Над Машуком гроза, – как в день дуэли. Природа свой переживает путч. Но гром ушел, и дали просветлели. И небо вдруг очистилось от туч. У обелиска, где портрет поэта, Четыре грифа сторожат покой. И ветви дуба к небесам воздеты, Как будто это царь, а не изгой. Спускаюсь вниз по каменной дороге, Которой он поднялся на Машук. И думаю с пристрастием о Боге, В то утро Богу было недосуг. Иначе все б сложилось по-другому. Не стал бы горьким символом Машук. И всадники б спустились мирно к дому, Чтобы продолжить прерванный досуг. Но не всегда мы властны в наших бедах. И Сатана, как прежде, правит бал… А Лермонтов так грустен на портретах, Как будто все заранее он знал.