Жилята долго крутил в руках шлем, рассматривая его в свете свечей. Оценив оставшуюся на железе глубокую отметину, с уважением произнес.
— Могучий удар. Сильный был муж. — Посмотрел на Лютобора. Отрок сидел за одним столом с воинами и очень этим гордился, хотя и чувствовал себя не в своей тарелке.
— Как ты сумел его одолеть? — Поинтересовался Жилята.
Лютобор почему-то смутился и вместо него ответил Мезеня.
— Он проткнул его ножом! — Дружинник весь вечер пил медовуху и стал необычайно словоохотлив. — А потом вовсе убил его насмерть! Пробил чеканом череп! И рука не дрогнула! А это ему и тринадцати нет…
— А тебе, сколько было? — неожиданно спросил его Путислав. Взгляд его выражал неодобрение и Мезеня оробев, замешкал с ответом.
— Шестнадцатый шел. Мы татей поймали. Тех, что купцов под Суздалем грабили. Авдей сказал их порешить. — Дружинник взялся за кувшин с медом. — Я одному в голову сулицу вогнал. Потом доставал, меня аж замутило. — Он наполнил чашу. — Но я сдержался, а Коченя вывернуло.
— Что-то он слабый, как я погляжу. — Усмехнулся боярин, посмотрев на Коченя, который не то уснул, не то снова сомлел.
— Чего это слабый? — Заступился за друга Мезеня. — Он в тот раз двоих уложил. Одного копьем. Другому из лука прострелил брюхо. Тать долго доходил. Лежал и выл, потом скулить начал. Мы, молодь, на него старались не смотреть. Авдей подошел и спросил кто его… — Мезеня хлебнул меда, и речь его вновь сделалась ровной, хотя и зазвучала глухо. — Сказал, кто поранил, тот пусть и докончит. Да горло резать не велел. Заставил ножом в сердце колоть. А Кочень трясся и не попадал. Но, всё же, как-то его запырял. Кровищи натекло! Кочень блевал прямо в неё, а Авдей насмехался…
— Ну, будет, будет! Затеял песню! — Путислав досадливо прервал парня. — Допивай мёд и хватит тебе. Ступай почивать! Куда в свой шатер?! Здесь почивай! Эй, Прокл, постели ему!
* * *
Лютобор хотел еще посидеть за столом, но заметил, недовольный взгляд дяди. Всё понял, и не стал ждать, когда его выдворят как Мезеню. Направляясь к своему ложу, подумал, что разговор старших, сможет подслушивать и оттуда. Те долго молчали. Лютобор ждал, ворочаясь в постели. Вернулись мысли об отце. Когда же он с ним встретится? Может быть завтра? Скорее бы уже наступил новый день! Лютобор принялся торопить сон, не замечая, как в него погружается.
* * *
Только убедившись, что кроме них в шатре все спят, Жилята обернулся к боярину.
— Не доверяешь? — Спросил он, кивнув в сторону сопящего на лежаке Мезени.
Путислав пожал плечами.
— Уж больно языкаст он нынче. Но, это от хмеля. Проспится — велю держать рот на замке.
— Боишься, начнёт про поганых рассказывать?
— Чего мне бояться? Что он расскажет? Что он о них знает? А мы? — Путислав пытливо посмотрел на воина. — Кто это такие? Чего они ждали? Понятно — гонца посылали к Пургасу. Сговаривались с ним? А почему потом ушли?
— Может, не сговорились? — Предположил Жилята?
— О чем не сговорились? Мы ничего не знаем! — С нажимом повторил боярин. — Но думаю, что Смага, не тот о ком мы думаем.
— Чего это? — Удивился Жилята. — Приметы сходятся!
— Это да! — Кивнул боярин. — Но ты ведь тоже Климентия знал! Припоминай, каков это хват! Уж коли что решил, сделает, что надо и своего добьётся! Такой наших ребяток, попросту прирезал бы! Как монаха Пимена. Если хотел в тайне остаться.
— Если хотел. — Вслед за боярином повторил Жилята. Блуждая взглядом во тьме шатра, он случайно наткнулся на Лавра. Отсвет жаровни в глазах, сказал Жиляте, что лекарь не спит, а из темноты внимательно, смотрит на боярина. Лавр, видимо почувствовал взгляд, потому что посмотрел на Жиляту. Медленно поднялся с лавки, на которой ему было постелено. Нетвердо шагая и заспанно моргая на огонь свечей, направился к ложу Изяслава. Склонился над ним и какое-то время стоял над раненым, прислушиваясь к дыханию. Всё это время Путислав встревожено наблюдал за лекарем.
— Ну, что с ним? — Наконец не вытерпел.
— Спит. — Отозвался Лавр. — А когда проснется, ведает Господь. А я буду молиться. — С этими словами он поклонился иконе и вернулся к своей лавке. Укладываясь в постель, он снова взглянул на воина. Сна в его глазах не было.
Жилята задумался над этим и не сразу обратил внимание на слова боярина. Тот объяснял для чего тут Мезеня.
— Не хочу, что бы он о моём пленном рассказывал. Эрзянин поведал нам очень важное. Особенно важное, для кое-кого из князей. Вот я и не знаю, пока, что с этим делать. Но ничего! Поговорю с нашим князем, да и решу! Ему ли, пленного отдать, или быть может кому-то другому? — И видя удивление в глазах Жиляты, лукаво сощурился. — А что?! Юрий то наш князь, конечно же великий, а всё же таки, поди, не единственный. — Усмехнувшись непониманию своего ближника, боярин допил мёд и встал из-за стола.
— Однако засиделись мы! Давай, помогу до постели добраться! А то ты увечный, а господь наш таким помогать заповедал…
* * *
Завтракали там же. Путислав, как радушный хозяин, пригласил за стол всех и даже для каждого нашел приветливое слово. Такому добросердечию дяди, Лютобор удивился и очень обрадовался. Место ему указали, то же что и вчера. На дальнем краю стола, напротив Коченя. Молодой воин сегодня чувствовал себя лучше, хотя и был очень бледен и болезненно кривился при каждом движении. От пищи он отказывался, и Лавр так и не смог заставить его съесть хоть что-нибудь. Не помогли даже подначивания Путислава. Кочень их или не слышал, или не замечал. Остальным наоборот шутки очень нравились. Лютобор, соблюдая приличия, еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Хоть его и стали сажать за один стол со взрослыми, но мечом пока еще не опоясали. А до этого он отрок и должен вести себя соответствующе скромно. Тут ему пришло в голову, что после вчерашнего, дядя, возможно, не станет ждать долго и опояшет его мечом раньше.
«В месяце липене мне исполнится тринадцать. Может тогда? Отец будет гордиться!» — Решив что, скорее всего так и будет, он очень обрадовался. Встал из-за стола в прекрасном настроении и начал надевать верхнюю одежду.
Путислав посмотрел на него и с деланным удивлением спросил.
— Куда это ты наладился?
Лютобор не заметив иронии, даже остолбенел в удивлении.
— Как же куда? А войско встречать…
Путислав улыбнувшись, махнул рукой.
— Ну, это ты торопишься! Пока соберутся, навьючат добычу, сгуртуют полон, еще добираться… Нет, раньше вечера войска не будет.
Лютобор почувствовал легкое разочарование, и какое-то время мялся в нерешительности. В возможную задержку верить не хотелось, но если дядя говорит…
Протяжный вой медной трубы, под тканью шатра прозвучал очень тихо. Его могли и не заметить, но весь воинский стан откликнулся на этот звук, гулом разноголосого гомона.
— Что это? — Спросил Лютобор. В раздававшемся снаружи шуме, различил несколько слов и не сумев сдержаться, воскликнул.
— Войско вернулось!
— Скоро они. — Удивился Жилята.
