Человек

Незачёркнутая провинция

КНИЖНЫЙ 

  РЯД

М. Бару. Тридцать третье марта, или Провинциальные записки . – М.: Liverbook / Гаятри, 2011. – 528 с. – 5000 экз.

Эта книга Михаила Бару о российской провинции состоит из небольших главок, написана с юмором, вниманием к деталям, без наукообразия и занудства, свойственного современному краеведению. Не отходя от прилавка, пролистываю её, замечательно оформленную, лёгкую в стилистическом и весовом отношении: «Когда совсем стемнеет и течением Волги вынесет на небо луну, воздух на набережной наполнится ночным жарким шёпотом и лёгким, перламутровым женским смехом, который, между прочим, совсем не то, что жирный женский визг, раздающийся… с проплывающих мимо круизных лайнеров…» Неплохо? Пожалуй, что и точно. Или вот: «У нас в провинции всё такое же, как и в столицах. Только скромнее, без люрекса и стразов. У нас и культурная жизнь есть. Она и вообще у нас есть. Разная. Но из Москвы её не видно. Они там иногда поднимутся на башню и смотрят вдаль. За Кольцевой – ничего не видать. То ли дым из-под снега, то ли снег с прошлой зимы не убирали. Какая-то муть на горизонте».

Некоторые главки – без названия, другие – обозначены городом, о котором идёт речь. Для некоторых городков и одной страницы много: «КУРОВСКОЕ. Двадцать седьмого сентября, около пяти часов вечера, в городе Куровское Московской области, в Гуслицком Спасо-Преображенском монастыре, колокол гудел таким густым басом, что по кронам ближних берёз и осин бежали крупные золотистые мурашки. Даже упавшие листья вздрагивали». И всё, больше о городке ни слова. А надо ли? В предвкушении замечательного вечернего чтива забираю книгу домой.

Не скажу, чтобы я обманулась в своих ожиданиях. Образы лаконичны и просты, ассоциации и сравнения любопытны и не затёрты: «…когда золу последних догоревших облаков выметает ветер», «…в густой сметане сумеречной тишины», «…брошенная церковь с переломанными рёбрами проваленного купола». Подкупают почти всегда точно угаданные мотивы провинциальных российских городов и в то же время безжалостная, реалистичная в своих деталях правда. «…Вот дверь от дровяного сарая, точно пьяная, болтается на одной ржавой петле и скрипит при этом так жалобно, что хочется поднести ей опохмелиться». Опохмелиться – пожалуйста, починить – никогда!

Думаю, что за такие узнаваемые подробности российского быта и бытия читатель простит автору многое. А прощать, как оказалось, есть что. Например, главку, состоящую из одной строчки: «В Ярославской и Владимирской губерниях есть такие глухие, слепые и немые деревни, что это даже не жопа – это верховья прямой кишки». Не раз и не два автор прибегает в своих описаниях к ненормативной лексике. И смею уверить, она совершенно не вписывается в литературный язык этой книги так, как бывает незаметна и «кстати» в разговорном, народном языке. Мат, к сожалению, превращает именно этот текст в низкопробное чтиво. Упрёк в первую очередь – даже не автору, который в эмоциональном запале может позволить себе многое, а редактору издания, некоей Панде Грин.

Да, сейчас не существует цензуры, которая не пропустила бы в печать книгу в таком виде в советские времена. Остаётся полагаться на внутреннее чутьё редакторов и издателей. Но что делать, когда их нет? Автор и сам, как видно, страдает от недостатка редакторского внимания к себе. Сам вычёркивает некоторые слова, но так, чтобы они прочитывались. Силы воли убрать их совсем, видимо, не хватает, равно как и смелости оставить не зачёркнутыми.

Не так обидно, когда матерная лексика портит негодный и не заслуживающий прочтения текст. Но в данном случае невниманием или особой позицией редактора, как мне кажется, испорчено впечатление от хорошей книги.

Наталья ГАМАЮНОВА

Статья опубликована :

№40 (6341) (2011-10-12)

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,7 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии: