Федор Ковалев, младший научный сотрудник Института Космических Исследований, с тоской смотрел на зарывшийся в грунт автоматический грузовик производства американской компании «Терранс Течс».
— Опять! Проклятье, — он со злостью толкнул каблуком верхнюю часть колеса, — ты специально. А ну, выбирайся, чертов робот. Давай, ноги в руки, поехал, поехал.
Услышав по радиосвязи «поехал», луномобиль для порядка пару раз провернул колеса и снова застыл, мигая аварийной лампочкой.
— Ты же только с ремонта, бессмысленная ты железяка, — выругался космонавт.
Совсем недавно Федор собственными глазами уже видел, как это происходит — грузовик забуксовал на подъеме, три из восьми его колес неожиданно начали вращаться в противоположную сторону и машина плотно уселась на брюхо. Бодрые янки тогда созвали комиссию по расследованию инцидента, которая, проработав три недели и потратив пару миллионов долларов, рекомендовала ввести дублирующую систему. Систему ввели, робот стал, кроме погоды в земных городах, рассказывать гороскопы и научился публиковать свое состояние в соцсетях, вот только столь необходимые способности не помешали ему зарыться вновь.
Федор сцепил тросом грузовик с другой поделкой от той же «ТТ» — небольшим управляемым луномобилем «Франклин», плюхнулся на сидение последнего и попытался тронуться. Франку творческий подход был чужд, поэтому, обнаружив, что все колеса пробуксовывают, ехать он отказался.
— Да чтоб вас, чертовы железяки, я и так отстаю от графика, — от обиды выругался космонавт.
Впрочем, «Франклин» вряд ли вытащил бы наполовину закопавшегося в центре небольшого кратера робота даже разгруженным, а снимать тщательно уложенные и помеченные образцы не хотелось.
Ученый расцепил луномобили и мрачно обвел взглядом горизонт. Серые долины, серые холмы, серые горы. Машины, и те серые — краска на Луне быстро выцветала, будто подстраиваясь под монотонный мир, мир одиночества и безмолвия. Не найдя утешения в окружающем пейзаже, Федор захлопнул колпак кабины, нажал кнопку подачи воздуха, снял шлем и поехал в поселок. По дороге он связался со службой поддержки «Терранс Течс» и рассказал автоответчику о приключившейся беде. «ТТ» специализировалась на технике для лунных условий и имела здесь представительство, поэтому космонавт надеялся на быстрое решение проблемы.
Сине-зеленые экраны в кабине Франка действовали успокаивающе, а шум работающих двигателей рассеивал иллюзию оторванности от мира. Луномобиль неспешно катился по мертвой планете и что бы хоть как то развлечь себя, космонавт включил один из земных радиоканалов. Аналоговая связь сейчас уже практически не использовалась, ее повсеместно заменяли организованные в каналы аудио или видеочаты. Это было удобно и для переговоров, и для развлекательных программ, в которых каждый из слушателей мог в любой момент с ведома диджея превратиться в участника.
— То есть, вы хотите сказать, что внесение герметичной кабины в список обязательных требований к управляемой лунной технике продавливает руководство известной компании? — интересовалась радиоведущая у кого-то из виртуальных гостей, — а как же «Синдром немого кино»?
Федор не раз слышал про этот синдром — из-за отсутствия атмосферы на Луне любое движение было абсолютно беззвучным, и у людей, долго управлявших луномобилями в скафандрах, появлялось ощущение нереальности происходящего. Космонавт взглянул на снятый шлем. Сколько раз он хотел проверить на себе действительно ли отсутствие звука влечет за собой небрежное управление техникой, но поездка с открытым колпаком все время откладывалась.
— Официальная причина хоть и звучит правдоподобно, — заявил собеседник, судя по аватарке, пожилой интеллигентный мужчина, — но если рассмотреть ее внимательнее, то станет ясно, что пресловутый синдром не несет той опасности, которую попросту пытаются раздуть. За всем этим кроются лишь бизнес-интересы «Терранс Течс», которая опасается конуренции для своего «Франклина» со стороны китайских производителей.
Слушая нарастающий спор, к которому подключился еще один мужской голос, уверенный, не терпящий возражений, Федор и не заметил как машина наконец-то перевалила через гряду холмов. Взгляду российского космонавта открылся небольшой поселок. В центре — высокий по местным меркам купол «Лунного Отеля» — единственного здания с настоящими окнами. Остальные постройки — длинные, лежащие на боку пластиковые или металлические цилиндры, более чем наполовину врытые в грунт, чтобы спрятаться от космической радиации. Немного на отшибе стоял тяжелый экскаватор — надежда «Анта» освободиться. В перспективе этого монстра собирались использовать для открытой добычи полезных ископаемых, сейчас же он лишь изредка перевозил и вкапывал новые модули. При этом жизнь в поселении почти замирала — заряжая аккумуляторы, работавший, как и вся лунная техника, на электричестве, экскаватор съедал большую часть мощности солнечных батарей.
Как только поселок появился в пределах прямой видимости, число доступных голосовых каналов увеличилось. Федор переключился на общий чат поселения и эфир заполнила многоголосица. В европейском секторе обсуждали результаты какого-то биологического эксперимента, насколько он понял — неудачного. Говорили в основном на английском, с загадочными вкраплениями национальных фраз.
— Коллеги, предлагаю считать протокольным языком японский, — раздался чей-то язвительный голос. — Наши друзья из страны восходящего солнца тут самые сдержанные, отсутствие возможности ругаться матом не будет их стеснять. А то мне тоже хочется высказаться о нарушивших правила хранения материалов.
— Не стесняйся, Марк, говори, не держи в себе, — подзадорил его кто-то, — все равно материалы тут не при чем. При такой постановке задачи трудно было ожидать чего-то другого.
Федор порой завидовал веселым перебранкам биологов. Возможно, когда начнется международный проект изучения маскона — гравитационной аномалии на дне моря Кризисов, и его работа станет повеселее, но пока что большую часть времени космонавт проводил в одиночных выездах в глубь российского сектора. Его коллеги из западных стран редко покидали свои модули, предпочитая комплексы удаленного присутствия — дистанционно управляемых роботов. Федор же любил брать образцы руками — и форма поддерживается, и какое-никакое развлечение.
Добравшись до своего жилища, он открыл шлюз, вошел внутрь и ткнул в большую кнопку на панели. Дверь закрылась, из отверстий в стене вырвались мощные струи воздуха. Пока выравнивалось давление, космонавт медленно поворачивался вокруг своей оси, приподнимая то одну, то другую ногу, чтобы поток сдул прилипшие частицы грунта. Когда загорелась зеленая лампа, Федор подключил шланг с охлаждающей жидкостью к системе трубок во внешнем слое скафандра, дождался пока тот расширится и выбрался наружу. Обмахнул снятый комбинезон специальной щеткой с магнитным ворсом, затем внимательно осмотрел.
Эту занудную процедуру приходилось выполнять каждый раз, входя в помещение. Появилась она еще на первой американской научной лунной базе, вернее после ее закрытия — мелкие острые обломки, из которых состоял местный «песок», тогда попали в систему выравнивания давления, и из шлюза жилого модуля произошла утечка воздуха. На беду, один из членов экипажа станции оставил там свой скафандр и весь экипаж, находившийся в это время в модуле, оказался заперт. Про их попытки выяснить характер аварии и решить, будет ли безопасным открыть на короткое время внутреннюю дверь шлюза, позже сняли несколько фильмов, но кончилось все внеплановой и дорогой спасательной экспедицией с Земли. После этого США, в то время ведущие острую борьбу за экономию, предложили сотрудничество другим странам, только приступавшим к созданию собственных лунных поселений и на месте двух небольших модулей выросла международная Лунная Деревня.
Когда Федор только прибыл на земной спутник, то счел эту историю делом давно минувших дней — и шлюзы сейчас другие, и переборки внутренние есть, и до помощи рукой подать. К тому же в модуле на всякий случай лежит спасательный скафандр. Конечно старый, полужесткий, только какая в общем-то разница. Он поделился этими мыслями со своим более опытным напарником Вадимом, но тот в ответ лишь хмыкнул. А следующей ночью Федя проснулся от жары. Вадим, оставшийся на ночь в лаборатории, буркнул по радио «Разберись сам, я сплю», и космонавт, обливаясь потом, принялся перечитывать техническую документацию и снимать стенные панели. Через час усилия увенчались успехом, он обнаружил сгоревшую микросхему в системе терморегуляции и песчинку на ее ножках. Познакомившись таким образом с реголитом — лунным грунтом, Федор начал с большим уважением относиться к чистке одежды. Но, несмотря на все старания, мельчайшие частички породы, заряженные статическим электричеством, иногда проникали в помещение, причиняя неприятности: изнашивали движущиеся части механизмов, повреждали электронные схемы, порой наносили мелкие, но болезненные порезы.
Космонавт засунул щетку в отверстие в стене и открыл внутреннюю дверь. Выйдя из шлюза, он попал на верхний этаж модуля — складской, выполняющий роль дополнительного противорадиационного экрана. Спустился по пандусу в жилой нижний, и сложил снятые скафандр и шлем на полку у дверей — теперь можно будет выбраться, даже если придется разгерметизировать помещение. Длинная комната, в которую попал Федор, служила космонавтам и рабочим кабинетом, и кухней, и оранжереей. Его напарник специализировался на выращивании растений в лунных условиях, поэтому стены были увешаны горшками с цветами, на полу стояли ящики с карликовыми кустарниками и прочей зеленью, а на двери личной комнатушки биолога красовался раскидистый плющ.
Федор подошел к высокому металлическому столу, своему самому любимому предмету в этой комнате, а может и на всей Луне. В гладкой зеркальной поверхности отразилось умное узкое лицо со светло-русыми зачесанными назад волосами и голубыми глазами. Ученый толкнул столешницу, и та перевернулась на шарнирах, превратив обеденный стол в большой дисплей. Федор растянул светившееся в углу окошко на все доступное пространство, пробежал пальцами и в комнате заиграли красками земные пейзажи. Пропустив песчаные пляжи со скользящими по волнам серферами, зеленые долины, усыпанными цветами, и алые гроздья рябины на фоне белоснежных сугробов, он остановился на бескрайней пустыне, над которой раскинулось лазурное небо. Больше всего ученому не хватало этой синевы — на Луне оно всегда было черное, усеянное множеством звезд, и лишь голубой диск родной планеты оживлял безликую картину. Кроме создания психологического комфорта у этих заставок была еще одна важная роль — время на них соответствовало местному виртуальному циклу «день-ночь», почти равному земным суткам. Поселение жило по нему, а настоящие лунные день и ночь, длившиеся по четырнадцать «суток», называли зимой и летом.
Федор прошел в личную каморку и улегся на узкую кровать. Кроме нее в комнате помещались только шкафчик с одеждой, тумбочка, тонкий дисплей, играющий роль окна, да полочка с прозрачным ящиком. В ящике, только что проснувшись, лениво зевала белая крыса. Досталась она по наследству аж от предшественника Вадима, и хоть была до сих пор частью нескольких биологических экспериментов, космонавты относились к ней скорее как к домашнему любимцу. Федя дотянулся до ящика, снял крышку и опустил руку, ожидая, что крыса взберется по ней сама, но та только обнюхала ладонь, не принес ли хозяин чего-нибудь вкусненького и легла с ней рядом, может хотя бы почешут.
— Эх, Соня, что же ты ленивая такая, только спишь целыми днями и имя тебе какое точное дали, — он достал животное и посадил себе на грудь.
В голографическом окне медленно брел по раскаленному песку караван. Двугорбые верблюды важно ступали, покачивая на спинах уставших путников, и не было им спасения от полуденного зноя. Но вот животные встрепенулись, зафыркали, прибавили шаг, всадники оживились. Вдалеке показалась черная точка, приближаясь, она превращалась в оазис со свежей прохладной водой и сочной зеленью.
— Так и наша оранжерея похожа на этот оазис посреди безмолвной серой пустыни, — тоскливо сказал Федор, то ли сам себе, то ли маленькому зверьку. Крыса смирно сидела, не сводя красных глаз с грустного лица космонавта и казалось, разделяла его чувства.
— Да, Соня, да. Никогда этот голый и унылый мир не станет нам с тобой родным. — Он погладил крысу и задумался. Лишь дети, рожденные и выросшие здесь будут считать нормальным безжизненность окружающего пространства, скафандры, неудобные шлюзы. Они никогда не искупаются в море, не пробегутся босиком по мягкой, усыпанной росой траве, не узнают что такое летящий хлопьями снег, опадающие с деревьев листья, растущие цветы под окном. С самого рождения люди Луны окажутся лишенными природы, ее бесконечного буйства красок, звуков и запахов. Лишенными того, без чего Земля была бы еще одной пустыней, затерянной на краю галактики, пусть с желтым песком и голубым небом.
Космонавт вздохнул, понимая, что скучает по родной планете. Зверек под его ладонью пригрелся и задремал.
Федор переключил окно на внешнюю видеокамеру и стал с сочувствием наблюдать, как человеческая фигурка в американском секторе грузит в свой «Франклин» сумки с инструментами. «Майкл поехал отдуваться за то, что его боссы продали нам бракованный грузовик» — из всех заграничных обитателей Лунной Деревни техник «ТТ» был ему наиболее симпатичен. По словам Майкла, другие четыре «Анта» в поселении работали как часы.
Проводив взглядом удаляющийся луномобиль, космонавт посадил крысу обратно в ящик, снял висящий на стене планшет и начал сортировать для отчета результаты анализа предыдущей партии образцов. За этим занятием и застал его видеовызов с Земли. Сытое холеное лицо, появившееся в голографическом окне, представилось как «Эдвард Доусон, Терранс Течс, отдел по работе с клиентами». После чего лицо объяснило, что он — Федор Ковалев, нарушил условия эксплуатации принадлежащего Институту Космических Исследований лунного автомобиля LC-23 Ant, погрузив на него одиннадцать тонн вместо расчетных восьми, из-за чего институту придется оплатить выезд специалиста и извлечение грузовика из вырытого окопа. Федя попытался упомянуть о вращающихся в разные стороны колесах, но лицо высказалось и отключилось. Предвкушая серьезную выволочку от начальства космонавт вызвал Майкла, и через несколько секунд тот появился на экране.
— Майкл, что это было?
— Федья, чем ты недоволен? Я просто выполнил свою работу, — поначалу Федор злился, что американец коверкает его имя, но со временем перестал это замечать.
— Ты хочешь сказать, что в вашем пылесосе есть связь между массой груза и направлением вращения колес?
Техник хмыкнул.
— Почему, по твоему мнению, в его инструкции написано «Максимальная масса груза, перевозимого на поверхности Луны — восемь тонн»? Все тесты проводятся при такой нагрузке. А что случится, если погрузить одиннадцать, толком не знает никто. Он мог, например, улететь на Землю вместе с тобой. — Майкл рассмеялся, видимо сказал что-то смешное.
— Я бы понял, если бы у него колесо отломалось, — пробурчал ученый, — но с чего оно крутится назад?
— Ха. — небритое мясистое лицо техника растянулось в улыбке, по вине видеокамеры в шлеме больше похожей на зловещий оскал. — Его софт писался во всех странах земного шара, и в нем есть куски, написанные еще в шестьдесят девятом году прошлого века. А как он в точности работает, сказать не может никто. Прости, друг, времена безотказных «Спирита» и «Оппортьюнити» давно прошли.
Федор ругнулся и упал обратно на кровать. Не то чтобы он сильно устал, собирать образцы при силе тяжести в одну шестую земной было несложно. Но кроме отчета делать было нечего, разве что дожидаться выговора от начальства. А как иначе прикажете выполнять указание разведать территорию в глубине российского сектора в кратчайшие сроки? Чем дальше отодвигается район взятия образцов, тем больше рейсов за ними приходится делать, а здесь отнюдь не шоссе.
Космонавт лукавил, задержка в графике была вызвана не лунным рельефом, а его самовольной экспедицией в недавно обнаруженную пещеру. Несмотря на то, что поездка закончилась важным научным открытием и по части бумажек ее провели задним числом, по другой части это сделать забыли, отчего и образовалось отставание. До сих пор было неясно, что в этой ситуации перевесит, как Федя, так и его руководитель, опасались что перевесит и то и другое — за открытие им скажут спасибо, а за срыв планов попрут с работы. Теплоты это обстоятельство в их общение не добавляло. Выволочка не заставила себя долго ждать, канал был шифрованным, поэтому в выражениях начальство не стеснялось.
«Только… (неумный человек, недостойный полетов в космос) мог… (вызвать службу техподдержки не сняв с грузовика лишние три тонны)!» — орал разъяренный голос. Федор лишь морщился и кивал. Далее разговор стал поспокойнее, но окончился рекомендацией решить эту проблему без привлечения дорогостоящего экскаватора.
Космонавт попробовал вызвать по российскому каналу связи напарника, с утра пропавшего в глубине европейского сектора, но у того стоял статус «занят важным экспериментом» — похоже ругань биологов продолжалась. Поборов соблазн поискать его на общем канале, Федор встал с кровати и отправился в центральную комнату к кухонной системе. Несмотря на скромные размеры, она включала в себя все необходимое — холодильник, варочную панель, мойку и небольшую металлическую коробку — духовой шкафчик, который творил чудеса. Достаточно было закинуть в него замороженный кусок мяса, и через несколько минут тот превращался в сочный, хорошо прожаренный с румяной хрустящей корочкой, стейк.
Пообедав, ученый заварил чай и задумался. Еще три года назад его утренняя одиночная поездка была бы грубым нарушением требований безопасности, но сейчас для ряда территорий вокруг Деревни это правило отменили. Данные о состоянии человека передавались на ближайший спутник-ретранслятор, а на базе стоял «Прыгун» — реактивный корабль, готовый за минимальное время добраться до пострадавшего. В течение этих минут заботу о человеке брала на себя система жизнеобеспечения специальной «медицинской» модели внешнего скафандра — делала уколы, в некоторых случаях даже обрабатывала раны. В теории считалось, что она способна позаботиться о пострадавшем эффективнее любого напарника. Федор вспомнил недавние откровения Майкла и всерьез задумался — не отключить ли блок, делающий инъекции. Получить укол мудреной нановакцины из-за ошибки в программе, вызванной, например, перегревом скафандра, ему не хотелось. Впрочем, за все время использования этой системы, сработать ей ни разу не довелось. Потягивая горячий чай, Федор просматривал электронный журнал о новых космических технологиях. На одной из страниц красовался российский лунный грузовик. Ученый вспомнил, когда он полтора года назад написал заявление о своем желании работать в российском секторе лунной базы, в институте считали месяцы до появления этого наследника луноходов. Но грузовик до сих пор все также оставался «перспективной разработкой».
«Готов поспорить, что конструкторы отложили всё и проектировали дурацкий двухместный самолет. Это в то время, когда и один человек внутри уже излишество» — подумал Федор, вспоминая недавний полет российского премьер-министра в Лунную Деревню на аэрокосмическом корабле «Корвет». Ради этого полета пришлось разрабатывать специальную модификацию АКК, потому что имевшаяся предназначалась для ведения боя в условиях атмосферы и на низкой земной орбите, но никак не для пассажирских перевозок. «Лучше бы он захотел покататься на лунном грузовике, пользы отечественной науке было бы больше», — саркастически подытожил космонавт глядя на висящий в комнате плакат, на котором брутальный премьер сидел в кокпите поджарого истребителя на фоне Лунного Отеля. «Корвет» после такого, во многом театрального действа, стал мировым брендом, но Россия все равно их не продавала.
Через открытую дверь Федор заметил в окне в своей комнате какое-то оживление и подошел ближе. В американском секторе весело перемигивались огни, визуально отмечая для приближающейся капсулы посадочную площадку. «Ричардс прилетел», понял Федор. Как бы ни раздражала его американская меркантильность, но к Джону Ричардсу он испытывал уважение. Профессор в основном был известен своими ранними работами по искусственному фотосинтезу, своевременно заткнувшими огромный ляп в расположении Лунной Деревни — почти на экваторе, вдали от полюсов с их многообещающим льдом. Место выбиралось его соотечественниками для каких-то задач первой базы с экипажем из нескольких человек, а позже всякий раз оказывалось дешевле воспользоваться готовой инфраструктурой, чем строить новую в гористых регионах. Сейчас, проживая на Земле, ученый продолжал наблюдать за каждым жителем лунного поселения и собрал множество данных о влиянии местных условий на организм человека. По ним создавали программы физподготовки во всех секторах Лунной Деревни. Даже в китайском — в отличие от «Заново рожденных», чьим уделом было пожизненное пребывание на Луне, тайконавты, работающие в международном поселении, на Землю возвращаться собирались. Медицинские скафандры тоже создавались при его участии, и Федор подозревал, что основным их назначением был все-таки сбор информации «для научных работ», а не спасение жителей поселка в критических ситуациях. Но одно другому не мешало.
Во время этих размышлений космонавта посетила одна идея. Окрыленный ею, он забрался в скафандр, прихватил несколько припасенных с Земли бутылок со спиртным, миновал шлюз, и на своем «Франклине» отправился ко второму лунному поселению «Пещерное» — китайской колонии, в которой имелся единственный на Луне металлургический завод. Поселение находилось в крупной полости вулканического происхождения в глубине китайского сектора. Дорога к нему должна была занять пару часов, но нужное Федору устройство раздобыть там было проще всего. По пути космонавт полюбовался строительством первого на Луне большого сооружения — посадочной полосы для огромных китайских транспортов «Звездный Мост». Около десятка луномобилей с подобием ковша ровняли грунт, а пара подъемных кранов укладывала сверху не что иное, как бетонные плиты. Федор не сомневался, что плиты местного производства — все необходимое для их изготовления здесь имелось в избытке.