Путислав с сомнением посмотрел в сторону входа и обернулся к племяннику.
— Ну, что ты ждёшь? Собирайся! Да надень всё лучшее. Там будут князья, да их вятшие люди.
— И отец!!!
— И отец. — Строгий взгляд Путислава потеплел. Перед выходом из шатра, он долго крестился, творя молитву.
* * *
Суздальцев, на их обычном месте, не было видно. Сразу за владимирцами ехали дружинники Переславль Залесского князя. Они были еще далеко, но Лютобор узнал их по стягу Ярослава Всеволодовича. Среди встречающих тоже заметили эту странность и стали её обсуждать. Собравшиеся здесь воины считали, что за дружиной владимирского князя должен был следовать суздальский полк. Отрок был с их мнением согласен, хотя большинство из них и были людьми Жирослава. Встречать князя воины пришли, нарядившись во всё лучшее, что у них было. Дорогие ткани, меха, выделанная кожа — роскошь одежд и оружия, более чем слова, говорили об удали и добычливости. Ими воины стремились покрасоваться перед князьями. Каждый надеялся, что его заметят и предложат место в дружине. Служба князю почетней чем служба боярину. К тому же и самого боярина с ними сейчас не было. Жирослав встречать князей не явился.
«Должно быть, слаб еще, после поединка с дядей». — Вчера Лютобор узнал, что люди Жирослава искали лекаря. Просили помочь Лавра, но Жилята отказал. Просители были этим разгневаны, но свару затевать побоялись. Убрались ни с чем. Глядя теперь на их похвальбу, Лютобор испытывал чувство превосходства. Боярич был одет роскошней, чем они и гордился этим. А еще больше тем, что теперь его достаток объяснялся не только богатством боярского рода. Взятый в бою топор, отрок сунул за пояс. Рядом повесил боевой нож. Жаль вот дядя решил встречать князя пешим! Лютобор хотел ехать сюда о дву-конь. Что бы все узнали о его воинской удали. Отец бы гордился. А он подведет ему трофейного коня и сам придержит стремя. И все его бы славили…
Тем временем войско приблизилось настолько, что стало возможно рассмотреть возглавлявших его людей. Первым, в позолоченной броне, на белом коне ехал сам Юрий Всеволодович. За ним его стяговник, за которым следовали владимирские бояре и лучшие воины. Мечеслава среди них не было. Лютобор не очень надеялся увидеть своего отца рядом с великим князем, но всё же, был несколько разочарован. Едва сдерживаясь, что бы от нетерпения не вытягиваться на носочках, он стал еще усерднее высматривать стяг Всеволода, под которым суздальцы ушли в этот поход. Отвлечься, смог только после того как его дядя, приветствовал Юрия.
— Здрав буде княже! Лёгок ли был твой путь? Удачливы ли дела? Со славой ли возвращаешься? — Путислав с поклоном произнёс обязательные для такого случая слова. По обычаю Юрий Всеволодович, должен был ответить на все три вопроса. Вместо этого он лишь, скупо поблагодарил за заботу, глядя куда-то мимо. Гораздо многословнее оказался князь Ярослав. Покинув место под своим стягом, он подъехал в сопровождении двух дружинников. Осадив коня, остановился рядом с Юрием.
— Гляди, как тебя твой боярин встречает! Видать по всему — о службе радеет! Или о воеводстве, что ты его лишил! — Сказав это, Ярослав хохотнул злым смехом, от которого Лютобор почувствовал себя неуютно. Но тут великий князь вмешался.
— Не к месту веселишься брат! — Строго сказал он Ярославу. — Ступай к своим, а мы тут сами. — После этого обернулся к Путиславу.
— А ты ведь брата встречать вышел? — Спросил, хмуро глядя на боярина. — Что же, давай подождём его вместе!
* * *
Лютобор из-за спины своего дяди смотрел на великого князя. Тот, поручив коня своим дружинникам, стоял на льду, мрачно косясь на боярина. Мимо сплошным потоком, блестя бронёй и оружием, проходило войско. Дружина за дружиной, полк за полком, втягивались в ворота стана. Владимирцы, переяславльцы, ростовцы… Путислав смотрел на них и выглядел всё более и более озадаченным. Наконец он не выдержал и сказал, непонятно к кому обращаясь.
— Уж больно они свежие! Битых нет, увечных тоже… Были ли они в сече?
Князь не ответил. Воины проезжали в молчании. Ярославские, московские… Суздальский полк появился последним. Впереди ехал княжич Всеволод под своим стягом с некоронованным львом. Он, было, придержал коня, но Юрий нетерпеливо махнул рукой, мол, не задерживайся! Воин Авдей следуя за княжичем, проехал мимо, не глянув на боярина и его племянника. А Лютобор смотрел на проходящие мимо ряды суздальского полка и не находя нигде своего отца, испытывал всё большее беспокойство.
Последними, из-за берегового изгиба, появились волокуши. Увидев их, Лютобор подумал, что в них должно быть везут добычу. Заметив, как торжественно мрачно приосанился великий князь, сердцем ощутил, что не угадал. После этого все передуманные за сегодня мысли в его голове смешались и помчались, обгоняя друг друга всё быстрее по мере приближения этих волокуш. Возле передних ехал Векша. Поравнявшись с ожидавшими его людьми, он спешился, растерянно глядя на Юрия, Путислава и Лютобора.
— Да не тяни ты уже! — Выказал раздражение великий князь.
Векша суетливо шагнул к волокушам и на миг, замерев, потянул край укрывавшей их холстины.
* * *
Путислав тяжко сутулясь, сидел за столом, с давно опустевшей чашей в руках. Его взгляд бесцельно скользил по шатру, пока не остановился на племяннике. На угрюмом лице отразилась забота. Он хотел было что-то сказать, но вместо этого пристукнул по столу кулаком и отвернулся.
Лютобор его даже не замечал. Из памяти навязчиво лез вчерашний мертвец на лесной поляне. Нелепо скрючившийся на снегу, тараща буркала на лужу крови, вытекшую из дыры в темени. Лютобор её пробил, его же чеканом. А потом подвесил тот чекан к поясу. Хотел показать отцу и услышать слова одобрения. Не довелось. Отец мрачно спокойный лежал в волокушах. Хотелось думать, что он спит, но лоб его был холоден как тот снег, которым Лютобор вчера оттирал кровь со своих пальцев. Мысли неслись галопом, и отрок не пытался ухватить ни одну из них. Ему хотелось закрыть глаза, а потом проснуться.
Длинный разрез на горле, указывал на то, как именно умер отец.
«Но почему? Зачем они сотворили такое? Против всех обычаев умертвили пленников!» — Лютобор ища ответ посмотрел на дядю. Тот уже долгое время почти без движения сидел на скамье, уставившись в стол перед собой.
«Путислав и сам ничего не знает». — Отрок даже удивился тому, как впервые, хотя бы мысленно назвал дядю по имени, а не по степени родства.
«Вечером Юрий соберёт князей и бояр. Эрзяне сохранили жизнь одному из воинов. Он то и поведает обществу о том, как всё было. Дядя пойдёт туда, а после всё расскажет мне. И маме». — Он вспомнил, как мать провожала отца. Поцеловав, осенила крестным знамением, как всегда на людях, величаво степенная. Слезам даст волю, много позднее. В позапрошлом году, когда Лютобор ещё оставался дома, он застал её вот так. Тогда утешил мать как мог. Неумело подбирая слова, говорил, что всё будет хорошо и отец вернётся как всегда с победой. А она улыбнулась, обняла его и больше не плакала.
«Что же будет с ней, когда она узнает?!» — Лютобор представил как Путислав, в свойственной ему манере, сообщает матери о гибели отца.
«Я должен ей это сказать!» — Неожиданно для себя решил он. — «А для того, сам всё услышу из первых уст». — Он поднялся со скамьи и встал перед дядей.
— Ныне же, возьми меня собой к князю!
Путислав воззрился на него в немом изумлении.
— Возьми! Юрий Всеволодович тебе не откажет! — И добавил уже просительно. — Великий князь сироту не прогонит.
Боярин смерил взглядом племянника от макушки до каблуков и, сохраняя тоже удивлённое выражение лица, кивнул соглашаясь.
* * *
Лавр и Мезеня на руках внесли Жиляту в шатер. Бережно, стараясь не потревожить рану, помогли улечься на ложе. Потом Лекарь отпустил племянника, напутствовав, как ухаживать за Коченем. Когда парень уже направлялся к выходу, Жилята счел нужным еще раз напомнить ему наказ Путислава.
— Ни слова о том, что услышал от пленного! Кто бы ни спросил! Понял ли? Ступай!
Скоро и Лавр засобирался уходить.
— Пойду я. Изяслав вот-вот может опамятовать. А к тебе может быть, прислугу приставить? Вдруг, что понадобится.
Жилята об этом и сам уже думал, но просить не решался, стыдясь своей слабости.
— Подмога сейчас лишней не будет. Бывает, так хочется выйти отсюда! А сам-то я как видишь на одной ноге… — Он виновато улыбнулся.
Лавр понимающе кивнул.
— Хорошо. Пришлю тебе в помощь холопа из обозных. Да скажу, что бы он клюку тебе вырезал.
— На что же мне клюка? — Насторожился Жилята. Он вдруг отчетливо представил хромоного опирающегося на палку себя и взгляды других. Это видение ему не понравилось. Он поспешил его отогнать. — Не нужна мне клюка! Уж я без неё и сам, как-нибудь.
Лекарь, шагнувший было, за порог, обернулся и сказал с сожалением.
— А сам ты не сможешь.
— Как долго? — Уточнил Жилята.
Лавр пожал плечами.
— Здесь речь не о времени.
Жилята от этих слов почувствовал какую-то липкую усталость. Нахлынули мысли о себе самом немощном, не способном служить и не нужном. Последнее его волновало более всего.
— А коли всё так, что со мной будет? — Он замешкал, ужаснувшись того, что собрался сделать. В смятении чуть было не обратился за заступничеством к божьей матери, но сообразил, что этим свой грех только умножит. Он сделал над собой страшное усилие, чувствуя озноб всем телом, от того что задумал отступить от учения Христа.
— Люди тебя ведуном называют. Сказывают, видишь, что от других сокрыто. Может, ты и мою судьбу знаешь? Ты расскажи, я в долгу не останусь. — С усилием выговорив, спросил он у Лавра. Тот, после короткого раздумья, вернулся, тщательно задёрнув полог над входом.
— Вот что бы тебе не спросить о том раньше? Хоть седмицу назад, я бы ответил. — Голос лекаря глухо звучал из мрака шатра. — Сказал бы, что станешь большим человеком при важном боярине. И то была бы правда, и ты был бы ей рад! Но только с тех пор произошло очень многое. За короткое время, ты не единожды поступил так, как никогда раньше. — Лавр, не спеша ступая, возник в круге света от малой лучины. На своего подопечного смотрел с интересом. — Меняешься! Боги смотрят и не знают, каков ты теперь. И не могут понять, как к тебе относиться. А этого они ох как не любят. Поэтому прежней твоей судьбы нет. А та, что есть… — Лавр с улыбкой пожал плечами и взгляд его стал таким, какой у него бывал, когда он смотрел на смертные муки раненых. Воину стало жутко. Ведун через него заглядывал в грядущее и что-то там видел. И даже померещилось, что блики тех видений, Жилята может сам узреть в стылых глазах Лавра, примерно также как плывущие по небу облака, можно разглядеть в окне болотной топи. Испугавшись, он смежил веки. Гадать о судьбе, более не хотелось.