Искусство

Жизнь без дружбы – как солнечный свет без тепла

ПЕРСОНА

20 августа главному режиссёру и художественному руководителю Ереванского русского драматического театра имени К.С. Станиславского Александру ГРИГОРЯНУ исполняется 75 лет. Этому театру, ставшему для него больше, чем домом, отдана значительная часть жизни – без малого полвека. Кому-то сегодня такая преданность покажется старомодной, а для Григоряна она – одно из непременных условий театрального бытия. О том, без чего сегодня театр существовать не может, мы и ведём разговор.

– Александр Самсонович, высоких званий и почётных регалий в вашем послужном списке немало, но обычно режиссёры самой высокой наградой для себя считают любовь зрителя, который из вечера в вечер заполняет театральный зал. Преданность сегодняшней публики вы можете считать для себя такой наградой?

– Конечно! Перефразируя известное изречение, каждый театр заслуживает того зрителя, который в него ходит. Ругать публику сейчас стало модно, но я считаю, что это несправедливо. Потому что мы сами в значительной степени повинны в том, что она стала столь невзыскательна. Воспитывать вкус, тонкое понимание искусства, прививать нормы культуры, показывать пример чистоты и грамотности русской речи (да, сейчас и об этом нужно говорить!) – в этом как раз и состоит предназначение театра. Если со сцены звучит ненормативная лексика, если к месту и не к месту возникает «обнажённая натура» и правит бал откровенная пошлость, стоит ли удивляться, что зритель начинает именно это воспринимать как норму?

– У вас в театре на всё это наложено вето?

– Да, причём самим зрителем. Лет двадцать назад, когда «всё стало можно», появился у нас в репертуаре спектакль со словами, которые до того принято было считать непечатными. Зрители стали уходить из зала: мы такого в нашем театре слышать не хотим! А натура… Так это когда-то она шокировала и тем самым публику приманивала. Сейчас кассу на этом не сделаешь. Но дело не в этом, разумеется. Дешёвый успех, он и есть дешёвый. И зритель это прекрасно понимает. Его ведь на самом деле не обманешь. Он всегда чувствует, когда с ним играют в поддавки, сознательно занижая планку. Он один раз нарвётся на такой спектакль, ну, может, второй, а потом просто забудет дорогу в театр. Потому что доверять нам перестанет.

– При таких принципах вам с современной драматургией явно не по пути.

– К моему величайшему сожалению. Глубокую, умную, чуткую пьесу среди современных текстов отыскать чрезвычайно сложно, но когда это удаётся, испытываешь ни с чем не сравнимую радость. В общей же массе современная пьеса – это суконный язык, плоские персонажи, невнятный, а то и вовсе отсутствующий сюжет. И когда я беру в руки такой текст, то, как бы остросоциален он ни был на первый взгляд (а впечатление это чаще всего обманчиво), я мучаюсь вопросом: зачем, для чего и, главное, для кого я должен этот текст ставить? Каким зритель наш выйдет из театра? Легче ли ему после такого спектакля будет справиться с проблемами в собственной жизни или он махнёт на всё рукой, в очередной раз убедившись, что жизнь гадка и мерзка? Режиссёр в первую очередь ответствен перед своим зрителем. Об этом сейчас многие предпочитают «не помнить».

– Когда-то начинающие режиссёры как о величайшем счастье мечтали о том, чтобы руководить театром. К слову, вы ведь в своё время были самым молодым худруком в Советском Союзе, когда возглавили театр в Смоленске. Сегодня же и молодые, и мэтры предпочитают быть «гастролёрами»: приехал, поставил, на фестиваль съездил, премию получил  – и можно на новую площадку десантироваться.

– Мне такой способ существования не по душе. Для меня театр – дом, как бы странно это для кого-то сейчас ни звучало. В театре слишком тесно взаимодействуют люди, чтобы быть друг другу чужими. Мы в нашем театре стараемся поддерживать это семейное тепло. Удаётся не всегда, но чаще всё-таки получается. Раньше профессия режиссёра предполагала ответственность за большой коллектив, за людей, которые связали свою судьбу с театром, которым ты собираешься руководить. Потому и хотелось попробовать, чего ты стоишь. Мне мой мастер, выдающийся режиссёр и педагог Леонид Сергеевич Вивьен, как-то сказал: пусть ты провалишься, но это будет твой провал! Потому и требовательность к себе была намного выше. С тех пор это стало моим внутренним девизом. Приглашённые режиссёры – проблема для сегодняшнего театра очень сложная. Я убеждён, что художественный руководитель не имеет морального права приглашать в театр кого-то, только руководствуясь громким именем режиссёра, шумным успехом его предыдущих постановок и расчётом на кассу. У театра должно быть собственное лицо, программа, художественная линия – называйте как хотите, важен смысл. Если этого лица нет, у театра своей публики не будет. Будет случайная, а это немедленно скажется на самочувствии труппы. Видеть в зале глаза заинтересованные или холодные – для артиста не всё равно.

– Как живётся Русскому драматическому театру в Ереване?

– Армения и в советские годы была практически мононациональной республикой, так что театр с самого своего основания, а было это в 1939 году, был, если можно так выразиться, «чрезвычайным и полномочным представителем» русской культуры в республике. Впрочем, верно и обратное. Особенно сейчас. В России мы представляем Армению. Между нашими странами отношения в разные периоды складывались по-разному. Иногда весьма и весьма напряжённо, но такова жизнь. На жизни театра это тоже сказывалось, не зря же его называют зеркалом жизни. Главное, что в итоге между нами восстановились по-настоящему дружеские взаимоотношения. Междоусобицы никогда не способствовали процветанию народов. Кажется, Цицерону принадлежит потрясающая по глубине мысль: жизнь без дружбы подобна солнечному свету, лишённому тепла. Человек в холоде жить не может.

Беседу вела Виктория ПЕШКОВА

Вместо послесловия

На международном фестивале «Встречи в России» Ереванский драматический театр им. Станиславского – и частый, и желанный гость. Этим летом на тринадцатые по счёту «Встречи» ереванцы привезли в Северную столицу «Одноклассников» по пьесе Юрия Полякова. Труппе на фестивалях приходится очень нелегко: из-за отсутствия наземного сообщения невозможно привезти свои декорации. Поэтому и сейчас обошлись минимумом: на заднике растянули огромную карту России, что вызвало бурные аплодисменты зрителей. Встреча одноклассников через 20 лет – диалог времени и человека, который кажется песчинкой в пространстве, о взаимоотношениях и трансформациях, о том, кого и как «переехала» судьба.

На фестивале установилась добрая традиция: обсуждение спектакля превращается не в академический «разбор полётов», а в живой разговор о тех проблемах, которые поднимаются или не поднимаются современной драматургией. И критики, и театралы практически в один голос отмечали тонкую, чуткую к нюансам и полутонам игру Манвела Хачатряна (Иван Костромитин), Анны Баландиной (несостоявшаяся невеста Ивана – Светлана), Фреда Давтяна (бывший двоечник, а ныне олигарх Чермет), Армана Казаряна (бомж-поэт Фёдор Сторчков).

Неудивительно, что Александру Григоряну этот спектакль, отвергнутый некоторыми театрами якобы из-за отсутствия столь необходимого положительного героя, удался: это не только показатель профессионализма режиссёра, но и понимание того, что эти люди – выходцы из потерянного времени, из утраченной империи, с которой Григорян знаком не понаслышке и в которую он не боится возвращаться в своих постановках. Это поколение прожило далеко не идеальную жизнь, но и обстоятельства, в которых оно оказалось, этому не благоприятствовали. Как бы ни был плох человек, почти всегда в нём можно отыскать хоть малую искру добра и справедливости. «Около десяти театров по России брались за эту пьесу, но, судя по постановкам, мне кажется, далеко не каждая труппа смогла почувствовать колоссальный позитивный момент в этой драматургии. Пока есть люди, у которых болит душа за свою страну, за народ, который достоин лучшей доли, не всё ещё потеряно», – убеждён режиссёр.

Елена ШУВАЕВА-ПЕТРОСЯН, ЕРЕВАН

Статья опубликована :

№32-33 (6334) (2011-08-10)

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: