Всю неделю Игорь крутился как белка в колесе. Аппаратура удачно продана, квартиранты найдены, загранпаспорта сделаны, отыграна и записана новая программа, вот только Ирка беспокоила все больше и больше. Он каждый день тратил драгоценное время на то, чтобы заехать к ее матери. При его появлении Ирина начинала вести себя очень странно. Она то впадала в отчаянную депрессию; то тормошила его — скорее, давай уедем скорее; то застывала на месте, глядя в одну точку; то веселилась без причины, срываясь на истерический хохот; то напрочь отказывалась выходить из дома, а то шлялась по городу часами, возвращаясь уставшая и замерзшая, и отказывалась говорить, где была. Иринина мать списывала все на предотъездную суматоху и нервы. Впрочем, в отсутствии Игоря Ирина еще более-менее держала себя в руках. При его появлении в нее словно бес вселялся, и она ничего не могла с собой поделать. Игорь покорно терпел, параллельно решая основные проблемы. Главное — уехать, а со всем остальным он там как-нибудь разберется! Лиля доставала его телефонными звонками, он даже встретился с ней пару раз, чтобы она снова вдруг не устроила какой-нибудь «приятной» неожиданности, обещал, что будет звонить и писать и потом, может быть, даже вызовет ее к себе в Голландию. Карл звонил несколько раз, требуя подтверждения того, что они наконец-то приезжают, Игорь дал ему телефон Ириной матери, в назначенное время Карл перезванивал туда. Ирка вяло разговаривала с ним по телефону, демонстрируя минимум энтузиазма, если не сказать хуже, слава богу, что хоть не отказывалась и не наговорила чего-нибудь того, чего говорить бы не следовало. Игорь стал серьезно бояться за нее и даже как-то умудрился выкроить время и притащил к Ирине знакомого психиатра, чтобы тот просто так, по-свойски, пообщался с Иркой и сказал, что же с ней все-таки творится. После получасового чаепития Ирка без всяких извинений удалилась в комнату, а психиатр, выпив безумное количество кофе, безапелляционно заявил:
— Рожать вам надо. Немаленькие уже. Будет ребенок — она успокоится.
«Родишь тут, — со злобой подумал Игорь, — когда она меня к себе на пушечный выстрел не подпускает!»
Но, слава богу, самое тяжелое позади, сумки собраны, вещи упакованы, и завтра в десять вечера самолет. Просто не верится! Нужно еще заехать на базу, там сегодня ночью все городские музыканты устраивают большие проводы.
— Ир, ты со мной на базу поедешь? — в который раз спросил Игорь.
Ирина отстраненно взглянула на него и отвернулась к окну.
— Там все ребята будут. — В голосе Игоря появились просительные нотки. Может быть, Ирка, попав в привычную тусовку, хоть немного придет в себя. А то как бы она не отчебучила что-нибудь перед самым отлетом в аэропорту. — Вован очень просил, все по тебе соскучились…
— Пусть они Лилей довольствуются, — безразлично произнесла Ирина.
— Да нет уже давно никакой Лили! — сорвался на крик Игорь и тут же осекся. — Извини.
— Мне это не интересно. — Ирина снова отвернулась к окну.
— Я бы и сам не поехал, но ты же понимаешь, ребята готовились, они там даже что-то вроде прощального гимна сочинили… Обидятся же…
— Я тебя не держу, — все так же безразлично пожала плечами Ирина.
— Ты не обидишься, если я поеду?
— Мне давно уже не за что на тебя обижаться.
— И не рассердишься?
— А уж сердиться — тем более.
В комнату заглянула Иринина мать:
— Ребятки, ужинать пора.
Ирина заставила себя подняться. Ей не хотелось, чтобы последний вечер в родной стране, в городе, который тоже стал ей родным, рядом с любимой мамой был испорчен ее депрессией. «Господи, скорее бы все это кончилось! Сесть в самолет и понять, что теперь-то уж точно ничего исправить нельзя. Там, в самолете, наконец-то можно будет дать волю слезам, которые все время наготове. Но при маме не надо, при маме нельзя, пусть она будет уверена, что у ее дочери, у ее умницы и красавицы, все замечательно и она действительно вытащила в этой жизни счастливый билет…»
— Мама, Игорь ужинать не будет. Ему сейчас на проводы ехать. На базу.
— Дело нужное, — согласилась мать. — С друзьями надо проститься. А ты не поедешь?
