Мы проговорили до рассвета, сидя на полу на подушках в шатре Эллирии. Аника и Кира молчали, изредка издавая лишь вздохи волнения или облегчения. Эллирия слушала внимательно и не перебивала, лишь иногда вставляла уточняющие вопросы. Беседа затянулась из-за того, что я начал с самого начала, да и к тому моменту рассказчик из меня из-за усталости получился никудышный. Собрались бы мы через недельку, у костра, позвали бы сторожил и детишек, и тогда бы я выдал историю образования их острова, но у меня не было недельки на восстановление сил. Рассказ упрощался лишь в тех моментах, которые я не мог им объяснить чисто технически, в том смысле, что я не стал им рассказывать про технически оснащенную комнату, в которой жил и прятался Антон. Ну не смог бы я объяснить им смысл слов компьютер, электричество и прочее. К тому же они непременно захотели бы научиться ими пользоваться, а если не знаешь, как это работает и пользуешься этим — быть беде. Закончив рассказ о состоявшемся диалоге с их божеством Тенерисом Аника и Кира поверглись в предсказуемый шок, однако Эллирия его стоически выдержала. Даже упоминание о том, что он ничего не слышит, а живет лишь глазами ее если и расстроили, то вида она не подала. Не женщина, а эмоциональный кремень! Замолчав, я обвел всех взглядом и спросил:

— Что будем делать, девочки?

Вопрос прозвучал глупо и смешно, но мне нужно было немного разрядить накаленную от эмоций атмосферу.

— Будем воевать! — не раздумывая ответила Аника.

— В твоем положении осталось только и воевать. — тихо сказала Кира, однако фразу ее услышали все. Аника насупилась, требовательно посмотрела на мать, однако та ее не поддержала.

— Кира права, тебе нельзя. — отрезала Эллирия. Жалобный взгляд теперь переместился на меня, однако поддаться ей я не мог.

— Они правы, Аника. Ты останешься в безопасности. — сказал я с тяжелым сердцем, предвкушая истерики, слезы и обиды.

— Я такой же житель деревни и имею право бороться за этот остров. — снова попробовала она более властно. Ну что за тяга к кровожадности в этом милом создании?

— Вопрос решен. — отрезал я, чем заслужил еще один гневный взгляд своей возлюбленной. Демонстративно молча она поднялась, и направилась куда-то наверх, всем своим видом выражая немое возражение.

— Вопрос тот же. — повторил я.

— Давай рассудим здраво, — сказала Эллирия, — Мы не знаем, на что способен Пэлл, и каковы его силы. Мы знаем, что он точно нападет, однако когда и как нам тоже неизвестно. — добавила она.

— И есть ли у него армия? — вставила свое слово Кира.

— Не смешите меня. Армия амеб? — усмехнулся я.

— Нельзя недооценивать врага. — поправила меня Эллирия, и я вынужден был с ней согласиться. Неизвестно, что мог придумать озлобленный, загнанный в угол Пэлл, к тому оставшийся без поддержки Антона.

— Тогда спрошу по-другому. Какие будут предложения? — парировал я, чем заработал одобрительный взгляд Эллирии.

— Не ходить к морю. Вообще. Всем. — подвела она итог.

— С этим не поспоришь, но рано или поздно возникнет необходимость. Например, в еде. — ответил я.

— Значит, будешь ходить ты. — ответила Кира. — Тебя он убить не сможет.

— По крайней мере не так быстро, как нас. — добавила Эллирия. Да уж. Добрая семейка мне досталась.

— Я за. — ответил я. А что мне оставалось? — Нужно выставить дозорных, пусть наблюдают за морем, сменяя друг друга на ночь. Сколько человек у нас есть? — спросил я скорее у Киры.

— У нас семьдесят боеспособных человек. — будто готовясь к такому вопросу отрапортовала Кира. — тридцать мужчин, и сорок женщин. Остальные — старики, дети и те, кто не сможет принять участие. — подытожила она.

— Отлично. Сколько человек нужно выставить на дежурство, чтобы деревня просматривалась со всех сторон? — спросил я.

— Пятнадцати человек хватит.

— Десять мужчин, пять женщин. Женщин менять трижды, мужчин дважды. — сказал я.

— Мои девочки не уступают по силе нашим мужчинам, а порой и сильнее их, — попыталась исправить кажущуюся ей несправедливость при разделении нарядов, однако я этого допустить не мог. Такое уж у меня воспитание.

— Это приказ. Темы закрыта. Иди готовь людей. — отрезал я. Посмотрев на мать и получив одобрительный кивок, Кира встала и ушла. Вот уж дети своей матери, во всем ищут у нее поддержки.

— Ну что скажешь, Эллирия? — спросил я.

— На счет чего?

— На счет всей этой истории.

— Скажу, что она удивительна, чтобы быть правдой. Но и слишком похожа на правду, чтобы ей не верить. Как ты догадался?

— У меня было чуть больше информации, чем у вас. К тому же я с ним подружился, и мы общались в непринужденной обстановке. Но немного проболтался. Ко всему этому, подсказки мне давал Тенерис, в виде сновидений. Мне до сих пор непонятно, как я тут оказался.

— Ты понял все, что тут творилось, и до сих пор не понял, почему попал сюда? — удивленно спросила она. — Или ты все еще не хочешь поверить в эту очевидную вещь?

— Я не знаю, во что верить. — грустно ответил я. — Еще какой-то месяц назад я жил, как простой человек, коих миллиарды на Земле. Жил, и даже не подозревал, что могу когда-либо оказаться в таком месте. Я не был готов к этому, да и меня никто особо не спрашивал о моей готовности.

— Ты жалеешь, что попал сюда? — серьезно спросила она. Жалею ли я? Могу ли я жалеть, что променял душную и обыденную квартиру на целый мир с островом и морем? Могу ли я жалеть, что обрел здесь девушку, которую полюбил так сильно, как никогда никого не любил? Можно ли жалеть о том, что тебя попросили о помощи, когда ты действительно можешь помочь, и ты помог, сделав доброе дело?

— Ни капли. — твердо ответил я.

— Тогда ответь мне, странник, для чего ты появился здесь?

— Для того, чтобы помочь вам отыскать истину. — впервые признался я себе. — Ну и отдохнуть конечно. — попытался я пошутить, но Эллирия была серьезна, как никогда.

— Попробуй отдохнуть. Если дозорные что-либо заметят, я дам тебе знать. Однако сейчас, мне кажется, там на верху в тебе нуждаются больше, чем в деревне.

После этих ее слов я поднялся, и на негнущихся ногах, затекших и уставших, поплелся к ступеням. Не знаю, каким образом они определяют, куда мне нужно, вверх или вниз, но меня поразило, что они не стали превращаться в лестницу, спускающуюся в Храм. Я стал медленно подниматься, прокручивая в голове диалог с Аникой, придумывая слова оправдания, утешения, прощения.

Поднявшись на второй ярус шатра Эллирии, я обнаружил поразительное сходство с моим шатром. Обстановка такая же, кровать на том же месте, даже окно прорублено там же. На кровати, на животе, прижав к лицу подушку лежала Аника, которая услышав шаги на лестнице стала хныкать, как обычно делают дети, чью обиду не замечают взрослые. Я присел на уголок кровати, дотянулся к ее голове и стал гладить ее, ничего не говоря. Спустя минуту она повернулась и посмотрела на меня красными зареванными глазами.

— Зачем ты пришел, предатель? — спросила она, однако ничего обидного в таком обращении я не нашел, поэтому пропустил его мимо ушей.

— У меня к тебе просьба, милая. — начал я. — Я не хочу, чтобы ты была не линии огня. Мне нужно, чтобы ты помогла мне отсюда. — эта мысль мне пришла в голову только что. Это же гениальное решение, если она, конечно поверит.

— Какая просьба? Сидеть и не высовываться? — огрызнулась она, и на ее глазах снова проступили слезы.

— Нет, милая, нет. — продолжал я. — Я не знаю всего коварства нашего врага, и не знаю, откуда он будет нападать. Может случиться так, что мы все будем ждать его с моря, а он нападет с тылу, то есть изнутри деревни, понимаешь? — доверительно говорил я Анике, с удовольствием замечая, что слезы на глазах сохнут.

— Угу. — только и буркнула она.

— Мне нужно, чтобы ты приглядывала за всем отсюда, и, если что-то случиться подала мне знак. Это большая ответственность, потому от того, заметишь ты врага или нет зависит жизни стариков и детей, понимаешь?

— Понимаю. — уже спокойным голосом ответила Аника, поднимаясь и садясь на кровать. — Ты это говоришь, чтобы успокоить меня? — подозрительно спросила она, и тут я чуть не ляпнул «да», однако вовремя одумался.

— Мне правда понадобится твоя помощь, милая. Без тебя я не справлюсь, мы не справимся. — закончил я браваду.

— Хорошо, я тебе помогу. Но нам предстоит решить одну небольшую проблему, Алекс.

— Все что угодно, Аника.

— Нам надо как можно быстрее пожениться! — протараторила она на одном дыхании, а я постарался всем своим видом не выдать растерянности и страха.

— К чему такая спешка? — пытаясь говорить спокойно, спросил я.

— Сейчас военное время! Война может наступить в любой момент! А я незамужняя беременная девушка! Это позор, если ты не знал! К тому же если с тобой что-то случится? Я даже вдовой не смогу стать! — также на одном дыхании отчеканила она. Ну и цветочек мне достался. Из защиты в нападение. То ревет, как дите, видите ли, на войну ее не пустили, а как только успокоится так вот те на — свадьба! Хотя, чего я боюсь? У нас будет ребенок, семья, общий кров, быт… какое ужасное слово, этот «быт». Как мне отец говорил, хорошее дело «браком» не назовут? Значит назовем это свадьбой!

— Это ты так мне делаешь предложение руки и сердца? — с улыбкой спросил я и заметил, как она впервые искренне улыбнулась.

— Какие мужики нынче пошли, пока сама под венец не затащишь, первым предложение не сделает.

— Надо ломать стереотипы, милая. Сейчас или никогда, решайся.

— Алексис, не будешь ли ты так воспитан и честен, взяв любящую тебя девушку, носящую твоего ребенка, в жены?

— Ну вот все переиначит на свой манер, — сказал я и бросился обнимать Анику. Отстранив меня руками, она посмотрела в мои глаза и требовательно спросила,

— Это значит да?

— Это значит, с удовольствием! — ответил я, и продолжил ласковый натиск. Как же я по ней соскучился!

***

Ничто так не успокаивает расшатанные нервы, как крепкий и здоровый сон на каком-нибудь далеком острове посредине моря. Это конечно может быть некрасивым, однако в порыве страсти я забыл, что фактически нахожусь на кровати своей будущей тещи, с ее дочкой, которая хоть и влюблена в меня, но еще не моя жена. Хвала небесам, Эллирия была мудрой женщиной, и ничего нам не сказал, послав будить нас Киру.

— Копье мне в глаз, вы что тут устроили? — вскрикнула ничего не подозревавшая Кира, увидев нас на кровати матери. — Совсем стыд потеряли?

— Тихо, смертная! — прошептал я, прикрываясь одеялом, — У нас ничего не было, поняла? Она мне просто прыщ давила. — попытался отбрехаться я.

— Что? — неверяще, но уже гораздо тише спросила Кира. — Какой прыщ? Где?

— Ох сказал бы я тебе в рифму, если бы у меня была такая часть тела, — ответил я, после чего наконец отыскал свою повязку, оделся и гордо встал перед Кирой.

— Чего пришла то? — наконец додумался спросить я.

— За вами. Вас мать зовет. — ответила она, — а вы тут непонятно чем занимаетесь, — укоризненно добавила она.

— Мы идем. — сказала Аника, безуспешно пытаясь отыскать свои вещи. Кира опустила взгляд на пол, что-то ловко подняла и бросила сестре.

— Ох уж эта молодежь, — покровительственно сказала она, после чего развернулась и направилась к лестнице. Уже почти на ступенях, она остановилась, и не поворачиваясь добавила: — «Такие вещи обычно кладут под подушку», после чего спустилась вниз.

— Ясно тебе, бесстыдница? — спросил я у Аники. — Если класть под подушку, то не считается! — добавил я, и мы в голос рассмеялись.

Нам потребовалось еще пять минут, чтобы окончательно друг от друга отлипнуть, после чего мы довольные, взявшись за руки, спустились вниз. Впрочем, в кресле сидела не менее довольная Эллирия.

— Не смотря на сложную военную обстановку, я рада за вас. — сказал она, и улыбнулась игривой женской улыбкой.

— Мама! — попыталась возразить Аника, — Мы просто заснули!

— Конечно, милая. — не споря с дочерью, также улыбаясь, ответила Эллирия. — Я тоже однажды просто заснула, а потом родились вы, красавицы.

— Мама! — воскликнули уже хором Кира и Аника, однако улыбались все. Впрочем, все, кроме меня. Я как-то незаметно для себя оказался в женском плену, но не могу сказать, что меня это беспокоило.

— Что с горизонтом? — спросил я у Эллирии, пытаясь перевести тему разговора на более серьезный лад.

— Горизонт чист, Повелитель. — ответила она.

— А мы решили обручиться! — воскликнула Аника, и прижалась к моему плечу, как бы требуя подтверждения своих слов. Я попытался пропустить эту фразу мимо ушей и прикинутся идиотом, но у меня не получилось, потому что, увидев, что я не реагирую, а с внезапно проснувшимся интересом изучаю пол, Аника спросила, — Правда Алекс?

Подняв глаза, я сначала встретился с серьезным взглядом Эллирии, затем с Кирой, а потом уже посмотрел на Анику. В ее глазах читался страх и неуверенность, будто бы я мог сейчас сказать «нет, не правда, ты все придумала, а дитя вообще нагуляла!». Не мог я так сказать, люблю я ее! Однако что-то исконно мужское точило меня. Страх, живущий в нас, мужчинах, от рождения перед свадьбой не давал мне успокоиться.

— Правда. — ответил я и улыбнулся. — Мы решили обручиться, ведь мы любим друг друга и у нас появится ребенок. — продолжил я и выдавил из себя улыбку.

— Ох, Аника, как здорово! — крикнула Кира и бросилась обнимать свою сестру.

— Ну что, мамаша, обнимемся? — лукаво спросил я Эллирию, однако она моей шутки не поняла и с таким же восторгом, как и Кира, бросилась мне на шею. Господи Боже мой, ну почему любое ее прикосновение так остро на меня влияет? Вроде бы почти родственница, мать моей девушки, но эта упругость в районе груди, ощущаемая всем телом…

— Алекс! — выкрикнула Кира и полезла обниматься ко мне, оттеснив Эллирию. Тоже хороша, но не так, как мать. Впрочем, дурные мысли вон! Я почти женат на прекрасной, очаровательной девушке, которую люблю, и которая родит мне сына, вопреки всем легендам и былинам.

Когда первый порыв нежности и восторга успокоился, мы уселись в шатре и стали обсуждать вопрос более серьезно.

— Я предлагаю просто пройти церемонию, — молвил я. — Не нужно пока делать праздник, у нас война на носу. Праздник устроим после, как все устаканится.

— Как все что сделает? — переспросила Аника.

— Успокоится. — поправился я.

— Мне кажется, он прав, милая. — поддержала мою идею Эллирия. — Не стоит сейчас расслабляться.

— Именно. — вставила свое слово Кира.

— Вы меня так уговариваете, будто бы я настаиваю. — насупилась Аника. — Думаете я не понимаю ничего? Я все понимаю! — скрестив руки на груди, сказала она.

— А что предполагает ваша церемония? — задал я, наверное, самый глупый вопрос в такой ситуации, чем заработал сразу три удивленных взгляда. — Девочки, ау! — подняв одну руку я стал им махать. — Я тут вроде бы странник, и обычаев не знаю. — продолжи я и заметил, как взгляды смягчились.

— По древним обычаям, будущего супруга бросают в чан с кипятком, и если он выживает, то значит достоин руки невесты. — начала было Кира, однако Аника ее поправила.

— Постой, мы же решили только церемонию? — переспросила у Киры она, и они громко рассмеялись. Шутницы, мать их, прости Эллирия что подумаешь.

— Церемонию проводят в Храме Тенериса, принося ему клятву. На шеи молодым, решившим связать себя клятвами, надевается повязка из цветов Тенериса, которая в последующем никогда не снимается. — рассказывала Эллирия.

