Глава 40
Василий сразу узнал Марену, несмотря на то, что она очень изменилась. Ее темные кудрявые волосы теперь были зачесаны в пучок, косметика отсутствовала, а мятые бесформенные брюки и слишком свободный свитер скрывал фигуру. Создавалось впечатление, что она специально уродует себя, чтобы не привлекать внимание.
— А ты здорово вырос, — заметила она, когда они сели в маленькой комнатке, заполненной ведрами и швабрами.
— Так сколько лет прошло. Мне тогда было двенадцать.
— Я очень изменилась? — спросила она Василия.
— Нет, ты такая же, — соврал он, легко перейдя на «ты». Женщина, сидевшая перед ним, несмотря на прошедшие годы, все равно осталась той девушкой, которая в те одинокие для него годы дарила тепло, играя с ним или просто разговаривая.
— Ладно, не ври, — скривилась Марена. — Я знаю, что постарела и рада этому. Моя красота всю жизнь была для меня, как проклятье, и они с готовностью использовали это. Ты должен дать мне слово, что никому не скажешь, что встречался со мной.
— Да что ты, Марена… — начал Василий.
— Не называй меня так, — вскрикнула она. — Когда я слышу это имя, чувствую, что во мне пробуждается зло, и я словно возвращаюсь в прошлое. В то ужасное время. Теперь меня зовут Инна.
— Ну, хорошо, как скажешь. Инна так Инна. Неужели это имеет такое значение?
— Принято считать, что имя выбирают родители. Но ребенок рождается с запрограммированной судьбой и подобранным под нее характером. Как назвать, решают на небесах и нашептывают в уши родителям.
— Значит, Нина была права, когда говорила мне это.
— Кто эта Нина? — насторожилась Инна.
— Моя жена, — успокоил ее Василий.
— Ты женат? — в ее усталых глазах промелькнуло нечто подобное интересу.
— Гражданский брак, — на всякий случай уточнил Василий. — Она и рассказала мне о том, что наш числовой код, включающий в себя день, месяц и год рождения, очень важен. Так же, как и имя. Я тогда не придал этому особого значения.
Марена назвала Василия дурачком и разразилась целой лекцией. Когда человек удаляется в монастырь, ему меняют имя для того чтобы он мог полностью отрешиться от прошлого. Выбор имени происходит, чтобы оно находилось в соответствии с его новыми задачами. Когда люди уезжают в другую страну, их жизнь резко меняется в основном из-за того, что их имя произносится иначе. Например, Анна станет просто Энн, Петя Питером и так далее. Меняется сумма цифр и их цифровой код. Это серьезнее, чем люди осознают. При поступлении в Огненное братство каждому его члену изменяли имя. Сумма цифр обязательно образовывала цифру «два», что означает дуаду. Дуада — это воплощение всего зла и порока на земле.
Услышав об уже знакомой дуаде, Василий нахмурился: оба его имени несли в себе зло, и он поспешил перевести разговор на интересующую тему. В ответ на вопрос Марена снова выдала лекцию.
Огненное братство основано на легенде. Иван и Марья — мифические брат и сестра, которые не ведали о своем родстве и вступили в брак, за что и были превращены Богом в цветок. Это одна версия. Другая, что они превратились в цветок сами, чтобы не разлучаться. Брат с сестрой символизируют огонь и воду, поэтому цветок состоит из желтых и голубых цветов. Братство использовало третью малоизвестную версию, что Мария коварством и хитростью соблазнила своего чистого и непорочного брата Иванушку и женила его на себе. Бог рассердился и превратил их обоих в цветок, навсегда соединив чистое с порочным, не особенно разбираясь в том, что Иван пал жертвой коварства. Цветок создан в назидание людям, и его тайный смысл в том, что, единожды оступившись, прежнюю чистоту не сохранишь. Иван-да-Марья — цветок искушения, поэтому люди и сжигают его в праздник Ивана Купала, чтобы миновала их участь впасть в искушение. Но во всем этом есть одна несправедливость. Если Марья и была воплощением зла, то Иван был обманут. И разве прав Бог, что поместил их вместе на один стебель? Во время празднования Ивана Купала чучело Ивана и чучело Марьи сжигали на костре. Но в Огненном братстве сектанты, поклоняясь Ивану, мстили за него, сжигая дома, в которых в этом году родилась девочка. Иногда ее успевали выкрасть в суматохе пожара и принести в качестве жертвы.
После ее рассказа оба молчали. Василий заметил, что длинные пальцы Марены, превратившей в Инну, дрожат от волнения.
— Я помню только, что ко мне все были очень внимательны в этот день и дарили подарки. И ты знаешь, почему так было? Потому что я и есть тот самый Иван, который родился в этот день?
— Ты родился с определенной миссией.
Василий стукнул кулаком по столу.
— Какая все это чушь! Надо же так задурить людям голову! — раздраженно заметил он. — Как ты, вообще, попала в эту секту?
