Глава 45

Было совсем неудивительно, что после пережитых волнений Катя, положив письмо от Юры в карман черного платья, сразу же забыла о нем. Несколько дней они провели вместе в маленьком домике у моря и, если бы не глухая боль от потери подруги, она бы чувствовала себя счастливой. Просыпаться и засыпать в его объятиях, вместе встречать закаты и рассветы — все это было для нее новым и неизведанным, а постоянные разлуки лишь усиливали их страсть. И все-таки через несколько дней Игорь должен был вернуться, а Катя должна была остаться, чтобы передать дела. Когда Игорь улетел, Катя занялась поиском нового управляющего. Дело осложнялось тем, что она почти никого не знала и, соответственно, не могла никому доверять. Все чаще ее мысль останавливалась на Ксюше, но Катя считала ее слишком мягкой и слабохарактерной. В конце концов, после долгих колебаний она решила дать ей шанс с месячным испытательным сроком и в случае, если она не справится поискать кого-нибудь в Москве, где у нее было много знакомых еще из института. Луис согласился с ее решением, не особенно вникая в суть дела. Он все еще не оправился от своей потери и с большим трудом мог думать о чем-нибудь другом.

Катя вызвала Оксану для беседы. Поговорив о текущих делах и, выслушав ее отчеты, она сразу перешла к делу.

— Я уезжаю в Москву, а поскольку ты единственный человек, который здесь разбирается во всем, мы с Луисом решили, чтобы ты осталась вместо меня.

— Здесь, в твоем кабинете? — ее лицо просияло, как у ребенка, получившего давно желаемую игрушку.

— И в кабинете и на территории, — ее почти детский восторг был приятен Кате. — Дело в том, что я собираюсь вернуться в Москву, и порекомендовала Луису взять на это место тебя. Если у тебя получится, — осторожно сказала Катя, то ты останешься, если нет, то я найду кого-нибудь в Москве, а ты останешься на прежней должности.

— Получится! — с жаром воскликнула Ксюша, внезапно осознав, какой шанс ей предоставляет судьба, — Да я землю переверну, у меня все пахать будут. Я такой порядок здесь наведу!

— Замечательно, тогда я проведу с тобой несколько дней, чтобы ты вникла в суть дела, а потом уеду.

— Счастливая ты, Катя, — не удержалась Оксана. — Такого мужика себе отхватила! Тебе, наверное, и работать теперь не нужно!

— Наверное, бог решил меня наградить за то, что оставил сиротой в детстве и бесплодной в юности, — горько усмехнулась Катя и добавила, грустно глядя Ксюше в глаза: — Я бы все это отдала, не задумываясь, только за одну единственную возможность — прижать к груди своего собственного ребенка.

— Ты выйдешь за Игоря замуж? — не унималась Оксана, вопрос детей ее никогда особенно не интересовал. Она считала, что без них гораздо лучше, поэтому не разделяла Катиных страданий.

— Я еще не разведена официально, — отмахнулась она от Оксаны, не желая обсуждать с ней свою личную жизнь. — И давай лучше займемся делом.

Двух дней катастрофически не хватило, не все шло гладко у Оксаны, несмотря на ее очевидные старания, и Катя никак не могла решиться уехать и оставить ее одну. Оксане не хватало гибкости мышления, умения ладить с людьми и, конечно, знаний, которые обязательно должны быть у человека в этой должности. Умению руководить невозможно научиться, человек рождается или лидером или исполнителем. К сожалению, наблюдая за Ксюшей, Катя это осознала в полной мере. «Слишком много амбиций, слишком большое желание показать свою власть там, где надо просто проявить гибкость», — жаловалась она Игорю на Оксану, который просил ее приехать скорее. Но Катя была слишком ответственна, чтобы бросить дело на произвол судьбы, поэтому терпеливо занималась обучением Ксюши. Прошло две или три недели, прежде чем ей показалось, что она сможет уехать. Заказав билет и подробно расписав все рекомендации, Катя вернулась к себе, чтобы собраться. До вылета самолета оставалось около шести часов. Она улыбнулась: каких-нибудь шесть часов, и она упадет в объятия Игоря, с которым не виделась целую вечность.

Она достала сумку, с которой приехала сюда, и открыла шкаф. На вешалках были развешаны летние платья и костюмы. Катя с сожалением посмотрела на них — в Москве уже началась осень, придется влезать в ненавистное пальто. Ее взгляд упал на черное платье, в котором она была в тот день, когда ее запер Луис. Она взяла его в руки, чтобы сложить, как вдруг ей показалось, что в кармане что-то зашуршало, и тут она вспомнила о письме, которое ей дал Луис перед отъездом. Ругая себя за рассеянность, она распечатала конверт, пытаясь прикинуть, сколько же оно провалялось в кармане. «Наверное, не меньше трех недель», — решила она и стала читать.

Здравствуй, Катя!

Надеюсь, что у тебя все хорошо. Здесь произошло такое событие, о котором тебе надо знать. В один из дней моего дежурства в баре ко мне подошел мужчина, который представился твоим мужем, Павлом. Он был неряшливо одет, небрит, непричесан, а его глаза… Если бы ты видела его глаза! Он стал просить у меня твой адрес, которого я и сам не знал, но пообещал, что постараюсь узнать. На это он покачал головой и сказал, что уже будет поздно. Народу в баре не было, и я предложил ему выпить. После двух рюмок бедняга рассказал мне, что убил твою сестру, кажется, он называл ее Златой. Он зарезал ее кухонным ножом после того, как прочитал ее дневник. Он узнал, что она всю жизнь ненавидела тебя и что она, здесь я не уверен, но передаю тебе слово в слово, убила твоих родителей и хотела убить тебя. Потом он достал тетрадь и взял с меня клятву, что я передам этот дневник только тебе лично в руки. Он настаивал, что ты должна об этом знать. Потом он ушел и насколько я знаю, после нашего разговора он пошел в милицию и во всем признался. Это было очень громкое дело, его показывали в новостях, у них осталась маленькая девочка, которую определили в детский дом. Самое странное в этом деле было то, что он не рассказал никому о дневнике и никто не знал причины, заставившей его убить мать собственного ребенка. В общем, Катя, постарайся приехать или дай мне знать, что делать с этим дневником, который, наверное, должен быть передан следователю, но я, пойми меня правильно, не хочу иметь с этим дело. К тому же Павел настаивал, чтобы сначала ты его прочитала!

Прости, что расстроил тебя.

Твой друг Юра.

P.S. Еще твой муж просил тебя позаботиться о девочке.

Катя отложила письмо и почувствовала, что вся дрожит. Ее колотило так, что она была вынуждена закутаться в одеяло, несмотря на теплый летний вечер. Этого не может быть! Паша зарезал Злату ножом! Это какой-то страшный сон, по ее щекам текли слезы. Люди из прошлого, которых все это время, проведенные в другой стране, она пыталась вытравить из своей памяти, вновь появились в ее жизни. Одна, правда, уже в могиле, но ее муж в тюрьме. Катя заставила себя снова прочитать письмо. Господи, зачем он ее убил? Катя сколько ни пыталась, не могла заставить себя поверить в это. Пашка, ее Пашка, которого она так любила. Но, не будет же Юрка врать?! Кате казалось, что она хорошо знала Павла, с которым она прожила семь лет, она бы никогда не подумала, что он способен на такое, он был таким добрым и ласковым когда-то. Когда-то, а потом она заставила его… Нет, об этом лучше не думать сейчас. Сначала она должна прочитать этот злосчастный дневник, а потом… Боже мой, ну как Злата могла убить ее родителей?! Похоже, что она была психически больна, иначе это трудно объяснить.

Катя сжала виски руками, пытаясь собраться. Что же ей делать? Она должна лететь в Москву и разбираться со своим прошлым. Уже завтра она прочтет этот дневник и решит, что делать.

Усилием воли она поборола приступ слабости, и кое-как побросала оставшиеся вещи в сумку. Неожиданно она вспомнила, что Игорь будет ее встречать. «Я приготовлю вкусный ужин, выпьем вина и займемся любовью». Тогда его слова звучали восхитительно, но в свете последних событий это стало невозможно. Ей просто необходимо остаться одной и разобраться в том, что произошло. Пока она не узнает правду, ей придется отложить все свидания. Она решила ничего не рассказывать Игорю. Она никогда не сможет признаться ему, какой глупой и доверчивой она была раньше. А объявить любимому, что ее бывший муж обвиняется в убийстве ее двоюродной сестры, которая отправила на тот свет ее родителей?! Да он никогда не захочет иметь с ней дела, и лучше она первой разорвет с ним отношения, чем дождется, что он сделает это сам. Катя взяла мобильный и отправила сообщение.

Не надо меня встречать, я не вылетаю этим рейсом. Свяжусь с тобой, как только буду в Москве.

После этого она выключила телефон: в Москве она поменяет номер, и он не сможет с ней связаться. Это была единственная ниточка, которая их связывала. Катя швырнула мобильный в сумку и заплакала. Ну, почему она не может быть счастливой?

В аэропорту Шереметьево Катя напрасно искала глазами Игоря, испытывая страстное желание кинуться ему на грудь и обо всем рассказать, но, к сожалению, он правильно понял ее сообщение, и скорее всего, обиделся. «Ну почему мужчины никогда не могут прочитать между строк?», — горько подумала она и, подхватив тяжелую сумку, вышла на улицу. Ей казалось, что она не была здесь вечность. Погода, как всегда, была ужасной: свинцовое небо, мелкий моросящий дождь. «Добро пожаловать домой! Похоже в этом городе для тебя все по-прежнему: неприятности и мерзкая погода». Обдав ее кучей брызг, подъехал очередной таксист:

— Такси, девушка?

Прежде, чем сесть в машину Катя кинула прощальный взгляд на аэропорт. Может, он все-таки приехал? Но, вокруг был только дождь и мрачные пассажиры под зонтами, спешившие по своим делам. Она села в такси и вздохнула. Мог бы и приехать. Подумаешь, написала — не встречай. И когда мужчины будут понимать нас правильно?

Юрка работал без выходных, поэтому Катя подъехала прямо к гостинице. По хорошо знакомым коридорам она поднялась в бар. Целая жизнь прошла с тех пор, как она отсюда уехала.

Юрка смешивал коктейль, поэтому Катя села на табурет и буркнула:

— Кофе.

Юрка поднял глаза.

— Катя! — водка пролилась мимо, потому что он смотрел на нее. — Ты чудесно выглядишь. Загорела, похорошела.

— Ты тоже хорош, как всегда.

— Ты давно приехала?

— Сразу из аэропорта. Дневник у тебя?

— Да. Сейчас принесу. Посиди. — он налил ей мартини. — Мне очень жаль, что я был вынужден тебе написать об этом. Но я подумал, что может для тебя это важно?

— Ты все правильно сделал. Я должна это знать. Катя отпила мартини и глухо сказала: — Мне страшно его читать.

— А ты читай здесь, я буду рядом, буду тебе наливать столько, сколько нужно, чтобы ты смогла его прочитать.

Катя улыбнулась.

— Спасибо, ты настоящий друг. Но я поеду домой. Здесь не место для этого.

— Как знаешь. — Кате показалось, что он вздохнул свободнее. Кому нужны чужие беды?!

— Ты не знаешь, что с ним? — наконец решилась она спросить.

— Пока под следствием. Кажется в Бутырке. Показывали в новостях.

— Какая прелесть. Ладно, неси дневник.

Юрка пошел за дневником, а Катя сидела, бездумно глядя перед собой.

— Ты пойдешь к нему? — Юра протягивал ей толстую коричневую тетрадь.

— Не знаю. Сначала я прочту это, — она показала на дневник, — а уже потом решу.

Катя поднялась.

— Ты надолго в Москву?

— Навсегда, — бросила она и горько усмехнулась.

— А что же там?

— Я тебе потом все расскажу. Как-нибудь.

Юра взял с полки бара бутылку виски и протянул Кате.

— Возьми это с собой. Мне кажется тебе не помешает выпить, перед тем, как узнать о своем прошлом.

Катя слабо улыбнулась и положила виски с большую сумку.

— Спасибо тебе за все.

 

Глава 46

И все же, несмотря ни на что, Катя была рада возвращению домой. От теплых домашних стен веяло покоем и теплом, и она почувствовала, что изменилась с тех пор, как уехала. Да и времени-то прошло много. Она открыла окно, и осенний прохладный воздух ворвался в квартиру, заставив ее поежиться. Она нашла банный халат и закуталась. Итак, она снова дома. После того, что случилось с Леной, Кипр потерял прежнюю привлекательность для нее. Теперь ей, наверное, лучше будет здесь. Она вспомнила об Игоре, и у нее защемило сердце. Она ругнула себя: «ведь сколько раз после обмана она давала себе слово, что не будет влюбляться. Любовь — страшная зависимость.» И вот она опять попалась. Ну, ничего. Второй раз ей будет легче. Тем более, что в этот раз она оставила его сама.

Она села в папино кресло, и тот день, когда она приняла решение расстаться с Пашей всплыл в ее памяти. Как ей было тяжело тогда! Какой несчастной она считала себя в то время. Теперь она не переживала так остро, но новая ужасная история вторглась в ее маленький, так недолго казавшийся безмятежным, мир. И все же как Паша смог убить Злату? Она всячески оттягивала момент, когда ей придется открыть тетрадь и погрузиться в мир откровений ее двоюродной сестры. Ей было по настоящему страшно, но она должна была узнать тайну, которую скрывала Злата. Она вспомнила о спрятанной в сумке бутылке и решила сделать несколько глотков, перед тем, как начать.

ДНЕВНИК ЗЛАТЫ АРСЕНЬЕВОЙ.

Она перелистнула страницу. Дневник был начат как раз в тот год, когда погибли ее родители. Катя нашла день их смерти и начала читать.

22 сентября 1985 года.

Мой план осуществился лишь наполовину, ненавистная Катька осталась жива. По какой-то причине, она решила навестить подругу и не поехала на этой машине. Какая жалость, а я так хорошо все спланировала, и ведь все получилось. Если бы только не это, она уже была бы мертва или хотя бы искалечена. Как же я ненавижу ее, меня трясет только от ее вида, как бы мне хотелось изрезать ножом это ненавистное лицо, выколоть глаза, убивать ее долго и мучительно. Но я должна все скрывать, притворяясь любящей сестричкой. НЕНАВИЖУ! Единственное, что утешает меня, так это то, что она страдает! Мне удалось растворить в безалкогольном пиве, которое пил этот олух, ее папашка, проветал, и он не справился с управлением и врезался в столб. Еще бы, я правильно рассчитала дозу, все произошло вовремя, и сейчас Катька, к сожалению пока живая, оплакивает их смерть. Теперь она сирота, и ее отдадут в детский дом.

Катя бросила дневник, ее всю трясло. Это оказалось правдой. Эта ненормальная действительно убила ее родителей. Бедные мамочка и папочка, могли бы жить да жить, а тут стали жертвой этой полоумной. Господи, она столько лет прожила рядом с убийцей.

Катя налила себе еще виски и быстро выпила. Ей необходимо успокоиться, нервы стали совсем никуда. И надо заставить себя читать дальше.

Она взяла тетрадь, начала перелистывать, ей надо прочесть ее всю, тогда она поймет причины всех своих неудач. Так что дело тут не в несчастливой судьбе, просто рядом с ней жил смертельно ненавидящий ее человек, который старался сделать ее жизнь невыносимой.

Перелистывая страницы, Катя добралась до дня своей свадьбы и стала читать.

17 июня 1991 года.

Сегодня она вышла замуж и выглядела очень счастливой. Но это пока. Я разрушу этот брак. Катька родилась для страданий, и я клянусь, что заставлю ее страдать. Какое удовольствие я получила, когда «случайно» пролила красного вина на ее свадебное платье. Какой поднялся переполох, но пятно так и не смогли оттереть, и ей пришлось переодеться. Она не должна быть такой красивой! А сегодня, когда им желали иметь кучу детишек, я уже решила, что пойду к бабке и наведу на нее порчу. Катька не будет иметь детей никогда.

Катя отбросила дневник, как ядовитую змею. Она вспомнила день своей свадьбы, вспомнила, как была расстроена испорченным платьем. Ей тогда показалось, что Злата сделала это нарочно, но она была слишком счастлива, чтобы думать о ком-то плохо в такой день. Так, может быть, из-за проклятия какой-то бабки у нее нет детей? Но она никогда не верила в эту чепуху насчет приговоров и порчи.

Катя вытерла мокрый лоб. Ее бросало то в жар, то в холод, а сердце колотилось как бешеное. Она задумалась: а поднялась бы у нее рука на Злату, если бы она, а не Паша, первой нашла этот злосчастный дневник. Почему же она была такой глупой и доверчивой?! Как же можно было не заметить такую подколодную змею рядом с собой?! И все-таки, почему Злата так ненавидела ее? Да, она была некрасива, да, она не пользовалась успехом у мужчин, но посвятить всю жизнь мести? Как это ужасно. Может быть, она была больна, психически неуравновешенна? На этот вопрос ответ может быть в дневнике. Катя осторожно взяла тетрадь в руки и раскрыла наугад.

Я решила родить ребенка — осталось найти отца. После долгих поисков я решила, что Катькин муж как нельзя лучше подходит для этого: красив, здоров, да и не глуп. Особенно радостно то, что Катька не может иметь детей. Это я узнала сегодня в консультации у врача.

Мой план:

1. Уговорить Катьку отдать сперму ее мужа.

Думаю, это будет несложно, это дурочка всегда любила детей и клюнет на удочку, что мы будем вместе воспитывать ребенка. (Как бы не так, я даже близко ее не подпущу)

2. Заставить Пашку переспать со мной. (Это несложно, так как мужики все идиоты)

3. Увести его от Катьки и выйти за него замуж. (Это тоже просто, так как к этому времени он уже привыкнет ко мне и полюбит ребенка)

Катя закрыла лицо руками и заплакала. У нее даже был план, план который она с блеском завершила, а она, Катя, стала лишь жертвой, впрочем, как и ее муж. Допустим, она уговорила его отдать Злате сперму, но его никто не заставлял ложиться с ней в постель. Хотя, пожалуй, здесь моя сестричка была права, что мужики все одинаковы, и уговаривать их на интимную близость долго не надо. Одно ее коварная сестричка не смогла предугадать: что ее дневник будет прочтен, а она поплатится жизнью. Как все грустно и нелепо, из-за одной ненормальной пострадало столько людей. «Завтра я поеду к Паше в тюрьму», — решила неожиданно Катя. «Наверное, я должна быть ему благодарна, что он избавил меня от моего злейшего врага, хотя я так запуталась, что ничего не понимаю». Она прилегла на диван, укрывшись пледом, и, сама не заметила, как заснула. Ей снилась золотая осень и листопад, и они вместе с Пашей, молодые и счастливые, держась за руки, гуляли в лесу. Все было как раньше, в ту счастливую студенческую пору, только теперь это был сон.

 

Глава 47

Миновав бесконечные препятствия, в основном с помощью взяток, Кате удалось добиться свидания. Ее провели в комнату, где она села на прикрученный к полу стул, и, сложив руки на коленях, стала ждать.

В наручниках, со спутанными давно нечесаными длинными волосами, свисавшими на небритое лицо, в грязной одежде, Паша мало напоминал ее мужа-красавца, в которого она была так влюблена. Но хуже всего был его взгляд, безумный взгляд затравленного, смертельно больного зверя. Он посмотрел на Катю. Охранник вышел, лязгнули засовы, они остались одни.

— Здравствуй, Катя, — выдавил он и попытался улыбнуться. — Вот ведь, где довелось встретиться.

Катя кивнула, пытаясь найти в этом неопрятном человеке, что-нибудь от прежнего Паши. С удивлением она заметила седину, особенно заметную на висках.

— Зачем ты это сделал? — почти шепотом произнесла она.

— Ты должна быть мне благодарна, — он ухмыльнулся. — Ты прочла дневник?

— Прочла. Но это было не твое дело! У нас есть другие средства наказания, необязательно убивать.

— Я хотел сам избавить тебя от нее. Она погубила твоих родителей, разрушила нашу семью. Она заслужила смерть.

— А еще: прыгнула к тебе в постель, а ты не смог устоять, — горько усмехнулась Катя.

— Катя, пойми, она была больна, она планировала все заранее, и ребенка, и все остальное. Я не мог оставить ее в живых.

— Так ты сделал это не в состоянии аффекта?

— Какие ты словечки знаешь. Я убил ее и ни о чем не жалею. Моя жизнь все равно была кончена в тот момент, когда ты уехала.

— Давай без сантиментов. Я пришла, чтобы помочь тебе.

— Мне ничего не надо.

— Что значит, тебе ничего не надо? — разозлилась Катя. — У тебя есть дочь, и ты должен…

— Меня осудят, Катя, — нетерпеливо перебил он. — И я хочу этого наказания. Мне не нужна эта жизнь.

— Какие глупости! Ты должен жить!

— А ты будешь со мной?

— Что с тобой? — спросила Катя, чтобы потянуть время.

— Жить, как раньше?

— Как раньше не будет, — жестко сказала она. — Я не из тех, кто прощает! Или ты думал, что узнав обо всем, я из благодарности брошусь тебе на шею?

Совершенно неожиданно он опустился на колени и прижался к ее ногам, жалкое взлохмаченное существо, которое не вызывало ничего, кроме отвращения. Отодвинуться Катя не могла, так как стул был крепко прикручен к полу, она лишь вжалась в спинку, его прикосновения были неприятны.

«Как же я могла желать его ласк»? — подумала она.

— Сядь на место или я уйду, — потребовала она.

Он поднялся, как побитая собачонка, глядя на нее сквозь сальные пряди челки.

— А ты изменилась, — процедил он сквозь зубы.

— С вами изменишься, — пробормотала она. — Начнешь не верить никому, включая саму себя.

— А кто меня уговаривал рожать этого ребенка? — начал он атаку. — Кто хотел ребенка?

— А кто заставлял тебя спать с моей сестрой? — не осталась в долгу Катя. — Я не укладывала тебя в постель к ней! У нас, — тут она горько усмехнулась, — было почти непорочное зачатие. И если бы ты не прогибался под ней, как последний щенок…

— Я — щенок? — заорал он. — А ты — сука!

— С меня хватит! — Катя решительно встала.

— Нет, ты подожди! — он схватил ее за руку, — Ты будешь воспитывать Лизу. Ты! Это твой ребенок! Ты его заказывала! Мы с твоей сестрицей честно отработали.

Катя почувствовала дурноту и снова села. В его словах была истина.

Она действительно очень хотела этого ребенка. Просто теперь весь ужас ее прошлых бед был в этой маленькой девочке, Лизе. Слишком много времени утекло с тех пор: она теперь другая, пережив страстное желание иметь ребенка и боль оттого, что ей это не суждено, она смирилась. Ей никто больше не нужен, разве что Игорь. Неожиданно ей захотелось увидеть его, рассказать ему обо всем, узнать его мнение. Но она не может этого себе позволить. Та, прежняя Катя, которая позволяла всем себя дурачить, могла бы. Но другая, сильная Катя, которой она стала, не может допустить этой слабости. Она справится со всем одна. А потом, может быть, позвонит Игорю. Но решать ей!

Она вскинула подбородок и выпрямилась на стуле:

— Я подумаю. Дай мне адрес Лизы. Я хочу на нее посмотреть.

— Так ты позаботишься о ней?

— Позабочусь, — она заставила себя смотреть ему в глаза. — Но будет ли это только материальная помощь или я буду воспитывать ее, зависит от времени. Пока я лишь испытываю к ней презрение, как к ребенку, отец и мать которой — убийцы. И, может быть, еще жалость, но всего этого, как ты понимаешь, недостаточно, чтобы назвать ее дочерью.

— Но Катя, ты же хотела ребенка, и теперь он у тебя есть, — у Павла вновь был жалкий вид.

— Спасибо, премного благодарна, — она встала. Ты и моя сестрица сделали все, чтобы отлучить от меня этого ребенка.

— Ты стала очень жестокой! Пашка смотрел на нее с грустью, пытаясь найти в этой уверенной женщине прежнюю доброту и нежность. Она презрительно скривила губы:

— Забавно, когда человек, зарезавший мать своего ребенка, рассуждает о жестокости. Послушай, а ты не думал, что будет с твоей дочерью, когда убивал ее мать?

— Я думал о тебе, Катя. Я любил тебя и должен был отомстить за тебя. А потом не забывай, я никогда не хотел этого ребенка, вы все решили за меня. Боюсь, что я так и не смог стать ей хорошим отцом. Он помолчал, а потом тихо добавил: — Я никем не смог стать, после того как ты ушла.

— Я ушла потому что ты изменил мне. Ты переспал с моей сестрой! А этому нет прощения!

— Да, — согласился он, — поэтому каждый должен нести свой крест, я — этот, — он окинул взглядом тюремные стены, — А ты, — он усмехнулся, — Будешь воспитывать дитя убийц.

Катя забарабанила в дверь, ее нервы были на пределе:

— Выпустите меня отсюда.

Последнее, что она услышала, после того как охранник открыл дверь ее, были Пашкины слова:

— От себя не убежишь, Катенька.

От себя не убежишь и от своей злосчастной судьбы тоже. Ну как тут не начать верить во всякие наговоры и проклятья? Катя неслась по улице, едва не сбивая прохожих, прочь от этого места, от этой проклятой тюрьмы. Пришла в себя она только у Белорусского вокзала. Вокруг спешили люди, носильщики, таксисты зазывали приезжих, жизнь кипела. Куда же теперь? Ах да, эта девочка! Странные штуки подкидывает нам жизнь, и наши желания сбываются иногда слишком поздно. Может быть, нужно осторожнее желать или точнее формулировать желания?! Как она хотела этого ребенка, но это было так давно.

Она боится этого ребенка, ее родители — убийцы, что можно ожидать от девочки с такими генами?!

Какая чушь, одернула она себя. Да разве дети ответственны за грехи родителей? Катя села на каменные ступеньки у входа в метро «Белорусская», не обращая внимания на бомжиху, приютившуюся рядом. Люди бежали на работу, красивые девушки, с утра на шпильках и при полном параде, спешили занять свои рабочие места, чтобы вечером просадить заработанные деньги в барах и на дискотеках.

Бомжиха некоторое время наблюдала за хорошо одетой, полностью ушедшей в себя молодой женщиной. Она осторожно придвинулась ближе:

— Проблемы, милая?

Катя удивленно перевела на нее взгляд и покачала головой.

— Мне тоже плохо, — пожаловалась бомжиха. — Вчера перебрала с Колькой, а теперь опохмелиться нечем.

— Мне бы ваши проблемы, — посетовала Катя, доставая кошелек.

Мелких денег не было, она достала сотенную:

— Возьмите деньги, купите себе пива!

— Да ты спасла меня, девочка, ой спасибо, да ты сиди, я сейчас принесу сдачу.

— Ладно, — махнула рукой Катя. — Пусть хоть кому-то будет хорошо.

— Сиди, — приказала бомжиха и завернула за угол.

Катя закрыла глаза, прислоняясь к холодным каменным ступенькам.

Что же делать дальше? Уехать снова? Так от себя не убежишь, правду Пашка сказал.

— На, держи сдачу и пиво, — бомжиха протягивала Кате деньги и открытую бутылку.

— Зачем мне пиво? — удивилась она.

— Выпей — полегчает, а то на тебе лица нет.

— Но я же не могу здесь, на улице, прямо из бутылки… — пробормотала Катя. — Я..

— Успокойся, сейчас такая жизнь, никто ни на кого внимания не обращает. Вроде вокруг люди, а ведь никто и не поможет, если умирать будешь. Одиночество в толпе людей — страшная штука.

Ее рассуждения удивили Катю, и она послушно отпила глоток.

— Рассказывай, — потребовала бомжиха.

— Что? — удивилась Катя.

— Все, что случилось. Такой, как мне, не стыдно все рассказать, а тебе выговориться надо. Да ты не смотри, что я так одета, у меня образование высшее педагогическое, учительницей раньше работала, а потом… Но это неинтересно, расскажу, если захочешь. Сначала ты!

Катя рассмеялась. Она никогда не была в подобной ситуации. Понедельник, рабочий день в разгаре, а она сидит с бомжихой на вокзале и пьет пиво.

— Как вас зовут? — поинтересовалась она.

— Тетя Маша называй, здесь все меня так кличут. А раньше детки называли Марией Сергеевной, я — учительница русского. А тебя?

— Катя.

— Ну, будем знакомы, — стукнула своей бутылкой «Балтики» о Катину тетя Маша.

— Будем, — согласилась Катя и отпила большой глоток.

— Рассказывай, — снова предложила тетя Маша.

— Прямо здесь? — удивилась Катя.

— А какая разница где? Все места для исповеди одинаковы, — глубокомысленно заключила она. — Везде люди и Вселенная.

— Но здесь вокзал!

— Хорошее место для беседы. Все равно, что в поезде. Ты мне все расскажешь. Мы решим, что тебе делать, и ты пойдешь отсюда восвояси. А захочешь меня еще увидеть — приходи, я всегда здесь.

Удивляясь сама на себя, она рассказала ей историю своей жизни. Бомжиха сидела, изредка кивая головой и поддакивая, давая понять Кате, что она ее слушает. И исчез вокзал, исчезли люди, остались только они двое: Катя и тетя Маша, и было все равно кто, что из себя представляет в настоящем времени, они были просто два человека, один говорил, а другой слушал.

— Ты справишься, ты сильная, — сказала тетя Маша, когда Катя закончила.

— Как же мне жить с этим?

— Прошлое забудется, а девочку забери.

— А смогу ли я полюбить ее? Я сейчас к ней ничего не чувствую.

— Я только знаю одно, если ты возьмешь девочку и вырастишь ее как свою родную, будет тебе утешение в старости, а оставишь ее там, в детском доме — всю жизнь проживешь с чувством вины перед ней. А виноватой и обязанной быть ой, как тяжело, от этого и все беды, Катенька. Мой тебе совет — возьми девочку, сиротку бедную. Знаешь, как ей плохо там, в детском доме, она ли виновата, что взрослые запутались и таких дел наворочали.

— Я боюсь, я не смогу стать ей хорошей матерью.

— Сможешь, ничего сразу не бывает. А ты пока съезди, посмотри на нее, поиграй с ней, игрушку ей купи.

— Хотите еще пива? Или может в кафе пойдем? — предложила Катя.

— Меня на порог ни в одно кафе не пустят, солнышко, а вот по бутылочке и по пирожку не откажусь. Мы еще твоего парня не обсудили, Игорька.

Катя достала кошелек и протянула его тете Маше.

— Ты дай мне сто рублей, больше не надо. Уж больно ты доверчивая, нельзя так. А вдруг я убегу с твоим кошельком?

— Не думаю, что меня очень это расстроит, — грустно улыбнулась Катя.

— Я мигом.

Катя закрыла глаза и уселась поудобнее, до этого дня он всегда ненавидела вокзалы и их сутолоку, но сегодня ей было здесь хорошо.

Тетя Маша вернулась быстро.

— А я боялась, что ты уйдешь, не дождешься меня. Знаешь, что я подумала, ты поезжай к ней прямо сегодня, что откладывать? Может, она так тебе понравится, что все вопросы сразу отпадут.

— Господи! Раньше я так хотела ребенка, а теперь все перегорело внутри. Ничего не хочу!

— Ты покушай, — как-то особенно ласково сказала тетя Маша, протягивая кулек и бутылку пива.

Катя достала пирожок и подумала, что после смерти родителей так внимательно, как эта бездомная женщина, ее никто и не слушал никогда. Да она ни с кем и не была особенно откровенной, всегда все носила в себе. Был, конечно, Паша, а потом Игорь. Но разве с мужчинами можно все рассказать?

— Теперь насчет твоего парня. Как решишь насчет девочки, позвони этому Игорю своему, и расскажи все. Ну или не все, сама решишь, что лучше сказать. Если он в кусты, значит, дерьмо, а не мужик, не жалей, а если замуж предложит, выходи и не раздумывай.

— Как все просто, тетя Маша.

— А ты не усложняй, радуйся каждому дню, солнцу, которое светит, не вешай носа, и все будет хорошо. Вот посмотри на меня, я все потеряла, мерзну от холода зимой, хожу в обносках, а все равно люблю эту жизнь, этот город, встречаю хороших людей, вот тебя встретила сегодня, значит день удался. Все будет у тебя хорошо, Катенька. Иди к ней, к девочке. Ей плохо там, и ей нужна мама.

— Спасибо вам, тетя Маша, — Катя встала, — мне действительно стало легче. — Мне действительно пора. Я зайду как-нибудь к вам.

— Это не обязательно. Таким чистеньким девушкам не место рядом со мной. Будь счастлива и не вешай нос.

Катя направилась к метро и перед входом оглянулась — тетя Маша смотрела ей вслед. Катя помахала ей рукой и улыбнулась.

 

Глава 48

Детский дом оказался на самой окраине Москвы, Катя добралась туда уже поздно, но заведующая согласилась с ней поговорить. Катя провели к ней в кабинет. Заведующая оказалась строгой дамой пятидесяти лет с безупречной прической и маникюром.

— Чем могу помочь? — спросила она, строго глядя на Катю из-под очков.

Катя растерялась. Она не знала как начать этот разговор. Ей нужно было увидеть девочку.

— Я бы хотела увидеть Лизу Арсеньеву, — сказала она нерешительно.

— А кто вы ей? — спросила дама строго.

Катя молчала. А кто она ей? Ребенку, которому она невольно помогла появиться на свет. Ребенку, который испортил ей жизнь? Да как ей рассказать, этой даме обо всей этой истории, которая даже самой Кате кажется нереальной?

— Я, я… — не знаю. — Мне просто нужно ее увидеть.

— Вы хотите ее усыновить? — спросила она.

— Да… нет… не знаю, — Катя почувствовала, что сейчас расплачется. — Я знала ее родителей, — наконец придумала она.

— А-а, — протянула заведующая. — Ужасная история. Бедная женщина, какой-то маньяк убил ее, а потом сам пошел в милицию.

Катя чуть улыбнулась:

— Не совсем так.

— Ну, это версия из газет. Но бедный ребенок. Такая славная девочка, мы ее так полюбили.

«Дитя убийц», — подумала Катя.

— Вы замужем? — спросила она.

— Я развожусь, — сказала Катя.

Как сказать этой милейшей даме, что она пока еще официальная жена этого маньяка?

Она закрыла лицо руками, чтобы не засмеяться нервным смехом.

Дама поняла этот жест по-своему.

— Не расстраивайтесь. Все — к лучшему. Вы еще встретите свою любовь.

— Верится с трудом, — ответила Катя.

— Я вас уверяю. Мне пятьдесят. Недавно вышла замуж, второй раз, конечно, живем душа в душу. Жизнь иногда подбрасывает такие сюрпризы.

— Согласна с вами, — выдавила из себя улыбку Катя.

— Так что же делать-то с вами? Сейчас уже поздно. Дети ужинают. Может, завтра приедете с утра?

— А можно я на нее только посмотрю, чтобы она меня не видела? — вдруг спросила Катя. — Она меня не знает.

— Не знает? — заведующая подняла вопросительно брови.

— Я только вернулась из-за границы, девочку видела крошечной.

— А-а. Ну, хорошо. Не знаю почему, но хочу вам помочь. Оденьте халат, и мы с вами пройдем в столовую.

— Спасибо вам, — она вдруг почувствовала симпатию к этой такой строгой с виду, женщине.

— Пойдемте. Только обещайте не разговаривать с ней.

— Конечно.

Был ужин, все детишки сидели в столовой. Запеканка со сгущенкой. Катя помнила как не любила ее еще с детского сада. Вот и Лиза размазывала сгущенку по тарелке, ковыряла вилкой, но не ела. Катя впилась глазами в ее лицо, выискивая черты ее родителей. Наверно, если бы Лиза оказалась похожей на Злату в детстве, она бы ушла и больше не вернулась. Но Лиза была другой, она удивительным образом напоминала маленькую Катю, только глаза были карие.

«Может, перепутали в роддоме», — подумала Катя, но тут же отбросила эту мысль. Она во все глаза смотрела на Лизу, пытаясь определить свое отношение к ней, но не чувствовала ничего кроме жалости, причем жалости ко всем этим ребятишкам, оставшимся без родителей. У каждого из них в глазах тоска, и они были какими-то неухоженными и несчастными. Страшно подумать, но это чувство одиночества они пронесут с собой всю жизнь и любое напоминание о детстве будет болезненным. Все-таки она должна попытаться спасти Лизу от этого. Если бы только у нее хватило сил ее полюбить. Заведующая тронула ее за рукав, и Катя последовала за ней, но в дверях оглянулась, и ее глаза встретились с Лизиными. Мгновение они смотрели друг на друга, а потом Лиза улыбнулась, словно узнала ее.

— Ну как она вам? — спросила заведующая.

— Очень милая и грустная.

— Она очень переживает, первое время отказывалась от еды, целый день сидела в углу со своей куклой, которую привезла из дома. Но сейчас уже играет с другими детьми, кризис миновал. Дети быстро адаптируются ко всему.

— Когда мне лучше прийти завтра? — спросила Катя. — Я бы хотела пообщаться с ней, принести какую-нибудь игрушку.

— Приходите к двенадцати, вы сможете погулять в нашем парке.

— Хорошо, я приду.

— Скажите, а у вас есть дети? — спросила дама, не сводя с нее внимательного взгляда.

— Нет, у меня никого нет, — вздохнула Катя. — Я приду завтра.

 

Глава 49

Игрушку Катя выбирала очень долго. Ей хотелось подарить Лизе что-нибудь необычное, и, в конце концов, она нашла ежика. Мягкий, коричневый, с черными бусинками глаз и с иголками из меха, он приглянулся ей сразу, когда она взяла его с полки. «Надеюсь, что Лизе понравится», — подумала она. К сожалению, она совсем не знала Лизу, ее привязанностей и привычек, она даже не знала в какие игры она любит играть. Да и вообще, Катя ничего не знала о детях. «Если я приму решение взять Лизу, надо будет купить какие-то книги о воспитании детей. Только смогу ли я стать мамой?» — в который раз она задала себе этот вопрос. Для этого пришлось бы слишком многое вычеркнуть из памяти.

Лиза была одета в нарядное синее платье в белый горошек. Светлые волосы были расчесаны на прямой пробор и заплетены в две косы с белыми бантиками. Огромные карие глаза смотрели на Катю вопросительно и немного испугано.

— Эта тетя — хорошая знакомая твоей мамы, — сообщила ей заведующая. Она хочет познакомиться с тобой. Ты можешь пойти с ней погулять.

— Я могу выйти за решетку? — спросила Лиза.

— Лиза, это не решетка, это забор, сколько раз я тебе говорила. Ну, идите, — дама посмотрела на часы, — У вас есть два часа. Не опаздывайте к обеду. Режим есть режим.

— Хорошо, — сказала Катя и посмотрела на Лизу.

— Ты хочешь погулять со мной?

— Хочу, — сказала Лиза и подошла к Кате.

Катя взяла ее за руку, впервые в жизни ощутив маленькую, детскую ладошку в своей руке. Это было большое счастье и большая ответственность, ответственность за другое существо, которое впитает или отторгнет все, чему ты попытаешься его научить, и твои ошибки только удвоятся в этом существе, и с этого момента ты не имеешь права их делать. Все это Катя чувствовала, ведя девочку на улицу, и с этого момента она осознала, что не сможет оставить ее здесь, за этим глухим серым забором.