— Я с тобой посижу.
Мать ушла на кухню, незаметно утирая навернувшиеся слезы. Материнским сердцем она чувствовала, что что-то здесь не так. На расспросы Ирина вымученно улыбалась и отговаривалась тем, что ей очень грустно покидать любимый город и родную семью:
— Мне будет плохо без тебя, мама…
Мать и верила и не верила. Ко всему прочему, подозрение вызывали эти странные звонки. Почти всю неделю, с тех пор как Ирина поселилась у нее, звонил какой-то мужчина и спрашивал Иру. Когда он позвонил в первый раз, Ирины не было дома — она выходила в магазин за продуктами. Мать рассказала ей об этом звонке и испугалась, увидев лицо дочери.
— Мама, если кто-то будет меня спрашивать, все равно кто, мужчина или женщина, прошу тебя, отвечай всем, что меня здесь нет. Не нужно говорить, что я живу у тебя.
— Почему? — изумилась мать.
— Это звонят с моей бывшей работы. У меня там осталось кое-что недоделанное — квартальный отчет, но сейчас у меня нет ни сил, ни желания им заниматься. Я лучше побуду с тобой и дядей Сашей… Я и так не получила там зарплаты, пусть кто-нибудь доделает его за меня и возьмет мои деньги.
Мать сделала так, как просила Ирина, но в глубине души не поверила ни единому ее слову, надеясь, что за неделю удастся разговорить дочь и понять наконец, что же все-таки происходит. И может быть, что-то посоветовать… Ни того, ни другого ей не удалось. Вот и сейчас Игорь убегал куда-то, вместо того чтобы в последний раз по-семейному поужинать. Интересно, а со своими родителями он простился?
— Игорь, ты у своих-то был? — крикнула мать из кухни.
— Конечно, — отозвался он, надевая ботинки. — Я вчера у них ночевал. Все равно еще в аэропорту увидимся.
Дверь за Игорем закрылась. Ирина вышла из комнаты, прошла на кухню, уселась на свое место за столом. Мать поставила перед ней тарелку с ее любимыми голубцами.
— Ешь. Когда еще таких поешь…
Ирина отодвинула тарелку, поднялась и порывисто обняла мать:
— Мама… Я тебя очень люблю… И тут же обе разрыдались.
Влад уже неделю разыскивал Марго. Явившись к ней в квартиру в день побега, он сразу понял, что опоздал. Опоздал буквально на несколько минут. В квартире царил страшный бардак, Марго собиралась в отчаянной спешке. Раскиданные вещи на полу, вывернутые ящики, сваленная в кучу косметика. Марго забрала кое-что из вещей и все свои золотые украшения. Сейчас ребята Сыча методично обследовали притоны, подворотни и злачные места. Все это слишком напоминало Владу времена десятилетней давности. В очередной раз он думал, что человек — это не иголка в стоге сена, тем более что у Марго такая яркая внешность, увидев один раз — невозможно будет ее не вспомнить. В голову приходили самые мрачные мысли. А что, если она тоже, как тогда Вика?.. Только не в собственном доме, а где-нибудь на помойке, и сейчас бездомные собаки терзают ее тело… Влад отгонял от себя эти мысли, руководствуясь тем, что плохие мысли притягивают к себе негативные действия, и если много думать о плохом, то рано или поздно это плохое обязательно произойдет.
Порой он думал: плевать на все, на собственные чувства, на затраченную энергию, лишь бы она была живая. Порой, наоборот, хотелось убить эту златокудрую бестию, как только она появится или ее отыщут.
Ивану Алексеевичу, который начал беспокоиться, что дочь ни разу не навестила его в больнице, Андрей, по договоренности с Владом, убедительно врал, отговариваясь тем, что Марго нельзя выпускать из квартиры, где она находится в комфортабельных условиях, чтобы она по дороге не сбежала и не напилась.
Влад похудел и осунулся. В черной гриве Андрея появилась новая седина.
— Я убью эту сучку! — однажды сорвался Влад, когда после очередного дня бесполезных поисков они сидели в квартире Андрея вдвоем и пили коньяк.
— Мне столько раз хотелось это сделать… Только сначала ее нужно найти…
— Она ушла практически голая… Где она может прятаться? — Влад не спрашивал. Это были мысли вслух.
— Ты забыл, что у нее есть ее золото. Там хватит на то, чтобы безбедно просуществовать почти год.
