Хирургия в наши дни делает чудеса. Людям, страдающим различными болезнями, попавшим в аварии, заменяют суставы, имплантируют чужие почки, сердце и даже все лицо. Скоро, возможно, научатся даже имплантировать новую голову (или правильнее — к голове имплантировать новое тело?).

Кстати, есть такой анекдот:

Чукче импланитировали задницу. Прошла неделя, и задница чукчу отторгла!

Как-то я прочитал следующую историю. У одного молодого человека была привычка закусывать зубами свой язык. Делал он это, когда волновался, переживал из-за чего-нибудь, а также, когда надо было сосредоточить на чем-либо все свое внимание. Рот при этом он не открывал, так что об этой его привычке знали только самые близкие люди. Однажды он ехал с отцом по каким-то делам. Вел машину он. Было темно, дорога была узкой, с крутыми поворотами, машин было много, и он все свое внимание сосредоточил на управлении машиной. Язык свой при этом он, как всегда, закусил. Внезапно идущая впереди машина резко затормозила, он не успел остановиться и врезался в нее. При этом его резко качнуло вперед, и он сильно ударил нижнюю челюсть. Зубы сомкнулись, и передняя часть языка оказалась полностью откушенной. Он ее выплюнул, изо рта шла кровь. Он был в шоке, не знал, что делать. Но его отец не растерялся. Он знал о больших возможностях хирургии. Он поднял откушенную часть языка сына, положил ее в полиэтиленовый пакет, выкинул все, что было в кулере (переносном холодильнике) и положил пакет на лед. Скорая помощь, приехавшая на место аварии, доставила их в больницу, где была немедленно сделана операция: оторванную часть языка пришили на место. Прошло несколько месяцев, и молодой человек уже мог есть жесткую пищу и говорить, хотя произношение у него изменилось.

Есть и такой анекдот:

В парикмахерской клиент, которого стригут, обращает внимание на то, что у его кресла сидит и настороженно смотрит на него большой черный кот.

— Чего он ждет? — спрашивает он у парикмахера.

— Вы понимаете, иногда ему достаются сочные кусочки от ушей, вот он и ждет!

Но жизнь бывает иногда куда необычней любого анекдота. Павел в свои 26 лет был человеком бывалым. Он окончил филологический факультет Университета и работал в одной из редакций. Его главным увлечением были женщины. Он не любил малолеток, предпочитал иметь дело со зрелыми женщинами своего возраста или даже старше. Самое главное, по его мнению, было, чтобы женщина не была толстой: такие ему не нравились. Хотя он знал расхожее мнение о том, что полные женщины добрее и веселее. Но, в общем, он почти во всех случаях был всеяден: ему одинаково нравились высокие и миниатюрные женщины, блондинки, брюнетки и рыжие.

Им был разработан метод соблазнения очередной новой знакомой, которым он постоянно пользовался. В те времена в Советском Союзе видеомагнитофоны только появились и стоили очень дорого. А у Павла был не только «видик», как их стали называть, но и порнографические фильмы. Достать такие фильмы в СССР было еще труднее, чем купить видеомагнитофон. Их привозили из-за границы контрабандой, с риском попасться на таможне и иметь очень большие неприятности. Тем не менее, Павел купил пару таких фильмов и, когда приводил к себе новую приятельницу, он сначала угощал ее вином, ну а затем включал видик. Как правило, это действовало на женщин возбуждающе, помогало ему быстро найти с ними общий язык и оказаться «в койке».

Павел придерживался определенных правил. Так, он не хотел иметь дело с девицами легкого поведения, с проститутками. Он считал, что достаточно красив и представителен, чтобы не платить женщинам за их интимные услуги. Как правило, его «контингентом» были незамужние, разведенные, а иногда и замужние молодые женщины. Первая встреча, как правило, бывала случайной, он только знакомился и, если удавалось, договаривался о следующем свидании. Во время второго свидания Павел обычно приглашал новую знакомую в ресторан. Он не скупился: на столе было и шампанское, и экзотические закуски. Во время знакомства и после ресторана он всегда предлагал зайти к нему домой, но если женщина отказывалась, то не настаивал. По его мнению, если она сразу же соглашается идти к нему домой, значит, она не стоит того, чтобы иметь с ней дело. А вот во время третьего свидания он обычно сообщал, что ему удалось достать совершенно замечательное грузинское вино «Тетра» — оно не такое кислое, как «Цинандали» и «Гурджаани», пьется легко и приятно. И ждет их это вино у него дома. Ненароком он упоминал, что матери у него нет, а живет он с отцом. О том, что у отца отдельная комната с изолированным входом, он обычно умалчивал.

Как-то, возвращаясь домой с работы Павел на остановке трамвая увидел миловидную молодую женщину с двумя большими сумками в руках. Она безуспешно пыталась сесть в трамвай, не держась руками за поручни. Он подскочил к ней и помог. Но на этом не остановился — сел вместе с ней в трамвай, попытался разговориться. Надо сказать, что Павел был интересным молодым человеком — высокого роста, широкоплечий, с большими серыми глазами, которые разделял «римский» нос — с небольшой горбинкой. Физически он был развит неплохо, одно время занимался борьбой. Женщинам он нравился.

Выходили из трамвая они уже вместе, причем сумки перекочевали в руки к Павлу. Он проводил ее до дверей дома, узнал, что ее зовут Света, договорился о свидании.

В соответствии со своими правилами, встретившись с ней через два дня, Павел предложил пойти к нему, но она отказалась, сказала, что это неудобно, они почти не знают друг друга. Павел не настаивал, пригласил ее в модный в то время ресторан. Услужливый метрдотель, получив «на лапу», привел их к столику, на котором стоял значок «Забронировано». Значок убрали, и они сели за стол. Все прошло отлично. Они ели холодную рыбу, язык, паштет из печени. Затем подали шашлык из баранины, а на десерт — кофе с пирожными. Пили пиво, вино. Водку Павел не заказывал, чтобы Света не подумала, что он хочет ее споить. После 9 часов начались танцы. Как выяснилось, они оба были хорошими танцорами. Павел прижимал ее к груди, а во время одного из танцев поцеловал. Она на поцелуй ответила. Замечательный вечер закончился и Павел проводил Свету домой, договорился о следующей встрече.

Третье свидание должно было быть решающим. Павел сразу же рассказал Свете о замечательном вине, которое ему привезли прямо из Тбилиси. Сказал, что приготовил и закуску и они могут очень хорошо провести время у него дома. Она сперва отказывалась, но потом, услышав об отце, который живет вместе с Павлом, согласилась. После небольшого фуршета Павел включил видемагнитофон, подсел поближе к Свете, стал ее обнимать, целовать и медленно и осторожно раздевать. Света видела порнофильм первый раз в жизни. Она не отрываясь смотрела на экран телевизора, а когда Павел ее почти раздел, сильно возбудилась и сама стала срывать с него рубашку и брюки. Вскоре они были уже в постели. Света оказалась очень страстной женщиной. Она нежно целовала Павла, покусывала ему уши. И вдруг, в порыве страсти резко сжала зубы. Павел взвыл от боли и забыл обо всем на свете. С уха струилась кровь. Он пытался прижать к уху платок, чтобы остановить кровотечение. Света сидела на кровати как завороженная, не двигаясь, и только моргала глазами, в которых стоял ужас. Павел взял зеркало, чтобы посмотреть, что случилось с ухом. Верхней части ушной раковины не было. Он кинулся к Свете:

— Ты откусила мне ухо! Открой рот, отдай то, что там! Может кто-нибудь сможет мне пришить этот кусок обратно!

Света, по-прежнему, молчала и не двигалась. Павел стал трясти ее за плечи:

— Открой рот, где мое ухо?

Наконец, Света произнесла:

— Я с перепугу его проглотила! Что мне теперь делать?

Вскоре приехала скорая помощь, которую вызвал отец Павла, прибежавший на шум. Врач сделал перевязку, сказал, что ухо, конечно, зарастет, но никогда уже не будет таким, как было. Павел был вне себя. Свету он выгнал, кричал ей:

— Людоедка, каннибальша, я на тебя подам в суд, пусть тебе тоже обрежут уши!

Он действительно подал на Свету заявление в милицию. Но дело возбудить отказались, когда выяснилось, что она сделала это неумышленно.

Рана на ухе действительно быстро зарубцевалась. Но ухо выглядело ужасно: всей верхней части ушной раковины не было. Верхний край был красный, неровный, с выступами и впадинами. Этого Павел понять не мог: ведь зубы у Светы шли полукругом, почему же край уха такой неровный? Он стал носить берет, который закрывал изуродованное ухо. Но невозможно же все время ходить в берете! В редакции, к примеру, находиться в головных уборах не разрешалось.

Вскоре Павел узнал, что у него на работе появилось новое прозвище: «Рваное ухо». Конечно, так его звали не в глаза, но все равно было очень неприятно. Он вспоминал, что этим именем, как кажется, звали одну из собак в рассказе Джека Лондона, которой другая собака во время драки разорвала ухо. Ему передали, что на совещании у главного редактора, когда решалось, кому поручить написание какой-то статьи, редактор сказал:

— Лучше всего с этим, я думаю, справится этот, ну как его, забыл, ну….тот, с откусанным ухом.

Апофеоз наступил, когда на общем собрании председательствующая, заместительница главного редактора объявила:

— Слово предоставляется…. Пол…ухову!

Павел очень разозлился. Вместо того, чтобы идти к трибуне, он повернулся и вышел из зала. На следующий день заместительница редактора подошла к нему и извинилась. Но дело было сделано. Теперь его уже и в глаза называли не иначе, как Полуховым. Павел думал:

— Почему «Полухов»? Назвали бы хоть, как у Толстого, «Безуховым»! А может быть вообще отрезать остатки уха, тогда точно назовут «Безуховым»!

