Стены и сама лестница, включая перила и колонны, их поддерживающие, были сделаны из какого-то непонятного камня, отдаленно напоминающий мрамор, но таковым не являющимся. Ева поднималась по винтовой лестнице уже минут двадцать, но не встретила ни одного окна. Потолок так же был не досягаем и чернел где-то вверху. Почему всем нормальным людям после смерти достается свет в конце тоннеля, а ей высоченная башня без единого просвета? Непонятного вида лампы по стенам и явно люминесцирующая краска не в счет. Девушка прошла еще несколько витков, остановилась и, свесившись с перил, посмотрела вниз — там, как и наверху, чернела бездна. Иди-не иди, ничего кроме холодных ступеней с неприветливым освящением не получишь. Но она все равно упорно поднималась вверх, потому как другого выхода не видела.

Вдруг нога, не нащупав под собой ступеньки, на какое-то мгновение зависла в воздухе, но Ева продолжила шаг. В итоге девушка больно упала на лестничный пролет, употребив при этом исконно русское выражение из разряда «покрепче». Мама за такие слова обещала ей однажды вымыть язык с мылом. Когда же Ева подняла голову, увидела в стене проем, ведущий на балкон. Значит, здесь есть что-то еще, кроме бесконечной лестницы, а это уже плюс.

На балконе спиной к проему стоял высокий мужчина, облаченный в белоснежный мундир. Его черные с проседью чуть длинные волосы и короткий плащ развевались на несуществующем ветру, что на фоне заката делало картину эпичной.

— Ангел смерти? — Ева привыкла, что в этом мире некому слушать, поэтому произнесла свое предположение вслух, отчего незнакомец обернулся, хотя падение и ругательство он, очевидно, проигнорировал или чудесным образом не услышал.

Он долгое время молчал, пронзая девушку взглядом стальных глаз, от чего та смутилась и не решалась подняться с колен, застыв в той позе, в которой упала на площадку. Наконец, мужчина тряхнул головой, убирая с лица непослушную прядь, и поспешил на помощь нарушительнице его спокойствия.

— И что ты тут делаешь? — заботливо спросил он, протягивая Еве руку, у него был приятный глубокий голос. На вид незнакомцу казалось лет 40–45, у него были аристократические черты лица, родинка над левой бровью и татуировка в виде летящей кометы на шее.

— Я? — удивилась девушка, опираясь на неожиданно оказавшуюся теплой руку, и поднимаясь с колен, — Ну, вроде как умерла… Загробный мир, все дела…

— Ты не мертва.

— Ну не знаю, — она поспешно отдернула руку и недоверчиво посмотрела на обитателя башни, — Вот вы сами-то, кто? И откуда такие познания, различать кто жив, а кто умер?

Незнакомец не рассердился на такие выпады, наоборот, это вызвало улыбку. Казалось, он вспомнил что-то родное и близкое, от чего его улыбка наполнилась еще большим теплом. Мужчина потрепал Еву по голове, как котенка, и спросил:

— Как тебя зовут в этом воплощении?

— Ева, — буркнула девушка, ей хотелось спросить, что еще за «воплощение», но не стала, — И не надо только распускать руки, терпеть этого не могу.

— Ева?! — удивлению незнакомца не было предела.

— Уважаемый, вы челюсть-то с пола поднимите, он холодный, застудите чего доброго, — нет, она не собиралась грубить такому приятному человеку, все как-то само собой получилось. Но он в свою очередь то ли не понял ее, то ли решил не обращать внимания и не злиться на такие мелочи.

— Ева значит. Удивительно, что из многообразия имен во Вселенной именно Ева. Наверное, это именно то, что люди называют «судьбой». Или ты быть может?.. Нет, конечно же нет, Ар наверняка позаботился об этом. Удивительно, что ты вообще попала сюда.

Замечательно, единственный человек на всю башню, вроде бы не извращенец, но все равно псих. Девушка осторожно оглянулась назад, пытаясь отыскать путь к отступлению, но лестница исчезла, оставляя ее один на один с незнакомцем. «Зашибись, — подумала она, судорожно облизывая вдруг пересохшие губы, — Всю жизнь мечтала оказаться в комнате с умалишенным один на один. А ведь, когда я думала, что в моей жизни не хватает событий, я никак не подразумевала под этим похищение, попытку изнасилования, убийство и встречу с психом в загробном мире. Свидания с кем-то не из нашей компании было бы вполне достаточно».

— Имя как имя, — Ева потихоньку начала отходить к стене, надеясь на то, что когда она к ней подберется поближе, проем вернется на место, — Редкое, конечно, но не единственное в своем роде. У евреев так вообще… На всей Земле, пожалуй, тысяча Ев наберется. С учетом искажения на том или ином языке.

Незнакомец заметил ее попытки удрать, он поднял руки на уровне груди и заявил:

— Я не собираюсь причинять тебе вред, можешь расслабиться.

Его голос оставался все таким же мягким и спокойным, но она все равно не поверила. Они все так говорят, прежде чем сотворить какую-нибудь гадость, это же излюбленная фраза злодеев. Ева продолжала медленно отступать, пока не прижалась спиной к стене. Спасительный проем так и не появился.

— Я же говорю, что не сделаю тебе ничего плохого, — мужчина перехватил ее взгляд, направленный в сторону вазы, стоявшей возле перил балкона, и покачал головой, — Этим меня не убить, даже если я не буду сопротивляться. Дело в том, что я давно мертв, — он снова улыбнулся и опустил руки, которые держал поднятыми все это время.

— Ой, ли? И почему же я должна тебе верить? — Еву трясло, она стояла, прижавшись спиной к стене, и не сводила с незнакомца взгляда.

— Меня зовут, — мужчина на секунду задумался, будто имен у него было тысячи, и он выбирал подходящее, — Артур, Артур III. Ты сама призналась, что родом с Земли, поэтому мое имя ничего тебе не говорит. Но мое человеческое воплощение умерло довольно давно, и теперь я здесь, как было решено с самого начала. А вот тебя здесь быть не должно, а память не может меня подвести, ибо все здесь — память.

— Значит, я все-таки умерла?

— Нет, — он покачал головой, медленно приближаясь к девушке, она этого не замечала.

— Откуда такая уверенность?! — голос сорвался на крик, с ней случилось столько всего, что истерика была неизбежна.

— Смотри, — экс-император указал на пол: тень была одна, и принадлежала она не ему, Артур не отбрасывал тени. А вот у Евы была и повторяла все движения, как и полагалось нормальной тени.

— Я с-смогу, — заикаясь, начала девушка, — Смогу вернуться домой, выучиться на психолога и жить долго и счастливо? — в ее голосе надежда граничила пополам с отчаяньем.

— На счет первого не уверен, а вот на долгую и счастливую жизнь ты еще можешь рассчитывать, — Мужчина кивнул и снова улыбнулся.

Это было последней каплей в переполненном эмоциями сердце, слезы ручьями потекли из глаз девушки. Она, забыв, что совсем недавно не доверяла Артуру, прижалась к нему, уткнувшись лицом в плечо. И что-то родное было в этих объятиях, ближе и роднее объятий матери.

Империя. Кеймушо, станция-тюрьма, 4 день каелу.

Белая камера, белая одежда, никаких наручников, цепей и тому подобного, безразличие и подчеркнутая сдержанность охранников-людей, хотя в основном ее посещают лишь андроиды. Тюремщики с планет третьего типа и научившиеся у них пираты были более честными в отношении своих пленников. Вспомнились уроки старика Линара Бачи о том, что когда-то давно до Исхода Создателей преступников держали в сырых подземельях, а методы дознания ограничивались обычным избиением. И это действовало! Смешно. Женщина и рассмеялась. Датчик на стене отреагировал и моргнул, но люди, оставившие его здесь, остались безразличными. Неофициально приговоренная к смерти около шести лет назад и до сих пор живая, только можно ли назвать такое существование в одиночной камере жизнью? Лисандра Лэн, потомственный Ангел Сомнений, с крылом, фенотипом и местами пробудившейся пси-памятью не знала. Равно как и не знала, а хочет ли она жить? Когда все, во что она верила, о чем мечтала, к чему стремилась — исчезло, не оставив следа. Не осталось и того, что ненавидела или презирала. Даже сомнений. Только пустота… и, может быть, еще она. Она придет ночью, перед очередной порцией наркотиков или перед пытками, или допросом. В последнее время ничего из перечисленного не было, и Ли поняла, что ожидания заканчиваются, скоро они решаться. Можно больше не ждать. Ангел Сомнений свернулась калачиком на кровати, прижав к животу подушку, и уснула.

Ей снилась другая юность, самая первая в череде перерождений. В тот день Тарша выгнал из лаборатории Ара всех, включая хозяина, и теперь двое Создателей и шесть ангелов терпеливо ожидали возращения младшего из рюууконов. Лен сидела на высоком топчане и пыталась удержать на коленях все время пытающуюся сбежать к ненаглядному Ару мелкую Олейю, паршивка уже тогда была без ума от своего тайе-яй. Но красноглазый Создатель не обращал на нее никакого внимания, его взор был прикован к беспокойно расхаживающему из стороны в сторону Руну, Солнцеликому не нравились переживания брата. Милимо и Куртен стояли за спиной тайе-ан, похожие на высеченные из мрамора скульптуры, даже цвета их погасли в этой неподвижности. А вот Декали наоборот что-то оживленно насвистывал и гладил черного как космическая ночь котенка, причину их печали. Ангел Тактичности выглядел таким безмятежным, что Компао не выдержал, вскочил со своего стула и с явно недобрыми намерениями направился к мальчику.

— Сядь на место, — прозвучал за спиной приказ, по тону напоминавший мягкое предложение, но Ангел Состраданий вздрогнул и обернулся на голос.

Там с добродушной улыбкой стоял Тарша. Увидев йяйо, Рун на мгновение замер, а затем сделал шаг навстречу к брату.

— Будет жить, — остановил его Младший, вытянув перед собой открытую ладонь, — Но если не возьмешься за его воспитание, то недолго.

— Стоило ли мучиться, — фыркнул обернувшийся к ним Ар, но Громовой не обратил на него никакого внимания, его черные как ночь глаза с благодарностью смотрели в фиалковые.

— Тарша, спасибо тебе… Я очень…

— Я сделал это не ради тебя, — отмахнулся от него Тарша и поманил к себе Декали, — Эй, малец, тащи сюда эту живность. Надо спрятать зверюшку, пока Ар ее не препарировал.

Обидеться Ар не успел, Рун выругаться тоже, в комнату влетел Эльтене. Он был старше ангелов Громового на десяток леум, поэтому его восторженное «Ух ты, кошка!!!» вызвало недоумение.

Сон менялся, Ли понимала это, как и то, что во сне вслед за своим ангелом должен был явиться Стет. И это было нормальным. И еще она понимала, что Эльтене не просто «не здесь», а даже «не сейчас».

Теперь ей было шесть, на ней была детская броня, и зонтик в руке. Она стояла у входа в ангар и смотрела, как от посадочного поля под холодным моросящим дождем идут гаруды Лиама Манки, сам местоблюститель Ангела Смелости шел последним. К ним под дождь, наплевав на зонт и защиту, вышел разъяренный Априо. Его майка вымокла сразу, но мужчина был слишком зол, чтобы обратить на это внимание.

— Чифу Гаруда, почему Вы закрыли Джарэ?! — он схватил Манки за грудки и встряхнул, но выражение лица Лиама не изменилось — так и осталось безразлично спокойным. Он сдался, поняла Лисандра.

— Мы выполняли приказ, — Лиам Манки спокойно убрал чужие руки от своего мундира и одернул куртку, собираясь спрятаться от дождя в ангаре.

— Приказ?! — не утихал Ангел Независимости, он схватил чифу за рукав и развернул лицом к себе, кулаки крылатого собрата жаждали драки, — Да вы понимаете, что закрыли на Джарэ не Хиори Лэн, вы закрыли там Эльтене! Крылатого Эльтене! Вы лишили нас ангела!

Местоблюститель промолчал, за него ответил другой голос, жесткий и не терпящий возражений.

— Он всего лишь выполнял приказ. Кавари всегда выполняют наши приказы.

— Сволочь, — сплюнул Априо и, развернувшись, зашагал к новому противнику.

Нет, не смотри! Лисандра хотела крикнуть именно это самой себе. Не смотри, тебе не нужно знать, что эта война началась из-за тебя. Что добрый и ласковый Ангел Терпеливости заперт из-за тебя. И они никогда не увидят его белых как снег волос, веселых глаз цвета только-только распустившейся листвы, не услышат его звонкий смех. Он не успел родиться в этом времени, не успел помочь самому себе. Нет, не смотри! Сон менялся.

Компао стал монахом, родоначальником собственной религии. Это было так же смешно, как заставлять Ангела Музыкальности петь с его-то ужасным голосом. Но Парси больше нет, и кто знает, будет ли еще. Во время Бунта Академии они потеряли больше, чем всех — они потеряли себя. Монах, Император и неопределившаяся она…

— Что мне делать, Компао? Что мне теперь, во имя Создателей, делать?!

Ангел Сострадания молчал, хотя мог ответить. Мог накричать, что он не знает, что потерял больше, чем она. Что он не только беспомощный старик-инвалид, он теперь больше чем сирота. Что проклятый Жильбер Лотт убил не только всю его семью и семьи его друзей. Но Компао предпочел молчать. Ли помнила, что она не добилась тогда ни слова от старика. Сон менялся.

Ангелы Золотого не допустили к охране сна тайе-ан чужаков, а ее Создатель о чем-то беседовал с Руном на цветочной террасе. Мир для этих двоих был так редок, что мешать было бы кощунством. Напарник остался на Еве, а Декали бессовестно спал в обнимку с котенком-Стет, кошка-мамаша ревностно наблюдала за мурчащим ребенком, но ничего не решалась предпринять для возвращения дитя. Лен погладила кошку по пушистому загривку.

— Пойдем, погуляем, — полосатая внимательно посмотрела на нее, потом на спящих, согласно муркнула и направилась к двери.

Они прошли тенистой аллей ведущей от дворца Ара к местному Мертвому источнику, возле которого обнаружился Крито. Легкий ветерок трепал его заметно выросшие со дня их последней встречи волосы цвета спелой пшеницы. Ангел Созидания смотрел на источник, в котором отражалось небо цвета его глаз. Парень не обратил никакого внимания на пришедших, рябь на воде занимала все его внимание. С этим, пожалуй, лучше не начинать разговор. Ли собралась уходить, когда он вздохнул и обернулся к ним. По его щекам стекали слезы.

— Мы волны, — еле слышно сказал Крито, — Нас призвали потушить пожар, но мы способны лишь принести бурю.

Он плакал, и она, другая она, та, что сейчас, тоже заплакала. Кошка Стет успокаивающе лизнула ее руку, затем принялась слизывать слезы с лица. Ангел Сомнений проснулась и поняла, что кто-то действительно облизывает ее щеки. Это была она, другая кошка. Черная, как космическая ночь. С бездонными изумрудными глазами.

Мы волны, всего лишь волны. Мы мчимся по вечности в поисках берега, собирая слезы и кровь на своем пути. Наши размеры растут, наша ярость растет, предвещая шторм или цунами, если берег будет все-таки найден. Предвещая бурю. Так пусть она уже грянет! Женщина поднялась на постели, потрепала долгожданную гостью по голове и принялась одевать тюремную робу. Теперь она точно знала, что ей нужно сделать.