— Но ведь она должна где-то его продавать?! Андрей подскочил на диване:
— Мы с тобой идиоты! Ломбардов и скупок в городе не так уж много! Я ведь знаю наизусть все ее побрякушки!
На следующее утро Влад с Андреем поехали инспектировать городские ломбарды и скупки. Им повезло только к вечеру. На окраине города в маленьком, убогом магазинчике, который по большей части специализировался на перепродаже краденого, Андрей обнаружил браслет Марго. Его подарок на первую годовщину свадьбы. Влад тут же по-хозяйски запер дверь магазина и подошел к перепуганному продавцу:
— Мы тебе ничего плохого не сделаем. Нам нужна только информация. Кто и когда принес тебе этот браслет?
Продавец лепетал что-то невразумительное, из его сбивчивых объяснений следовало, что браслет принесли в тот день, когда работал сам хозяин магазина, а он все квитанции и принятые вещи держит в сейфе у себя дома. Захватив с собой браслет и узнав адрес у трясущегося от страха продавца, Влад с Андреем отправились к хозяину домой. Влад на всякий случай прихватил с собой пару крепких ребят из окружения Сыча.
Хозяин оказался крепким орешком, но дуло пистолета, приставленное к его носу, быстро заставило его вспомнить. Он полез в сейф и достал несколько квитанций. Влад выхватил их у него из рук.
Из квитанции следовало, что браслет сдал два дня назад некий Ивлев Сергей Петрович. Ни адреса, ни паспортных данных этого Сергея Петровича в квитанции не значилось.
Влад с Андреем отправились в справочную службу. Где после вручения начальнице огромной коробки конфет и бутылки французского шампанского буквально за полчаса выяснилось, что Ивлевых Сергеев Петровичей в городе проживает десять человек. Влад позвонил Сычу и продиктовал ему десять адресов.
К вечеру Влад с Андреем были у Сыча.
— Ночь уже, — хмуро заметил Сыч. — Нехорошо беспокоить ночью простых граждан. До утра подождет?
— Нет! — сказал Влад.
— Да! — сказал Андрей. — Из всех перечисленных Ивлевых наш может быть только один, — попытался объяснить он Владу. — Сыч прав, зачем мы будем нормальных людей с постели поднимать? Тем более вполне возможно, что Марго этот браслет просто по пьяни потеряла, а этот Сергей Петрович подобрал и от греха подальше в скупку отнес. Завтра с утра пораньше и поедем. Тебе, кстати, выспаться бы не мешало. У тебя уже щеки ввалились.
— Хорошо, — признал Влад правоту Андрея и повернулся к Сычу: — Давай завтра.
— Везет же тебе на беглянок, братец, — не удержался Сыч.
Влад метнул в него бешеный взгляд.
— Ладно, это я так… Хороша хоть баба-то? Стоит того?
— Ты же фотографию видел…
— Да что мне фотография, я ж не об этом, — ухмыльнулся Сыч.
— Засунь свои шутки знаешь куда, — окончательно взбеленился Влад.
Густые брови Сыча еще больше нахмурились.
— Брэк, — влез между ними Андрей. — Вот этого она точно не стоит. Влад, поехали ко мне.
Приняв по очереди душ, оба мужчины по привычке расположились на кухне. Неделя поисков настолько сблизила их, что Андрей начал воспринимать Влада как собственного брата, которого у него никогда не было, но о котором он всегда мечтал. Влад испытывал к Андрею примерно такие же чувства.
— У меня к тебе просьба… — Андрей уже пару дней собирался начать этот разговор, но каждый раз в последнюю минуту передумывал. Сейчас его окончательно прижало.
В квартире Ирины трубку брали какие-то посторонние люди, уверяя, что Ирина с Игорем уехали и сдали им квартиру на год, мать Ирины неизменно отвечала, что дочери у нее нет, Славик разводил руками — он действительно не знал, где живет Ирина, Игорь не поставил его в известность, чтобы информация, не дай бог, не дошла до Андрея. Единственное, что Славик мог сказать точно, это то, что и Игорь и Ирина все еще в городе.
— Что случилось?
— Мне надо найти одного человека. Влад чуть не поперхнулся коньяком:
— Я не ослышался?
Андрей вздохнул и рассказал Владу все с самого начала — от их знакомства с Ириной до вмешательства в их отношения Ивана Алексеевича.
— Я не знаю, где она. Но точно знаю, что она еще не уехала из города. Помоги мне.
— Что ж ты раньше молчал?! — Влад стремительно заходил по кухне. — Может быть, они сейчас уже в эту поганую Голландию летят! — Он кинулся к телефону, но, взглянув на часы, тут же отдернул руку. — Половина пятого. Выспались, нечего сказать! Подождешь до семи, я Сычу позвоню. Он все сделает. У тебя ее фотография есть?
— Нет, — грустно покачал головой Андрей. — Есть только имя и фамилия. Баркова Ирина Витальевна.
— Этого хватит. Если они взяли билеты хоть на поезд, хоть на самолет — завтра же ты будешь знать, на какое число и на какое время.
— Спасибо.
И как тогда, в ресторане, Андрей и Влад крепко пожали друг другу руки.
Начиная с семи утра, лучшие силы Сыча проверяли квартиры Ивлевых Сергеев Петровичей. В седьмой по счету квартире был обнаружен настоящий притон. Помятый хозяин был с такого похмелья, что связно говорить не мог. А уж соображать тем более. Легко отодвинув пьянчугу в сторону, ребята вошли в квартиру, состоящую из трех комнат. Одна из них была заставлена пустыми бутылками до такой степени, что некуда было даже шагнуть. Другая служила импровизированным баром — там было все: от простой водки и дешевого портвейна до виски и дорогого коньяка. В третьей комнате на огромной кровати, абсолютно голая, лежала Марго. Она спала беспробудным, пьяным сном. Когда братки начали ее одевать, Марго застонала и открыла глаза. Потрясла головой, пытаясь сфокусировать взгляд. И когда увидела над собой хорошо сложенных молодых ребят, радостно захихикала:
— Сергунчик, ты устроил мне сюрприз? Поиграем в групповушку? Ребята, а почему вы все до сих пор одеты?
Одеваться Марго отказалась напрочь, после чего ее без особых раздумий завернули в одеяло и вынесли на улицу.
Сергей Петрович Ивлев — тот самый водитель, который подобрал Марго у дома Влада, — остался стоять на пороге квартиры, с пьяных глаз так до конца и не осознав, что же именно произошло.
Когда Марго все в том же одеяле втащили в квартиру Андрея, с ней случилась истерика. Она каталась по полу, билась головой о стены и выкрикивала такие непристойности, что даже у видавших виды ребяток Сыча покраснели уши.
— Белая горячка, — моментально определил Андрей. — Влад, звони в психушку.
Влад с жалостью и отвращением смотрел на корчащееся в судорогах тело и не мог заставить себя отвести взгляд. Он пытался спасти это никчемное существо? Это полуживотное, которое никогда не любило никого, кроме себя? Эту похотливую сучку, которая от жизни хотела только одного — трахнуть весь мир? И он еще сравнивал это с Викой? С единственной девушкой, которую он когда-то по-настоящему любил? С глаз Влада словно упала пелена. Он вынырнул из оцепенения и поднял трубку телефона.
Приехали санитары, в два счета скрутили беснующуюся Марго, взяли предложенные Владом деньги, пообещали, что устроят ее с максимальным комфортом, на который она может рассчитывать, находясь в таком состоянии, и через десять минут переговоров по этому поводу удалились.
В квартире воцарилась тишина. Андрей с Владом переглянулись и, не сговариваясь, отправились на кухню за коньяком. И тому и другому необходимы были пятьдесят граммов. В ту же секунду зазвонил мобильный Влада.
— Я слушаю. — Влад повернулся к Андрею. — Записывай. Они улетают сегодня в десять часов вечера. Рейс номер…
Ирина с Игорем заехали домой. Оттуда надо было забрать уже упакованные и сложенные вещи Игоря и проверить, не забыли ли они чего. Квартиранты были на работе, и никто не мешал Ирине проститься с квартирой, в которой она провела десять лет жизни. Она обвела пространство печальным взглядом. Вещи, которые так долго ей служили и в горе и в радости, теперь стояли сиротливо, словно укоряя хозяев, так поспешно их оставляющих. Даже стены, казалось, стали чуть ниже, опустился потолок, словно согнутый горем, поблекли обои, свернулись листья цветов, которые она так любила поливать по утрам…
«Квартира, из которой уезжают, похожа на брошенную женщину, — подумала Ирина. — Она так же не знает — за что, ведь столько прожито вместе… И так же ждет, что к ней вернутся обратно или даже передумают уезжать…»
— Ирка, ты мою черную рубаху положила? — Игорь суетливо проверял, все ли на месте.
— Да, — кивнула Ирина. — Я пойду попрощаюсь с городом.
— Хочешь, я с тобой? — услужливо откликнулся Игорь.
— У тебя еще столько дел… Спасибо, не надо, — отказалась Ирина.
Она шла по улице, и в лицо ей дул теплый, почти весенний ветер.
«А ведь действительно, уже почти весна…» — подумала Ирина, подставляя ласковому дуновению ветра свое лицо. Она шла знакомыми переулками, но странно — город, как и ее квартира, казался ей уже почти чужим. С ним так много было связано, но все это она увезет с собой в виде хороших и плохих событий, которые перестали быть хорошими или плохими, как только превратились в воспоминания.
Воспоминания похожи на птиц — они легкие и воздушные, но даже если тяжелые, то со временем тяжесть утрачивается, превращаясь во что-то неуловимое и печальное и бесконечно дорогое… Город словно стал ее и не ее одновременно, разделившись где-то у нее в сознании на две части — на то, что остается, и то, что уезжает вместе с ней. И почему-то та часть, которая уезжает, была для нее больше, чем та, что остается. Наверное, потому, что в той, что остается, будет все что угодно, но не будет ее, Ирины, с ее печалями и радостями, с ее болью и смехом, с ее любовью…
— Любовь… — вслух сказала Ирина, в первый раз поразившись звучности, мягкости, и красоте этого слова. — Любовь…
Аэропорт встретил их шумом и гамом людских голосов, миганием табло, мелодичным женским голосом, несущимся из динамиков. Шумная компания с гитарными кейсами и с огромным количеством провожающих привлекала к себе взгляды проходящих. Игорь суетился больше всех, успев уже наорать на Майка, который ухитрился во время этой суеты проглотить бутылку пива.
— В самолет сядем, — кричал Игорь, — и там сколько угодно! Поняли?!!
— Да не нервничай ты, все будет хорошо, — отмахнулся Майк. — Что мы, маленькие дети, в самом деле?
Ирина стояла рядом с матерью, выслушивая последние слова прощания и все еще до конца не веря в происходящее. Казалось, что кто-то сейчас крикнет «Стоп!» — и все они, словно актеры, задействованные в одном спектакле, расслабятся, разойдутся по своим домам, туда, где их любят и ждут…
— Что-то этот молодой человек на тебя как-то странно смотрит, — неожиданно сказала мать. — Ты что, его знаешь?
Ирина медленно повернулась.
У огромного, во всю стену, окна стоял Андрей. Стоял и смотрел на нее.
Внутри Ирины задрожала и рухнула стальная перегородка, с которой она прожила всю последнюю неделю, разлетевшись феерическими осколками разбитого зеркала, похожими на сияющий фонтан из стекла. Сумка упала на пол, и Ирина сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, почти бегом, не слыша вопросительных окриков матери, двинулась к стоящей у окна фигуре.
Когда до Андрея оставался шаг — она остановилась.
И в то же мгновение аэропорт с его шумом, людьми, проблемами и объявлениями исчез куда-то, растворившись во времени и пространстве.
Они стояли, смотрели друг на друга и молчали. Говорили их глаза. Только глаза и сердца.
— Я все знаю… Я разговаривал с Иваном Алексеевичем… Бедная моя, почему ты не сказала мне сразу?
— Я так за тебя боялась.
— Я ведь тебе почти поверил.
— Я так боялась, что ты не поймешь.
— Я прожил эту неделю без тебя и понял.
— Я эту неделю без тебя не жила.
— Я никуда тебя больше не отпущу.
— Я никогда от тебя не уеду.
— Я люблю тебя. Я так долго тебя искал…
— Я люблю тебя. Я так долго тебя ждала.
Андрей коснулся губами ее губ, и пол словно из-под их ног куда-то исчез, и не было ничего и нигде, кроме обжигающего, переполняющего их счастья…
— Ира! — кто-то дернул ее за рукав.
Ирина обернулась, возвращаясь в действительность, и увидела рядом с собой недоумевающее лицо матери. Словно в медленно проявляющейся фотографии на заднем фоне возникли вытянутые лица отъезжающих и провожающих. И среди них перекошенное лицо Игоря. Но все это было уже неважно.
— Мама, это Андрей, — сказала Ирина. — Я никуда не еду.