Мы неслись в глубь суши через густой, царапавший кожу кустарник. Амелия увлекала меня вперед, а над нашими головами свистели пули. Несколько минут пришлось сражаться с густой листвой, затем перед нами открылась дорога. Амелия указала наверх. Там, на фоне ночного неба, поблескивала вереница летящих скарабеев. Следуя за жуками и прижимаясь к камням, чтобы оставаться незамеченными, мы поднимались все выше, пока не оказались на залитом лунным светом плато, окруженном величественными скалами, которые показались мне шахматными фигурами, забытыми беспечными великанами. Скарабеи еще покружили над нами мгновение и исчезли в ночном небе.

В центре открытого пространства стояла антилопа, ее витые рога пронзали низко висевшую луну. На ее спине устроился сокол.

— Сет в облике антилопы и Гор, — благоговейно прошептала Амелия.

Ее голос как-то изменился. Я обернулся и не узнал свою спутницу: Амелия прибавила в росте — стала выше шести футов, — кожа приобрела цвет меди, седые волосы сделались густыми, черными и ниспадали на плечи. На ней был головной убор из коровьих рогов, между которыми висел золотой диск. Я в испуге отступил на шаг. Она приобрела облик богини Исиды, но мгновение спустя вернулась в свое обычное, знакомое мне состояние. Воспаленный наркотиком мозг регистрировал, как она мечется между божественным и человеческим обликами. У меня кружилась голова, я был сбит с толку и чуть не падал, когда она схватила меня за руку.

— Оливер, оставайтесь со мной! Оставайтесь в этом моменте.

Было слышно, как сквозь кустарник продираются наши преследователи. Антилопа склонила голову, стукнула копытом о землю и пустилась галопом вверх по склону. Сокол полетел вперед.

— За ними! — Амелия стала карабкаться на гору по камням.

Я слепо тащился за ней, взбираясь все выше и выше, обдирая ладони о зазубренные скалы. Каждое новое плато усиливало ощущение расстилавшейся надо мной и подо мной бесконечности — огромного открытого космоса. И я, шагая вперед, все теснее приникал к земле, боясь провалиться в пустоту.

Когда я забирался на очередной уступ, у меня соскользнула нога, и вниз устремилась целая лавина песка. Я в страхе застыл и, почти повиснув в воздухе, отчаянно хватался обеими руками за камень над головой.

— Подтянитесь! Вы должны! — Над уступом появилось лицо Амелии. Она протянула мне руку.

От изнеможения я терял самообладание. Пытался подтянуться, но не мог. И совершил ошибку: подвешенный в пустоте, обернулся и посмотрел через плечо. Далеко внизу, у подножия горы, лунный свет отражался от черепичных крыш и сырцовых стен Шали, и я понял, что мы поднялись выше, чем я представлял. От приступа головокружения я чуть не сорвался, закрыл глаза и, по-прежнему болтаясь над пропастью, начал молиться.

— Судьбу вспять не повернуть. Вам надо забраться сюда, — настаивала Амелия.

Отчаянным усилием я каким-то образом сумел опереться на правую ногу и, царапая камень ногтями, подтянулся и перевалился на уступ. Полежал, пытаясь отдышаться, а сердце гулко колотилось в груди. Перед глазами открылись проломы в склоне, так называемые погребальные тоннели. Мы карабкались на Габаль-аль-Мауту — гору мертвых — и были недалеко от вершины.

В наступившей тишине, которая от нашего судорожного дыхания становилась только пронзительнее, я различил шаги и шорох осыпающихся камней. Двое преследователей взбирались по склону прямо под нами. Мои руки и ноги были словно ватные — тысячи движений тысячи мышц с неимоверным усилием прорывались наружу. Страх трансформировался в нечто иное. Но во что — в экстаз? Однако какая-то часть сознания понимала, что я в большой опасности. Меня затягивало в открытый космос. Неужели мне предстоит сейчас умереть? В каком-то смысле я чувствовал себя уже умершим.

В эту секунду у моего уха просвистела пуля. Амелия рывком повалила меня за валун и, лежа на животе, принялась отстреливаться. Пули отскакивали от твердого как кремень камня и с глухим стуком утопали в песке. Внизу раздался крик — это значило, что одного из мужчин задело.

