В Советском Союзе существовала система, при которой человек, работавший на производстве и имевший ученую степень, получал намного большую зарплату, чем специалист, работающий в такой же должности, но не имеющий степени. Многие занимались наукой потому, что это было их призванием, им это нравилось, но немалым стимулом написания и защиты диссертаций была также и возможность удвоить свою зарплату. В таком положении оказалась и главный геолог Гидрогеологической экспедиции Катя Фиалко. Она была очень толковым и знающим геологом и вскоре написала кандидатскую диссертацию. Как это было тогда принято, работа была отпечатана на хорошей бумаге, красиво переплетена и отправлена руководителю, которым была известная в геологических кругах СССР профессор Нина Васильевна Роговская, работавшая в те времена в Москве, во Всесоюзном институте. Прошло полгода или даже больше, а от Роговской не было ни слуха, ни духа. В это время я собрался ехать в Москву в командировку, и Катя попросила меня выяснить, в чем там дело, почему такая задержка.

Тут надо сказать, что отношения с Роговской у меня были неважные. Задолго до этого я хотел поступать в аспирантуру и обратился к ней за помощью. Как я выяснил позже, место было предназначено для другого человека, и она не только не помогла мне, но и активно содействовала тому, чтобы я в аспирантуру не попал. Я, конечно, обиделся и в дальнейшем, случайно встречаясь с ней, делал вид, что не вижу ее. Но Кате Фиалко в ее просьбе я отказать не мог и, приехав в Москву, отправился повидать Роговскую. Когда я зашел в ее небольшой кабинет в здании на Ордынке, между нами произошел интересный диалог, который я привожу ниже.

— Нина Васильевна, как вы относитесь к Кате Фиалко?

— Не понимаю, почему вы об этом спрашиваете, она знающий геолог, хороший человек и я ее очень уважаю.

— В таком случае, чем объяснить, что ее диссертация лежит у вас больше полугода без движения?

— Вы понимаете, у меня очень много работы сейчас, и просто до этого еще руки не дошли.

— Понятно. А вы знаете, какова зарплата главного геолога без степени?

— Нет, не знаю.

— 200 рублей. А знаете ли вы, какова зарплата главного геолога со степенью?

— Тоже не знаю.

— 500 рублей. По вашей вине Фиалко ежемесячно теряет 300 рублей (деньги по тем временам немалые).

— Я об этом и не подозревала.

— Нина Васильевна, от вас требуются всего три подписи: на титульном листе работы, на кратком отзыве величиной в полстраницы и на сопроводительном письме к ученому секретарю, который должен вынести работу на защиту. Это займет не более 10–15 минут. Но если у вас нет даже такого количества времени, я готов сейчас же подготовить и проект вашего отзыва, и письмо. Ну, а подписи поставить вообще нужно не более 1–2 минут.

Роговская, слегка ошарашенная таким напором, попыталась защищаться:

— Но вы поймите, я руководитель работы, у меня есть замечания, они должны быть исправлены!

— Я с вами полностью согласен. Но скажите, сколько, по вашему мнению, понадобится времени Кате Фиалко, чтобы исправить все ваши замечания?

— Ну, я думаю, около двух недель.

— Прекрасно. В таком случае, я сейчас свяжусь с ней по телефону с тем, чтобы завтра она вылетела в Москву на две недели.

— Но… вы поймите, у меня ведь есть и другие дела, кроме того, я сама собираюсь лететь в командировку в Баку.

— Так это же еще лучше. Дайте мне, пожалуйста, ваш паспорт, я сейчас же поеду в кассы Аэрофлота и возьму для вас билет.

Роговская еще более обалдела. Она ненадолго задумалась, а потом говорит:

— Нет, билет брать сейчас невозможно, приказ о командировке еще не подписан. Давайте договоримся так: вы приходите сюда завтра во второй половине дня, а я к этому времени все решу.

Назавтра она сообщила мне, что в командировку не едет, а Катя Фиалко может прилететь на следующей неделе в Москву. Я сообщил об этом в Баку.

Когда Катя Фиалко вернулась в Баку после поездки в Москву, она мне сказала:

— Я вам очень благодарна, я не знаю, что это значит, но Роговская специально просила, чтобы я передала вам, что во всех трех местах, о которых вы ей говорили, она уже поставила свои подписи.

Вскоре Фиалко благополучно защитила диссертацию и сразу же начала получать вполне заслуженную ею высокую зарплату.

А мои отношения с Роговской с этого времени резко изменились к лучшему. Она прониклась ко мне уважением за то, что я столь настойчиво защищал не свои собственные интересы, а — другого человека, коллеги по работе. Когда я защищал докторскую диссертацию, она, получив мой реферат, сама позвонила мне и попросила, чтобы я связался с ней, так как она хочет дать положительный отзыв на мою работу. Так, вопреки известному в СССР выражению, что «любое доброе дело обязательно выйдет боком», моя забота о ближнем сослужила мне хорошую службу.