— Начальника разведки к поручнику! — Посыльный тормошил спавших партизан, заглядывая в лица. — Где начальник разведки?

— Что случилось? — Юзеф Коваль, еще не совсем проснувшийся, протирал глаза.

— Вызывают…

Командир сидел, склонившись над картой, и водил по ней заостренным концом карандаша.

— Что ты здесь видишь? — обратился он к Юзефу.

— Лес…

— Проснись, парень, и смотри. Строения.

— Да, вижу.

— Пойдешь, — командир батальона на минуту задумался, — с одним отделением. Хватит… В этой избушке советские парашютисты-десантники. Офицер и радиотелеграфистка. Проводишь их на пункт связи у Зигмунта. Там узнаешь, что делать дальше.

— Успеем?

— Должен, тебе для этого дана голова. Это разведчики Красной Армии. Специальное задание…

Юзеф смотрел на карту, хмурил брови. Сегодня суббота, а начиная с четверга непрерывно поступают сведения о том, что немецкие регулярные части начали планомерно окружать район, где базируется их отряд. А тут такое задание…

— Почему молчишь? — спросил Роман. — Вопросы есть?

— Все ясно.

— Кого возьмешь с собой?

— Отделение Тихого. Он досконально знает местность.

— Хорошо. И пожалуйста, без авантюр.

— Вас здесь искать?

— Не знаю. — Роман сосредоточенно смотрел на карту. — Сам видишь, какова обстановка. В случае чего отойдем к Сливе. На холмы. Ну пока, Молчун.

Ребята были заняты оружием: чистили его, снаряжали магазины. Юзеф, наблюдая за подготовкой, протирал ветошью замок пулемета.

Так, значит, разведчики. Теперь они появлялись все чаще. Ярцев говорит, что сведения нужны фронту. А фронты пришли в движение на всех направлениях. Высадка на Западе и наступление в Белоруссии. Вот еще бы десант с оружием… В одной из операций захватили немного автоматов, тротила, несколько пулеметов и боеприпасы, но этого хватит ненадолго. Тротил уже пустили в дело — взрывали железнодорожные пути. Роман выслал ребят на линию Скаржиско, Сандомир.

А лагерь жил своей жизнью. Да, теперь это уже не отряд, а батальон Армии Людовой. К бригаде присоединилась значительная группа социалистов, прибыли также людовцы. Юзеф получил под командование взвод разведки. Сам подбирал себе партизан. Во взводе несколько русских, два еврея, латыш, грузин и даже немец. Остальные — ребята из старого отряда. Роман уделял разведке много внимания, выделил им больше, чем другим, автоматов и пулеметов. Но и требовал с них многого, всегда посылал туда, где труднее. Заместителем Романа по-прежнему был Павел, коммунист с довоенным стажем из Радома. Начальником штаба назначили советского парашютиста капитана Яшу. Приземлившись под Монколевом, капитан оказался в расположении отряда поручника Армии Крайовой Рыся, а потом был переправлен к Роману. Из тех, кто сражался когда-то в отряде Янека, погибли почти все, немногие остались в живых и из второго пополнения. Первым взводом командовал Тарас, вторым — поручник Быстрый, а третьим — молоденький сержант Рафал. Гордому ампутировали ногу, еле выжил после тяжелого ранения.

Тихий доложил о готовности отделения. Восемь солдат, семь автоматов и пулемет. Лица спокойные. Привыкли к внезапным заданиям. Юзеф лично проверил каждого партизана: любил порядок. Остальные командиры отделений — Андрей Тульский, так его звали потому, что был родом из Тулы, и Гранат поднимали своих людей. Они также готовились к скорому выступлению. Лагерь пока еще отдыхал, однако разведка уже приступила к своей работе.

Юзеф обратился к Рыжему:

— Знаешь дорогу на Попову Гору?

— Знаю.

— Поведешь. Когда будем на месте?

— Утром.

Сначала шли лесной дорогой, затем поросшими молодым лесом холмами. Тщательно обходили деревни, все время были начеку, так как окрестности кишели немцами. Когда подошли к большаку, со стороны Ковалькова показались машины. Партизаны припали к земле.

— Кажется, на Смолень, — прошептал Тихий.

— Похоже. Что это значит, как ты думаешь? — спросил Юзеф.

— От Смоленя до Сливы простирается высокоствольный лес. Там легче наступать. А значит, выдвигаются на исходные позиции.

Когда машины скрылись, партизаны по два-три человека перебежали через большак и залегли в кустах. Едва последние из них скрылись в чаще, как снова послышался треск моторов, теперь уже мотоциклов.

Гранат должен был связаться с Рысем. Роман хотел предупредить его о концентрации фашистов. Наверняка он тоже обратил внимание на это, но перед лицом врага обстановка обязывала к солидарности. Отряд Рыся был небольшим, однако операции его отличались смелостью и дерзостью. Недавно Рысь попросил о встрече с представителями отряда. Это предложение вызвало интерес, и на встречу отправились Черный Весек с Юзефом. Рысь прибыл с офицером, которого представил как поручника Норвида. Беседу начали с взаимных любезностей, затем Рысь перешел к делу. Он сообщил, что располагает уликами, свидетельствующими, что Коготь получил от немцев транспорт с оружием и снаряжением. Известно, что они убивают людей. В Плевне уничтожили всю семью члена ППР, по доносу Когтя в Едлиске гестапо взяло профессора Панка, который собирал материалы о зверствах немцев. Вывезли его в Освенцим. Рысь считал, что отряд Когтя необходимо разбить. У него, Рыся, сил для этого мало, поэтому пусть Армия Людова ударит по банде с одной стороны, а он — с другой.

Юзеф сразу же загорелся этим. Однако Черный Весек возражал.

— Не понимаю, — сказал он, — ваше командование включает НСЗ в АК, а вы хотите начинать с ними борьбу?

— Я не союзничаю с предателями, — отрезал Рысь. Он недоумевал: что это — боязнь Когтя? Нет… Немцев? Проведенные ими операции говорят об обратном. Не хотят гражданской войны, воюют только с немцами? — Послушайте! — горячился Рысь. — Уничтожим банду — и конец!

— Нет, — отрезал Черный Весек. — Можем организовать совместную операцию против немцев.

— Нет так нет.

Когда они остались одни, Юзеф с осуждением сказал Черному Весеку:

— Вправе ли мы, комендант, поступать так, как учит преподобный ксендз: если тебя ударят по одной щеке, подставь другую?

— Отцепись со своими изречениями. Не наше дело. Раз взяли НСЗ к себе, пусть теперь сами и сводят счеты между собой.

— Но гибнут же наши люди.

— Ты до конца уяснил линию партии? — загремел Весек. — Считаешься сознательным партизаном, а тебе бы только стрелять! Нам нельзя делать того, чего хочет враг: размениваться по мелочам. Для нас главная задача — борьба с немцами. Предатели сами покажут свое обличье, и люди поймут, на чьей стороне правда.

С тех пор Рысь уже не искал контактов. Издалека обходил Романа. Но вот теперь разведка Юзефа должна была найти его отряд и передать сообщение.

Рыжий остановился, опустился на колени. Юзеф присел на корточки рядом, отделение залегло сзади.

— Теперь можем либо прямо пойти в лес через деревню, — предлагал Рыжий, — либо обходить холмами. Если через холмы, то потеряем не меньше часа.

— Тихий, что ты на это скажешь?

— Мы должны быть у цели обязательно на рассвете? — вопросом на вопрос отозвался тот.

— Обязательно.

— Тогда через деревню. Тихо. Там, видимо, никого нет.

— Согласен. — Юзеф встал, снял автомат с предохранителя. — Вперед, ребята.

Впереди шло охранение, за ним Юзеф с отделением. Ночь стояла теплая. Юзеф расстегнул ворот рубашки. Приближались к крайним хатам. Кругом было тихо, только шуршали камни под ногами. Ребята осторожно шли возле плетней. Затем хаты начали редеть. В стороне, на взгорке, показалось каменное строение. Перед ним — черная тень человека.

— Немцы, — едва слышно прошептал Тихий. Он внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду. — Что будем делать?

— Идем, — сказал Юзеф. — Увеличить дистанцию, и максимум внимания.

Тень возле строения оставалась неподвижной. Стоявший должен был их заметить. Юзеф как бы чувствовал на себе его взгляд. И угадал его мысли. Усталый, невыспавшийся солдат на посту в самое тяжелое для часового время — перед рассветом. Только бы дотерпеть до смены, повалиться куда-нибудь и спать. А те тени внизу… Не приближаются. Он размышляет, стоит ли оборвать тишину выстрелом. Будет бой…

Отделение растворилось во мраке…

Забрезживший рассвет застал их в лесу.

— Попова Гора. — Рыжий остановился и указал на видневшуюся между деревьями деревеньку.

— Точно?

— Разрази меня гром, если я путаю, — заверил Рыжий.

— Веди отделение на опушку леса, — приказал Юзеф. — Только скрытно, ребята.

* * *

Некоторое время спустя с этого же места они наблюдали, как от деревни прямо через хлеба двигалась длинная цепь немцев, концы которой терялись в зарослях… Высоко над головой, срезая ветки деревьев, свистели пули. Немцы не знали точно, где находились партизаны, и стреляли вслепую. Юзеф некоторое время наблюдал за ними в бинокль.

— Отходим, — сказал он наконец.

— Средь бела дня? — удивился Тихий.

— А что, у тебя есть намерение держать тут оборону?

— Вот незадача, — вздохнул Тихий.

— Рыжий, куда нас поведешь?

— В наш лес днем мы не пройдем, потому как кругом деревни и открытые поля. — Рыжий задумался и почесал в затылке. — К дяде Каликсту тоже нет возможности. Самое лучшее отойти в овраги возле Могилы. Густые кусты, лес…

— Хорошо, вперед.

Шли быстро. Задержались только на холмах. Тихий разослал людей тщательно обследовать окрестности. Никого. Тишина и покой. Их, правда, мог заметить какой-нибудь мальчишка с коровами либо кто-нибудь из работавших в поле, но тем не менее идти дальше было нельзя. Жарко, птицы укрылись в тени, с полей потянуло запахом хлебов. Ребята расстегнули вороты рубах, засучили рукава. Хотя бы глоток воды! Овраг извивался между невысокими холмами. Вокруг густые заросли кустов, кое-где группы высоких деревьев, камни. Юзеф решил расположиться на небольшом пригорке.

— Съедим что-нибудь, — сказал Коваль.

Только теперь он как следует рассмотрел парашютистов. Девушка стройная, большие глаза, лицо приятное и в то же время суровое. Сильная: несла тяжелый рюкзак и оружие. Мужчина с продолговатым лицом был моложе, чем показалось сначала. Партизаны быстро перекусили, закурили. И тут Юзеф заметил, что девушка внимательно смотрит на него. Когда он поворачивался к ней, опускала глаза. Спустя некоторое время он снова почувствовал на себе ее взгляд. «Что это она? Не видела партизана, что ли?» — подумал Юзеф, но ничего не спросил.

* * *

Дома Поповой Горы начинались в долине, опоясывали холмы, подходили к лесу. Взошло солнце, заблестел шпиль костела. В бинокль он наблюдал обычную утреннюю деревенскую картину: коров во дворе, крестьянина, устанавливавшего на телегу бидоны с молоком. Ничего подозрительного. Немцев не видно. Что же это такое? Где же нужная хата? Кажется, там. Но должна была быть одна, а не три. Холера! Коваль приказал отделению укрыться, тщательно замаскироваться и соблюдать максимальную бдительность. Затем позвал Тихого:

— Иду вон в ту избу. Будешь меня прикрывать.

— Есть, — ответил Тихий, — но ведь у кузнеца для того и клещи, чтобы не хватать раскаленное железо голыми руками.

— У меня нет времени на разговоры.

— Позор для отделения, если командир взвода сам ходит на разведку.

Юзеф сжал губы. Тихий прав: переборщил с этой секретностью, даже отделенному не сказал, зачем шли. А случись с ним что-нибудь…

— Хорошо, — сказал он со злостью, — пусть на этот раз будет так, и дай мне одного парня…

Шли краем молодого леса вдвоем с Валигурой. Делали большой крюк, с тем чтобы сразу выйти к сеновалу. Юзеф остановился возле изгороди. Тишина. Подал знак, и Валигура ползком перебрался к отдельно стоявшему погребу. Залег, оглядел весь двор. Пусто, как будто вымерло все вокруг. Только куры копались в навозе. Юзеф опустил ствол автомата и пошел прямо к двери. Он вдруг почувствовал какую-то странную слабость. Дверь в хату открылась. На пороге показался немолодой крестьянин. Босой, в домотканых штанах, лицо заросшее…

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответил Юзеф. — Ваша фамилия Вдовчик?

— Да…

— Вам шлет привет дядя Петр. Спрашивает, нет ли у вас ржаной муки.

— Входи в дом. — Крестьянин тревожно огляделся. Изба была темная, низкая. Не освоившиеся с темнотой глаза с трудом различили фигуру старой женщины.

— Где они?

— Здесь. — Крестьянин показал рукой на другую дверь.

— Зовите их, у нас совсем нет времени.

Тогда он и увидел парашютистов. Одежда на них была полугражданская, полувоенная: сапоги, куртка, оружие.

— Я из Армии Людовой, — представился Юзеф, не зная, поняли ли его.

— Вы пришли за нами? — спросила по-польски девушка.

— Да, собирайтесь.

Русский сказал ей что-то, она сразу вышла в другую комнату. Хозяева неподвижно стояли на кухне.

— Что вы стоите? — Голос Юзефа прозвучал резче, чем он хотел. — Дайте людям что-нибудь поесть в дорогу.

И тут крестьянин поднял голову. Глаза перепуганные, губы дрожат.

— Немцы, — прошептал он сдавленным голосом.

— Что?

— В деревне немцы.

— Почему же сразу не сказал?

— Потому что ваш приход средь бела дня сбил меня с толку, — объяснил крестьянин.

— А они?

— Уперлись, что пойдут в лес. Не хотели сидеть в тайнике.

— Хорошо, — Юзеф махнул рукой, как бы отгоняя нечто назойливое, — уходим немедленно.

Девушка вошла в кухню с рюкзаком за плечами и с рацией в руке, которую тут же взял у нее мужчина. Хозяйка вышла в сени, вернулась с куском сала и хлебом. Юзеф хотел все это засунуть в мешок, но хлеб не помещался, и девушке пришлось забрать у него буханку. Ему надолго запомнилась внезапно возникшая суета.

Во дворе раздалась автоматная очередь. Коваль подскочил к окну. Валигура бил короткими очередями в сторону сада, откуда слышались выстрелы из карабинов. Юзеф выбежал из хаты первым, посыпались выбитые стекла. Осторожно выглянул из-за угла дома. Несколько немцев ломали изгородь, чтобы проникнуть в сад. Одного из них он взял на мушку. Очередь… Немец согнулся, упал. Остальные расползлись по сторонам. Юзеф знаками показал тем двум, чтобы бежали в лес. Сам же, дав еще одну очередь, подбежал к погребу, упал рядом с Валигурой.

— Беги! — Он указал рукой на сеновал.

— Нет, — решительно проговорил Валигура, — я прикрываю командира.

— К черту! — крикнул Юзеф, но оторвался от земли и, согнувшись, побежал назад.

Огонь становился все более плотным. Пули свистели со всех сторон, стучали о балки сеновала, за углом которого пристроился русский. Изготовив автомат к стрельбе, он выбирал цель. Девушка уже подбегала к опушке леса.

Застучал пулемет Тихого. Юзеф с тревогой оглянулся, но Валигура уже пробрался к сеновалу.

— Тихий задержал их, — сказал он, задыхаясь.

— Идем, — произнес Юзеф.

Опоздай они хотя бы на час, парашютистов уже не было бы в живых. Теперь он торопил их. Оглянулся только тогда, когда услышал стон Валигуры.

— Что с тобой?

— Рука. — Парень показал окровавленную ладонь.

— Дай. — Девушка вытащила из кармана бинт.

Сзади слышалась стрельба: это немцы обстреливали опушку, не решаясь углубиться в лес. Не пройдя и половины дороги, они встретили Тихого.

— В деревне много солдат, — доложил командир отделения. — На вас же наткнулся патруль. Я видел его, но думал, что успеете улизнуть, так как немцы шли медленно. Потом понял, что вам не уйти, и открыл огонь.

Они лежали в кустах. Среди лесного разнотравья жужжали пчелы и шмели, тихо шелестела листва. И вот в эти мирные звуки начал вплетаться сначала тихий, затем все более явственный рокот двигателей. Наверное, по шоссе на Ковальков шли машины. Вслушиваясь в этот гул, они не сразу обратили внимание на самолет. То спускаясь к земле, то снова взмывая вверх, он высматривал что-то в окрестностях. Юзеф оглядел людей.

Несмотря на усталость, лица у всех серьезные, сосредоточенные. Знали — этот далекий рокот предвещает грозу. Самолет сделал еще один круг и развернулся в сторону Сливы.

* * *

— Меня зовут Зоя, — представилась она сразу же в начале беседы, — а по-настоящему — Таня.

— А меня — Молчун. Хорошо говоришь по-польски. Была уже у нас?

— Нет, но я работала перед войной в Западной Белоруссии.

— Где?

— В Волковыске, Лиде, Барановичах. Был там один товарищ из этих мест, — девушка внимательно посмотрела на Юзефа, — коммунист.

— Кто?

— Антони Коваль.

«Боже мой, — подумал Юзеф, — потребовалось почти пять лет войны, чтобы получить весть об Антони, встретить человека, который его знал».

— Знал его? — спросила девушка. Вопрос, казалось, был самым обычным, но Юзеф сразу почувствовал в ее голосе напряжение, ожидание.

— Это мой родной брат.

— Я так и подумала. Твое имя Юзеф, да?

— Да. Он рассказывал тебе о нас?

— Конечно.

— А где он сейчас?

— Не знаю. — Девушка глубоко вздохнула. — Не видела его с июня сорок первого. А ты ничего не слышал о нем?

— Я? Откуда же! Как ушел из дому, словно в воду канул. — Ему вдруг стало жаль девушку. Все эти годы у нее была хоть маленькая надежда. А он отобрал ее. Всего лишь только надежда… На большее она не могла рассчитывать: ведь столько событий произошло за эти годы…

— Почему ты заговорила именно со мной?

— Потому что вы очень похожи. Как только тебя увидела, сразу подумала, что ты из Ковалей.

«Что-то ты недоговариваешь, дивчина», — подумал Юзеф. А вслух спросил:

— Вы что же, с Антеком просто знакомые?

— Нет, мы должны были пожениться…

— Вот как? Тогда ты мне как бы родственница, жена брата. — Он слегка смешался, увидев ее смелый взгляд.

— Не вышло, как видишь.

Оба замолчали. У каждого из них в той далекой мирной жизни были свои мечты и планы, но каждому из них война неумолимо продиктовала свою волю. Юзеф подумал: как же невероятно переплетаются человеческие судьбы! Встретил девушку, которую любил Антек, за столько километров от фронта в этот летний душный день.

Снова послышался шум моторов.

— Немцы… — прошептала девушка.

— Концентрируются. Вечером попробуем проскочить.

— Слушай. — Девушка слегка коснулась плеча Юзефа. Голос ее изменился, в нем почувствовалась решимость. — Мы и рация не должны попасть им в лапы.

— Понимаю.

— В случае чего…

— Сам знаю, — резко ответил он.

— Если первым встретишься с Антеком, — проговорила Таня, — скажи ему.

— Сама ему скажешь.

— Мы идем на боевое задание.

— Война не вечно будет длиться. Сама видишь, вколачиваем Гитлера в гроб.

— Веселый ты парень…

— Мы тут привыкли и к заданиям, и к облавам.

— Хотела написать в польскую армию, — сказала девушка, — запросить об Антони. Но надо было вылетать.

— Долго были вместе?

— Полтора года. Я работала в системе просвещения для взрослых, а Антони в профсоюзе. Помогал мне организовывать курсы.

В эту минуту перерыва, подаренного им войной, ей захотелось рассказать ему все. Пройдя через годы тревог, отчаяния, ожиданий, поисков, она наконец встретила человека, который был связан с Антеком, внешне напоминал его.

Ей захотелось рассказать о том дне, когда она впервые увидела Антони. Высокий, плечистый, со слегка вьющимися волосами, открытым лицом. Она знала, что ей будет помогать польский коммунист, человек, закаленный подпольной работой, прошедший суровую школу буржуазных тюрем. И поэтому она была поражена тем, что человек с такой биографией, обращаясь к ней, называл ее «пани» и целовал ей руку. А потом такие знаки внимания стали нравиться ей. До того времени она как-то не придавала значения этим вопросам. Комсомолка, направленная прямо после учебы в только что освобожденные из-под власти буржуазии и помещиков районы, она чувствовала себя представителем нового общества. Страстно желала выполнить задание: искоренить из людского сознания прошлое, посеять в нем революционные зерна.

А тут внезапно возникла любовь.

Каждая минута, проведенная с ним, была наполнена счастьем и радостью. По вечерам они беседовали о прошлом, мечтали о будущем. Ей хотелось знать о нем буквально все. Что думал, что чувствовал, о чем чаще всего вспоминал…

Вскоре им пришлось разлучиться. Она работала в Лиде, а его перевели в Минск на ответственную работу в польской газете. Она не могла винить его за радость, которую он испытывал в связи с этим назначением, не имела права ему мешать: в этом был смысл его жизни…

— Антони, — продолжала свой рассказ Таня, — обратился к начальству с просьбой, чтобы и меня перевели в Минск. Там мы должны были…

— Пожениться, да? — докончил Юзеф.

— Да. Я должна была приехать к нему в конце июня. Но раньше разразилась…

— Война…

— Война… Я шла на восток, но фронт постоянно обгонял меня. Осталась…

— Была в партизанах?

— Два года. Потом меня вывезли самолетом: была ранена. Ну и теперь…

Остальное ему было известно. Служила в разведке. Всегда впереди своей армии, постоянно на грани жизни и смерти. Почти жена брата… Красивая девушка. У Антони есть вкус… Он усмехнулся своим мыслям.

Со стороны Сливы послышалась артиллерийская канонада. Пушки, видимо, находились где-то недалеко от них, так как очень хорошо были слышны выстрелы и только потом значительно более приглушенные разрывы снарядов…

— Началось, — сказал Тихий. — Бьют, видимо, по нашим. Похоже, что несколько батарей.

— Не думал, что подойдут так быстро.

— Что будем делать?

— Продолжать выполнять задание…

Около шести часов вечера огонь артиллерии стих. Теперь пойдет пехота. Бой… Юзеф выждал, пока наступили густые сумерки, и только тогда поднял людей. Шли гуськом, русские в середине. Встретившуюся деревню обошли на таком расстоянии, чтобы их не учуяли даже собаки. Пересекли шоссе. Юзеф на мгновение включил фонарик: на асфальте отпечатались многочисленные следы автомашин. Теперь надо было благополучно проскочить до леса возле Калембы. Оттуда до Зигмунта только шаг.

Стрельба впереди вспыхнула неожиданно. Затрещали автоматные очереди, взорвалась граната, вторая… Вспыхнуло пламя. Упали на землю, на тропке установили пулемет. Через минуту подбежали запыхавшиеся ребята из охранения.

— Две машины, палатки и какие-то ящики, — докладывал Тихий. — Скосили двоих. Козак поджег машину. Видно, спали, потому что нас никто не задержал.

— Надо уходить.

Углубились в молодой лес и еще тщательнее, чем прежде, разведывали дорогу.

У Зигмунта их ждали три человека. Старшим был взводный Рог из спецгруппы.

— Чтоб вас!.. — выругался он вместо приветствия. — Я уже хотел сматываться из этой дыры.

— Что это ты такой пугливый? — съязвил Юзеф.

— Если бы ты посидел целый день в гнилой соломе, не так бы заговорил. Сидели мы, закопавшись на сеновале, а вокруг гул и скрежет. Чертовски много их шло. Жарко будет на Сливе. А ты еле шевелишься.

— Не мог раньше.

— Знаю. — Рог отвел себе душу ругательством. — Что за холерный день! Почти как мышь в мышеловке.

— Ты за ними?

— Да. Забираю парашютистов, а ты должен присоединиться к батальону.

— А вы куда?

— Далеко… — Рог сделал неопределенное движение рукой.

— Будь повнимательнее к девушке, — попросил Коваль.

— Что, втюрился? — усмехнулся Рог.

— Заткнись. Если я прошу, то у меня есть важное на то основание. Понял?

— Будь спокоен, — серьезно ответил Рог. — Если меня первым не ухлопают.

— Ну, будь здоров. — Таня протянула руку. — Когда встретишь…

— Лучше скажешь ему сама.

Девушка встала на цыпочки и поцеловала его.

— Успехов! — только и мог сказать он ей. Внезапно нахлынувшее волнение сдавило ему горло.

— Счастливый у нас командир, — улыбнулся Тихий. — Такая девушка…

— Отстань… — Юзеф только махнул рукой. Было горько от мысли: почему на его жизненной дороге не встретилась такая девушка, как Таня?

* * *

Лесом можно было идти в двух направлениях: влево — на Сливу, прямо — на Добжицу. Юзеф слушал доклад Рыжего и размышлял. В окрестностях наверняка были артиллерийские позиции немцев, колонны автомашин, базы, пункты боепитания, узлы связи. Был ли смысл ломиться напролом? От Добжицы можно легко пройти лесами, установить связь с отрядом из Шустки и переждать облаву. Батальону нужны живые, а не павшие на поле брани. Сам Роман предупреждал о необходимости быть осторожным…

— Люди готовы, — доложил Тихий. — Эта тропа выведет нас прямо к Сливе. Наказал ребятам, чтобы гранаты держали наготове. В случае чего длинными очередями — и вперед.

Тихий говорил о прорыве со спокойствием человека, знавшего свои обязанности и не собиравшегося сваливать их на кого-то другого.

«Нет, — со стыдом подумал Юзеф, — никогда и никому не расскажу о том, каким путем я сейчас хотел избежать опасности!»

— Идем. — Юзеф поднялся с земли, поправил ремень автомата. — Тихий, вперед.

На этот раз немцы не дали застать себя врасплох. Трассирующие пули просвистели в листве. Отходили молча, не стреляя. Вицек стиснул зубы: горела раненая рука. Но не стонал. Миновав небольшой пригорок, свернули на юг. Минут через двадцать снова раздались выстрелы, но все обошлось благополучно. На более значительный заслон наткнулись только возле старого леса.

— Что будем делать? — Тихий наклонился к самому уху Юзефа.

— Обходить не будем. Вперед. Сначала ползком, а затем по моей команде бегом.

Ночь была теплой, где-то гудели двигатели автомашин, впереди, между кустов, увидели вспышки выстрелов. Взвилась ракета. Прежде чем она погасла, успели разглядеть раскопанную землю, какие-то ящики, людей в касках. Ударили одновременно из девяти стволов. Смяли находившихся перед ними немцев. Потом бежали, спотыкаясь о корни деревьев, об убитых и раненых.

Юзеф упал на землю, никак не мог справиться с дыханием. Подбежал Рыжий, за ним Валигура. Вокруг буйствовал огонь. Даже не верилось, что вышли живыми. Не было Тихого, Мацека и Кузьмы. Матрос устанавливал пулемет. С поля еще доносилась стрельба: очередями били автоматы. Валигура вскочил.

— Лежи! — крикнул Юзеф.

— О господи, там Тихий, — простонал парень. Матрос дал длинную очередь из пулемета. В свете ракет были видны фигуры немецких солдат. Огонь из ППШ прекратился…

— Бежим! — Юзеф поднялся с земли. — Матрос, ну-ка дай им прикурить. Рыжий, вперед!

Лес гудел от непрерывной стрельбы. Эхо перекатывалось по верхушкам деревьев. Косыньер пошатнулся. Бок его обагрился кровью. Было очень тяжело нести раненого, а Юзеф все торопил и торопил. Под утро их чуть не обстреляли собственные дозоры. Рыжий шел прямо на часового, и тот уже изготовился для стрельбы.

— Стой, идиот! Свои.

— Заснул?! — рассвирепел Юзеф. Напряжение тех ужасных часов разрядилось теперь в крике.

— Я? — обиделся парень. — Хотел вас подпустить поближе.

— За нами немцы. Смотри в оба, чтобы их случаем не пропустить.

Роман не спал. Сидел на ящике возле уже погасшего костра, шинель набросил на плечи, курил. С другой стороны на куске брезента лежал Павел.

— Это по вас так лупили? — спросил Роман, не ожидая доклада Юзефа.

— Да. Прорвались. Потеряли трех человек. И столько же раненых. Для Косыньера нужен врач. А здесь как, комендант? — Он любил называть Романа по-старому.

— Артиллерию, надеюсь, слышали?

— Да, мощно били.

— Но больше, пожалуй, по лесу. Мы отошли. К нам присоединилась рота беховцев . Немного задержали сволочей, но они упорно продолжают напирать.

— Какие будут приказания для меня? — спросил Юзеф.

— Приказания? — медленно переспросил Роман. — Ждем результатов разведки Тульского. Потом увидим.

— Без боя нам уйти не удастся, — вставил Павел. — Нельзя допустить, чтобы нас окружили. А может, Молчуна послать к беховцам? — спросил он, помолчав немного. — Мы дали им усиление — отделение Граната. У них было мало автоматического оружия.

— Хорошо, — произнес Роман. — Вот тебе задание: возьми всех своих и поддерживай правое крыло. А Тарас пусть возвращается.

— Есть!

— Особое внимание обращай на стыки и фланги. Небо постепенно серело, в кустах пробуждались птицы. А люди уже были на ногах, готовые ко всему.

— Молчун! — обрадовался Тарас. — Хорошо, что ты пришел.

— Показывай оборону.

— Подожди, сейчас позову поручника Березу. Он командует ротой.

Сил было немного: два поредевших взвода, к тому же время от времени из них брали людей для разведки. На левом фланге находился взвод Быстрого, правый был свободным. Его прикрывал выдвинутый вперед заслон — не более шестидесяти человек, вооруженных карабинами и двустволками.

Сразу же после восхода солнца началась атака. Из центра линии обороны батальона доносилась автоматная стрельба, усиленная лесным эхом. Перед расположением роты пока ничего не было видно. Юзеф сидел, опершись спиной о дерево. Береза почесывал бороду: он не брился несколько дней.

— Сейчас пойдут, — проговорил он хриплым, сорванным голосом.

— Подпустим их, — ответил Юзеф. — Как твои? Выдержат нервы?

— Не беспокойся.

Партизаны из охранения двигались тихо, осторожно. Гранат вел людей, делая большой крюк: не хотел демаскировать позиции. Немцы пошли плотной цепью. Каски надвинуты на лоб, рукава засучены, автоматы и ручные пулеметы на изготовку. Юзеф осторожно поднял ствол. Мушка переходила от одного солдата к другому и наконец остановилась на рослом унтер-офицере. Несколько мгновений сопровождала его. До той сломанной ветви. До той сосны с содранной корой. Еще немного. Немцы посматривали по сторонам. Офицер гортанно прокричал что-то. Вдруг один из солдат остановился…

— Огонь! — закричал Береза.

Юзеф нажал на спусковой крючок. Офицер согнулся и упал. В первую минуту немцев охватило замешательство. Но вот послышались отрывистые команды. Солдаты начали укрываться за деревьями и оттуда вести стрельбу.

Отбили две атаки. В папоротнике лежали убитые, стонали раненые. Но рота продолжала держаться. Береза командовал спокойно и уверенно. Разведчики Юзефа били длинными очередями, и в это время связной от Романа передал приказ отходить на Кмеце Взгужа.

Снова заговорила артиллерия. Снаряды с раздиравшим душу воем и треском прорывались сквозь кроны деревьев. Тяжелые разрывы вспахивали землю. Партизаны шли медленно, ведя раненых. Лица грязные, одежда изорвана. Юзеф со своими людьми и несколькими хорошо вооруженными солдатами Березы должен был на указанном рубеже организовать линию обороны. Остальная часть роты отходила с батальоном Романа.

Горел лес. Едкий дым расползался между деревьями. Юзеф сел на пенек, достал из вещмешка патроны, начал снаряжать магазины. Прошел час… Сколько они должны здесь продержаться?

— Молчун, дай махорки, — попросил подошедший Тарас, закопченный, в изорванной одежде.

— На, кури.

— Ну и влепили же мы фрицам!

— Смотри, — сказал Юзеф, — кажется, идут.

Это были усиленные дозоры противника. Оба командира припали к земле.

— Подпустить, эти не страшны, — прошептал Тарас. — Подождем пехоту.

Кто-то из партизан не выдержал, выстрелил.

— Убью сукина сына! — закричал Тарас и побежал вдоль линии своего взвода. И вдруг тихий одиночный выстрел. Тарас как будто споткнулся, упал лицом вниз.

— Сосна, вынести Тараса! — распорядился Юзеф.

За дозорами густой цепью шла пехота. Эсэсовцы. Посыпались гранаты. Возле Юзефа застонал Валигура, раненный в живот. В грохоте взрывов и треске выстрелов нельзя было расслышать слова команды. Но партизаны выдержали, и немцы отошли. Юзеф собрал людей и приказал бегом, как можно быстрее, перебраться на новое место, так как с минуты на минуту их позицию накроет минометный залп.

На новом рубеже обороны Роман созвал командиров, разложил карту.

— Мы находимся здесь. — Он ткнул в карту. — Фрицы наступают отсюда. К вечеру, видимо, будут здесь. У нас большие потери, недостаток боеприпасов. Есть раненые. Что советуете?

— Пробиваться, — сказал Павел. — Мы сдерживали их довольно долго, но последующие атаки уже не отобьем.

— Пробиваться, — поддержал Быстрый.

— Отходить надо на юг, — произнес Юзеф. — Там нас не ждут. Прорвемся.

— Яша, рассчитай маршрут и организуй колонну, — распорядился Роман. — В сумерки выступаем.

К выполнению задания разведчики готовились без обычных шуток. Спустя некоторое время к ним подошел Павел. Посидел немного, выкурил самокрутку, наконец сказал вполголоса, но слышали все:

— Нас вызывает бригада. Здесь задание мы выполнили и теперь должны перейти в новый район.

— Вот если бы на поезда, — вздохнул кто-то.

— Пощупаем и поезда. Вы идете первыми. Ясно?

— Ясно, Мы готовы, — спокойно проговорил Юзеф, отлично понимая, что значит в этих условиях идти первыми.

Колонну вел Андрей Тульский. Хорошо зная все тропки, он вывел отряд из-под носа у немцев. У всех было одно желание: еще метр, еще два пройти, чтобы враг не обнаружил. А потом был огонь, разрывы гранат, шальной треск автоматов, пламя, скачущее по стволам деревьев, удары взрывной волны, крики смертельно раненных, стоны изрешеченных пулями и истоптанных ногами людей. Мертвенно-бледным светом озаряли местность ракеты. И только одно желание — идти вперед.

А потом быстрый марш. Под утро вошли в Опацкие леса. Кольцо окружения осталось позади. На привале часовой привел связного. Роман говорил с ним с глазу на глаз. Затем по взводам объявили приказ о выступлении. А Юзефа вызвали к командиру.

— Перед нами густой лес, — сказал Роман. — Поэтому будем идти и днем. Задача разведки следующая. Смотри сюда. Лесной район, холмы. Кусок дороги. Разведать и обеспечить район до подхода батальона. — Роман на минуту задумался, наконец тихо добавил: — Там, видимо, можем рассчитывать на прием десанта с оружием и боеприпасами.

— Сейчас отправляемся, — поднялся Юзеф.

— Дай людям еще два часа отдохнуть, — распорядился командир. — Пусть немного поспят. Времени на отдых будет теперь мало. Переходим в наступление, — с волнением и радостью закончил он. — Вся Армия Людова. Немецкий фронт разваливается, русские наступают с огромным размахом. Самое время…

Какое-то время после этого они молчали, ибо каждый знал, что для них начиналось долгое и кровавое лето сорок четвертого года.

Буквально перед самым выходом к Роману пришел Береза и кратко сообщил:

— Вступаем в Армию Людову.

— Правда?

— Ребята единогласно приняли такое решение.

— Ну что же, ты нас обрадовал, — рассмеялся Роман. — Твои ребята хорошо воюют.

* * *

Разведчики Юзефа углубились в лес. Андрей и Роман переместились, как обычно, в голову колонны. Юзеф отбросил окурок самокрутки, вытер губы. Снова начиналось выполнение боевого задания.