— Уходим! — Амелия схватила меня за руку и втолкнула в один из погребальных тоннелей. Согнувшись в три погибели, я пролез в отверстие и услышал, как две пули ударили рядом со входом. — Помогите, — позвала меня моя спутница. — У нас мало времени — они будут здесь через несколько секунд.

Она показала на груду камней, видимо, специально наваленных на деревянную доску. Вдвоем мы приподняли ее за конец и скатили камни, завалив вход. В изнеможении я привалился к холодному камню — он слегка отдавал запахом лайма. Астрариум свинцовым грузом тянул плечи.

— А как мы отсюда выберемся?

— Этого не потребуется.

— Но мы здесь умрем.

— Доверьтесь мне. — Амелия отряхнула руки. — Пошли, нам нельзя задерживаться. Идет пятый час, время поджимает.

Она достала небольшой фонарик и включила его. Стены и потолок тоннеля были покрыты яркими цветными росписями, и моему расстроенному наркотиком сознанию показалось, что они движутся. Иероглифы и рисунки рассказывали о жизни Осириса: вот он женится на Исиде, вот его убивает Сет. На противоположной стене был запечатлен сюжет, как Исида силой волшебства соединила четырнадцать частей разрубленного тела мужа.

Амелия шла впереди, светя перед собой фонарем. Следуя за ней, я ощущал, как голубой лотос растекается по моим жилам и будоражит чувства. Свет отражался от полированного диска ее головного убора, а из-под ног летели цветы: маки, лотосы, лилии. Амелия вела меня в глубь горы, а я как зачарованный смотрел на свои руки и думал: неужели и я так переменился? Поднял ладони к лицу — пальцы танцевали перед глазами: пять, десять, сто; их движения были тягучими, словно воздух превратился в желатин.

Перед нами возникла тяжелая деревянная дверь с резьбой, изображающей чудовищных животных. Перед ней, сгорбившись, сидел к нам спиной старик.

— Привратник, — завороженно прошептала Амелия.

Человек повернулся на голос и, к моему ужасу, оказался моим отцом. Голый, худой, согбенный, дряблый уд безвольно висел.

Амелия вложила мне в руку пистолет.

— Вы должны его убить.

— Не могу, — ужаснулся я.

— Он совсем не тот, кем представляется.

Увидев пистолет в моей руке, отец захныкал. Я не мог оторвать от него взгляда. Нахлынули воспоминания: мы первый раз запускаем с ним на болотах воздушного змея. Отец показывает, как правильно раскручивать веревку, чтобы змей поймал ветер. Как он гордится, что мне удалось поднять змея высоко в небо. Свое удивление и радость во время выпускной церемонии, когда я увидел со сцены его фигуру, хотя отец клялся, что предпочтет, чтобы проиграла команда «Карлайл юнайтед», чем ступит ногой в наш университет. Как неделю назад увидел его у двери дома — он стоял, сгорбленный и беззащитный, в розовой кофте матери поверх нижней рубашки. Я понимал, что фигура передо мной — призрак. Но когда поднимал пистолет, он казался мне реальным человеком.

Старика охватил страх, он оцепенел, глаза полезли на лоб. Повернув ко мне запыленное лицо, он, цепляясь за ноги, молил о пощаде, но с языка слетала не человеческая речь — слышалось только животное хрюканье.

И все равно я не мог заставить себя нажать на курок.

— Стреляйте! — приказала Амелия.

Но моя рука дрогнула, и я опустил оружие. Существо прыгнуло на меня. Его руки превратились в когтистые лапы рептилии, кожа на запястьях потемнела и покрылась твердой чешуей. Я ударил его пистолетом по голове, сбил на землю и быстро обернулся, ожидая нового нападения со спины.

Но ничего не случилось, только Амелия читала нараспев, как я догадался, заклинание из «Книги мертвых». Ноги существа начали съеживаться, перекошенное лицо сплющилось в морду бегемота, а сама тварь билась в конвульсиях и корчилась от боли на земле. Отверзлась пасть — красная и огромная, — из нее вылетел ястреб-перепелятник и стал бешено кружить у меня над головой.

— Ба Изабеллы, — прошептала Амелия. — Вы можете довести ее до естественного конца — должны помочь ей обрести загробную жизнь.

В благоговейном страхе я протянул руку навстречу птице. Трепетание ее крыльев создавало тысячу образов, обволакивавших меня запахом Изабеллы, ее шепотом. Наконец ястреб опустился ко мне на плечо.

Амелия отобрала у меня пистолет и засунула за пояс. В этот момент вдалеке прогремел взрыв. Вход в тоннель был освобожден.

Мы целую вечность, как показалось моим уставшим ногам, бежали по узкому коридору. И когда я уже не сомневался, что больше не способен двигаться, и еле-еле тащился, собирая последние крупицы сил, мы оказались в большой известняковой пещере в глубине горы — просторном храме с многогранными кристаллическими сталактитами, сверкавшими подобно сотням алмазов.

— Здесь мы повстречаем вашего Ка — духовного двойника, — сказала Амелия.

Посередине просторного каменного пола поблескивало озерцо огня, освещавшее похожий на церковный сводчатый потолок.

— Идите к огню. — Амелия подтолкнула меня вперед.

Я осторожно двинулся к сверкающему пламени. Но, как ни странно, чем ближе к нему подходил, тем меньше ощущал на коже его жар. Ободренный мыслью, что и этот огонь всего лишь галлюцинация, я ускорил шаг и остановился примерно в футе от его кромки.

Пламя стало одновременно переливчатым и отражающим свет, языки огня закручивались и расплавлялись в гладкую зеркальную поверхность. И в ней отражался я. Я смотрел на взъерошенного бородатого человека с царапинами на лбу и щеках и едва узнавал свое измазанное грязью лицо, сквозь красную пыль на меня смотрели недоуменные голубые глаза. Я поднял руку, он — тоже. А затем, к моему изумлению, протянул мне: плоть покинула вихревую зеркальную поверхность и обрела реальность.

Я сделал шаг назад и споткнулся; мой двойник шагнул вперед и поддержал меня. Его прикосновение было обжигающим. Он взял меня за запястье и начал входить в мое тело. Я потерял сознание.

А когда рассудок прояснился, я обнаружил, что парю высоко под сверкающим известняковым потолком. Опустил глаза: Амелия стояла подо мной и сверху казалась совсем низенькой на фоне каменного пола. Пораженный, я на мгновение нырнул вниз, но тут же вновь восстановил равновесие. И в этот момент боковым зрением увидел кончики перьев. Оказывается, я обрел крылья. Превратился в собственное Ба. Почувствовав сзади чье-то присутствие, я повернул голову. Ко мне устремился ястреб-перепелятник — Изабелла.

Мы вместе полетали, покружили; словно акробаты, отвесно падали вниз и проносились рядом с каменными стенами пещеры. Я преследовал ее, наслаждаясь силой полета, хотел догнать, чтобы ее дух окутал меня и мы превратились в единое существо. Меня захлестнули воспоминания о нашем браке: первая ночь, ее первый приезд на нефтяное месторождение и удивленное выражение лица, когда она наблюдала, как я читаю землю, наш общий смех. И как мы засыпали в объятиях друг друга. Я понял, что, несмотря на все, что узнал после ее смерти, и несмотря на уверения Гермеса, что этот брак был задуман другими, наш союз был истинным и Изабелла по-настоящему любила меня. Пусть она вышла замуж во исполнение пророчества, но независимо от этого полюбила меня. Теперь я в этом не сомневался. И с этим чувством пикировал вниз и в безрассудной радости взмывал к потолку вместе с ней. Но вдруг, пораженный прозрением, промахнулся и ударился о стену пещеры.

А когда открыл глаза, обнаружил, что лежу на песке. На моей отброшенной в сторону руке сидел ястреб-перепелятник и, склонив голову набок, с любопытством смотрел на меня. Я попытался сесть. Все тело болело. Видимо, бродивший в моей крови наркотик прекращал действие.

Ястреб сел на песок и, словно побуждая встать, толкнул клювом в ногу. Песок вокруг пошел волнами.

— Оливер! — крикнула Амелия. — Змея-мехен!

Сначала показались два блестящих глаза, а затем песчинки раздвинула змеиная морда. За ней на свет явилась пятнистая голова огромного иероглифового питона, и его гладкое чешуйчатое тело обвилось вокруг меня громадным кольцом. Ястреб-перепелятник набросился на змею с когтями. Питон зашипел и отпрянул.

