События и мнения

Без кого народ неполный

ОЧЕВИДЕЦ

Анатолий МАКАРОВ

С некоторых пор замечаю одно странное явление. Во времена общественных потрясений и брожения умов все без исключения либералы, негодующие сторонники гражданских прав и свобод, неистовые витии в своих благородных и доказательных статьях то и дело апеллируют к народному здравому смыслу, клянутся именем народа и без ложной скромности от его имени говорят.

Вот что, однако, любопытно. Как только стихает политическая смута и море социальной жизни мало-помалу входит в обыденные берега, слово «народ» незаметно исчезает из публицистического лексикона. Более того, употреблять его делается не самым хорошим тоном. Что в какой-то степени объяснимо, учитывая чрезмерно частое употребление данного слова в недавние времена, однако нормальной логике противоречит. Народ ведь существует, никуда вроде бы не делся, почему же о нём больше не принято упоминать?

Вот тут и начинается самое парадоксальное. Некоторые продвинутые умы само существование такого явления, как народ, подвергают сомнению. Во всяком случае, считают его крайне размытым и неопределённым. Кто они, собственно, такие, образующие этот пресловутый «народ»? Шукшинские «чудики»? Пассажиры автобусов и электричек? Потребители водки, колбасы и прочих общедоступных товаров? В процессе разного рода высоколобых дискуссий высказываются догадки о том, что, может быть, никакого народа, на самом деле и нет, что это всего лишь некое образное и даже поэтическое понятие, придуманное для обозначения различных социальных страт и этнических общностей?

Интеллектуальные упражнения не так уж беспочвенны, если вспомнить о том, что в стране победившей, хотя и молодой незрелой, демократии как раз житейские, непритязательные вкусы и обыкновения «демоса», то есть этого самого народа, всё чаще вызывают презрительные насмешки. Гламурные герои нашего времени брезгливо называют его собранием «совков» и «лохов», былые трибуны без стеснения именуют «быдлом», вечные оппозиционеры, кривясь, клянут за долготерпение и неохоту выходить на площади с лозунгами и топорами. Какой там народ, не смешите, пожалуйста, так, биологическая масса, безликая толпа, заражённая вирусом бездумного потребительства.

Иной раз, наслушавшись умных разговоров и насмотревшись на обыденные нынешние нравы, и сам голову повесишь. Кто я такой, собственно? Тварь дрожащая, интеллигент паршивый, элемент сгинувшей прослойки или всё же частица этого самого потерянного в дискуссиях народа?

С точки зрения сугубых почвенников, городской книгочей в джинсах и за компьютером к народу, понятно, отношения не имеет. Их архаическая этика под народом подразумевает одних лишь обитателей глухих заброшенных деревень, одетых в эпические зипуны и презирающих самые полезные достижения цивилизации. Нелогичнее всего, что только себя, единую, осеняет она знаменем истинного патриотизма, хотя какой же настоящий современный патриот может желать родимому отечеству технической и технологической отсталости, деревянных счётов и ямской гоньбы вместо компьютеров и Интернета?

Куда же податься? Неприятны тебе, чтобы не сказать резче, те продвинутые снобы, которые не понимают, в системе какого «дискурса» рефлексирует бабушка на скамейке у подъезда. Однако и верить вслед за прекраснодушными краснобаями позапрошлого века в благостную легенду о народе-богоносце не лежит трезвая душа.

Что-то не видно их, богоносцев. Однако нормальные обычные люди, не святые и не грешные, а точнее, может быть, в меру грешные и в меру святые, тянущие, как говорили когда-то, лямку своей судьбы, гнущие спину кто за станком, кто за баранкой, кто за тем же компьютером, «люди работы ранней», на которых испокон веков стоит мир, не перевелись, вон их сколько вокруг.

И, приняв заочное участие в телевизионном споре на тему о том, кого считать и называть народом, я прихожу к следующему старомодному, не ахти какому глубокому, но всё же логичному выводу.

Народ – это люди, живущие своим горбом, простите, трудом, независимо от того, какого напряжения в нём больше – физического, умственного или нервного, люди, что-то на земле созидающие – руками, головой, душевным ли порывом, но не стригущие купоны, не проедающие наследство, не ловящие удачу за зелёным сукном в казино и уж тем более не вымогающие взятки. Адепты безбрежной рыночной философии, какие-нибудь изощрённые монетаристы докажут мне, что азарт, спекуляция и даже коррупция отчасти тоже входят в систему современной экономики, дай им Бог удачи, но ни спекулянтов, ни профессиональных игроков, ни тем более взяточников я к народу не отношу. Не из каких-то высших моральных принципов, не из пренебрежения их рискованным промыслом, а просто потому, что не вижу в нём никакого созидательного смысла. А в занятиях тех токарей-пекарей, портних и медсестёр, шофёров и электриков, представьте, вижу.

Я родился среди этих людей, я среди них живу и, сколько бы ни прочёл и ни написал книг, сколько бы ни выучил языков и ни объехал стран, всё равно никогда не был и не буду для них посторонним. Я никогда их не идеализировал и не превозносил, я нередко злился на них и у них не вызывал безоговорочных симпатий, но никогда в жизни мне и в голову не приходило стесняться своей к ним принадлежности, считать их аморфным населением, а не достойным лучшей судьбы народом.

Людмила Петрушевская как-то точно заметила: уж как Михаил Михайлович Зощенко потешался над своими непутёвыми, косноязычными героями (к их, кстати сказать, вящему удовольствию), а потом началась война, и именно эти заурядные люди, обычные обыватели, надели гимнастёрки и ушли на фронт спасать своё не слишком к ним любезное отечество и всё человечество вместе с ним. Об этом стоило бы помнить тем заносчивым снобам, которые в процессе бесконечных своих разочарований утратили реальное представление о тех людях, кто их окружает. И которые все самые дерзновенные реформы всегда осуществляют во имя народа, но непременно за его счёт.

Понятно, что простые люди ощущают себя народом в особые, звёздные либо трагические часы своей исторической судьбы. Повседневная суета с мелкими неотвязными заботами не очень-то способствует пафосу чувств и настроений. Анна Андреевна Ахматова со спокойной трезвостью воспринимала землю, по которой ей выпало ступать. Но твёрдо знала, что «…ложимся в неё и становимся ею, оттого и зовём эту землю своею».

Поверьте, к народу этот завет относится в неменьшей степени.

Точка зрения авторов колонки может не совпадать с позицией редакции

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,2 Проголосовало: 5 чел. 12345

Комментарии: