Многоязыкая лира России

Есть ли дно у того родника

ПОЭЗИЯ КАЛМЫКИИ                                                                                                                                                     

Виктор ПАПУЕВ

(р. 1950)

Элегия

Карминно-красная луна,

своим величием полна,

всплывала из-за той скалы,

что брошена рукой аллы

далёко в море. И с тех пор,

судьбы восприняв приговор,

всегда печальна и одна,

лишь моря вечного волна,

плеща солёною водой,

тревожит вековой покой.

Закрылись тучей гребни скал,

цикады смолкли – хор устал,

и южных птиц затихли трели,

темнеют травы, сосны, ели.

Луна всё выше поднималась,

в воде морской переливалась,

вот мягким светом весь залит

окрестный бор, холмы, гранит.

Вдруг налетевший свежий бриз,

качнув громадный кипарис,

вмиг разогнал все тучи с гор,

и я, туда направив взор,

увидел на скале седой

руины башни боевой.

А вод пучина, всё вздыхая,

на берег тихий вал бросая,

всё в чём-то землю упрекала,

но сонная земля молчала.

Алексей СКАКУНОВ

(р. 1941)                                                                                                                                

***

Я не курю, но мне приятен дым

Сжигаемой тобою сигареты.

Он так идёт к твоим вискам седым,

К глазам твоим, где остаётся лето.

Ты куришь, куришь и опять молчишь –

Из уст твоих не вытянуть и слова!

Ты этим, знаю, больше говоришь,

Без хитрости, без лоска, без уловок.

В твоей улыбке – искренняя грусть,

Святая безысходность и усталость,

Попытка в бесконечность растянуть

Те полчаса, что нам с тобой остались.

Я не курю, но так волнует дым

Терзаемой тобою сигареты.

Он так идёт к твоим вискам седым,

К глазам твоим, где остывает лето.

Всё сказано и выпито до дна –

Ах, как горчит любви напиток сладкий!

Я, знаю, должен...

Как и ты должна...

А диктор приглашает на посадку...

Поле бессмертия

На этом кочковатом поле

С войны не суетился плуг.

Здесь каждое священной болью

Пронизывает сердце вдруг.

Постой безмолвно и послушай,

Что шепчет этот клок земли.

Здесь павшие в сраженье души

Цветами ярко расцвели.

Вон колокольчики степные

Струят по ветру синий звон,

Под гусеницы там стальные

Лёг в сорок третьем батальон.

Отвлёк от главного удара,

Сковал немало вражьих сил

И юною, и кровью старой

Степь очень щедро окропил.

Прервались жизни в страшной драке,

Их прах навечно в землю врос!

Как гордо полыхают маки

Средь ковылей седых волос...

Ты голову склони, послушай

Неумолчную скорбь земли –

В степном цветенье павших души

Покой бессмертья обрели.

Егор БУДЖАЛОВ

(1929–2009)                                                                                                                              

Мама

Есть ли дно у того родника,

Где любовь ты черпаешь, мама?

Ты ответь мне, когда и как

Расплачусь за неё, мама!

Понял я, почему иногда

Не хотела ты, мама, хлеба

В дни, когда над нами нужда

Нависала, как чёрное небо.

И светились глаза одни

На лице твоём исхудалом...

Мама, мама!

А я в те дни

Несмышлёным был мальчуганом...

Есть ли дно у того родника,

Где любовь ты черпаешь, мама?

Ты ответь мне, когда и как

Расплачусь за неё, мама!

Лишь однажды, когда я сказал,

Что окончил с медалью школу,

Исстрадавшиеся глаза

Засветились огнём весёлым.

И сказала ты: Всё отдай,

Что с рожденья дала тебе я,

За народ, за родимый край,

Даже жизни самой не жалея!

Есть ли дно у того родника,

Где любовь ты черпаешь, мама?

Ты ответь мне, когда и как

Расплачусь за неё, мама!

Я в Канске жил...                                                                                                             

Я в Канске жил,

Я неспокойно рос –

С такой, как сам я, мелюзгою рядом,

Грузил в сорокаградусный мороз

Тяжёлые подушки для снарядов.

Нас было много в злую ту войну

Голодных, голых и вихроволосых,

Похожих на бездомную шпану,

Которая ночует под откосом.

Сжав крепко зубы,

Силясь горячо,

Старались мы, ослабшие до стона,

Побольше взять на детское плечо

И погрузить огромные вагоны.

Война – всегда

Всеобщая беда,

Великое народное страданье,

Ты научила сильным быть тогда

И жить порой одним вторым дыханьем!

Я не боялся плеч перегрузить –

И от такой неимоверной муки

Я не удался ростом, может быть,

И может быть, длинней,

Чем надо, руки.

Я песни пел –

Они срывались в крик

И до сих пор летят

 над страшным веком...

Я в Канске жил, трагедию постиг –

И стал я называться Человеком!

Перевод Анатолия АКВИЛЕВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: