В шуме леса Востроухову чудились то девичьи вскрики «ау!», то птичье пение, то отзвуки заполошной автомобильной сигнализации. Сознание будто топталось перед порогом, за которым начинается пресловутое состояние «пришел в себя». И рад бы впустить, но онемел, а оно — будто вампир, который без приглашения не в силах войти.
И потом, если сознание — это и есть ты, но при этом оно вне тебя, то как ты его впустишь, если ты сам вне себя?
И яркой вспышкой: «Вампир! Я же вампир!»
Марлен смутно вспомнил, как Владимир уговаривал его пройти обращение. Или правильно говорить «принять»? Или еще правильнее будет вовсе не говорить об этом странном сне?
Воля полукровки всё же загнала разум в какое-то подобие присутствия, и Марлен наконец-то ощутил себя. Тело болело, особенно тяжко было в груди — острая, колющая, дающая метастазы в плечо и шею. Кажется, такое случается при инфаркте.
Сложив усилия и терпение, помножив их на старую привычку действовать, а не раскисать, Востроухов оторвал руку от чего-то мягкого и приложил ее к груди. Ладони сделалось сыро. Прощупав эту лужу пальцами, Марлен обнаружил отверстие.
Пуля?
Да, в нас стреляли!
Он отчетливо вспомнил, как добрые эльфы-автоматчики исполнили приказ его отца.
Но мы же исчезли… Растворились… Я видел эти тупые морды, вытягивающиеся в удивлении… Что же это?!..
Открыть бы глаза, посмотреть бы, где я…
Рядом кто-то тяжело плюхнулся. Кажется, на колени. Во всяком случае, Марлену почудилось именно так. Воображение слепого.
Почувствовал пальцы на шее.
— Жив, поганец! — Голос удивленного Владимира.
Я это уже слышал.
Нет, правда.
— Да? — Князь упырей помолчал, раздумывая. — Что-то и мне это всё подозрительно знакомо… Какой был взрыв, мое почтение! Твои родственнички по папиной линии не пожалели пороху.
— Иди ты, — подумал Марлен, даже не пытаясь произнести что-либо вслух, ведь телепат и так прочитает. — Где я?
— У этого, блин, вашего транспортного узла. Ну, я тебя оставил за пригорком… Вот куда тебя понесло? Словил в грудь…
Марлен на ощупь нашел Владимира и схватился за его рукав.
— Так взрыв же! Как ты?.. — выдавил он из себя.
— Повезло. Давай, хватит базара, что-то мне подсказывает, сейчас нагрянет твой папаша с ягд-командой.
Востроухова сотрясли мелкие судороги смеха. Пусть они отдавались болью в груди и плече, но приятно, что не только у тебя эльфы ассоциируются с фрицами…
— Тихо, Амандилыч, — шикнул князь. — Ты так дуба врежешь. Краше в гроб кладут, между прочим.
Ага, ты мне еще предложи инициацию.
— Неплохая мысль.
— Иди ты еще раз.
— Ладно, не сипи, я тебя и так слышу.
Сильные руки схватили Марлена за грудки и поволокли по мягкой земле. Над ухом раздавалось пыхтение Владимира. По всем признакам, упырю досталось немало. Полукровке стало совестно, и он нашел силы открыть глаза.
И тут же закрыл, потому что резануло. Всегда одно и то же. Я б, наверное, хотел забыться и уснуть, подумал Марлен.
— Смотри только, не оттопырься, — процедил упырь сквозь зубы. — Ты ж меня утянешь, я тебя знаю.
Я же не вмазанный…
— Зато я — во весь рост. — Князь остановился передохнуть. — По ходу, там, ну, внутри, то ли случайно, то ли нарочно эльфы распылили эту вашу дурь. Я только сейчас понял. Мы как подобрались к хранилищу, сразу запах почувствовали. Транспортный этот наркотик так пахнет, и в примеси еще какая-то вонь была. Ребята стали отключаться. Мы побежали долой, тут взрывом и накрыло.
— А потом?
Владимир снова взялся за одежду Марлена и поволок его, словно мешок с…
— Точно, ты и выглядишь, как оно самое, — съехидничал упырь. — Потом я очухался и выбрел к тебе.
— А потом?
Князь снова остановился.
— Ты что, дурак? Поговорил с тобой и вот, тащу тебя и молюсь, что не ошибся с направлением. Было бы глупо выползти прямо на твоих, да?
Они такие же мои, как и твои, устало подумал Марлен. Неужели ты не помнишь, как они нас расстреляли?
— Да ладно… Хм… Я думал, это типа бреда что-то было. Знаешь, как там бабахнуло? Меня должно было в лоскуты порвать.
Востроухов приоткрыл глаза, посмотрел на князя. Прошептал:
— Нет, более-менее целенький.
И обмяк, ощущая, как уходят последние крохи сил.
— Эй, эй. — Владимир зашлепал его по щекам. — Держись, эльфолюдок несчастный!