Но привыкнуть к новому прозвищу Павел не мог. Оно казалось ему не менее обидным, чем остальные. Однако он решил нейтрализовать все насмешки, взяв это имя в качестве псевдонима. Он помнил золотое правило: «Если над тобой смеются, начни смеяться вместе со всеми, тогда это уже будет смех не над тобой, а над тем, что случилось». Павел начал подписывать короткие заметки инициалами «П.П.», а более длинные статьи — «Павел Полухов». Когда к нему обращались: «Товарищ Полухов!» делал вид, что его это не возмущает, просто люди зовут его по псевдониму. Если Алексею Пешкову можно было называться Максимом, да еще и «Горьким», то почему ему нельзя быть «Павлом Полуховым»?

Но в глубине души в нем нарастал гнев против окружающих, а особенно против этой девчонки, Светы, которая превратила его в «Рваное ухо», «Откусанное ухо» и, наконец, в «Полухова». Он считал, что должен ей отомстить. Он не сомневался, что сумеет восстановить с ней отношения, привести ее к себе и, в подходящий момент откусить ухо ей! Но потом он подумал: «А собственно, почему ухо? Надо откусить ей нижнюю губу, а может быть лучше нос?»

Павел неплохо рисовал. Он стал делать карандашные зарисовки: «Света без уха», «Света без нижней губы», «Света без носа». Он ставил эти рисунки перед собой, долго рассматривал и решал, что же все-таки лучше ей откусить? Однажды он прочел в журнале рассказ про какого-то индуса-полицейского, которому бандит, которого он пытался задержать, откусил нос. Этого полицейского в конце концов выгнала из дома жена, его уволили с работы. И жена, и начальство в один голос говорили, что не могут видеть такую страшную физиономию с откушенным носом. Бывший полицейский стал бомжем, просил милостыню, но никто ему не подавал, все пугались его страшного вида. Так он и умер с голоду.

Павел решил: Свете надо откусить нос! Без носа она никогда не выйдет замуж, никогда не найдет себе ни одного мужчину, ее выгонят с работы, а, возможно, и из дома. И под конец она умрет от голода где-нибудь под забором! Так ей и надо!

Идти к Свете домой Павел не хотел. Он начал постоянно прогуливаться по улице, где она жила. Долго это ни к чему не приводило и Павел уже начал отчаиваться. Но однажды он увидел, что она идет по противоположной стороне улицы. План у него был разработан давно. Он побежал вперед, перешел улицу и пошел ей навстречу, высоко подняв голову и как бы разглядывая что-то, что привлекло его внимание на крыше дома напротив. Но он зорко смотрел вперед и, как и рассчитывал, налетел на Свету.

— Ох, извините, я загляделся. О! Это ты, Света! Как поживаешь?

Она была смущена и не знала, что ему сказать. Она помнила, как он ее выгнал, как пытался подать на нее заявление в милицию. Спрашивать, как он себя чувствует, как его ухо, ей также было неудобно. Впрочем, как ужасно выглядит его ухо, было видно и так. Но Павел и не ждал ее ответа. Он быстро продолжал:

— Ты знаешь, я по тебе очень скучаю, ты единственная женщина, которая оставила яркий след в моей жизни, видимо, я тебя любил. Ну а то, что случилось, было давно, и я уже об этом забыл. Что ты делаешь завтра, может быть встретимся?

Света колебалась. Но Павел продолжал ее уговаривать. В конце концов она согласилась. Чтобы ее сразу не пугать, Павел не стал ее приглашать к себе домой. Он решил нарушить свои правила и даже на третью встречу не вести ее домой. Они ходили в рестораны, гуляли по паркам, сидели в укромных уголках на скамейках, целовались. Так прошло две недели. Павел посчитал, что Света уже «созрела». И при очередной встрече он, ничего не говоря, повел ее к себе. Снова они оказались в той же комнате, снова на столе было вино, снова работал видеомагнитофон, но на этот раз это был другой порнофильм. Вскоре они снова лежали в постели и Павел выжидал момента, чтобы вцепиться зубами ей в нос. Он заранее приготовил бинты и клейкую ленту, чтобы сразу же остановить кровотечение. Он ни в коем случае не хотел, чтобы она, не дай бог, умерла от потери крови.

И вот, наконец, наступил подходящий момент. Но Павел допустил оплошность. Прежде, чем схватить ее нос зубами, он внимательно взглянул на него. И поразился. Раньше он этого как-то не замечал. Нос был ровненький, бледнорозовый, очень красивый, ноздри были расширены, она глубоко дышала. И Павлу стало жалко откусывать такой красивый носик. У него мелькнула мысль, что он может отомстить ей иначе. Да! Есть другой способ! Он на ней женится! И тогда она станет «мадам Откусанное ухо», или «мадам Рваное ухо», или, на худой конец, «мадам Полухова». Именно так ее будут называть, ведь теперь все знают и называют его только по псевдониму. Вот и пусть теперь живет с такими именами, пусть мучается угрызениями совести, что именно она причина того, что ее так называют. А может быть ее будут звать «мадам Людоедка», или «мадам Каннибальша»? Он ее, во всяком случае, будет называть именно так: «Моя Людоедочка», или «Моя Ухоедка» — так звучит даже лучше. И не откладывая в долгий ящик, он сделал ей предложение.