— Он еще и цветет? — удивился я.

— И поет на свадьбе. — добавила Кира. Достала блин своими шутками!

— После произнесения клятв молодые могут начать жить вместе в одном шатре, и никто более не может им указывать, как строить их семью. — не замечая шуточек дочери продолжила Эллирия, — Клятва считается состоявшейся, если Тенерис признал откровенность желания молодых.

— Это что еще такое? — снова удивился я.

— В знак чистоты их желаний, бутоны цветов, повязанные у них на шеях, распускаются и начинают цвести. — серьезно ответила Аника. М-да блин, встрепался. Ну уж не подведи, друг Тенерис.

Приготовления не заставили себя долго ждать, к тому же ими в большей степени занимались девочки. Я же сидел перед входом в свой шатер и ожидал начала войны. Ну не готов я к свадьбе! К чему так торопиться? Не собираюсь я погибать на войне и вернусь живой и невредимый, тогда бы и сыграли… по моей пьяни. Но, ответ был дан, выбор сделан. Хотели руки дочери? Вот вам рука, за остальным позже придете, как расписку напишете.

Что же во мне противилось этому событию? Девушка любимая, семья хорошая, мать — Провидица, сестра — военная. Приняли в семью хорошо, к тому же и симпатичные все, даже придраться не к чему. Так что же не так? Может быть дело в отсутствии выбора? Ведь в любом случае я для себя представлял, что наши отношения закончатся свадьбой. Я же хотел от нее детей? Хотел, и не одного! Однако все случилось несколько раньше, чем я запланировал, отсюда и неловкость, страх и неуверенность. Я же ее люблю? Люблю. Детей хотел? Хотел. Получите, распишитесь. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Из раздумий меня вывела детская трель, доносившаяся совсем рядом. Обойдя свой шатер, я увидел трех детишек, лет пяти-шести, играющих на полянке между шатрами. Смугленький мальчуган, самый старший из всех, разводил руки в стороны и кричал: «Я повелитель Песков! Бойтесь моей силы, вам меня не поймать», а две девчонки помладше пытались его ухватить и повалить на песок, крича: «Мы тебе не подвластны, Перрис», и с криками бросались на него. Я популярен. В меня играют дети. Круто!

Вернувшись ко входу в шатер, я заметил Киру, направляющуюся ко мне и пошел ей на встречу.

— Все готово, Алексис. — сказала она мне. — Аника с мамой в своём шатре. Ты готов? — подняв одну бровь спросила она.

— Костюма парадного нет, буду в повязке, ничего? — осмотрев себя отшутился я, но снова неудачно.

— Чего у тебя нет? — испуганно переспросила Кира.

— Ничего у меня нет! И живу я по доверенности. Я голодранец! — снова вырвалось у меня. Кира непонимающе смотрела на меня.

— Тебя так в твоем мире называли, Голодранец? — вполне серьезно спросила она. Вот нахватало еще, чтобы это прозвище приклеилось!

— Я пошутил, Кир. Пойдем, я давно уже готов, волнуюсь просто и несу всякую чушь. — попытался успокоить ее я.

— Не волнуйся, все будет хорошо. Я тебе этого не говорила, но… вы отличная пара, и я очень рада за вас! — сказала она, после чего мягко взяла меня за руку и повела к шатру.

Зал Храма Тенериса не изменился с того момента, как я последний раз тут был. Было это, скажем, вчера, однако из изменений лишь выровнявшийся пол и вставшие в нем на место плиты. В остальном — темновато и мрачновато. Церемония казалась мне скучной, но для Аники это был важный шаг в жизни, и я старался быть серьезным.

Мы шли рука об руку, в своих обыденных одеяниях: я в набедренной повязке из листьев Тенериса, она в подобие платья из того же материала. Фабрика одна, дизайнер тот же. Впереди нас гордо шла Эллирия, надевшая полупрозрачную сетку, в которой я увидел ее впервые. Сзади меня шла Кира, у которой на вытянутых руках лежал большой лист, на которой в свою очередь покоились две ленты связанных между собой бутонов — цветов Тенериса. Вспомнив, что цветы должны раскрыться при подтверждении чистоты клятв я снова стал переживать. Подойдя к сердцу Тенериса, я мельком взглянул на Анику, и по выражению ее лица понял, что она впервые спустилась в Храм и раньше тут не была. Она с таким трепетом смотрела на пульсирующее сердце, что мои переживания и страх ушли на второй план, и я крепче сжал ее руку в знак подбадривания.

Эллирия остановилась, опустилась на колени и преклонила голову к черным камням пола, а мы в свою очередь просто опустились на колени. Стоять на коленях на этих ровных и твердых плитах было очень неудобно, и отчасти больно. У меня промелькнула мысль тихо превратить колени в песчаные, чтобы не чувствовать дискомфорта и полностью предаться клятве, однако вспомнив, что у Аники такой возможности нет, я передумал и счел это неуважительным и подлым.

— Тенерис, сердце нашего острова и оплот нашей жизни! Давший нам крышу над головой и укрывший нас от ненастий! — начала торжественным тоном Эллирия. Как никак Тенерис для нее Божество, и несмотря на то, что я рассказал ей, что он нас слышать не может, она продолжила обращаться к нему.

Рядом со своим коленом я заметил какое-то движение, после чего, присмотревшись увидел тоненький корешок, слабо мерцавший синеватым светом. Он еле-еле высунулся между плит, после чего осторожно стал тянуться к моему колену. Я было приготовился, как и всегда, при касании Тенериса, потерять нить происходящих событий, однако этого не произошло.

— Я хочу слышать, что говорит мне эта женщина, — прозвучал низкий голос у меня в голове, — Можно мне послушать с твоей помощь? — как бы стесняясь своей неполноценности спросил Тенерис.

— Конечно, друг. — также мысленно ответил ему я, и позволил себе легкую улыбку.

— Мы пришли к тебе в Храм, чтобы проверить истинность желаний двух молодых сердец, которые пожелали связать свои судьбы клятвой верности и любви! — продолжала Эллирия. — Я, твоя слуга и Провидица Песков, молю тебя, прими от них эту клятву и яви нам свое милосердие, покажи, искренны ли их желания и чувства! — замолчала она, однако после небольшой паузы властно позвала Киру, которая подошла к ней и протянула бутоны-ошейники, которые Эллирия поочередно надела на нас с Аникой.

— Так вот зачем она водит сюда молодых людей! — донесся у меня в голове низкий и удивленный голос Тенериса. — Это клятва! Алексис, что мне нужно делать? — взволновано спросил он.

— А что ты делал раньше? — также взволновано спросил я.

— Ничего. — с таким же удивлением ответил Тенерис. — Я не могу их слышать. Я просто смотрел, как цветут мои цветы, которые они вяжут на шею. Эти цветы очень редкие, и расцветают только почувствовав рядом силу моего сердца. — добавил он.

— Да? — продолжил я диалог. — Эллирия же полагала, что цветы распускаются, если ты подтверждаешь истинность и чистоту клятв, данных тебе. — мрачно добавил я. Было трудно сдерживать смех, однако я не мог испортить торжественность церемонии.

— Алексис, клянешься ли в чистой и искренней любви к Анике? — спросила Эллирия, повернувшись к мне.

— Клянусь. — твердо ответил я.

— Клянешься ли оберегать ее от невзгод, хранить ее сердце от обид, быть рядом с ней в погоду и непогоду? — продолжила допрос Эллирия.

— Клянусь.

— Клянешься ли ты, Аника, в чистой и искренней любви к Алексису? — переведя взгляд на Анику спросила Эллирия.

— Клянусь. — дрожащим голосом ответила Аника. Да она волновалась больше меня!

— Клянешься ли ты быть рядом с ним в погоду и непогоду?

— Клянусь. — более твердо ответила Аника, и посмотрела на меня. Значит хранить мое сердце от обид и оберегать меня она не обязана? Везде сплошная несправедливость.

— О могущественный Тенерис! Подтверждаешь ли ты искренность принесенных тебе клятв? — снова развернувшись к сердцу почти прокричала Эллирия.

— Что мне делать? — прозвучал растерянный голос в моей голове.

— Распусти свои цветы у нас на шеях! — мысленно прокричал я. — Это будет подтверждением! — добавил я. Бежали секунды, кажущиеся вечностью. На полу в большом и темном зале на коленях стояли три симпатичные девушки и парень, ожидавшие какого-то подтверждения, однако бутоны на наших шеях так и оставались нераскрытыми. Эллирия выждала еще несколько секунд, после чего украдкой повернулась к нам и посмотрела на бутоны, после чего подняла свой взгляд на меня. Все, ждать больше было нельзя, иначе церемония была бы испорчена. Я думал было рассказать им то, о чем поведал мне Тенерис, однако, как только я собрался открыть рот, вокруг послышалось многочисленное шуршание корней, и я понял, что Тенерис решил все-таки выйти из затруднительного положения, заодно вытащив из него и меня.

В Храме, по его стенам, потолку и полу, будто бы лозы дикого винограда, заплетали поверхность корни Тенериса. Девочки запаниковали, стали осматриваться, однако с колен никто не вставал и своих мест не покидал. Спустя еще мгновение шорох затих, и корни стали медленно наливаться синевой, с каждой секундой разгораясь все ярче и ярке. Это было завораживающее и незабываемое зрелище! Храм наполнился чистым, небесным светом, и создавалось впечатление, что мы в комнате со светящимся потолком, стенами и полом. А потом на наших шеях распустились бутоны, одновременно и у меня, и у Аники. Это были странные цветы, с зеленными листьями, сложенными на подобие кувшинок, но и в них была своя красота. Эллирия, видимо раньше никогда не встречав такой реакции, крутила головой по сторонам, однако наше внимание уже было приковано к сердцу Тенериса, наливавшегося все ярче и ярче чарующей синевой, в которую мы проваливались, теряя друг друга из виду. Затем последовала вспышка, ослепившая нас на мгновение, и сразу за ней мы услышали новый шорох, раздавшийся отовсюду. Оглядевшись, я замер в немом восторге. Корни Тенериса цвели синеватыми маленькими цветами, распускающимися на наших глазах. Зрелище было фантастическое! Только после того, как сердце Тенериса стало постепенно тускнуть и гаснуть я почувствовал боль и заметил, что Аника до синевы сдавила мою руку, видимо испугавшись происходящего.

— Спасибо, — вновь послышался в голове низкий голос Тенериса. — Надеюсь, я не испортил вашей церемонии.

— Тебе спасибо, друг! — воскликнул я. — Было непередаваемо красиво!

— Спасибо тебе, могущественный Тенерис! — послышался голос Эллирии, которая всеми силами пыталась сдержать восторг и удивление от увиденного. Она повернулась к нам с загадочной улыбкой на лице, и произнесла:

— Можете подняться. Тенерис признал искренность ваших клятв.

После этих слов мы, не без труда, поднялись с колен и направились к лестнице уже не по сумеречному Храму, а по цветущим отовсюду цветам, которые также, как и до этого корни, слабо светились синеватым светом в уже отступившей темноте.

Выйдя из шатра на улицу нас ждал сюрприз. Все деревенские жители, от мало до велика, стояли, не шевелясь на песке, крутя головами по сторонам и не понимая, что произошло. А произошло практически то же, что и в Храме — Тенерис зацвел! Каждое из стоящих в деревне деревьев с их причудливой кожей-корой покрылось мелкими синимы цветами, придавая контраст обыденному до сегодняшнего дня острову. Одна из маленьких девочек, что стояла ближе всех к нам, повернувшись, заметила нас, распустившиеся на наших шеях цветы и радостные улыбки на лице, после чего сделала то, что обычно и делают дети в таких ситуациях.

— Смотрите, Повелитель Песков и Аника поклялись Тенерису! — воскликнула она, после чего остальные головы повернулись уже и в нашу сторону и восторженные взгляды не отлипали от нас еще несколько мгновений.

— Теперь он нас точно не бросит и защитит! — также радостно пролепетала она, после чего побежала рассказывать эти мысли тем, кто по каким-то причинам не видел и не слышал этой новости.

Ну как же я вас брошу? Я с вами, я стану на вашу защиту и защиту этого острова. Ведь кто, если не я?