Катя и Лиза прошли через ворота.

— Почему ты называешь это решеткой? — спросила она Лизу.

— Это — моя тюрьма, — просто ответила она.

— Это — детский дом, — возразила Катя.

— Почему тогда я не могу уйти? — спросила девочка.

— А куда бы ты пошла?

— Домой, — уверенно заявила она.

— Но там никого нет, — ответила Катя и вдруг поняла, что она даже не знает, как девочке объяснили, что случилось с ее родителями. «Какая же я бестолковая, что не спросила об этом», — ругнула она себя и осторожно спросила:

— Ты знаешь почему ты здесь?

— Знаю, — сказала Лиза и посмотрела на Катю грустными глазами. — Мой папа убил маму, и теперь мы с папой оба в тюрьме: он во взрослой, а я в детской. Мы оба наказаны, и у нас нет дома.

Какое-то время Катя молчала, переваривая слова маленькой девочки, она была удивительно права и неправа во всем. Интересно, что ей говорили, что оно преломилось в детской головке в таком виде?

— Как ты думаешь, где сейчас твоя мама? — спросила она, пытаясь понять ее ход мыслей.

— Мама там, — она показала на голубое небо с белыми облаками. — Папа сделал ей слишком больно, и она ушла.

И снова то, как она говорила, поразило Катю — мама не умерла, а ушла.

Катя вспомнила о Злате и глухая ярость захватила ее. «Какое она имела право натворить все это? Хорошо, что девочка еще ни о чем не знает, и я постараюсь, чтобы она не узнала».

— Лиза, у меня есть подарок для тебя, — она достала ежика из сумки.

Минуту девочка смотрела на ежика, а потом прижала его к груди, прошептав:

— Теперь я знаю, кто ты.

— И кто же я? — спросила удивленная Катя.

— Ты — моя новая мама. Воспитательница рассказывала, что у тех детей, которые хорошо себя будут вести, появятся новые мамы и папы, и они будут дарить им игрушки. А я хорошо себя вела, только ела плохо, очень все невкусное, но все равно ты пришла. Да? Я обещаю, я буду есть все, только забери меня из тюрьмы.

«Ну вот и все, решение принято, — подумала Катя и прижала Лизу к груди. Я — мама и этим все сказано».

Остальное время они просто гуляли и играли, но Лиза не выпускала ежика из рук. Когда они пришли в детский дом, она сказала воспитательнице:

— Это моя мама. Она меня скоро заберет. Она подарила мне игрушку.

Воспитательница посмотрела на Лизу, и та просто кивнула в подтверждении Лизиных слов, боясь расплакаться.

— Это — моя мама, — гордо объявила Лиза двум девочкам, которые подошли к ним. — Я хорошо себя вела — и она появилась.

— А меня когда заберут? — заголосила одна, хватая воспитательницу за подол. — Это нечестно, я уже здесь давно, а она недавно. Я тоже хорошо себя веду, а за мной никто не приходит.

Воспитательница виновато посмотрела на Катю и тихо сказала:

— Я придумала эту сказку, чтобы им было к чему стремиться.

Девочка продолжала кричать:

— Почему никто не приходит? Я — хорошая. Почему никто не любит меня?

Лиза подошла к ней и, обняв ее за плечи, отвела в сторонку:

— Не надо плакать, Наташенька, тебя заберут обязательно. Мама, может, завтра уже придет.

Катя выскочила из комнаты и побежала к заведующей. Сцена в классной комнате не выходила у нее из головы. Бедные брошенные детишки каждый день ждут маму и стараются хорошо себя вести. Какой ужас и какая несправедливость. Почему они здесь? И где все те взрослые, которые должны ответить на этот вопрос? Те взрослые, которые сдавали детей в детский дом, не вспоминая больше об этом? Это чудовищно.

— Я решила удочерить Лизу, — выпалила она с порога. — Я не хочу, чтобы она оставалась здесь. Что я должна сделать?

— Слава богу, — вздохнула заведующая. — Я не ошиблась в вас. Интуиция меня никогда не подводила. Вы будете хорошей матерью.

— Что я должна сделать? — спросила Катя, смахнув слезы.

— Просто собрать документы. Я дам вам список. У вас хорошее здоровье?

— Никогда не жаловалась, — пожала плечами Катя.

— Вы работаете и можете содержать ребенка?

— Да, — ответила Катя, неожиданно вспомнив, что работы у нее как раз теперь и нет. Она не собиралась возвращаться к Луису. Но, наверное, он не откажет ей в том, чтобы сделать справку. — У вас есть жилье в Москве?

— Да, трехкомнатная квартира.

— Тогда не вижу никаких проблем, но потребуется время.

— Могу ли я это ускорить?

— Если вам удастся быстро собрать необходимые справки и пройти комиссию. Некоторым это удается за месяц, особенно тем, кто имеет деньги.

— Хорошо, я займусь этим сегодня же. Спасибо вам.

— Но все же, найдите время и для того, чтобы приезжать к Лизе, — напомнила дама. — Она будет вас ждать и скучать.

— Я буду приезжать через день, — пообещала Катя и встала. — Скажите, а бывают какие-нибудь непреодолимые препятствия?

— Крайне редко, в основном, связанные со здоровьем будущих родителей. Если у женщины, которая хочет усыновить ребенка, проблемы с сердцем, то это может явиться основанием для отказа, как вы понимаете.

Катя вышла из детского дома с чувством облегчения. Теперь, когда решение принято, ей осталось лишь действовать, чтобы воплотить его в жизнь.

 

Глава 50

Резкий телефонный звонок разбудил Катю, часы показывали десять часов, и вся комната была залита ярким солнечным светом. Телефон продолжал настойчиво звонить, и у нее в душе шевельнулось смутное беспокойство. Кто это мог быть? Она никому не сообщала о своем приезде. В, конце концов, она босиком подбежала к телефону и сняла трубку.

— Будьте добры Кондрашову Екатерину Викторовну, — спросила мужчина официальным голосом.

— Я слушаю.

— Кондрашов Павел Геннадьевич — ваш муж?

— Да, — ответила Катя, почувствовав панику.

— Вам нужно срочно прийти к нам для дачи показаний.

— Да что случилось?

— Ваш муж сегодня ночью повесился.

— Как? Почему? — закричала Катя.

— Возможно, вам это лучше известно, все-таки он был вашим мужем, и это произошло после вашего посещения, — с некоторым нажимом выговорил мужчина.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу попросить вас подъехать в отделение. Да, я не представился, следователь Васин Аркадий Александрович, я веду о расследовании убийства гражданки Арсеньевой. Давно хотел побеседовать с вами, но вы были, кажется, на Кипре.

— Совершенно верно, — вздохнула Катя, — и лучше бы я не возвращалась.

— Екатерина Викторовна, вы единственный человек, который может помочь нам. В этом деле очень много всего непонятного. Я понимаю ваше состояние, но дело не терпит. Когда вы можете подъехать?

— Дайте мне возможность прийти в себя и выпить валерьянки, — сказала Катя и посмотрела на часы. — Я буду у вас около двенадцати.

— Отлично, запишите адрес, наш дежурный сразу проводит вас ко мне.

Катя записала адрес и, повесив трубку, обессилено опустилась на кровать. Все это еще раз напомнило ей о ее подруге. Страшные события постоянно преследовали ее. «Когда же это закончится?» — подумала она. «Паша, Паша, что же ты наделал? Сначала убил человека, а теперь и вообще покончил с собой». Несмотря на то, что Катя не была верующей, она все равно считала самоубийство страшным преступлением. Жизнь — это самое драгоценное, что есть у человека, и ни при каких случаях нельзя накладывать на себя руки. Неизвестно, что там после смерти, но нужно иметь силы вынести все что угодно. Выход есть всегда, хотя, пожалуй, у Лены его не было. СПИД есть СПИД, и рано или поздно от него умирают. Но Паша, это просто немыслимо! Как мало мы знаем людей рядом с которыми живем. «Приходило ли мне в голову, что он может все это сделать? — спросила себя Катя и сама же себе ответила: нет, никогда». А может быть мы судим о других только по себе и не даем себе труда заглянуть под ежедневную маску, которую одевает человек для других. Мы так озабочены своей персоной, что нам трудно проникнуть в душу другого человека, даже того, кто рядом с тобой, и в нужный момент протянуть ему руку? Никто не просит о помощи, когда ему действительно худо. Настоящее горе нужно уметь разглядеть в глазах или почувствовать интуитивно. Только вот как этому научиться?

«Два человека, один за другим, в моей жизни совершают самоубийство, а я даже не догадываюсь. Как же это происходит?» — спросила себя Катя и ответила: «Потому что я мало интересуюсь другими, погрязла в своих бедах и не вижу, что происходит у меня под носом. Нет, я просто не желаю этого видеть, мне нравится разыгрывать из себя жертву и носиться со своими переживаниями». В размышлениях Катя не заметила, что стрелки часов приближались к одиннадцати, времени осталось только принять холодный душ и выпить горячий кофе. Да, ей нужно захватить с собой дневник Златы, пусть приобщат его к делу.

 

Глава 51

Следователь Васин оказался приятным мужчиной около тридцати. Волевой подбородок, внимательный взгляд, коротко подстриженные волосы, виски, чуть тронутые сединой. Несмотря на молодость, казалось, что он многое повидал на своем веку, вероятно в силу своей профессии. Катя сразу почувствовала к нему расположение. «Этому человеку можно рассказать даже сумасшедшую историю своей жизни», — мелькнула мысль у нее в голове.

— Чай или кофе? — спросил он вежливо.

— Что-нибудь покрепче было бы уместнее, — улыбнулась она.

— У меня есть коньяк, но это…

— Нет-нет, я просто пошутила. До сих пор я никому кроме одного человека не рассказывала эту историю и между нами говоря, предпочла бы ее забыть, но жизнь все время тыкает нас в наши ошибки и, заметьте, имеет все основания это делать. Я все вам расскажу, а чтобы моя история не показалась вам выдуманной, я принесла вам дневник моей сестры. Она достала из сумки коричневую тетрадь и положила на стол.

В глазах у следователя загорелся огонек.

— Откуда он у вас? Мы не нашли его при обыске.

— Его там уже не было. Мой муж попросил одного моего знакомого передать мне его лично в руки, потому что в нем была информация очень важная для меня и объясняющая, почему Павел убил мою сестру.

— Но мы ничего не знали об этом. Когда я разговаривал с Павлом, мне казалось, что он в принципе не мог совершить такое жестокое убийство.

Катя грустно улыбнулась.

— Поверьте мне, у него были веские основания. В некоторой степени он сделал это из-за меня.

Брови следователя поползли вверх, несмотря на выработанную привычку к сдержанности. Конечно, ему нужно было добиться, чтобы ее вызвали из-за границы раньше.

— Я вижу, вы удивлены. Давайте лучше я расскажу вам все с самого начала, а по ходу вы будете задавать мне вопросы, — предложила Катя и добавила: — Начало этой истории уходит так далеко, а мне бы хотелось, что бы вы все поняли правильно.

— Давайте, — согласился следователь и приготовился слушать.

— Все началось с того момента, когда в моей жизни появилась моя двоюродная сестра, Злата Арсеньева, — начала Катя и вкратце рассказала ему все, опустив только события, которые произошли в Лимасоле.

Аркадий Александрович слушал ее, почти не перебивая, возможно потому, что Катя сама давала ему необходимые пояснения и делал некоторые пометки в своем блокноте.

Катя дошла до сегодняшнего дня и остановилась:

— Дальнейшее вы знаете лучше меня. А доказательства моих слов вы найдете в той тетрадке, которую я вам принесла.

Следователь отложил ручку и посмотрел на Катю:

— Мне очень жаль, что ваша жизнь так сложилась, — он действительно испытывал сожаление, что на хрупкие плечи этой красивой девушки обрушилось столько горя: здесь была и смерть родителей, и невозможность иметь детей, и двойное предательство близких людей — мужа и сестры. Она была очень одинока, но мужественна. Ее сила и воля к жизни вызывала у него уважение, уважение, которое он уже давно не испытывал к особам слабого пола. Возможно, такую девушку он мечтал встретить всю свою жизнь, только ему попадались пустышки, которых интересовали лишь тряпки и развлечения. Он поймал себя на мысли, что он не хочет, чтобы она уходила.

— Катя, вы позволите мне вас так называть? — неожиданно спросил он.

— Конечно, — легко согласилась она.

— Катя, а что вы будете делать теперь? — спросил он, не зная зачем.

— Поеду по своим делам, если вы не намерены мне задержать здесь. В конце концов, Паша повесился после встречи со мной.

Аркадий Александрович нахмурился.

— Как вы думаете, почему он это сделал? Он не производил впечатления человека, склонного к суициду.

— Так же как и человека, который может убить, не так ли?

— Совершенно верно. Но если мотив убийства стал проясняться, то самоубийство…

— Все просто. Отчаяние.

— Отчаяние?

— Да, то же самое отчаяние, которое заставило его убить Злату. Когда человек понимает, что у него ничего не осталась, а все прошлое — одна большая ошибка, то какой смысл ему жить дальше?

— Но у него была дочь.

