Новейшая история

Нас возвышающий обман

КНИЖНЫЙ  

  РЯД

Вишленкова Е. Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому». – М.: Новое литературное обозрение, 2011. – 384 с.: ил. – 2000 экз.

Бывают обманы более истинные, чем таблица умножения. Одним из таких является представление народа о себе самом. Обычно совокупный образ «своего» даётся в искусстве, которое, с одной стороны, отражает реальность, но с другой, реальность формирует. И если мы не разберёмся с тем, что в предыдущем предложении одним словом было обозначено разное, то понятной нам книга, на которую мы сегодня хотим обратить внимание читателя, не будет.

Итак, есть реальность материальная, зримая, индивидуализирующая реальность «номиналистов». И есть реальность идеальных образов, которая воплотилась в воззрениях средневековых «реалистов». Один подход к искусству, назовём его условно «номиналистским» (не станем останавливаться на том, что данное учение богаче нашей иллюстрирующей потребности), подразумевает, что оно отражает грубую действительность. Второй, назовём его «реалистическим», опирается на убеждение, что искусство отражает телесный мир лишь в той мере, в которой идеал соотносится с проекцией. То есть искусственная реальность служит труднодостижимым образцом, но выводится из имманентных национальных свойств. Говоря проще, нельзя навязать народу его собственный образ таким, чтобы он не совпадал с этнической «самостью».

Действительно, мы знаем из сказок, что русский народ отличается в первую очередь воинскими добродетелями. При этом Иван-царевич олицетворяет власть и брань мистическую, его борьба – с потусторонними сущностями. Он – жизнетворец, ибо овладевает Премудростью-Женственностью, вступает с нею в брак и в биологической проекции служит залогом родовой чистоты нации.

Образ убивающий, несущий смерть, воплощается в ином воине, в Иване – крестьянском сыне. Который – боец не всегда, а лишь на границе. Только на реке Смородине уничтожает он как чудь, так и юдь, ступившую на Калинов мост. Мистический смысл обширен, почти неисчерпаем и в случае Царевича, и в случае Земледельца. Но нам важен один аспект фольклора: выраженная в героических сказках этническая адекватность представлений русских о себе как о сложном вертикально организованном организме.

Собственно, об этом книга Елены Вишленковой, бесстрашной и беспристрастной учёной дамы, взявшей в качестве материала исследований русскую визуальную культуру XVIII–XIX вв., а предметом определившей то, о чём мы написали выше.

Сказать, что книга хороша и полезна, мало. Есть произведения, которые хочется рекомендовать читателю с особым удовольствием. К таким относится «Визуальное народоведение». Бесстрастный академический труд читается единым порывом, сюжет, раскрываемый автором, даст фору лучшим представителям авантюрного романа. Елена Вишленкова разворачивает перед нами впечатляющую картину поиска идентичности в то время, когда ещё не были известны исследования антропологов, доказавших высокую степень гомогенности русского этноса не только в пространственных пределах империи, но и в глубокой исторической перспективе.

Вишленкова скупо, но убедительно рисует нам картину интеллектуальных споров русского дворянства о том, каковым быть русскому лику. Показывает, как соответствовали дворянские представления мужицким; как художники-академисты воплощали идеал народного тела; как оное же изображалось в низовых жанрах; на какие договорённости опиралась система «художник–зритель», чтобы искусство не отторгалось массами, оставаясь при этом аристократичным. Как оттачивался русский образ, становясь рядом со «значимым другим» (обобщённым «татарином»), отталкиваясь от «чужого» (обобщённого «жида» или «европейца»).

И как в конце концов этот плодотворный поиск внесословной солидарности был растворён в частностях безусловно прекрасных, но уже буржуазных полотен Венецианова и Тропинина. Оба художника дали образцы истинно красивой русской индивидуальности, но – увы! – размыли поле идентичности. Иначе говоря, космическое русское тело Боровиковского, чьи княжны несут черты, общие с крестьянками, мыслилось, скорее, как разносоставное, но божественное более, чем человеческое, тогда как кругом позднейших художников и критиков оно предлагалось антропоморфным, следовательно несовершенным.

Книга может быть рекомендована самым широким слоям национально мыслящей публики, ибо актуален до сих пор рассматриваемый в ней феномен: несуществующее в публичной сфере, но крайне необходимое в ней реально существующее русское национальное единство.

Евгений МАЛИКОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: