — поделилась своим открытием Анна.

— Да, там шоссе в Инвернесс. На левом склоне этой горы, — Мак махнул рукой в соответствующем направлении, — начинается грунтовая дорога, она выводит на шоссе. Принеси котелок.

Анна с трудом отвела взгляд от шоссе. Почему это так ее взволновало? Почему вдруг возникло странное чувство, что она должна все бросить и бежать туда, к горизонту, к асфальту? Куда бежать, зачем? Ее муж здесь, рядом с ней, так почему ее тянет в эту призрачную даль?

— Анна, что с тобой? — В голосе Мака прозвучало искреннее волнение.

— Ничего, — отмахнулась она, возвращаясь к действительности. — Ничего. Что ты сказал?

— Котелок, картошку сложить, — напомнил Мак.

— А! Слушай, давай попробуем выбрать ту, что покрупнее? — спохватилась она.

— Хм, боюсь, из этой затеи ничего не выйдет. — Мак поворошил лопаткой небольшую кучку свежевыкопанной картошки.

— Как жаль, — пригорюнилась Анна.

— Ничего, труд превратил обезьяну в человека, — рассмеялся Мак.

— О, мой муж — преданный последователь Чарлза Дарвина?

— Как-то не задумывался над этим. Но даже если не принимать во внимание теорию эволюции, лень все равно смертный грех.

— О! Моралист, — хихикнула Анна, собирая картошку в котелок.

— Есть немного, — согласился Мак. — Пойдем поищем щавель и всякие травки.

Но заниматься поиском Анна предоставила Маку, а сама просто любовалась окрестностями и составляла букет из цветов. Иногда она останавливалась и смотрела в сторону шоссе, казалось, дорога просто притягивает ее взгляд как магнит. Странно, ведь ей так хорошо здесь, с мужем, почему же что-то внутри трепещет и ноет при виде шоссе?

— Мак, а как вообще называется эта местность? — Анна махнула букетом в сторону озера. — Я ведь до сих пор не знаю.

— Лох-Морах. Раньше здесь жил клан, на другом берегу, но уже много лет здесь безлюдно. Шотландцы любят искать счастья в чужих странах и обожают воевать.

— Так мы шотландцы? У нас, кажется, нет акцента. И я ни слова не знаю по-гэльски. — Анна прислушалась к себе и продолжила: — Кто мы?

— Ты — англичанка, я — шотландец. И гэльским наречием, кстати, владею.

— О! А как мы познакомились?

— Я плохой рассказчик, — почему-то смутился Мак. — Ты сама все вспомнишь.

— Да? — несколько разочарованно протянула Анна. — А вдруг не вспомню?

— Обязательно вспомнишь. — Мак протянул ей пучок щавеля и душистых трав. — Мы же не в кино, чтобы терять память на тридцать лет. Пройдет еще немного времени, и ты все вспомнишь.

Она взяла травы и положила в котелок поверх картошки.

— Мне снятся кошмары, — вздохнула Анна. — И я как-то странно себя чувствую, будто бы попала в сказку, которая стремительно катится к последней странице и к слову «конец».

Мак шагнул к ней и прижал к себе.

— Не бойся, у этой сказки будет счастливый конец.

Анна робко улыбнулась и взглянула в его синие глаза:

— Ты окажешься переодетым принцем, я — Золушкой, и мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день в окружении внуков и правнуков?

Мак ничего не ответил, лишь сильнее прижал ее к себе. Его руки заскользили по спине Анны, а губы покрывали поцелуями ее лицо и шею.

Никого нет на много миль вокруг…

Анна решительно пресекла попытки Мака растянуть ласки. Страстное желание вспыхнуло жарким огнем и требовало немедленного удовлетворения. Тяжело дыша, она почти рывком расстегнула ремень на его джинсах, потянула молнию… И вот она уже оказалась в траве, на куртке Мака… Горячая волна накрыла ее с головой.

…Они спускались к озеру, и Мак машинально пытался заглушить голос совести.

Анна поверила ему, они занимались любовью, она доверчиво смотрела ему в глаза и искала защиты и покоя, а он… Эгоистический порыв превратился в страшную ложь. Черт побери, но ему совсем не хочется говорить ей правду! Это просто разрушит сказку, странную сказку о фермере и его жене. Дьявол, а ведь так хочется, чтобы это было правдой! Чтобы спустя три дня они вдвоем вернулись бы в маленький домик, окруженный полями и пастбищами, он бы работал на ферме, а она ждала его дома, готовила ужин… Н-да, Анна, кажется, не умеет готовить. Откуда она? Речь без акцента, летела не регулярным, а частным рейсом. Классический портрет преуспевающей бизнес-леди. Кем она станет, когда все вспомнит? Мак в очередной раз поймал себя на мысли, что совсем не хочет, чтобы амнезия прошла, но тут уж от него ничего не зависит, если он, конечно, не собирается еще раз ударить Анну по голове. Черт, невозможно сбежать от действительности, как бы этого ни хотелось. Сказка о ферме так и останется сказкой, да и не хочется ему, на самом деле, разводить коров, причина всех его сомнений — это Анна. Если в следующие три дня не нагрянут спасатели, то придется самому все ей рассказать. Но не раньше. Три дня.

Думать о том, почему он так цепляется за Анну, Мак не хотел. Еще не время.

Мак пристроил сковородку на раскаленных камнях у костра и поинтересовался:

— Анна, ты пожаришь яичницу?

— Постараюсь, — согласилась она и присела у сковородки. — Все яйца пожарить?

— Жарь все, аппетит у меня проснулся еще на горе, — махнул рукой Мак.

— А ты чем займешься? — насторожилась Анна.

— Почищу рыбу и засолю форель на ужин. И на завтра останется, рыбина большая.

