Светлая седмица. Переполняет радость оттого, что Господь победил смерть, болезни, горе и печаль. Хочется этой радостью делиться и делиться. Ее много, на всех хватит. На всех, кому она нужна.
— Христос Воскресе!
— Воистину Воскресе! — торжественно, словно на параде, отвечают известные прихожане. Их лица светятся ярче солнца. Счастливые.
— Христос Воскресе! — иду, почти лечу с кадилом и трисвечником по храму.
— Воистину Воскресе! — вещает пономарь Семеныч из алтаря.
— Воистину Воскресе! — из-за колонны ликует Виктор — старый христианин, беженец из Азербайджана.
— Воистину Воскресе! — из-за другой колонны тоненьким голоском звенит Екатерина — беглянка с Украины.
— Воистину Воскресе! — это Илья, переселенец из Казахстана.
— Христос Воскресе!
— Воистину Воскресе!
В храме пять человек. Все беженцы с Русской земли на Русскую землю. Рассказывают, что в этих самых «станах» и даже на Украине тосковали по духовности, оттого и прибежали сюда, в центр Святой Руси, побросав квартиры и работу. А тут… Местные беженцам не радуются, если же уличают в церковности, вовсе съедают.
— Пусть лучше съедят свои, православные! — заявил как-то по прибытии из Азербайджана Виктор.
— Православные? — удивился я. — Так ведь православные не съедают, они, то бишь мы, — не волки.
— А как же?.. — он задумался.
— Вот так!
-Да…
-Да!
Но пасхальное настроение убивает все темные мысли.
— Христос Воскресе!
— Воистину Воскресе!
После службы, довольные, пятеро молитвенников расходятся по домам. Словно фонарики разбредаются по темным проулкам и приветствуют мрачных соседей, дымящих на лавочках возле дворов:
— Христос Воскресе!
Те в ответ ворчат.
Интересно, а почему так? Может, мы, священники, мало проповедуем? Может, мы, духовенство, малограмотные? С такими мыслями бреду домой. Меня отвлекает женщина, чей огород подходит вплотную к стене храма. Вот и ее церковная жизнь не волнует. Может, я виноват?
— Батюшка, можно вас спросить?
«Ого! — думаю, — неужели духовное шевеление? Отрадно!»
— Конечно! — говорю и добавляю: — Христос Воскресе!
— Ну, это у вас, там, может быть, и воскресе.
— Вообще-то везде и всегда, — отвечаю, — так о чем вы спросить хотели?
— Да вот, у кума мать при смерти. Он ей гроб смастерил, а сам греха испугался. Спроси да спроси у попа, грех это или нет, когда сын для матери гроб делает?
— Грех, — говорю, — когда человек в церковь не ходит, когда в праздник бездельничает, когда не постится, ворует и сквернословит.
— Да нет, — даму ответ явно не устроил, — это все ерунда! Вот вы скажите, гроб для матери делать — не грех?
Я честно ответил:
— Ничего про гроб для матери Спаситель не говорил. Да и вообще в Писании ничего похожего не встречается.
— Говорили мне умные люди, — возмутилась дама, — что попы ничегошеньки не знают. Так и есть. Чему вас только в семинарии учат, дармоедов! Лучше у бабки Петровны спрошу. Она-то уж побожественней любого попа будет…
Женщина обиженно побрела к Петровне и долго еще возмущалась у ее калитки:
— Хм., тоже мне… не знает, что грех, а что нет… еще поп… хм… людей учит… Вот Петровна в церковь не ходит, и то знает… не тот нынче поп пошел, не тот…