— Знаете, этого ребенка хотели все, кроме него. Я, Злата, а он… — она помолчала. — Мы с сестрой в некоторой степени заставили его это сделать. Кстати, — Катя посмотрела ему в глаза, — Если хотите знать, — то последнюю надежду у него отняла тоже я. Он хотел, чтобы я его ждала, чтобы я его простила. Возможно, хотя мне кажется это кощунственным, но он убил Злату, надеясь на мое прощение.

— Что вы сказали ему?

— Сказала, что между нами давно все кончено. Тогда он попросил меня позаботиться о ребенке. Думаю, что у него уже тогда появилась эта мысль.

Васин молчал, выжидая, что Катя скажет что-нибудь еще. Ему нравилось, что она не старалась себя выгородить, она говорила даже то, о чем можно было промолчать. Хотя, возможно, ей нужно было выговориться. Она была взвинчена до предела и лишь колоссальным усилием воли держала себя в руках.

— Может быть, выпьете кофе? — предложил он.

— Нет, спасибо. Я лучше пойду. У меня на самом деле много дел.

— Хорошо, тогда подпишите эту бумагу, что вы принесли этот дневник. Мне, возможно, еще потребуется время, чтобы прочитать его, а потом я снова вызову вас, чтобы кое-что уточнить. Вы никуда не собираетесь уезжать?

— Нет, я буду здесь, собирать бумаги. Я собираюсь удочерить Лизу, его дочь, — зачем-то сказала она ему.

И снова он мысленно сказал ей «браво». Эта девушка была еще лучше, чем он думал. Она смогла подняться надо всеми кошмарами, простить предавших ее близких людей и взять их дочь на воспитание.

— Почему вы так поступаете? — спросил он.

— Я чувствую ответственность за эту девочку, — призналась она. — Я все-таки причастна к ее появлению на свет. А потом, если бы вы побывали в детском доме — это такой ужас. Лиза называет его тюрьмой. Я надеюсь, что смогу стать ей хорошей матерью и прошлое никогда не будет нас беспокоить. Мы поможем друг другу, я ей — вырасти, а она мне — вновь ощутить радость жить для кого-то. Я всегда хотела иметь детей.

Они попрощались, а Васин еще долго сидел, не открывая дневника, который нужно было прочитать. Он думал о Кате.

 

Глава 52

Однажды, собирая справки, Катя оказалась у Киевского вокзала. Она вышла из метро и, проходя по площади, заметила цыганку в цветастой широкой юбке, пристающую к прохожим. Она замедлила шаг, вспомнив о своей подруге. Это же где-то здесь Лена встретила цыганку, которая предсказала ей смерть после тридцати. Все годы после предсказания Лена провела под впечатлением. Много раз Катя задавала себе вопрос: почему Лена погибла? Потому что она поверила цыганке или потому что так сложились обстоятельства? Конечно, человек трезвомыслящий и обладающий строгими взглядами скажет, что такой исход был предопределен Лениным поведением, но Катя думала, что предсказание сыграло здесь не последнюю роль. Лена все время бросала вызов жизни, стараясь успеть все. Как знать, может быть, если бы не эта цыганка, одержимая жаждой наживы, Лена была бы жива… Совершенно неожиданно для себя Катя подошла к цыганке, ухватившей за руку какую-то молодую женщину и громко сказала:

— Никто не должен брать на себя смелость предсказывать будущее другого!

Цыганка посмотрела на нее удивленно, а Катя продолжила, обращаясь к женщине:

— А вы зачем слушаете? Даже если она предскажет, что вы завтра умрете — вам лучше прожить спокойно до этого момента. Моя подруга умерла из-за предсказания.

Цыганка посмотрела на нее:

— Твоя подруга? Кто она?

— Какая разница, кто она. Один раз она случайно проходила здесь, и одна из ваших пристала к ней, потом посмотрела на руку и отказалась гадать. Потом она приехала снова, заплатила деньги и потребовала правду. А правда заключалась в том, что она умрет в возрасте тридцати лет. И представьте, все время она жила под этим гнетом. А когда ей исполнилось тридцать — она свела счеты с жизнью.

Глаза у женщины стали квадратными, и она, спрятав кошелек, быстро поспешила прочь, но цыганка не обратила внимания на потерю клиентки, казалось, она погрузилась в воспоминания. Потом она тряхнула головой и сказала:

— Я помню ее! Красивая, мне очень жаль.

— Так это была ты? — возмутилась Катя.

— Я, — кивнула цыганка. — Я помню этот день, та дамочка шла мне навстречу и никуда не торопилась. Она была хорошо одета, я сразу поняла, что у нее есть деньги, но когда я увидела ее руку… Я не хотела ей гадать. Но она приехала еще раз, и мне пришлось…

— Пришлось, — с возмущением повторила Катя. — Ты отравила ей остаток жизни. Неужели нельзя говорить только хорошее, а не портить людям жизнь.

— Как она умерла? — тихо спросила цыганка, не обращая внимания на Катины слова.

— Если ты такая ясновидящая, то ты сама должна знать.

Цыганка задумалась, ее черные глаза были прикованы к Катиному лицу, на какой-то момент Кате показалось, что она читает мысли. Ее лицо побледнело, и она прошептала:

— Ужасная смерть.

— Где, расскажи? — потребовала Катя.

— Я вижу море, синее, утес, раннее утро. Она поднимается на вершину этого утеса и камнем падает вниз. Она была в отчаянии. Я вижу мужчину, он причина ее смерти, я вижу другого — он плачет у ее могилы. Кате становится страшно. — Мужчины погубили ее.

— Причина смерти? — кричит она, почти набрасываясь на цыганку.

— Мужчины, она слишком их любила, — говорит цыганка шепотом.

«Мужчины или СПИД — какая разница, в конечном счете она оказалась права, именно мужчины погубили Лену». Она смотрит на цыганку и достает кошелек из сумки.

— Я права? — спрашивает цыганка.

— Лена узнала, что больна СПИДом, а все остальное было, как ты рассказала, — подтвердила она, протягивая цыганке сто рублей. — Это тебе за потерю клиента.

На краткий момент их руки соприкоснулись, и Катя отдернула свою. Цыганка вздрогнула:

— Подожди, дай мне руку.

— Нет, — закричала Катя и убрала руку в карман.

— Дай мне руку, — сказала цыганка. — Страшная беда идет за тобой, может ты сумеешь это предотвратить.

Катя нервно засмеялась:

— Я не верю тебе.

— А разве я неправду рассказала о твоей подруге?

— Что бы там меня не ожидало в будущем — я этого не хочу знать! — заявила Катя.

— Не делай этого, — сказала цыганка.

— Не делать чего?

— Уезжай отсюда, — замахала она руками. — Уезжай на море, море спасет тебя. Возьми билет и уезжай. Беда ждет тебя здесь.

— Беда находит меня везде, — засмеялась Катя. — А море слишком напоминает мне о моей подруге.

— Что губительно для одного, может спасти другого, — изрекла цыганка. — Дай руку, не бойся.

Повинуясь какому-то безотчетному чувству, Катя протянула ей руку и та профессиональным жестом схватила ее. Какое-то время она молча изучала линии и бормотала что-то на своем языке, потом, подняла глаза на Катю:

— Твоя жизнь скоро наладится, но ты не должна делать того, что собираешься. Если ты это сделаешь, тебя ждет смерть.

Катя выдернула ладонь, чувствуя неприятную слабость:

— Может еще скажешь, что я не должна делать?

— Не знаю точно, но… — цыганка покачала головой. — У тебя было много проблем, но все разрешилось, какой-то мужчина освободил тебя от них, но ты собираешься что-то сделать… Я не могу понять, что, но тебя ждет смерть.

Внезапно Катя поняла — единственное, что она собиралась сделать — это взять Лизу, вероятно об этом говорила цыганка. «Какая чушь», — подумала она. «Что может сделать маленькая девочка?»

— Девочка, — вдруг сказала цыганка. — Маленькая девочка, я вижу ее. Ты примешь смерть из ее рук. Уезжай, и тогда ты спасешься. У тебя есть две дороги — остаться здесь и умереть или уехать к морю и жить.

Неожиданно Катя почувствовала дурноту.

— Уходи, — сказала она цыганке.

Цыганка молча смотрела на Катю, казалось что она видит ее насквозь. Минуту они молчали, а потом она сказала:

— Твоя сестра причинила тебе много бед, она увела твоего мужа, она ненавидела тебя. Но она мертва, твой муж мертв. Ты свободна и должна жить.

— Перестань, — Катя почувствовала, что может потерять сознание. Эта цыганка самым непостижимым образом знала о ней все. Ей надо бежать отсюда, но ноги словно приросли к тротуару. Она расстегнула сумку и достала деньги: — На, возьми и уходи, — сказала она цыганке.

— Я не возьму с тебя денег, чтобы ты поверила, — серьезно произнесла цыганка и, подобрав свои длинные юбки, быстро исчезла.

Катя поехала домой. Ей нужно было подумать, подумать обо всем. Предсказания цыганки вновь всколыхнули прежние сомнения в ее душе: что если эта девочка унаследовала склонность своих родителей к убийству?

 

Глава 53

Уже неделю Катя не навещала Лизу. Несколько раз она пыталась заставить себя поехать в детский дом, но доходила до метро и поворачивала обратно. В каком-то сонном оцепенении она проводила день за днем, ничего не делая. Она бестолково слонялась по комнатам, перебирала свои вещи, рассматривала старые фотографии или просто сидела уставившись в экран телевизора. Она не строила никаких планов, никому не звонила и не подходила к телефону. Иногда она доставала чемодан и пыталась собирать вещи, чтобы уехать, но потом бросала это занятие, понимая, что от себя не убежишь. Она часами сидела на балконе и смотрела на реку и деревья Нескучного сада, думая, что было бы неплохо пойти побродить, но была не в силах заставить себя одеться.

Вот и в этот раз она расположилась в кресле на балконе, пытаясь читать, но резкий звонок в дверь заставил ее подняться. Она никого не ждала, поэтому сначала решила не открывать, но кто-то за дверью был очень настойчив. Не выдержав, она распахнула дверь настежь и увидела Игоря. Минуту они смотрели друг на друга, а потом он молча сжал ее в объятиях.

— Как ты нашел меня? — спросила она, чуть отстранившись.

— После твоего сообщения я не знал, что и думать, а потом догадался позвонить Луису. Он был в Риме, и я смог связаться с ним только вчера. Смешно, но оказалось, что я ничего не знаю о тебе: ни фамилии, ни адреса, а твой мобильный был выключен. Луис дал мне твой домашний телефон, но и по нему я не смог дозвониться. Я боялся, что ты не захочешь меня видеть, но потом я понял, что мне важнее убедится, что с тобой ничего не случилось. Так ты не хочешь меня видеть? Почему ты это сделала? Ведь у нас было все хорошо или нет? — он напряженно вглядывался в ее лицо.

— Было, — тихо сказала Катя.

— Но что произошло? Ты нашла другого?

На какой-то момент Катя подумала было согласиться с его предположением, он бы обиделся и ушел, а она была бы избавлена от необходимости рассказывать о том, что произошло. Но, посмотрев в его лицо, она передумала. Игорь совершенно не заслужил такой лжи.

— Нет, но моя жизнь изменилась и лучше бы ты не искал меня.

— Почему, Катя? Почему? Расскажи мне все, — попросил он. — Мы справимся со всем вместе. Я помогу тебе, обещаю.

— У меня нет сил, я ничего не хочу, — вздохнула она и прислонилась к стене. — Тебе лучше уйти, правда.

— Пожалуйста, — он схватил ее за руки, — пожалуйста, разреши мне помочь тебе. Я вижу, что тебе плохо, я все сделаю для тебя. Ты можешь мне ничего не рассказывать, я побуду рядом с тобой, приготовлю поесть. Ты ела что-нибудь? — только сейчас он заметил, как она похудела, на бледном лице светились лишь одни глаза.

— Да, ела, — сказала она безучастно и перестала сопротивляться. Пусть делает, что хочет.

Они прошли на кухню, и он открыл холодильник, в котором не было ничего, кроме одного яйца и куска масла. Он присвистнул.

— Знаешь что, я сейчас сгоняю в магазин, куплю еды и приготовлю тебе поесть.

Он посмотрел на Катю и удивился, как плохо она выглядела. «Да она больна», — подумал он и сказал вслух:

— Катенька, ты откроешь мне дверь? Я боюсь уйти, а ты больше… а я…

— Я открою, — ее губы тронула легкая улыбка.

Неожиданно он подошел к ней и обнял:

— Может, ты пойдешь со мной?

Она отрицательно покачала головой. Он взял ее на руки и отнес на диван:

— Полежи, я сейчас приду.

— Хорошо, — сказала она.

Уходя, он на всякий случай взял ключи с журнального столика. Вдруг она передумает его пускать или сбежит куда-нибудь. Он не мог снова ее потерять.

Игорь вернулся весь нагруженный пакетами. Выгрузив продукты, он открыл бутылку и налил красного вина в два бокала.

— Давай, выпьем, Катюша, нет ничего лучше красного вина, когда тебе плохо. Оно разгоняет кровь и заставляет биться сердце.

Они выпили, и он стал нарезать овощи для салата, а Катя, глядя на него, думала о том, стоит ли рассказывать ему правду. Может, уехать с ним куда-нибудь и забыть обо всем. Или постараться забыть? Она допила вино и протянула ему пустой бокал:

— Ты не нальешь мне еще?

— Конечно, милая, — он налил ей вина и занялся яичницей с беконом.

Вдыхая ароматный запах и наблюдая за его ладной фигурой, умело хлопотавшей на кухне, она почувствовала себя лучше, значительно лучше.

«Наверно, есть выход из этой ситуации», — подумала она и сказала вслух:

— Я хочу уехать.

— Уехать? Куда? — он обернулся к ней.

— Мне рекомендовали на море, — вспомнила она слова цыганки.

— На Кипр?

— Нет, — неожиданно она почувствовала, что сейчас заплачет. Она вышла в ванную умыться. «Не нужно, чтобы он видел мои слезы», — подумала она, приводя себя в порядок. Когда она вернулась, на тарелке лежала яичница, а в бокале было снова налито вино. Она села и встретилась с ним взглядом.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я тоже тебя люблю, — как со стороны услышала Катя свой голос.

После ужина они занимались любовью, и все было, как раньше, и Катя думала, как она могла жить без него? Он ни о чем не спрашивал, и она была благодарна за это. Неожиданно он приподнялся на локте и посмотрел на нее:

— Катя, выходи за меня замуж.

Она повернулась к нему, пытаясь разглядеть его лицо:

— Ты сделал мне предложение?

— Да, я больше не хочу с тобой расставаться. Я хочу просыпаться утром и видеть тебя рядом. Я не могу без тебя.

— Но, — Катя не знала с чего начать. Она так и не придумала, что ей делать. — Я не могу выйти за тебя замуж, — вдруг сказала она.

— Почему?

— Не могу, у меня есть…

— Мужчина? — ревниво спросил он, включая свет.

— Нет, у меня будет ребенок, и я не могу выйти за тебя…

— Ребенок? — удивился он. — Ты же говорила, что…

Катя замахала руками, осознав что он мог подумать.

— Нет, это не то, что ты подумал. Я дала согласие удочерить одну девочку, и я не могу нарушить слово.

— А, удочерить. Это и есть твой секрет?

Катя кивнула и, внезапно решившись, сказала:

— Я расскажу тебе все, и после этого ты решишь, что я такая дура, что сам не захочешь на мне жениться. Только принеси еще вина.

Когда он вернулся с бокалами, Катя начала свою историю со слов:

— Когда-то я очень хотела, чтобы у меня была сестра…

* * *

Прошла ночь и занялась заря, а они еще все говорили об этом. Катя позволила себя быть откровенной, и Игорь, к ее удивлению, понял все правильно.

— Бедная моя девочка, сколько всего тебе пришлось вынести, но теперь мы будем вместе и все будет хорошо.

— Я не знаю, — сомневалась Катя. — Стоит ли нам заводить семью, ведь я никогда не смогу родить тебе твоего ребенка.

— Лиза будет такой же как ты, честной и прекрасной. Я уверен в этом, и ты приняла правильное решение. Дети не несут ответственности за поступки родителей. Мне уже не терпится увидеть ее.

— Правда? Тогда завтра мы можем поехать к ней, — предложила Катя.

— А после подадим заявление в ЗАГС, — закончил он.

— Но прошло еще так мало времени, — возразила Катя.

— Мы уже знакомы тысячу лет.

— Да, конечно, но мой муж… то есть… — она замялась, — Понимаешь, ведь прошло несколько дней, как он умер.

— По-моему, это не имеет значения, ведь фактически вы уже не жили вместе много времени.

— Да, но это как-то нехорошо.

— Катя, перестань. Я так устал тебя терять, что на этот раз буду крепко держать тебя за руку и никуда не отпущу.

— А я никуда не уйду, — сказала она и прижалась к нему. — Я не уйду, обещаю тебе, если только не умру, — Катя неожиданно вспомнила о предсказании цыганки.

— Что ты говоришь, ты молода, здорова. Откуда такие мысли?

— Я не буду, не буду, я не должна думать об этом, — Катя спрятала лицо у него на груди.

За эти счастливые часы она ни разу не вспомнила о цыганке, все было слишком хорошо.

— Катенька, подожди, — он ласково поднял ее лицо и заметил слезы в глазах. — Ты чего-то боишься? Расскажи мне?

— Нет, — Катя замотала головой, — нет, это все глупости, я не должна в это верить. Просто я боюсь.

— Я тебе говорил, что мы теперь вместе, и мы вместе все решаем. Я вижу, что какая-то тайна беспокоит тебя. Прошу тебя, расскажи мне все, и пусть у нас больше никогда не будет секретов друг друга.

— Хорошо, — вдруг решилась Катя и рассказала ему про предсказания цыганки.

Все время пока она рассказывала Игорь держал Катю за руку и не сводил глаз с ее измученного, но прекрасного лица. Совсем некстати ему пришла в голову мысль, что Катино лицо напоминает рафаэлевскую Мадонну.

— Ну что ты молчишь? — спросила Катя, заметив, что он пристально рассматривает ее.

— Я, Катюш, задумался, извини. А насчет этой истории, это все глупости, не более того.

— Но она же не ошиблась, когда Ленке предсказывала ее судьбу.

— Это простое совпадение, никому не дано предугадывать судьбу, а эти цыганки только морочат людям голову, да еще и зарабатывают на этом.

— Я тоже так думаю, но все равно это тревожит меня. Ты приехал как раз в тот момент, когда я совершенно не знала, что делать. Я не могла решиться взять Лизу и не могла уехать. Я была в полной растерянности.

— Конечно, милая, тебе столько всего пришлось перенести, поэтому неудивительно, что ты стала верить всякой чепухе. Но сейчас, когда мы вместе, я верю, что ты будешь счастлива. И выбрось эти глупые пророчества из головы.

— Спасибо, я так устала. Так устала, что не могу ни о чем думать. Иногда мне кажется, что ничего хорошего не может произойти в моей жизни.

— Все в прошлом, верь мне. Мы будем очень-очень счастливы. А где бы ты хотела провести медовый месяц?

— Мне бы очень хотелось поехать в Париж, гулять с тобой по набережным Сены, сходить в Лувр, выпить кофе на Елисейских полях, а потом, когда мы устанем от города, поехать в Ниццу и отдохнуть на море.

— Прекрасный план. Я знаю очень хорошую гостиницу на острове Сите, там очень уютно, такое впечатление, что попадаешь в восемнадцатый век. Тебе там понравится.

— Ты был в Париже?

— Да, с туристической группой. Это совсем не то. В Париж надо приезжать с любимой женщиной, это же город любви.

 

Глава 54

Прошел год, и они были счастливы вместе. Лиза росла очень смышленой девочкой и радовала их своими маленькими достижениями. Она обладала веселым характером и острым умом, так что воспитывать ее было легко и приятно, тем более что она очень редко капризничала и всегда умела себя занять. А по воскресеньям, они всегда проводили время вместе втроем и каждый раз, будь то поход в зоопарк или в цирк или просто поездка на природу — это был их праздник.

Иногда Катя вспоминала о предсказании цыганки и, любуясь Лизой, радовалась, что не послушалась ее. Только сейчас она смогла, наконец, оценить радость материнства и всецело отдалась своей новой роли. Строительная фирма Игоря позволяла им жить достаточно хорошо и много путешествовать. В Москве Катя смогла организовать выставку Лениных картин и многие из них были распроданы за очень приличные комиссионные, которые Катя перечислила в фонд борьбы со СПИДом. В будущем она собиралась стать членом этого фонда и вести борьбу с этой страшной болезнью нашего времени.

Единственное, что омрачало Катину жизнь — это бессонница. Последний год Катя часто проводила всю ночь, так и не сомкнув глаз, а наутро вставала вся разбитая. Игорь возил Катю к многочисленным врачам, но они ничего не могли предложить, кроме снотворного и все сходились во мнении, что бессонница является следствием тех потрясений, которые ей довелось пережить и должна пройти со временем. Но время шло, а «белые ночи», как называла это Катя, становились все чаще и чаще и, в конце концов, она была вынуждена принимать сильные снотворные средства, которые изготавливали для нее по специальному рецепту.

Один раз Катя легла в постель совершенно разбитая, она не спала уже три ночи и была совершенно измотана. Лиза, выспавшаяся днем, хотела дождаться папу с работы. Игорь был на официальном мероприятии и собирался вернуться к десяти. По телефону Катя предупредила его, что выпьет снотворное и ляжет спать пораньше, а он пусть уложит Лизу, когда придет. Катя вспомнила, что забыла выпить снотворное, когда уже легла в постель. Покрутившись в постели без сна и не в силах подняться, она решила попросить Лизу растворить порошок в стакане с водой и принести ей.

— Ты так и не можешь заснуть? — спросила Лиза, прибежав с мишкой в руках на ее зов.

— Да, солнышко. Ты могла бы сделать кое-что для меня?

— Да, — кивнула она.

— В кухне, на столе лежат порошки, пожалуйста раствори один в стакане воды и принеси мне.

— Хорошо. Я сейчас, а пока я дам тебе своего мишку, чтобы ты не скучала. Он всегда помогает мне заснуть.

Лиза убежала на кухню и скоро вернулась со стаканом, наполненным желтоватой жидкостью.

Катя приподнялась на подушке и выпила полстакана, удивившись его необычно горькому вкусу. Она опустилась на подушку и закрыла глаза. Неожиданно перед ней возникло лицо цыганки, ее губы шевелились, но Катя смогла разобрать слова «ты примешь смерть из рук маленькой девочки». С большим трудом Катя разлепила слипающиеся веки и вспомнила о странном привкусе лекарства, оно было слишком горьким. Страшное осознание посетило ее. Из последних сил она позвала Лизу:

— Лиза, что было в стакане? — спросила она шепотом.

— Я высыпала туда все лекарство, чтобы ты заснула, — ответила Лиза, забираясь к ней на кровать.

— Сколько пакетиков ты туда высыпала?

— Три или четыре.

— Ох, Лиза, — прошептала Катя непослушными губами.

«Только не спать, скоро придет Игорь и поможет. Не спать. Не спать» — говорила она себе, пытаясь сконцентрировать внимание на Лизином лице, но глаза закрылись и она стала проваливаться в пустоту, понимая что умирает.

Неожиданно возникшая в десять вечера пробка на Тверской задержала Игоря на полчаса, машины двигались медленнее пешеходов. Он проклинал все на свете, так как знал, что должен уложить Лизу. Кроме того, непонятное предчувствие сжимало ему грудь: ему казалось, что дома случилась беда. Только в одиннадцать он ворвался в квартиру.

Лиза играла рядом с кроватью, на которой лежала Катя.

— Папа, папочка, — Лиза бросилась к нему.

Он взял ее на руки, и она обхватила его за шею:

— Мама спит, она быстро заснула, — сказала девочка и доверительно добавила: — Я приготовила ей лекарство. Я не стала жадничать и всыпала все порошки в стакан, пусть выспится!

— Ты? — Игорь понял, что его беспокоило, он не слышал Катиного дыхания. С Лизой на руках он подошел к постели и взял Катину руку, она была чуть-чуть теплой. Он прислонил ухо к сердцу, и ничего не услышал, он звал ее, но все было бесполезно.

Как в тумане, стараясь не пугать Лизу, он пошел на кухню, за телефоном и увидел скомканные бумажки от порошков. Лиза растворила в стакане чудовищную дозу сильнейшего снотворного, а он пришел слишком поздно, чтобы спасти ее. Они сидели на кухне и ждали скорую помощь.

— Зачем ты всыпала столько порошков в стакан? — спросил Игорь, бесцельно перебирая белые бумажки.

— Я хотела, чтобы она заснула, она так устала, — сказала девочка, глядя на него своими большими голубыми глазами.

«Цыганка предсказала мне, что я приму смерть из рук маленькой девочки», — неожиданно вспомнил Игорь слова цыганки.

— Ты убила ее! — бросил он Лизе. — Ты убийца. Такая же, как твой отец. И зачем только Катя согласилась взять тебя из детского дома?

Игорь сжал виски руками, он должен спасти ее. Какова бы ни была судьба, которую предсказала цыганка, они должны обмануть ее. Катя будет жить! Он взял в руки телефон, потом бросил его. Он не может так долго ждать. Он сам отвезет ее в больницу. Он будет мчаться быстрее ветра, и да поможет им Бог!

Игорь бросился в спальню и схватил Катю на руки.

— Папа, а я? — Лиза в пижаме стояла перед ним, с глазами полными слез.

— Ты?! — Игорь бросил взгляд на Лизу, как на преступницу. Он был готов удушить ее за то, что она сотворила.

— Папа, я хотела как лучше, — закричала Лиза. — Я люблю маму.

Ему стало стыдно. В конце концов, она всего лишь маленький ребенок.

— Хорошо, пойдем, — бросил он ей, уже открывая входную дверь.

Лиза прямо в пижаме выскочила за ним.

— Накинь хотя бы куртку, — раздраженно бросил он, пока ждал лифта.

Лиза быстро схватил первую попавшуюся куртку из шкафа. Впопыхах никто не вспомнил о том, что надо запереть дверь.

Мотор бы еще теплым, и Игорь рванул с места так, словно хотел обогнать ветер. Все это время он мысленно обращался к Кате.

— Милая, родная, живи. Я прошу тебя. Ты не должна уходить. Это всего лишь глупое предсказание. Не надо в него верить. Катя, Катя, я люблю тебя. Ты нужна нам.

Не прошло и пяти минут, как они были в больнице.

— Скорее, — Игорь положил бездыханную Катю перед врачом. — Вы должны спасти ее. Она приняла большую дозу снотворного.

Врачи быстро увезли Катю, а Игорь, ответив на необходимые вопросы, бросился в кресло и начал молиться. Он никогда не верил в Бога, но его губы беззвучно что-то шептали. Лиза тихо присела рядом с ним. Она чувствовала, что сделала что-то ужасное, и папа назвал ее убийцей. А ведь она всего лишь хотела помочь!

 

Глава 55

На мониторе высветилась прямая линия.

— Она умерла! — вскрикнула молоденькая медсестра и зажала себе рот рукой.

— У нас есть еще время, — бросил врач, подсоединяя какие-то аппараты.

Катя парила над потолком, наблюдая за суетой врачей. Она никогда не была связана с медициной, поэтому действия, которые они совершали, были ей непонятны. Более того, они казались ей бессмысленными, потому что она чувствовала себя прекрасно. Она видела впереди яркий свет, и двигалась по направлению к нему. Появились ее родители, и она, обрадовавшись, протянула к ним руки, но отец покачал головой.

— Нет, Катя, тебе придется вернуться. Твое дело на земле еще не закончено.

Мама помахала ей рукой, и они оба исчезли.

В этот момент она переместилась в коридор и увидела Лизу и Игоря. Они оба плакали. Как-то неожиданно она поняла, что не может уйти. Если она это сделает Лиза всю жизнь будет упрекать себя в том, что она убила ее. Она вновь посмотрела на Лизу и испытала отчаяние. Слезы градом катились по ее лицу, и ей захотелось успокоить ее и сказать, что на самом деле ей хорошо. Она попыталась прикоснуться к ней и погладить ее по голове, но девочка не чувствовала ее. Лицо Игоря было бледным, она явно услышала, что он произносил ее имя и просил ее не покидать его.

— Не может быть, вы спасли ее! — молоденькая медсестра, смахнула слезу. Она работала в этом отделении еще несколько дней, и еще не привыкла, к тому, что после клинической смерти, некоторые из пациентов возвращаются к жизни. Для нее это было чудом, и она смотрела на врача, как на Бога.

Он и сам чувствовал себя Богом. Ему опять удалось выиграть в этой схватке со смертью. Он посмотрел на монитор и его взгляд снова остановился на Катином лице. Даже, выйдя из объятий смерти, она была прекрасна. Бывают же такие лица. Он вспомнил ее мужа. Рядом с ним стояла маленькая девочка. Наверно, дочь. Он стащил перчатки и улыбнулся. Ему удалось вернуть ее своим близким. В такие минуты он испытывал небывалый душевный подъем, понимая, что следует своему предназначению.

Он вышел в коридор, чтобы самому объявить новость. Игорь вскочил ему на встречу. В его глазах был немой вопрос и страх. Он похлопал его по плечу.

— Все позади. Она будет жить.

Лицо Игоря озарилось улыбкой. Бог услышал его молитвы. Он вернул ему самое дорогое существо на свете.

— Спасибо, доктор, — он никак не мог выпустить руку пожилого врача, и продолжал нервно трясти ее, не стыдясь того, что плачет.

Врач посмотрел на девочку, молча стоявшую рядом. Она выглядела маленьким затравленным зверьком, словно в чем-то была виновата. Он любил детей очень сильно, может быть еще и потому, что так и не собрался завести своих. Он освободил свою руку и присел перед ней на корточки.

— Твоя мама будет жить, — сказал он ей, поправив светлую прядь волос, упавших на лицо.

Девочка кивнула и заплакала. Он с удивлением посмотрел на нее и погладил по светлым растрепанным волосам. Только сейчас он обратил внимание, что она была в пижаме, а сверху была надета взрослая куртка, которая доставала ей почти до пят. Все выглядело так, словно ее подняли с постели, и она не успела одеться. Интересно, что же все-таки случилось?

Он поднялся и взглянул на Игоря.

— Как это произошло?

Игорь сердито посмотрел на Лизу, но ее маленькая фигурка выглядела такой скорбной, что он не решился сказать правду.

— Моя жена случайно переборщила со снотворным. У нее большие проблемы со сном последнее время.

— Понятно, — принял его версию врач, подумав о том, что в каждой семье есть свои тайны и не его дело вмешиваться.

— Вы сможете навестить вашу жену утром, — сказал он им на прощание и в ответ на умоляющий взгляд Игоря добавил: — Сейчас она еще очень слаба, ей нужен покой.

Рано утром Игорь и Лиза были уже в больнице. Всю ночь ему не удалось сомкнуть глаз. Он всячески пытался оправдать Лизу, но чувствовал, что продолжает на нее злиться. Они молча приехали домой, Лиза залезла в постель и быстро уснула.

Утром он разбудил ее рано, накормил завтраком и велел быстро собираться. Лиза видела, что папа все еще на нее сердится и боялась, что мама тоже будет сердиться. Но, может, ей удастся ей все объяснить? Ее мама такая добрая, и она всегда ее понимает.

— Двенадцатая палата, — сказала любезная медсестра, когда они прибыли в больницу.

Игорь большими шагами шел по коридору, за ним, семеня маленькими ножками, опустив голову, шла Лиза, озабоченная одной-единственной мыслью — простит ли ее мама.

Игорь вошел первым, Лиза за ним. На подушках лежала бледная Катя. Увидев их, она слабо улыбнулась.

Игорь взял ее тонкое запястье с синенькими жилками и прижал к губам.

— Катя! Ты жива! Как же ты нас напугала.

— Это было даже забавно. Врач сказал, что у меня была клиническая смерть. Теперь я знаю, что это такое. — она приподнялась на локте: — Хочешь узнать, почему я вернулась?

— Почему?

— Я была в коридоре и увидела, как вы переживаете. В этот момент я окончательно поняла, что не имею права покинуть вас. Она перевела взгляд на Лизу.

— Ты сердишься на меня? — быстро спросила девочка.

— Конечно, сердится, — недовольно сказал Игорь. — Ты из-за своего непослушания чуть не убила маму. А все из-за своей дурацкой привычки все делать по-своему. Сколько раз я тебе говорил: надо слушаться взрослых.

— Мама, — в ее больших глазах было такое недетское отчаяние. — Я всего лишь хотела помочь.

— Я знаю, дорогая, — Катя сжала ее маленькую теплую ручку. — Я вовсе не сержусь на тебя.

 

Глава 56

После этого случая Игорь особенно бережно относился к Кате. У него даже началось что-то вроде паранойи, когда Катя оставалась одна. Он звонил ей каждый час, ругал себя, понимая, что поступает глупо. Что было однажды, не повторяется. И все-таки, хоть это было смешно, но он боялся, что предсказание цыганки может исполниться. Может быть, он и забыл бы об этой истории, если бы не смерть Катиной подруги Лены. Та же самая цыганка нагадала ей… И ведь исполнилось. До сих пор неизвестно, что произошло с Леной, ее тело так и не было найдено. Она умерла или жива до сих пор? Он знал, что Катя несколько раз звонила Луису. Но Лена исчезла. Она умерла или была жива? Однажды Катя призналась ему, что теперь не верит в смерть подруги. У нее был слишком сильный характер, чтобы покончить с собой. Лена, Катя, цыганка. Игорь сжал виски руками, пытаясь сосредоточиться на отчетах и четко осознавая, что он не понимает ни одной цифры. Кажется, он превращается в параноика. Он услышал тихий стук, и в дверь вошла его секретарша Маша.

— Игорь Владимирович, можно мне взять отгул на понедельник?

Он оторвался от бумаг и посмотрел на маленькую девушку, стоявшую перед ним. Неужели ей уже двадцать четыре? Она ему казалась похожим на ребенка.

— Мой жених приглашает меня в Питер на выходные. Там сейчас белые ночи.

— У тебя есть жених? — удивился он.

— Да, конечно. И эта поездка — его подарок на мой день рождения. Пожалуйста, Игорь Владимирович. Она умоляюще посмотрела на него. — Всего только понедельник. — она сделала паузу. — Он уже купил билеты.

— Маша, но у нас — он растерянно посмотрел на отчеты, — Много дел. Я не знаю, как я обойдусь без тебя.

— Но Игорь Владимирович… — канючила девушка. — Белые ночи. Пожалуйста. Это так романтично.

Он задумался. Белые ночи. Наверно, это развлекло бы Катю. Он тоже может взять ее и Лизу на выходные. Устроить праздник. Наверно, Кате понравится Питер. Интересно, а она вообще была там или нет? Он там был только в школе, и тогда моросил дождь.

— Маша, — он посмотрел на секретаршу. — А ты можешь заказать еще три билета в Питер? Мне бы тоже хотелось поехать с женой и дочерью.

— Конечно, Игорь Владимирович. Я мигом. Вы на самолете или на поезде хотите?

— На самолете. Нет, на поезде. Да не важно. Делай же что-нибудь, что ты стоишь?

Маша упорхнула, острым чутьем поняв, что если она не сделает билеты шефу, то и она не поедет, отправилась звонить знакомой из туристической фирмы. Менее чем через полчаса она вновь появилась в кабинете.

— Я все сделала, Игорь Владимирович. Гостиница на Васильевском острове. Ночной комфортабельный поезд, купе. Три билета. Отправление в 23 часа с Ленинградского вокзала. Она улыбнулась. — Могу ли я считать, что вы разрешаете мне отсутствовать в понедельник?

Игорь махнул рукой.

— Только в понедельник.

— Спасибо. — ее глаза сияли. — Вы не пожалеете. Питер — самый романтичный город на свете.

Он улыбнулся и взял трубку.

— Катюша, собирайся. Я заказал билеты. Мы едем в Питер. — он улыбнулся, слушая Катины радостные возгласы. Смешно сказать, но ему самому это не пришло бы в голову. Белые ночи Санкт-Петербурга.

Он отодвинул отчет. Ему тоже не помешает проветриться. Он разберется с делами после поездки.

Когда они гуляли по набережной, пошел дождь. Они спрятались под ближайшим навесом.

— Ну вот тебе и романтичный город. — он с жалостью смотрел на серые капли, стучащие по мостовой. — Мы даже не взяли с собой зонта.

— Мы можем пока сходить на выставку, — предложила Катя. — Мы случайно оказались в художественной галерее.

— Хм, современная живопись, — он рассматривал рекламу. — Не думаю, что это интересно. Я бы лучше пошел в Русский музей и посмотрел Айвазовского.

— Зря вы так говорите, — пожилая женщина, которая продавала билеты, поднялась со своего стула и подошла к ним. — Айвазовский, конечно, хорош. Но эта молодая художница тоже прекрасно рисует море. Критики говорят, что у нее особенный талант выбирать цвет. Она очень талантлива. Жаль, что она больше не рисует.

— Почему не рисует? — спросила Катя.

Женщина нахмурилась.

— Видите ли, говорят, она больна. — она оглянулась в зал и понизила голос. — Говорят, она умирает. А ведь молодая совсем, еще нет и тридцати пяти.

Катя почувствовала, как глухо застучало в груди сердце. Лена! Не может быть! просто совпадение. Да мало ли на свете умирающих художниц, рисующих море. И все-таки. Она должна взглянуть. Она достала из сумки кошелек.

— Три билета, пожалуйста.

— Катя! — Игорь удивленно смотрел на нее. — Не думаю, что это интересно. И дождь уже кончается.

— Да, мама, пойдем. — Лиза потянула ее за руку.

Катя повернулась к ним, и Игорь заметил, как напряженно было ее лицо.

— Как хотите. Я должна посмотреть. Вы можете подождать меня здесь. Это не займет много времени.

— Папа, пойдем на улицу? — Лиза взяла его за руку. — Смотри, солнце выглянуло. Вы обещали, что мы будем кататься на кораблике. — Игорь посмотрел на Катю.

— Идите пока на пристань. Я догоню вас. Извините, всего один билет.

— Нет, три. — Игорь тянул упирающуюся Лизу за собой. — Раз уж ты так хочешь, мы все пойдем на эту выставку, а позже покатаемся на теплоходе.

Катя не ответила, она чувствовала, что ей трудно дышать. Лена! Неужели я нашла тебя?

Если это ее картины, она узнает их сразу. Она вдруг вспомнила, что когда она устроила выставку Лениных картин, их очень быстро раскупили. Неужели это сделала она через посредников?

Катя почти бегом пробежала через коридор и с трепетом остановилась перед первой же картиной. Она знала эту кисть. Она узнавала эти краски. Действительно, только у Лены была такая странная игра цветов. Ее манеру писать было трудно с кем-нибудь спутать. К тому же на картине был изображен тот самый утес, который в кошмарных снах иногда снился Кате по ночам. Она приходила туда и искала Лену. Не было сомнений, это было то же самое место. Только здесь оно было изображено в хмурый день. Над морем висели свинцовые тучи, а ветер гнал высокие гребешки серо-синих волн.

Катя наклонилась, чтобы прочитать надпись и неожиданно почувствовала, что буквы пляшут у нее перед глазами. «Утес смерти» Елена Лебедева.