Мак ушел на берег чистить рыбу, а Анна принялась методично разбивать перепелиные яйца, пока не получилась целая сковородка. Сытный завтрак выйдет. Мак вернулся с рыбой, уже разделанной на куски.

— О, завтрак уже готов, тогда оставлю засолку на потом, я здорово проголодался.

— Кушать подано! — Анна переставила сковородку на большой камень, служивший столом, и улыбнулась Маку.

— Две минуты, кофе сварю. — Он поставил на стол две кружки и засыпал в джезву, где уже закипела вода, кофе.

— О! Настоящий кофе! — Анна завороженно смотрела, как ароматный напиток переливается в кружки, и просто не могла представить, что ей еще нужно для полного счастья. Память? Но зачем? Вряд ли она вспомнит что-то важное, ведь ее муж здесь, она счастлива — что может быть важней в жизни?

— Кофе, яйца, крекеры — истинно английский завтрак, — прокомментировал Мак.

— Бекона не хватает, — заметила Анна. — Ну и не надо. Еды мы, как я понимаю, заготовили достаточно. Чем будем заниматься весь оставшийся день?

— Есть несколько идей, — мечтательно улыбнулся Мак.

— Ого! — покачала она головой. — Весь день?

— С перерывами на обед и ужин, — смилостивился он.

— И купание, — внесла предложение Анна.

— Согласен, — кивнул Мак. — Рад, что основная часть плана не вызвала возражений.

— Какие могут быть возражения? Кажется, у нас медовый месяц! — Анна замерла, не донеся ложку до рта. — И времени осталось так мало!

— Да. Мало. — Мак помолчал и продолжил: — Мне хотелось бы жить вот так, только вдвоем, всю оставшуюся жизнь.

— О, как романтично! Но зимой в палатке неуютно, — поежилась Анна. — А вот в теплом доме, у камина… Кажется, я не ошиблась, выйдя за тебя замуж.

Он ничего не ответил.

— Быстрая засолка красной рыбы — дело простое, но требующее сноровки, — вещал Мак, ловко управляясь с острым ножом. — Снимаем с рыбки шкуру, отделяем филе от костей хребта… — Он помахал в воздухе практически целым скелетом форели и бросил его в костер. — Обваливаем рыбку в соли и специях, помещаем в кастрюлю — или в нашем случае в котелок — и поливаем кисленьким. Лимончиком, например, но мы обойдемся щавелем. Готово? — спросил он у Анны.

Она занималась тем, что, подобно неандертальской женщине, растирала на камне щавель в кашицу.

— Готово, — доложила Анна, рассматривая дело рук своих.

— Отлично, — похвалил ее Мак, забирая щавель и поливая им куски форели. — Теперь найдем подходящий камень и придавим рыбу прессом. Вот. К вечеру будет готово — нежнейшая слабосоленая форель. С картошкой и зеленью выйдет просто пир.

— О! — Анна мечтательно прищурилась. — Уже сейчас захотелось, чтобы наступил вечер.

— До вечера еще будет обед. Запеченная с травами щука, — напомнил Мак.

— Ох! За три дня мне станет впору твоя одежда! — притворно расстроилась Анна.

— Маловероятно, — покачал головой Мак. — Добыча всех этих чудесных блюд отнимает массу энергии. А еще…

— Да, я тоже знаю еще один отличный способ сжигания калорий, — прошептала ему на ухо Анна. — Просто отличный.

Мак многое знал об этом способе. На этот раз он не торопился — зачем? Хотя оставалось всего три дня, ему вдруг показалось, что впереди у них целая вечность. Это была всего лишь иллюзия, которая становилась ярче и соблазнительней от поцелуев и прикосновений Анны. Мак заставил себя не думать об этом и просто наслаждаться близостью прекрасной женщины. Вдыхать запах ее волос, целовать теплую кожу, проводить руками по восхитительному стройному телу — много-много раз. Она была открыта ему — вся.

Он почувствовал себя погруженным в океан — как во сне, когда кидаешься в едва ощутимую теплую и ласковую влагу, она подхватывает тебя, и ты словно паришь в ней, не ощущая ничего, кроме неведомого доселе блаженства. Ему было спокойно, и это был высший покой абсолютной защищенности, полного доверия, невозможности мысли о предательстве, хотя он и был настоящим предателем.

…Она чувствовала себя женщиной, с улыбкой отдающей всю себя возлюбленному. И в этом было нечто почти материнское: никакого порока, лишь мудрая нежность, потому что женщина всегда мать мужчине.

…Он чувствовал себя мужчиной, не знающим ни ложной гордыни, ни самолюбивого стыда. Мужчиной, который повержен любовью и принимает ее в объятия с пылкой страстью добровольно побежденного.

Потом его ослепила вспышка. Мак услышал собственный крик и сдавленный стон Анны. Они вернулись из своего забытья. Он ощущал ее дыхание, Анна была всюду, она окружала его, бесконечно горячая, влажная, дающая саму жизнь… И он слился с ней, не думая больше ни о чем — волна захлестнула его, а он не сопротивлялся ей…

…У Анны на глазах выступили слезы. Они снова были — каждый сам по себе, всего лишь два сплетенных тела, уставших от сладких судорог. «Так мало, — подумала она, — мы были вместе так мало, такой ослепительно краткий миг. И вот теперь, когда я чувствую его всего с такой остротой: бешено бьющееся сердце, сильные руки вокруг меня, вспотевшие ладони, пальцы наверняка впечатаются в кожу алыми следами, солоноватый вкус его языка, вздрагивающие жаркие губы, которые медленно размыкаются с моими, — мы уже непоправимо врозь».

— Анна… — шепчет Мак и гладит ее волосы. Она шепчет в ответ нечто бессвязное и затихает под его успокаивающими ласками.