Звёздные часы Валентина Янина
Портфель "ЛГ"
Звёздные часы Валентина Янина
Валентин Лаврентьевич ЯНИН – действительный член Российской академии наук, с 1962 года возглавляет Новгородскую археологическую экспедицию МГУ, известную своими важнейшими для русской культуры открытиями – берестяными грамотами и Новгородской псалтирью, которая является древнейшей славянской книгой. Валентину Лаврентьевичу присуждена премия Александра Солженицына 2010 года. Сегодня учёный отвечает на вопросы «ЛГ».
– Как вы восприняли известие о том, что стали лауреатом Солженицынской премии?
– Стать лауреатом премии, которой ранее удостоены замечательные учёные-академики Владимир Николаевич Топоров и Андрей Анатольевич Зализняк, – большая честь. Да и фигура Александра Исаевича Солженицына, воздвигшего потрясающей силы литературно-документальный памятник жертвам ГУЛАГа, для меня лично значит многое: мой дед погиб в лагере в 1937 году…
Я и раньше считал, что эта премия – самая авторитетная из существующих в России. Это подтвердилось, когда в марте было обнародовано решение жюри. У меня немало разных наград – и советских, и постсоветских, и зарубежных. Но ни одна из них не вызывала такой бурной реакции у моих знакомых, как эта. На меня буквально обрушилась лавина телеграмм, телефонных звонков – в течение нескольких дней я только и делал, что открывал дверь почтальону, снимал трубку и благодарил звонивших за поздравления. Поначалу было и некоторое удивление – ведь премия-то литературная. Но мне объяснили, что с недавних пор жюри принимает к рассмотрению также и труды по русской истории и государственности.
О ЧЁМ РАССКАЗАЛИ БЕРЕСТЯНЫЕ ГРАМОТЫ
– Премия присуждена «за выдающиеся археологические и исторические открытия, перевернувшие представления о нашей ранней истории и человеке Древней Руси». Как бы вы определили наиболее важные пункты этих новых представлений? Чем они отличаются от прежних?
– В двух словах об этом не расскажешь. Самое существенное состоит в том, что совокупное исследование разнообразных источников (чем, собственно, я занимаюсь всю жизнь) – археологических, письменных, нумизматических – со всей очевидностью показало, что в раннюю эпоху на Руси существовало два центра. Новгород – на севере и Киев – на юге, которые отличались один от другого по языку, денежно-весовой системе, языческим культам, домостроительству и многим другим признакам. И только когда эти два центра объединились, образовалось Древнерусское государство.
Самым главным различием между Новгородом и Киевом было их политическое устройство. Когда новгородцы призвали Рюрика, они заключили с ним договор, основные условия которого были выяснены в результате раскопок. Важнейшими условиями были такие: князь со своей дружиной не имел права собирать дань с подвластных Новгороду земель. Это было прерогативой новгородской боярской верхушки. Кроме того, князья не имели права наделять дружинников землёй и распоряжаться земельными владениями. И наконец, в первой четверти XII века в Новгороде был устроен так называемый смесной (совместный) суд князя и посадника, то есть князь не мог удостоверить ни один документ без посадника, представителя новгородской знати. А в Киеве князь был полновластным хозяином.
Что касается берестяных грамот (сейчас их в Новгороде уже 973), то их находки совершенно изменили наши представления о Средневековье и его людях. Благодаря письмам на берёсте мы окунаемся в эпоху Средневековья, узнаём, чем жили, о чём заботились, чему радовались наши предки. И поверьте, каждая новая грамота для меня и моих коллег – всегда невероятный стресс, потому что таким образом мы как бы вступаем в переписку с древними людьми. Значение берестяных грамот чрезвычайно велико и для истории Руси в целом, и для истории древнерусского языка.
Очень важный фактор – уникальные особенности новгородского культурного слоя, где сохраняется всё – и кожа, и ткани, и деревянные остатки домов, заборов, которыми огораживали усадьбы…
– Это связано с особенностями почвы?
– Именно. Город стоит на глиняных слоях, которые не пропускают воду, она до отказа насыщает образующийся культурный слой, куда нет доступа воздуху. В результате в новгородском культурном слое не происходят процессы окисления металлов и гниения органики. В других регионах, например в Москве, древесина в почве не сохраняется – проникает воздух, она разлагается, металлы окисляются… То же самое в Киеве и других древнерусских городах.
– Что изменили найденные грамоты в наших представлениях о языке древних славян?
– Ранее существовало представление о Среднем Поднепровье как едином центре Древней Руси, считалось, что диалекты у славян появились в более позднюю эпоху, и связывалось это с феодальной раздробленностью. Лингвистический анализ берестяных грамот, блестяще проведённый нашим выдающимся лингвистом Андреем Зализняком, выявил ровно обратный процесс. Как показали новгородские грамоты, диалектные признаки со временем постепенно утрачиваются. Что касается древненовгородского диалекта, это самая древняя из известных нам форм записанной живой славянской речи.
– Схематизм опровергнутых положений связан с догматическим характером прежней идеологии или таково было состояние науки?
– И то, и другое.
– Берестяные грамоты внесли существенные коррективы в наши представления о распространении грамотности в Новгороде…
– Несомненно. До находки грамот из летописи было известно, что Ярослав Мудрый велел собрать 300 детей старост и священников и учить их грамоте, то есть, по существу, это была первая русская школа. И наверное, неслучайно поэтому Ярослав был назван Мудрым. Но с находками берестяных грамот выяснилось, что обучение было обычным делом в любой новгородской семье. Прежде всего об этом свидетельствуют многочисленные находки азбук на берёсте. Примечательно, что древнейшая берестяная грамота в Новгороде датируется тридцатыми годами XI века и это – азбука. Широко известны грамоты мальчика Онфима, жившего в Новгороде в XIII веке. На листах берёсты его рукой записаны азбуки, ученические упражнения в виде слогов, а рядом детские рисунки и «автопортрет» Онфима, где он изобразил себя в виде воина, побеждающего врага, и приписал – Онфим. Наконец, не могу не упомянуть грамоту XIV века, сохранившуюся, к сожалению, в обрывке, но содержащую наряду с перечислением хозяйственных забот фразу «…отдай учить грамоте…».
РЮРИК, ОЛЕГ И ДРУГИЕ
– Можно ли сегодня поставить точку в спорах о так называемой норманнской теории, по поводу которой со времён Ломоносова сломано столько копий? Если да, то на основании каких научных данных? Подтверждают ли они подлинность связанных с Рюриком, Олегом, Игорем сюжетов в «Повести временных лет»?
– Строго говоря, эта точка давно поставлена. Ведь спор о норманнах состоял в том, было ли призвание, и этот спор имел не столько научный, сколько политический аспект. Историки, в том числе Ключевский, были убеждены в достоверности летописного известия о призвании Рюрика. Работами на Городище под Новгородом, где и поселился в IX веке призванный Рюрик, это мнение было подтверждено. Во время раскопок, которые более тридцати лет ведёт директор Санкт-Петербургского института истории материальной культуры, член-корреспондент РАН Евгений Носов, были обнаружены следы варяжской княжеской дружины. С середины IX века здесь была княжеская резиденция, об этом свидетельствуют многочисленные предметы скандинавского происхождения, найденные археологами.
В научной среде дискутируется лишь вопрос о происхождении Рюрика, откуда он был призван. Из летописи известно, что новгородцы, прогнав варягов, правивших здесь в IX веке, призвали других варягов, которые называли себя русью в отличие от тех, которые называли себя свеями (шведами), англянами (англичанами), урманнами (немцами), готами. Я считаю, что родиной варягов-руси, видимо, является южный берег Балтийского моря, Ютландия. Версия о ютландском происхождении Рюрика поддерживается и зарубежными исследователями. Однако не все коллеги разделяют эту точку зрения.
– Известно, что решающую роль в создании единого Древнерусского государства сыграл князь Олег. Что двигало им, когда он в 882 году направился в южные земли?
– Олега, видимо, не устраивали условия договора, заключённого первым призванным князем с новгородцами. Об этих условиях я уже говорил. Самое главное, что не устраивало Олега, очевидно, было запрещение собирать дань, то есть распоряжаться государственной казной. Поэтому он покинул Новгород, ушёл на юг, где завоевал сначала Смоленск, потом Киев. Там он стал сам себе господином: собирал дань с населения (всем известное полюдье), наделял своих дружинников землями, вотчинами.
Новгорода как такового во времена Олега ещё не было. На Городище была резиденция князя. А когда Олег ушёл, верхушка местных племён, которые жили в основном у истока Волхова, устремилась к княжеской резиденции и стала осваивать прилегающую территорию. У каждого племени были свои так называемые концы, то есть разные районы будущего города, который образовался в трёх километрах от Городища. Потом это сыграло роль в возникновении вечевой розни. Когда посадником выбирали представителя одного конца, жители других были недовольны.
– А почему новгородцы не захватили само Городище после ухода Олега?
– Потому что там ещё какое-то время оставалась княжеская дружина, которая должна была исполнять функции княжеской власти. Хотя могли быть и другие причины. Недостаток места, например.
– А что можно сказать о конце новгородской демократии и независимости?
– Новгородская демократия (для высшего слоя, разумеется), а также независимость были утрачены в XV веке. Почему? Сначала вместо семи посадников, как в конце XIII столетия, стали выбирать двенадцать, потом восемнадцать, потом тридцать шесть. То есть в среде знати никто никому не хотел подчиняться. Система становилась всё менее управляемой и, по-современному говоря, неэффективной. К тому же – и это зафиксировано в летописях – в народе стали раздаваться голоса, что бояре чинят суд неправедный. В 1471 году Иван III подошёл к Новгороду, только желая вернуть Двинские земли, ранее принадлежавшие Москве. А вместо этого ему в руки пал весь Новгород, потому что между своими боярами и московским князем народ выбрал последнего.
– Но ведь в Новгороде была прогрессивная по западноевропейским меркам экономика…
– Да, конечно. Новгородские бояре, которые жили здесь в городских усадьбах, в то же время обустраивали свои вотчины далеко от Новгорода – в районах Ладожского озера, Двины, Свири… К ним в город поступало то, чем были богаты эти земли. Это в основном пушнина, которая бралась в качестве налога с местного населения. Потом пушной товар выгодно продавался за границей… Но основой новгородской экономики всё-таки была не торговля, а землевладение.
ОТ ГРАМОТ ДО ПСАЛТИРИ
– В обыденном сознании ваше имя связывается с берестяными грамотами. Об этом ваша знаменитая книга «Я послал тебе берёсту». Первая из грамот была найдена при вашем участии в 1951 году…
– Ну не совсем… Было два раскопа. Один – Гайды Андреевны Авдусиной, другой – мой, они разделялись бровкой. Первая грамота была найдена у Авдусиной. На её зов прибежал Артемий Владимирович Арциховский, наш учитель, руководитель экспедиции. Увидев грамоту, он закричал: «Я эту находку ждал двадцать лет». И выдал премию – сто рублей, немалые деньги по тем временам. Дело в том, что в 1932 году при раскопе одного из курганов на Волге была найдена золотоордынская берестяная грамота, написанная чернилами. А в «Житии Сергия Радонежского», составленном Епифанием Премудрым, Арциховский прочёл и постоянно это цитировал, что «в обители блаженного Сергия не токмо хартии, но и самые книги писаху на берестьях». И всё это время учёный ждал находки грамот в Новгороде.
– А почему не находили здесь ничего подобного раньше?
– Трудно сказать. Ведь грамоты не везде находятся. На окраинных раскопах их почти нет. В 30-е годы копали как раз на окраине Славенского конца. Затем до войны и сразу после копали на Ярославовом Дворище, где в 1947 году я впервые работал на раскопках Новгорода. И должен сказать, что Артемий Владимирович Арциховский заставлял нас просматривать любой обрывок берёсты… так что пропустить грамоту мы не могли… Но Дворище в основном было занято Торгом и многочисленными церквами, жилых усадеб там практически нет, поэтому и грамот там не обнаружено.
Мне повезло в 1951 году, когда шесть грамот было найдено на моём раскопе, но не первая грамота. Тем не менее я считаю это моим звёздным часом. Был у меня и другой звёздный час – 13 июля 2000 года я стал первым читателем книги начала XI века, написанной на воске. Это так называемая Новгородская псалтирь – самая древняя славянская книга на земле, на полвека старше Остромирова Евангелия. Довольно точно датировать находку позволили результаты дендрохронологического анализа. Книга находилась в культурном слое ниже деревянного сруба 1036 года – это было установлено по годовым кольцам брёвен. Кроме того, образцы воска были отправлены в Швецию, в Упсальскую лабораторию, где используется радиоуглеродный метод. Оттуда пришёл ответ: книга создана не позднее 1010 года.
– Получается, что Новгородская псалтирь была написана до учреждения Ярославом Мудрым школы…
– Очевидно, так. Судя по состоянию дощечек с воском, на которых были записаны псалмы, они были в употреблении продолжительное время. Можно без преувеличения сказать, что найденная псалтирь предназначалась для обучения грамоте сразу после принятия в Новгороде христианства, то есть на рубеже X–XI вв., а значит, была первым учебником не только в Новгороде, но и на Руси. Когда текст ещё не был весь прочитан, выяснилось, что это строки 75-го псалма. Я открыл книжное издание псалтири и стал сверять тексты. Потом был 76-й, дальше шёл 67-й псалом, в котором отсутствовало начало с известными словами: «Да воскреснет Бог и расточатся врази его». Это было стёрто, чтобы освободить место следующему псалму. Можно представить, как учитель-священник писал на воске строки псалмов (75, 76, 67), ученики их переписывали, священник стирал написанное и писал следующий псалом. Это были первые поколения русских христиан, постигавших основы веры и учившихся грамоте.
И ещё значение для исторической науки этой книги в том, что находка датированного документа позволяет методом палеографии в будущем точнее датировать уже имеющиеся тексты XI века – более ранние и более поздние.
СТАВИТЬ ЛИ НА КУРГАНАХ ПУЛЕМЁТЫ
– В 1969 году по вашей инициативе было принято постановление «Об охране культурного слоя». Как решается это проблема сегодня?
– Напомню, что новгородская инициатива была поддержана на государственном уровне и уже в 1977 году в СССР было принято постановление об охране культурного слоя в 114 исторических городах. В 90-е годы в Новгороде был принят историко-археологический опорный план с выделением особо охраняемых зон. В 1992 году культурный слой Новгорода был включён в Список объектов, охраняемых ЮНЕСКО. Казалось бы, всё благополучно.
Но… В Новгороде, как и повсюду, идёт активное строительство, вырастают коттеджи, и всем хочется строить свои особняки в древнейшей части города. Несколько лет назад возникла такая коллизия: богатые новгородцы, зная о необходимости проведения предварительных археологических работ, готовы были их финансировать. Но их не устраивали наши темпы, и они готовы были пригласить иностранных археологов, чтобы вести раскопки более интенсивными темпами. Что это такое, мы видим на примере Москвы, где за последние годы в результате так называемых охранных работ, ведущихся быстрыми темпами, утрачены важнейшие археологические источники.
Между тем мировой опыт заключается в сохранении исторической части древних городов и вынесении за её пределы современной застройки. Что же касается темпов, то, например, исследование такого памятника, как Помпеи, началось в середине XVIII века, раскопано только две трети города, треть остаётся нераскопанной.
– То есть ситуация с культурным слоем у нас продолжает оставаться напряжённой?
– В настоящее время Закон об охране памятников археологии существует, но он плохо соблюдается. Процветает так называемая чёрная археология…
– А по стране общая ситуация – «что хочу, то ворочу»?
– В целом да.
– Вы являетесь членом Комиссии по особо ценным объектам культуры при Президенте РФ…
– А разве она существует? Когда-то я числился в такой комиссии, но её уже много лет не собирали.
– На церемонии награждения министр культуры Александр Авдеев привёл такие цифры: каждый год гибнет 200 памятников из 90 тысяч, которые у нас есть…
– В действительности, как утверждают мои коллеги, гибнет ещё больше памятников. Речь не только об археологических объектах, а обо всём фонде историко-культурного наследия страны.
Что касается археологии, то мы практически вернулись в XVII–XVIII вв., когда археология только зарождалась и когда в поисках сокровищ копали все кому не лень. В наше время непрофессионалы (язык не поворачивается называть их археологами, даже «чёрными») вооружены металлоискателями и другими современными средствами и успешно занимаются грабежом древностей, собирая коллекции или чаще продавая их на антикварном рынке. При этом они умело используют археологические карты, которые создаются для регистрации всех археологических памятников в том или ином регионе с целью их дальнейшей фиксации. Это ли не парадокс?!
– И что делать? Ставить на курганах пулемёты?
– Если их поставить, то копатели приедут на танках. Словом, всё, как и тысячу с лишним лет назад: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет...»
УСЛЫШАТЬ ГОЛОСА ПРЕДКОВ
– В своём выступлении на церемонии награждения вы говорили о «важности интеграции, необходимости комплексного подхода к изучению источников, плодотворности использования всех разнообразных источников, имеющих хотя бы самое малое отношение к изучаемой проблеме». В этом убеждает пример совместной работы археологов над изучением новгородских берестяных грамот с «чистыми» историками, лингвистами, специалистами по нумизматике, сфрагистике, палеографии, а также с представителями негуманитарных дисциплин – дендрохронологами, ботаниками и зоологами – вплоть до геологов и металлургов. Какие, на ваш взгляд, открытия ждут нас на этом пути в будущем?
– Этот вопрос напомнил мне одну телевизионную журналистку, которая спросила, что мы планируем найти в новом сезоне. Предсказывать открытия в нашей области знаний невозможно. Когда идут раскопки, у нас каждый день «новости» – новые грамоты, новые находки. Потом наступает время их комментирования, изучения, и здесь мы вступаем в контакт с самыми разными специалистами.
– Я понимаю, что вульгарный плановый подход в данном случае неуместен. Мой вопрос касается, скорее, перспектив археологии и исторической науки. Ведь Арциховский во многом благодаря такому подходу, на основании косвенных данных предвидел возможность находки берестяных грамот в Новгороде.
– В этом смысле комплексный подход мог бы многое дать для изучения не только славянских, но и, например, скифских и ещё более ранних древностей, а также для археологии в целом. Его особенность – в универсальности.
– На церемонии вручения премии говорилось о том, что ваша деятельность способствовала заметному росту престижа археологии: благодаря открытиям в этой области мы узнали очень важные факты о нашем прошлом, начале нашей государственности. А что бы вы сказали о новых поколениях археологов?
– Наша кафедра ежегодно выпускает пять–семь человек. Все студенты исторического факультета после первого курса проходят археологическую практику, а на третьем происходит распределение по кафедрам. К нам приходят энтузиасты, те, кто не мыслит своей жизни без археологии. Мы очень довольны молодой сменой. Из числа окончивших нашу кафедру почти 50 процентов защитили кандидатские диссертации, а каждый седьмой выпускник стал доктором исторических наук.
– Однажды вы заметили, что самое значительное открытие вашей экспедиции в том, что «здесь, в Новгороде, мы слышим голоса людей, живших и тысячу лет назад. Они снова оживают для нас». Берестяные грамоты не только открыли имена людей, живших тогда, но и дали возможность заглянуть в их внутренний мир. Какой из найденных документов произвёл на вас в этом смысле наибольшее впечатление?
– Каждая из грамот по-своему интересна. Вот, например, один из ярких по выразительности чувств документов – грамота второй половины XI века. Девушка пишет своему парню: «Почему ты на этой неделе ни разу у меня не побывал? Видно, я тебе неугодна? Была бы угодна, ты бы, скрывшись от людских глаз, прибежал бы ко мне. А если будешь надо мной насмехаться, то пусть тебя судит Бог и моя худость (то есть я)». Всё говорит о том, что в психологическом, эмоциональном плане мы мало отличаемся от наших предков.
НЕ АРХЕОЛОГИЕЙ ЕДИНОЙ…
– Валентин Лаврентьевич, хватает у вас времени на чтение художественной литературы?
– Я воспитан на классической литературе, и она остаётся для меня главным чтением. В свободные минуты перечитываю Пушкина, как это ни банально звучит, и других писателей и поэтов XIX и XX веков. Из современных писателей нравится, как пишет Дина Рубина. Я горд знакомством с поэтом Александром Кушнером, творчество которого очень ценю.
В последние годы предпочитаю читать мемуары, в том числе и моих коллег. Совсем недавно читал воспоминания моего однокурсника, известного поэта Валентина Берестова, к сожалению, уже ушедшего… Есть у меня и любимый писатель. Вы же об этом хотите спросить?
– Вы угадали. Кто же он?
– Константин Георгиевич Паустовский. Я в течение долгого времени собирал его книги, все издания, которых было более двухсот. Потом я подарил их Музею Паустовского. На одной из тех, что остались, Константин Георгиевич сделал мне надпись на титульном листе: «Даже у меня нет всех моих книг».
– Судя по репродукциям, которые находятся на стенах и за стёклами ваших книжных стеллажей, вы неравнодушны к Вермеру и Рубенсу…
– Да, к художникам, несомненно, неравнодушен. А женские портреты, на которые вы обратили внимание, я в шутку называю «портретами моих любимых девушек». Мне очень нравится «Девушка с жемчужной серёжкой» Вермера, о которой написана книга и снят фильм. Когда мы с женой были в Нидерландах, приобрели там хорошую репродукцию этой картины.
А вот «Камеристка» Рубенса заинтересовала меня ещё в молодости, и я спустя много лет даже написал о ней статью, которой очень горжусь. Рассказывать о всей цепочке моих изысканий долго, скажу только об их результате. Я пришёл к выводу, что «Камеристка» – посмертный портрет первой жены Рубенса, которую он очень любил.
Беседу вёл Александр НЕВЕРОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