А вот это ты зря, в ярости подумал полукровка. Был бы я цел, башку бы тебе оторвал.
— И оторвешь, только выживи, чертова кукла! — вызверился на него упырь. — А чтобы ты не скопытил, я тебя обращу, понял?
— Я не гомосек, сука, — прошипел Марлен.
— Ах, ты… Верно, всё это уже было…
Востроухов наблюдал, как Владимир озирается, пригибаясь к земле.
— Тьфу! — Князь заскрежетал зубами. — Вон, уже идут.
Чуть приподняв голову, Марлен увидел отца и ряд автоматчиков.
— Слушай, Володь, — проговорил полукровка, опустив голову на траву. — А ведь мы сейчас должны говорить с тобой о чем-то важном, что выяснили вместе еще там…
— Убить! — прозвучал голос Амандила, и пули стали жалить Марлена и Владимира, словно пчелы-убийцы, разрывая ткани тел и тончайшие связи с чем-то, что до сей поры так никто и не взвесил.
Марлен судорожно вдохнул и вскочил, крича.
Кричал от боли и злости. Особенно от злости, хотя не понимал, из-за чего так ярится.
Схватился за грудь.
Кровь.
Он рванул университетскую робу, отрывая немаленький клок.
Надо же, в грудной мышце засел тонкий кусочек металла.
Стиснув зубы, Востроухов выдернул этот осколок арматурины. Тварь, в ребро упиралась, между прочим.
Он украдкой глянул на горящее здание транспортного центра. Так, там Владимир.
Махнув рукой на кровоточащую рану, полукровка пошел внутрь.
Здесь огня почти не было. Каменные стены не самый лучший топочный материал во вселенной.
Недалеко от выхода кто-то шевелился. Марлен добрел до раненого. Владимир.
— Ха, жив, поганец! — не без радости воскликнул Востроухов и тут же испытал глубочайшее омерзение от этой простой, казалось бы фразы.
— Жив, жив… — простонал князь. — Помоги мне, что ли.
Полукровка отодвинул от Владимира тело мертвого упыря, взялся за плечи князя и ощутил железную хватку на своем левом запястье.
— Амандилыч, доверься мне. — Владимир проговорил настойчиво и просительно одновременно. — Тебя надо обратить, братуха. Во что бы то ни стало. Иначе не уйдем.
— Пошел ты в жопу, заднепроходец! — вспылил Востроухов и пробил с правой в лицо упыря.
Хватка не ослабла, князь дернул его на себя, и через мгновение Марлен почувствовал укус в предплечье. За укусом последовало оцепенение — тупая покорность.
— Взваливай меня на плечи и неси в лес! Быстро! — Приказ упыря обжег, словно кнут.
Их нагнали у самой кромки леса.
В этот раз отцовское «Убить!» воспринялось как спасение от рабства.
— Не обижайся, Марлен, я должен был попробовать. — Такими были первые слова Владимира, когда он склонился над раненным Востроуховым в следующий раз.
— Очнусь более-менее целым — свалю без тебя, урода, — пообещал полукровка.
— Ты чё, ни хрена не понял, что ли? — Князь постучал ему по лбу, мол, дома есть кто? — Мы застряли!
— Всё я понял, — удрученно пробормотал Марлен. — Пожалуй, всё же зайду к тебе перед побегом, глаз на жопу натяну…
Владимира передернуло от ненависти, которая бушевала в душе полукровки.
Князь отошел от Востроухова и поднял чей-то автомат. В этот раз удалось унести с собой на тот свет троих эльфов и даже ранить Амандила.
Кажется, в десятый, хотя Владимир настаивал, что в девятый, раз они выбрели друг навстречу другу — оба на ногах и с относительно мелкими повреждениями.
— Что-то я задолбался умирать, — сказал князь.
— Давай попробуем отбиться, — предложил Марлен.
Они собрали годное оружие и продержались часа два, положив почти всех, кроме Амандила и пары особо осторожных эльфов.
А потом у них кончились патроны.
— Я вот что не пойму, — произнес Владимир, отбрасывая бесполезный теперь «калаш». — Почему капсула ни разу не подействовала.
— Гы, у меня тоже, — сказал сквозь зубы Марлен.
Зубами он придерживал кончик тряпки, которой заматывал простреленное плечо.
— Как думаешь, где мы? — спросил упырь.
— Думаю, мы в жопе.
— Ага-ага, в полной. И всё же?
— Либо ты глючишь, либо я глючу, а значит, мы вместе глючим, с нашей-то связью. Ты говорил как-то, что надышался наркоты перед взрывом, так?
— Так.
— Вот нас и накрыло.
Помолчали, прислушиваясь к шуму леса и коротким репликам эльфов. Владимир отлично воспринимал их мысли, враги были уже в непосредственной близости.
— У нас — несколько секунд, — предупредил он товарища. — На тебя выскочит оттуда, мой появится здесь.
Он показал на разломы.
— А отец?
— Он застрелит нас, когда мы сцепимся с этими…
— Ну, до скорого. — Марлен ободряюще подмигнул.
— Угу, — угрюмо отозвался князь. — Надеюсь, всё это не предсмертная агония. А то можем и не встретиться.
Востроухов взялся за дуло автомата, чтобы использовать машинку в качестве биты.
— Главное, чтобы не оказалось, что мы здесь навечно…
Эльф показался в дверном проеме, и Марлен врезал ему автоматом по ноге, по самой косточке. Владимир удачно встретил своего врага подлым броском камнем в голову.
Ни князь, ни полукровка не успели завладеть оружием противника — Амандил перестрелял их, нарисовавшись в окне.
— Эх, опять в тебе эта арматура, — досадливо сказал Владимир, дойдя до Марлена.
— Надо сопротивляться, — прошептал Востроухов. — Давай, обращай меня.
Упырья инициация придала ему сил.
Они снова засели во взорванном здании и приготовились дать эльфам бой.
— Как, по-твоему, есть смысл сопротивляться, или это наше с тобой упрямство? — мысленно спросил Марлен.
— Знаешь, они серебряными пулями стреляют. — Владимир похлопал по обойме, и полукровка кивнул, потому что сам видел, какие там патроны. — А серебро в сердце — это не только насмерть, но еще и необычайно больно. Я ведь почти забыл, что такое настоящая боль. У нас, упырей, совсем другой порог, между прочим. А тут вспомнил во всех подробностях.
— Я бы тебя пожалел, да наша обязательная программа приближается, — сказал полукровка.
Через полтора часа Марлен остался один — Владимир поймал в голову сразу две пули и корчился в страшнейших конвульсиях: ни умереть, ни исцелиться его истерзанный организм не мог. Востроухов понимал, что это всё морок, игры воображения и прочая майя, но не мог видеть страданий боевого друга. Пуля в сердце оборвала страдания князя.
— А последний чертенок посмотрел устало, — проговорил Востроухов и вынес себе мозги.
В этот раз он лежал, проткнутый железкой, и долго-долго никто к нему не шел.
То ли Владимир и верно попробовал прорваться в одиночку, то ли в этом дубле сумасшедшего кино они оба очнулись в самом унылом положении. А может, князь и вовсе не очнулся.
— Жив, поганец, — услышал, наконец, Востроухов издевку отца. — Убить.
Пробравшись в разрушенный транспортный узел, Марлен откопал князя из-под обломков и первым делом повинился:
— Зря я нас выпилил, получается. Чем яростнее борешься, тем выгоднее новое воскрешение, чёрт бы его побрал.
— А может, совпадение, — скептически заметил упырь. — Но проверять не хочется. Я чувствую себя неплохо. Давай убьем их всех.
Полукровка рассмеялся:
— Володь, ты как в старой рекламе. Помнишь? «Саша, бросай!»
— Я не смотрю ящика. Не смотрел, — поправился Владимир.
— Ну, там снимался Тихонов, тренер хоккейный который, а не актер. Хоккеист не может забить, а потом Тихонов накатывает каких-то противопростудных леденцов и орет: «Саша, бросай!» И этот Саша бросает, гол, победа, все дела. Леденцы рулят.
— Тебе, Амандилыч, хренова туча лет, а ты херню всякую смотришь и потом еще рассказываешь, — проговорил князь, поднимаясь. — Давай, по быстрому тебя инициируем и айда собирать оружие.
…Им повезло — в упорной перестрелке победили два калеки, а не пышущие здоровьем эльфы.
Папашу Марлена гасанул Владимир. Практически в самом начале боя. И такая удача принесла плоды: без руководителя остроухие автоматчики наделали глупостей. Даже вспоминать стыдно.
— Хм, и что дальше? — спросил полукровка, когда пал последний из ягд-команды.
— Ну, не знаю… Может, перейдем на следующий уровень. — Упырь широко улыбнулся, и Марлен подумал, что насчет телевизора князь всё же заливает: и телек поглядывает, и за писюком не пять минуток провел.
— Ну, ты догадливый, как этот… Эркюль Пуаро, блин, — прокомментировал Владимир. — Может, тебя озарит, куда нам плыть?
Сказал и осекся, с подозрением глядя на Марлена.
— Слушай, откуда твоя литературщина в моей голове?..
Тот пожал плечами.
— Не знаю. Благотворное влияние, может? Ладно, валить отсюда надо.
— Куда?
— Да хоть в университет. Там есть, где спрятаться.
Собрав скудные боеприпасы побежденных, они двинулись в лес. О марш-броске пришлось забыть, ковыляли, берегли силы, осторожничали сверх меры. Путь продолжался в три раза дольше.
Они миновали все приметные места, стоянки привалов, вышли к роще, за которой стоял тир. Прокрались сквозь нее и едва не уронили автоматы — кривая бреда вывела их обратно к разрушенному «институту наркоты и путешествий».
— Это начинает утомлять, — произнес Марлен.
Владимир выразился короче. Что-то такое резкое про орально-генитальный секс.