По сравнению с «Франклином» или «Антом» китайская техника выглядела примитивной — сидение, несколько рычагов, аккумуляторы, колеса-электродвигатели. Водители работали в полужестких скафандрах, похоже, никакой «синдром немого кино» их психике не грозил. В отличие от обитателей Лунной Деревни, эти люди действительно становились жителями Луны, они или привыкали к ее условиям или погибали. Говорили, что смертность в поселении была высокой, но точно этого никто не знал — посетителей дальше шлюза не пускали.
Как и все, Федор видел ролик, сделанный американскими астронавтами о посадке первого автоматического «Звездного Моста». Транспорт, издалека похожий на обычный космический корабль, летел, сильно накренившись на нос, чтобы пара работающих тормозных двигателей не только уменьшала скорость его полета над поверхностью, но и замедляла падение. Задолго до соприкосновения с грунтом большие колеса, трением которых предполагалось погасить остаток орбитальной скорости, начали вращаться, разгоняясь до сотен оборотов в секунду. Снизившись до нескольких метров, огромная металлическая коробка выровнялась, и, мягко коснувшись дна моря Кризисов, понеслась по нему, подпрыгивая на еле заметных глазу кочках. Проскочив мимо наблюдателя с неуловимой для глаза скоростью, в три с лишним раза превышающей мировой рекорд скорости движения на колесах, транспорт подпрыгнул на какой-то неровности, зарылся носом в грунт, пошел юзом и перевернулся. Не выдержав перегрузки, листы обшивки отлетели, и контейнеры с грузом посыпались из обнажившегося трюма.
Являлись ли «Заново рожденные» частью китайской лунной программы изначально, или стали последствием этого ролика — неизвестно, но второй «Звездный Мост», оснащенный дополнительными тормозными двигателями, привез на Луну 80 заключенных. Посадка прошла относительно успешно, если не считать столкновения с крупным камнем, проделавшим в корпусе немалую трещину. К прилету третьего полосу выровняли. К прилету четвертого уже достраивали бетонное шоссе. И хоть в сравнении с размерами Луны вся эта бурная деятельность китайцев выглядела незначительной, Федор не мог отделаться от чувства чужого превосходства — другие страны были представлены на спутнике Земли парой-тройкой человек, а число жителей китайского поселения перевалило за сотню. В нем уже производили традиционный металлопрокат, теперь еще и бетон, пытались выращивать продукты, в то время как Лунная Деревня по-прежнему оставалась научно-туристическим поселком.
Космонавт вздохнул. В России уже давно разрабатывался корабль для межпланетных путешествий с ядерной электроустановкой, и, в отличие от лунного грузовика, внимания и денег на него не жалели. Многие детали проекта были секретными до сих пор, но по усиленно распускаемым слухам именно этот корабль должен был стать техникой будущего. К сожалению немцы, сделав свою орбитальную поделку, недооценили перспективы ее использования и один из первых комплексов продали Китаю. Всего через год Поднебесная запустила сотни сборщиков топлива «аутентичной разработки», ежемесячно запускались еще десятки. Некоторые из них упали в океан, два даже столкнулись между собой, но это никак не повлияло на общую картину. Для остальных стран поддерживать этот темп оказалось невозможно, доминирование КНР в космосе всего за год стало реальностью. Техника будущего в количестве полутора экземпляров проходила тесты и демонстрировала высокий научно-технический потенциал Российской Федерации, а китайцы на примитивных кораблях сотнями тонн возили на Луну оборудование и тоннами полезные ископаемые обратно. Чтобы достичь сравнимых масштабов трафика, Россия присоединилась к очередному международному суперпроекту США — реанимации старой идеи термоядерного «звездолета» с новым именем «Эгеон». Последствия использования подобного двигателя правда полностью предсказать не мог никто, зато его мощность позволит осваивать и Луну, и Марс, и спутники дальних планет, и даже, как следовало из громкой классификации, другие звездные системы. В ближайшее время «звездолет» готовился совершить свой первый испытательный полет, а начало полноценной эксплуатации ожидалось лишь в следующем году. Федор к тому времени уже должен вернуться на Землю. Оно и к лучшему, если вспомнить, что этот «Эгеон» приводят в движение термоядерные взрывы.