— Влюбилась в парня, мы какое-то время встречались, а потом оказалось, что он женат. Конечно, такое случалось со многими. Но для меня, а мне было тогда девятнадцать — это был конец света. Я чувствовала себя опозоренной. К тому времени я всем в деревне рассказала, что он мой жених. И он, заметь, действительно, обещал на мне жениться. После того, как мы стали близки, я заговорила о свадьбе. Он рассмеялся и сказал, что женат и вовсе не виноват, что я свела его с ума своей дьявольской красотой. Тогда я решила увести его от жены. — Инна поднялась и подошла к окну, глядя в темноту, вновь переживая события тех дней. — Если бы я тогда смогла остановиться! Уехать в другой город, выкинуть его из головы. Время все лечит, я бы забыла его и ничего из того, что случилось, не произошло бы.
— Не кори себя, — тихо сказал Василий, желая успокоить ее. — Что сделано, то сделано.
Когда она повернулась, ее глаза сверкали.
— Всю жизнь, слышишь, всю жизнь расплачивается тот, кто хотя бы раз попросил помощи у темных сил! Запомни это!
Василий вздрогнул, вспомнив, как попросил Улиту сделать приворот. Инна закурила сигарету и вновь опустилась на стул. Выпустив дым, продолжила глухим, до отчаяния спокойным голосом человека, которому нечего терять.
— Я была словно одержима этим мужчиной, мной двигало желание вернуть его, несмотря ни на что. Нашла газету и позвонила по объявлению. Познакомилась с Улитой. Они специально вербовали в секту тех, кого обманули в любви. — Инна внимательно посмотрела на Василия. — Ты понимаешь, почему?
— Потому что это соответствовало легенде об обманутом Иване, — предположил Василий, чувствуя холод, пробирающий его до костей. Казалось невероятным, чтобы взрослым людям вбили в голову поклоняться сказке. — Так у тебя получилось вернуть его?
— Попав в братство, я и думать о нем забыла. Мне дали новое имя. Вбили в голову, что мы собрались вместе для того, чтобы мстить. Мстить за нашу поруганную гордость, за наши растоптанные чувства. Конечно, теперь я понимаю, как заблуждалась. Лишь один Бог указывает нам верный путь. — она быстро несколько раз перекрестилась.
— Ты что же это, веришь в Бога? — поразился Василий.
— Да, сейчас я прохожу своеобразное очищение, выполняю грязную работу, — она кивнула на тряпки и швабру в углу комнаты. — Я слишком долго служила злу, чтобы работать с людьми. Лишь позже, когда я осознаю все свои грехи, мой духовный наставник разрешит мне делать что-нибудь еще.
Инна стала верующей. Это было немыслимо. Василий вдруг вспомнил ее обнаженной, выходящей из воды после традиционного купания: полная грудь, колыхающаяся при ходьбе и на голове венок из голубых и желтых цветов.
— Почему братство разогнали?
— Я не могу говорить об этом, — Инна опустила голову на руки. — Я еще слышу крики людей в поджигаемых нами домах. Они снятся мне по ночам в кошмарах. Как я могла участвовать во всем этом? — Василий вспомнил свой собственный поджог и еле сдержался, чтобы не рассказать об этом Инне.
— Мне надо знать, — настаивал Василий.
— Многих наших людей взяли в праздник Ивана Купала, из-за чего наше общество перешло на подпольное существование. После того, как Сатанов был вынужден уехать, Улита взяла правление в свои руки. Мы продолжали иногда собираться.
— Но почему Улита?
— А что здесь удивительного? У нее же был ты, Иван, будущий правитель Огненного братства. Мы лишь слепо выполняли ее волю, потому что боялись.
— Но я ничего не знал, жил обычной жизнью, ходил в школу.
— Тогда ты был еще слишком мал, а Улите, временно занявшей руководство братством, роль пришлась по душе. Она оказалась такой тщеславной, что не хотела отдавать тебе свое место. Упивалась своим могуществом, рассказывая на встречах, что ты еще молод, чтобы управлять братством, нужно подождать пока у тебя родится сын.
— Но как долго она собиралась ждать?
— «Мужчина только тогда становится мужчиной, когда становится отцом», — повторяла она. Твоему сыну, которого ты обязан назвать Иваном, уготована более серьезная роль, нежели тебе.
— Какая роль? — выкрикнул Василий, еле сдерживая нетерпение.
— Она упоминала о вратах зла, которые сейчас открыты лишь наполовину. Он должен стать тем, кто распахнет их настежь и тогда на землю придет царство тьмы.
Василий сжал виски. Начинался приступ головной боли.
— Ты знаешь что-нибудь о моих настоящих родителях? — спросил он, пристально глядя на Инну.
Женщина вскочила с места и метнулась к окну. Вытащила сигарету и попыталась прикурить, но сигарета выпала из дрожащих губ на пол. О, она помнила этот день до мелочей. Прекрасный майский день, когда после зимы солнечные лучи особенно приятны, а молодая зелень распускающихся деревьев радует глаз свежестью. Она и еще двое мужчин из их братства, были посланы с важным заданием — организовать похищение маленького Ивана. Они долго искали его, колеся по городам и скрупулезно просматривая списки мальчиков, родившихся седьмого июля. И вот, наконец, повезло, они его нашли. Дело было за малым — выкрасть его из семьи. Ему, этому трехлетнему малышу, уготована совершенно другая участь, нежели просто ходить в детский сад и спокойно жить с родителями в уютной квартире.
* * *
Марене поручили отвлечь внимание отца, который по воскресеньям гулял с сыном на детской площадке. Специально для этого она полностью изменила имидж, превратившись из монашки с гладко зачесанными волосами в платке в женщину-вамп. Короткая юбка, открывающая стройные ноги, прозрачная блузка с глубоким вырезом, туфли на высоких каблуках. В целях конспирации на голове парик с каштановыми кудрявыми волосами. Оглядев себя в зеркало, Марена усмехнулась. Наконец-то ее дьявольская красота послужит благому делу. Она была одной из самых красивых девушек в их братстве, поэтому ее часто использовали на подобных ролях.
Все шло по плану. Худенький малыш с черными глазами возился в песочнице вместе с другими детьми. Отец расположился на скамейке неподалеку, рассеянно перелистывая газету. Марена вышла из автомобиля неподалеку и оправила короткую юбку. Нарочито развязной походкой направилась к отцу ребенка с тем расчетом, чтобы закрыть собой малыша.
— Извините, совершенно запуталась. Как называется эта улица?
Молодой отец ответил, скользнув взглядом по ее ногам.
— Мне кажется, я хожу по кругу. Вон та улица, как называется? — спросила она, указывая рукой, заставляя тем самым его повернуться спиной к песочнице.
— Улица Ленина.
— Ох, эта улица Ленина, — рассмеялась девушка. — Вы знаете, что в каждом городе до сих пор осталась улица Ленина, несмотря на то, что мнение о Ленине совершенно изменилось.
Она еще болтала какую-то ерунду, отвлекая его и делая вид, что не понимает, куда ей надо свернуть, чтобы найти нужный дом. Когда она удалилась, покачивая бедрами, мужчина еще некоторое время заворожено смотрел ей вслед.
* * *
Василий подозрительно смотрел на смутившуюся Инну, совершенно уверенный в том, что она имеет отношение к похищению. Возможно, и ее ласковое обращение с ним в секте было всего лишь следствием вины.
— Я задал тебе вопрос, — повторил он.
— Ничего не знаю об этом, — Инна нахмурилась. — И вообще, тебе пора уходить. У меня много дел. Надо помыть полы.
Он даже сам не понял, как это произошло. Ярость нахлынула на Василия так быстро, что опомнился, только когда, накинувшись на Инну, начал ее душить, бормоча проклятия. Инна захрипела:
— Нет, не надо, пожалуйста. Я все расскажу. Только не убивай меня.
Молодой человек опустил руки, проклиная себя за несдержанность. В ее глазах был ужас.
— Теперь я верю, что ты и есть тот самый Иван.
Инна растирала шею. Прошло несколько минут напряженной тишины, пока она собиралась с силами.
— Ты, наверно, убьешь меня, когда узнаешь, — наконец, произнесла она. — Но ты должен меня понять. К этому времени я была полностью порабощена братством и свято верила в правильность того, что делала.
— Рассказывай!
— Нас было трое. Я и еще двое мужчин. Имена не назову. Да это и не важно. Мы получили задание привезти тебя в братство. Тебе исполнилось три года. Пока я отвлекала твоего отца, мужчины затолкали тебя в машину. — она остановилась, ожидая взрыва ярости, но на лице Василия была лишь боль и отчаяние. Хоть он и верил хрустальному шару, но услышать подтверждение от живого человека оказалось все равно мучительно.
— Поэтому ты всегда была со мной такой ласковой, да? Пыталась возместить свою вину?! — горько спросил он.
— Сначала да, а потом я на самом деле привязалась к тебе. Не забывай, что я давала клятву, расписывалась в книге наших правил. Я верила в наши принципы.
Василий хмыкнул.
— Ты помнишь имена или фамилии моих родителей?
— Я их не знала. Мне только показали ребенка и твоего отца.
— Как он выглядел?
Женщина задумалась.
— У него была небольшая бородка и добрые голубые глаза. Мне тогда еще показалось странным, что сын у него на цыгана похож.
— Если бы не вы, у меня могла бы быть нормальная жизнь. Закончил бы школу, потом поступил бы в институт. Встречался бы с девушками. — в его голосе была такая боль, что Инна протянула руку и погладила его по волосам. Неожиданная ласка вызвала у него приступ отчаяния.
— Ты презираешь меня?
— Не могу, — честно ответил он. — Тебя заставили.
— Прости меня. Я не должна была им помогать привезти тебя в братство.
— Уже простил. Если бы не ты, это все равно бы случилось.
Они еще немного поговорили, Инна рассказала, что начала новую жизнь и теперь поет в церковном хоре и помогает в церкви. У нее есть духовный наставник, который ведет ее. Василию это казалось более чем странным: женщина, принимающая участие в похищении ребенка, поджоге домов и ритуальных убийствах становится святошей. С трудом заставил себя промолчать, хотя злые слова уже были готовы вырваться из горла.