Ей ничего не говорила фамилия, да и не могла говорить. Но она оставила себе свое имя и нарисовала картину, где она решила умереть. Умереть для других, для своей прошлой жизни. Для Луиса и для нее, Кати. Катя почувствовала себя нехорошо и устало прислонилась к стене.

Занятые рассматриванием картин Игорь и Лиза не видели ее. Она достала из сумки платок и вытерла струившиеся по щекам слезы. Я нашла тебя, Лена. Какое счастье, что ты тогда не сделала это. Внезапно, она вспомнила о словах билетерши. Она говорила, что художница умирает. Надо срочно найти ее. Катя сделала над собой усилие и заставила себя пройти вперед. Следующую картину она хорошо знала. Это была та самая, которую Катя забрала у Луиса и выставляла на вернисаже. Она быстро обошла весь зал. Так и есть. Здесь были все картины, которые Катя забрала у Луиса и которые были так неожиданно и быстро раскуплены. Внезапно Катя все поняла. Лена и не собиралась сводить счеты с жизнью, поэтому она и просила Катю забрать картины у Луиса. Ну почему же она не намекнула ей. Господи, она так переживала. Но в этом была вся Лена. Она хотела, чтобы все считали, чтобы она умерла. В том числе и Катя.

Игорь тронул ее за плечо.

— А она здорово рисует!

— Катя повернулась к нему, и он удивился мертвенной бледности ее лица и горящим глазам.

— Это Ленина выставка. Я нашла ее.

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Катя всхлипнула. — Она жива, она провела нас всех. Она заставила всех подумать, что она прыгнула с обрыва, а на самом деле она уехала в Питер и стала работать.

— Ты осуждаешь ее?

— Нет. — Катя покачала головой, отгоняя прочь обиду, на которую не имела права. — Она правильно сделала. Начиная новую жизнь, надо рвать все отношения. Я бы не сыграла так искренне горе перед Луисом, если бы знала правду.

— Но, может, она в последний момент передумала?

— Может. — Катя кивнула. — И все же я должна ее увидеть.

Игорь обнял ее за плечи.

— А может ей будет неприятно, если ты разоблачишь ее. Ведь она уже могла сто раз связаться с тобой.

— Она умирает. Я должна быть рядом. Сама она никогда бы не попросила об этом. Она была слишком гордой, чтобы позволить за собой ухаживать. Она никогда не хотела быть в тягость кому-нибудь. Мне надо выяснить ее адрес.

— Мы можем попробовать узнать у распорядителя этой выставки. Побудь здесь, я попробую все выяснить. — он усадил Катю на маленькую банкетку.

— Папа, можно я пойду с тобой? — подала голос Лиза.

— Нет, солнышко, побудь с мамой. Видишь, она расстроена.

— Хорошо. — Лиза с готовностью опустилась на кушетку и взяла Катю за руку.

— Мамочка, почему ты плакала?

Катя потрепала Лизу по волосам.

— Я нашла свою подругу.

— Так это же хорошо?

— Да.

— Тогда почему ты плачешь?

— Потому что она очень больна.

— Она умирает?

— Да, малышка. И я должна обязательно ее увидеть.

Лиза хотела еще что-то спросить, но внимание Кати привлек Игорь, появившийся с симпатичным молодым человеком с грустными карими глазами. Катя поспешно поднялась им навстречу.

— Это моя жена, Катя. Она была Лениной подругой.

— Катя. — Молодой человек с интересом оглядывал девушку. — Вы не поверите, сколько Лена мне рассказывала о вас. Она так вас любила.

— Но она ни разу не дала мне о себе знать, — грустно заметила Катя.

— Не обижайтесь. На это была причина. Все эти годы она упорно боролась с болезнью. Она не хотела, чтобы вы видели ее, какой она стала.

Катя вспомнила Ленины слова. «Пусть Луис запомнит меня молодой и красивой».

— Я знаю. Она хотела, чтобы я запомнила ее такой, какой она была до этого. Но мне не важно, какой она стала. Мне нужно увидеть ее. Пожалуйста. Это глупо. Я же не мужчина. — Катя опустила голову и чуть слышно спросила: — А это, правда, что она умирает?

— Правда. — в темных глазах молодого человека мелькнуло хорошо сдерживаемое отчаяние. — Она все еще борется. Но эта болезнь всегда побеждает.

— Как я могу увидеть ее?

— Не знаю. — он покачал головой. — Я спрошу ее. Она не простит мне, если я приведу вас без ее разрешения. Да и вы можете не оказаться готовой увидеть ее такой… Это не та Лена, какую вы знали. СПИД, он, знаете, не щадит никого. И особенно красивых женщин.

— Я понимаю. Но пожалуйста. Я хочу быть с ней в ее последние часы. Я…

— Ничего не обещаю, кроме того, что расскажу ей о нашей встрече. Оставьте мне телефон.

Катя назвала ему номер мобильного телефона.

— Да, я не представился. Меня зовут Дмитрий. Я ее друг, — он протянул Кате руку. — Я свяжусь с вами. Но вы в любом случае не волнуйтесь. Я люблю ее, и я буду с ней до конца. — он вздохнул. — Мне повезло, что я узнал ее. Жаль, что так поздно. Единственная просьба: не говорите ее мужу, что вы ее нашли. Она не вынесет, если он увидит ее такой.

— Конечно, нет.

Они расстались. Все трое вышли на улицу. Говорить не хотелось. Молчала даже Лиза. Она всегда четко улавливала настроение взрослых и в отличие от других детей не приставала, когда было не до нее.

 

Глава 57

Лена позвонила сама. Услышав ее голос, Катя чуть не выронила телефон из рук.

— Ну что, следователь, все-таки нашла меня?

— Господи, Лена. Неужели это ты?!

— Зачем ты нашла меня? Ведь я же написала тебе письмо, что я прыгнула.

— Но ведь ты не прыгнула, такие, как ты никогда не сдаются?

Ленин голос стал грустным.

— Я уже почти сдалась, подруга. Болезнь берет свое. Поэтому и не хотела, чтобы ты увидела, в какую развалину я превратилась.

— Говори адрес.

— Ты уверена, что готова увидеть живой гниющий труп, который уже не может самостоятельно приподняться с места?

— Уверена.

— Катька, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знала, что я считаю тебя сестрой. Ты же ведь хотела иметь сестру?!

Катя всхлипнула и зажала себе рот рукой.

— Эй, ты там не плачь. Ты была у меня на выставке? За эти годы я смогла доказать кое-что даже самой себе. Оказывается, я не только могу трахаться с мужиками. Я еще и художница. Хотя, не уверена, что если бы я не заболела, я бы нарисовала столько картин.

— Ты здорово рисуешь. Особенно хорошо получился «Утес смерти». Тебе здорово удалось всех провести.

— Я знаю. Ты не поверишь, но я на самом деле поехала туда, сидела там, на краю пропасти, и думала о жизни. Над морем вставало солнце, и мир показался мне таким чудесным, что я поняла, что никогда не смогла бы прыгнуть.

— Луис и не поверил.

Лена помолчала.

— Как он там?

— Он очень переживал, я тебе все расскажу. Неужели тебе неинтересно, что произошло после твоей смерти. И если ты все-таки скажешь мне твой адрес…

— Кать, ты не представляешь, как я хочу увидеть тебя… обнять тебя… Но я боюсь отвращения, которое будет написано на твоем красивом лице.

— Ленка, перестань. Диктуй адрес.

— Кать, ты не поверишь. Но я даже нашла свою любовь. Он чудак, но он любит меня.

— Он — хороший парень.

— Кать.

— Да?

— Он тоже инфицирован. Так что он понимает меня, как товарищ по несчастью.

— Ты можешь мне все рассказать при встрече. Я никуда не уеду, пока не увижу тебя.

— Улица Школьная дом 6, квартир 11.

— Я буду через час.

Всю дорогу Катя старалась убедить себя, что она не боится встречи с Леной. Но против ее воли перед ней как назло вставали картины прошлого. Лена в аэропорту, какой она увидела ее первый раз, с гордой походкой, в короткой мини-юбке, бездна уверенности в своем женском обаянии. Лена за рулем автомобиля, с развевающимися на ветру волосами, Лена на море, точеная фигурка, купальник, едва прикрывающий восхитительное тело.

Нет, она не должна вспоминать. Она должна быть готова ко всему. К счастью, она еще не знала к чему готовиться. Она никогда не видела умирающих от СПИДА.

Дверь открыл уже знакомый ей Дмитрий. Поздоровавшись, он пропустил Катю в прихожую.

— Все-таки она тебе позвонила?!

Кате показалось, что он был против того, чтобы она появилась здесь. Катя молча кивнула.

— Где она?

— В комнате. — он сжал ее руку. — Только держи себя в руках, раз пришла. Ей только не хватало твоих слез. Она не выносит жалости.

— Да, конечно.

Из комнаты послышался голос Лены.

— Кто там пришел?

— Иди, — он подтолкнул ее в спину. — И помни о том, что я сказал.

Катя прошла несколько шагов и оказалась в полутемной комнате. После яркого света она сощурилась и не сразу разглядела ее. Лена полулежала на подушках. На отекшем, посеревшем лице остались только глаза. Синие губы были искусаны в кровь, а на голове почти не было волос. Под кроватью судно.

— Ну здравствуй, подруга.

Катя подошла ближе и остановилась. Этого не могло быть. Это несправедливо. Лена не могла выглядеть так. Она почувствовала подступающие слезы. В комнате стоял стойкий запах лекарств и болезни. Она заставила себя подойти ближе.

— Здравствуй, Лена.

— Видишь, какой красавицей я стала. Ты, наверное, сейчас думаешь, что лучше было бы, если бы я прыгнула.

Катя пробормотала какие-то слова и обессилено опустилась на стул, стоящий возле кровати. Она чувствовала, что задыхается. Кажется, она и в самом деле зря пришла. Этот живой труп, который она видела, никак не мог быть той Леной, которую она знала.

В дверях появился Дмитрий. Он смотрел на почти потерявшую сознание изо всех сил сдерживающуюся Катю и думал, как увести ее. Какой же он дурак, что он передал Лене ее телефон. Теперь ей только будет хуже. Он понимал Катю. Когда они познакомились с Леной, болезнь еще не оказала разрушительного воздействия на ее тело. Он узнал и полюбил ее такой же, какой она была до болезни. Все происходило постепенно у него на глазах, и у него было время привыкнуть. К тому же работая в центре с больными СПИДом, он видел, во что за несколько лет превращались цветущие мужчины и женщины.

— Катя, может быть, ты хочешь чего-нибудь?

Катя поняла, что она себя выдала. Они видят, как ей плохо. Она отчаянно покачала головой, чувствуя, как сами собой текут по лицу горячие слезы. Лена протянула руку из-под одеяла и сжала ее пальцы.

— Ничего, скоро привыкнешь. Иди, выпей кофе, а то я тоже расплачусь.

Катя поднялась со стула и вышла за Дмитрием. Он сжал ее локоть.

— Я же тебя предупреждал!

— Да, но я не знала. Бедная Леночка. Это несправедливо. Почему именно это должно произойти с ней? Она была такой красивой.

Она вытирала слезы рукой, но они снова стекали по лицу.

— Сядь, — Дмитрий указал на табуретку. Он полез в шкаф и достал бутылку коньяку. Налил рюмку.

— Выпей.

Катя послушно выпила обжигающий коньяк и протянула рюмку Дмитрию.

— Можно еще?

Он наполнил ее до краев. Потом, подумав, достал вторую для себя. Они молча пили, не чокаясь.

— Сколько она еще проживет? — шепотом спросила Катя.

— Неделю максимум. Может быть, меньше. Так врачи говорят. У нее постоянные боли, и она уже не может есть. Проклятый СПИД. Это будут самые трудные дни для нее. Уже не помогают обезболивающие. Но, черт возьми, я еще не видел никого, кто бы так мужественно переносил боль. Даже мужики плачут. А она нет. Только иногда ругается матом.

Кате стало стыдно за свое малодушие. Какая разница, как теперь выглядит ее подруга, если она осталась прежней. Ее дух до сих пор не сломлен. Она не плачет и не жалуется. И задача Кати помочь ей в ее последние дни.

— Можно я останусь здесь? — неожиданно спросила Катя.

— Ты с ума сошла? Ты чуть сознание не потеряла, когда ее увидела.

— Да, правда. Но я привыкну. — она отставила рюмку. Теперь ее глаза были сухими. — Пожалуйста, разреши мне, ради нее. Ведь она не зря мне позвонила.

Он пожал плечами.

— Это как Лена решит. Мне все равно, здесь есть еще одна комната. Только бы ей было лучше. Потом добавил: — Она даже выгнала медсестру. Не смогла перенести, с какой жалостью та на нее смотрела.

— Со мной все будет в порядке. — Катя поднялась со стула. — Я пойду к ней. Мне надо ей кое-что рассказать.

Когда Катя вошла, Лена открыла глаза.

— О, ты все-таки смогла вернуться.

Катя села на край ее постели и поправила Лене подушку.

— Ты позволишь мне остаться?

Лена попыталась улыбнуться, но приступ боли превратил улыбку в гримасу.

— Только если ты будешь развлекать меня рассказами о том, что случилось на Кипре после того, как я умерла.