«Франк» не спеша приблизился к поселению и остановился перед закрытыми воротами. На запрос по радио на ломаном английском о цели посещения, ученый ответил «торговля, металл». Он помахал одной из бутылок, так чтобы ее разглядел дежурный на КПП, и показал руками три пальца на двух ножках — по словам космонавтов из предыдущих российских экипажей, этот жест облегчал подобные переговоры. Передавший это сокровенное знание предупредил, что здешние китайцы, в отличие от живших в Деревне, были кадровыми военными и с иностранцами общались неохотно. Сыграл ли свою роль мистический жест или дежурным понравился внешний вид бутылки, осталось неясным, но створки ворот поползли в стороны.
Через час утомительного торга ученый выбрался из той самой пещеры, в честь которой назвали колонию. Оставив в ней свои запасы спиртного, Федор получил взамен длинный металлический трос, к одному концу которого попросил прикрепить металлическую палку, а на другом сделать петлю. Изготовление такого изделия на объемном принтере в Деревне обошлось бы в кучу мегаджоулей со всеми вытекающими отсюда счетами и писаниной. Все таки более традиционный способ производства имел свои преимущества.
Прошло много времени, прежде чем он добрался до брошенного «Анта». Выбравшись из луномобиля, космонавт обошел вокруг грузовика и с облегчением убедился, что тот вполне в работоспособном состоянии. Нет, он не ожидал от Майкла никаких неприятностей, но все же на душе было неспокойно.
Забравшись на «Анта», он скинул половину образцов, затем пропустил трос под грузовиком и накинул петлю на грунтзацеп одного из колес. Долго искал, где зацепить самодельный якорь. Пришлось три раза включать робота, а потом руками сматывать металлический канат с колеса. Наконец штырь прочно застрял между камнями, но через пол оборота канат соскочил на ось. Федор спешно выключил проехавший около метра грузовик, чтобы не повредить крепление колеса, поправил трос и попробовал повторить. В этот раз искать точку опоры для якоря пришлось, подтягивая его руками, чтобы «Ант», буксуя на месте, не закопался снова. Космонавт хотел уже было рискнуть и приказать роботу выбираться самостоятельно, но тут трос, наконец, натянулся и грузовик вскоре покинул опасное место.
Пока запущенный робот, нагруженный на этот раз по инструкции, медленно переваливался в сторону базы, Федор надиктовал начальству сообщение о своем подвиге. От успешного спасения «Анта» собственными силами, настроение его улучшилось и даже серый пейзаж не казался таким унылым. Лунная Деревня встретила космонавта привычным спокойствием, только трое туристов, прилетевших еще вчера, бродили в сопровождении гида, неустанно фотографируясь через каждые несколько метров.
В ожидании сильно отставшего грузовика Федор решил заглянуть в «Лунный Отель», переброситься парой слов с Ричардсом. За все пребывание на спутнике российский ученый бывал в отеле несколько раз и вспоминал эти визиты с удовольствием. Ожидая открытия шлюза, он хлопнул ладонью по стене и почувствовал легкую вибрацию надувного здания. Лет десять назад подобные модули считались будущим лунного строительства, и находились в таком качестве до сих пор. Спроса на стены с крышей на Луне так и не возникло, и врытых в грунт корпусов грузовых кораблей для текущих нужд хватало с избытком. «Сейчас, наверное, из-за гелия будут новые здания ставить, может и надувок добавится» — помечтал космонавт, которому давно надоели покатые стены лежащих цилиндров, переходящие в пол. Зайдя в воздушный шлюз, он прошел процедуру очистки, специально для туристов выполняемую механическими щетками под управлением сканера, и вошел внутрь. Скафандр оставил в одном из шкафчиков у входа, забрав ожидающий там чехол с тапочками. Странно выглядевшее в этом царстве высоких технологий бумажное объявление, наклеенное внутри шкафчика, сообщало, что тапочки, как и все на Луне, стоят дорого, и относиться к ним надо бережно — после использования обувь пройдет дезинфекцию в специальной камере, и абсолютно стерильная будет выдана повторно. Вадим как-то сказал группе туристов, что тапки просто подвешивают на улице, на обычной бельевой веревке — вакуум, радиация и температура делают все остальное. Те, похватав скафандры, побежали искать эту веревку, чтобы сфотографировать — туземная экзотика.
Засунув пластиковую карту-ключ от шкафчика в карман комбинезона, Федор прошел к стойке приемной, где его встретила еще одна местная экзотика — единственный человекоподобный робот на Луне, ласково прозванный космонавтами Дрю.
— Добрый день господин Ковалев — электронный портье безошибочно определял имена посетителей, даже тех, кого видел впервые. За футуристическим пластиковым лицом скрывалась электронная справочная Лунной Деревни, которая получала фотографии всех сотрудников и туристов намного раньше, чем те появлялись в гостинице.
— Добрый день, Дрю. Профессор Джон Ричардс в каком номере остановился?
— Джон Ричардс в отеле не регистрировался.
— А где его можно найти?
Робот немного задержался с ответом, выбирая наиболее вероятный смысл вопроса.
— Сейчас его можно найти в комнате отдыха.
— Спасибо, — Федор кивнул роботу, и направился к одному из коридоров. Безликий серый цвет стен холла разбавляли репродукции картин на космическую тему. На полу стояли стойки с цветами. Открыв овальную дверь, Федор оказался в большом по местным меркам помещении, в котором находились несколько диванчиков со столиками, автоматы с напитками и едой, бильярдный стол и столик для пинг-понга. На стене висел большой дисплей. Иногда обитатели поселка собирались здесь вечерами дружной компанией, устраивали соревнования по бильярду или смотрели земные чемпионаты.
Ричардс расположился возле единственного окна, внимательно всматриваясь в планшетник. За дальним столиком задумчиво склонилась над чашкой девушка, даже не взглянувшая в сторону вошедшего. В центре зала двое мужчин наблюдали за темнокожим верзилой, целившимся кием в шар. Наконец тот ударил, шар перелетел через бортик стола и стукнулся прямо в центр лба вещавшей с дисплея блондинки. Здоровяк схватился за голову, его приятели рассмеялись, а девушка очнулась и осмотрелась. «Это ты еще местный пинг-понг не пробовал», — Федор мимоходом поднял шар с пола и катнул его по столу.
— Добрый день, господин Ричардс, — немного смущенно поздоровался он, подойдя к американцу.
Профессор перевел взгляд с компьютера на русского ученого.
— А, господин Ковалев, — он привстал и широко улыбнулся, — рад снова видеть вас. Присаживайтесь, пожалуйста. Как ваши дела?
Мужчины обменялись рукопожатиями и Федор сел напротив. Завязалась неспешная беседа. Американец расспрашивал геолога о его самочувствии после физических нагрузок, перенесенных в скафандре, а тот в свою очередь — о ходе эксперимента в японском секторе, где двое ученых под пристальным наблюдением жили на Луне уже третью полугодовую смену. И иногда космонавт ловил себя на том, что смотрит на грустную девушку, которая за все время так и не сделала ни одного глотка.
— Это Ольга, — уловив взгляд Федора, сказал профессор, — она, кстати, ваша соотечественница.
Русский ученый покраснел, словно застуканный за чем-то постыдным. Джон только улыбнулся и продолжил рассказ о влиянии лунной гравитации на скелет человека.
Из коридора послышались голоса и в комнате появились те трое туристов, фотосессия на фоне лунного пейзажа похоже закончилась. Они уселись за свободный столик, что-то шумно обсуждая на незнакомом Федору языке. Космонавт украдкой рассматривал нечастых на Луне гостей, но его не оставляла мысль подойти и поздороваться с темноволосой девушкой — понимавшие русский здесь воспринимались как родня. Только эта родственница была слишком печальной. Он почти решился заговорить с Ольгой, когда электронный голос объявил, что ее туристической группе пора готовиться к отлету и путешественники потянулись к выходу. Федор в холле попрощался с американцем, и, забираясь в скафандр, понаблюдал, как один из туристов — молодой мужчина с веселой беззаботной улыбкой, пожимает на прощание руку Дрю.
— Доброго пути, мистер… — начал было робот, но внезапно запнулся и замер.
«Наверное его софт тоже писался во всех странах земного шара», ухмыльнулся про себя Федор. В шлюз он прошел вместе со всеми, но дальше пути разошлись — гости уселись в поджидавший их луномобиль, а космонавт отправился к своему модулю разгружать приехавшего «Анта». Раскладывая куски породы на платформе грузового лифта, Федор постоянно поглядывал в сторону стартовой площадки и немного жалел, что отлетающий корабль увезет не его.