Я пытался подняться. Питон отполз в сторону, песок струился по бокам его гладкого узорчатого туловища. Он с безразличием смотрел на меня, словно я был не важнее мухи. Я держался изо всех сил, намереваясь не показывать змее страха. И питон так же внезапно, как появился, скрылся в песке. А я обнаружил, что стою на большом мозаичном панно, изображающем кусающую свой хвост змею.

Остатки голубого лотоса покинули мое тело, и я ощутил холод плит под ногами, врезавшиеся в плечи лямки рюкзака и саднящие царапины на руках и ногах. Конечности неприятно подрагивали. Я посмотрел на Амелию. Она тоже была исцарапана и покрыта пылью, а ее крепкая фигура была определенно человеческой.

Над головой раздался крик ястреба.

Рядом, чуть не задев мое левое плечо, просвистела пуля. Я пригнулся — треск выстрелов показался пугающе реальным. Мы бросились к стене, и в это время в пещеру вбежал Хью Уоллингтон. Он был в военной форме и держал оружие в руке.

Амелия подняла пистолет и быстро дважды нажала на курок. Уоллингтон нырнул в укрытие.

— Оливер, сюда! За этим сталактитом находится вход в последнюю камеру усыпальницы. Он откроется, как только вы окажетесь рядом.

— А вы?

— Такова моя судьба. Да и кто я такая, если спросить? — улыбнулась она.

Уоллингтон снова выстрелил, и пуля попала Амелии в плечо. Ее отбросило силой удара. Она застонала, но снова повернулась ко мне.

— Не медлите! Я вас прикрою!

Кровь струилась по ее одежде. Я хотел ей помочь, но она дала знак уходить и, лежа на боку, продолжала отстреливаться. Я метнулся к сталактиту, перебегая от камня к камню, но когда оказался рядом с едва заметным в тени арочным проходом, почувствовал пронизывающую боль — пуля угодила мне в ступню. От удара и боли я повалился на пол и закричал. Перекатился на бок и обернулся: Уоллингтон бежал ко мне через пещеру, а Амелия лихорадочно загоняла в пистолет новую обойму. Я с ужасом смотрел, как он остановился и тщательно прицелился в меня. Мы встретились взглядами — нас отделяли десяток шагов и пистолетное дуло.

Краем глаза я заметил, как Амелия отвела назад затворную раму оружия, и услышал щелчок.

Раздался выстрел. Сердце у меня екнуло. Я посмотрел на Уоллингтона, удивляясь, что еще способен что-то видеть. Пуля Амелии угодила ему прямо в живот, вторая, развернув его, ударила в висок. И он, закружившись и обливаясь кровью, рухнул на землю.

В моей груди родился крик, но я услышал его так, словно находился вне собственного тела. Я задыхался от потрясения и тщетно ловил воздух ртом. Но вот Амелия повернулась ко мне — ее глаза были спокойны, руки не дрожали, — и мой истерический страх стал сходить на нет.

Я поднял руку и крикнул, что со мной все в порядке, хотя чувствовал, что ботинок наполняется кровью.

— Двигаться можете? — спросила она.

Я приподнялся, оперевшись на здоровую ступню, и ногу пронзила боль. В этот миг раздался еще один выстрел — громкий, резкий хлопок пистолета из дальнего конца пещеры. Улыбка на лице Амелии внезапно потухла. Я ждал, что она повернется и ответит на огонь, но вместо этого Амелия, раскинув руки, повалилась навзничь, пистолет громко стукнул о каменный пол.

В тишине я слышал приближавшийся топот тяжелых сапог. Должно быть, в компании наших преследователей был третий, и теперь он бежал ко мне через пещеру. Я был потрясен смертью Амелии и на какое-то мгновение пришел в замешательство. Но горевать не было времени. Я бесшумно протиснулся сквозь покрытый лишайниками проход, молясь об одном: чтобы тот, кто гнался за мной, не заметил тянувшегося за мной кровавого следа. Оглянулся в поисках какого-нибудь оружия. Подобрал тяжелый камень, поднял и, тщетно пытаясь унять дыхание, стал ждать. Шаги как будто приближались. Но прежде чем враг нашел мое убежище, за моей спиной в стене пещеры открылось пространство, и меня втянуло в него.