Невидимая рука и видимый кулак

ЭКОНОМКЛАСС

На протяжении полутора столетий понятия "капитализм" и "социализм" активно использовались в политической борьбе и потому обросли множеством смыслов, отражающих именно ситуацию непримиримого противостояния. Предельной остроты конфликт двух систем достиг в первой половине ХХ века. Казалось, он в принципе не может быть разрешён мирным путём. "Мы живём в условиях непрерывной войны со всей буржуазией мира", - писал Горький осенью 1930 года. Эта несколько подредактированная фраза - "Если враг не сдаётся - его уничтожают" - была превращена Сталиным в лозунг.

Но ещё раньше Горького и Сталина призыв к беспощадной борьбе с "классовым врагом" ёмко сформулировал поэт-символист Н. Минский: "Кто не с нами - тот наш враг, тот должен пасть". Показательно, однако, что автор этой броской формулы в самый накал воспетой им борьбы предпочёл не оставаться "с нами", а уехал к "врагу" - в Париж. Там он вполне мирно окончил свой земной путь, между тем как "Гимн рабочих" на его слова, культивирующий классовую ненависть, продолжали петь и в 50-е годы.

Однако с началом "оттепели" воинственные призывы начали вытесняться примирительными мотивами. В условиях мирного сосуществования обнаружилось, что противостояние двух систем не столь уж и фатально. Так называемые человеческие ценности, простые радости жизни, потребность в элементарном житейском комфорте имеют, оказывается, единую общечеловеческую природу. Оказалось не столь однозначным противопоставление социализма и капитализма в плане гуманизма и социальной справедливости. Вдруг выяснилось, что во многих странах, которые мы привыкли считать капиталистическими, социализма (лучше сказать: черт, которые мы декларативно приписывали социализму) на самом деле больше, чем в стране "развитого социализма", а порочные черты, традиционно приписываемые капитализму, у нас развились не хуже, чем "у них".

К концу советского периода отечественной истории понятия "капитализм" и "социализм" утратили чёткость очертаний. Но теперь, когда мы пожинаем плоды разрушительных реформ начала 90-х годов, понятия эти снова возвратились в общественно-политический обиход. Причём по преимуществу в прежней своей роли - как инструменты обострения социальных конфликтов. Однако ни апелляции к прошлому, где остались завоевания социализма, ни апологетика настоящего, где богатство человеческих отношений сведено к отношениям товарно-денежным, смысла противопоставлению "капитализм - социализм" не добавляют. Эти категории не отражают реалии сегодняшней социально-исторической ситуации.

Мне кажется, надо ввести сегодня мораторий на употребление конфронтационных понятий "капитализм" и "социализм" и заняться осмыслением реальных проблем нынешнего социального устройства.

Самые острые конфликты и в прошлом, и сейчас разгораются вокруг права собственности. Все экономисты и публицисты либерально-рыночного толка говорят о праве собственности как естественном и неотъемлемом праве человека, на котором только и может основываться прочная социальная конструкция. Ради подведения этой основы под деградировавшую советскую и разрушающуюся российскую экономику в начале 90-х была проведена пресловутая приватизация. Последствия оказались катастрофическими. Но они не кажутся неожиданными.

Во-первых, успех хозяйствования в принципе зависит не от собственника, а от хозяина, что далеко не всегда одно и то же. Владение собственностью, а уж тем более внезапное обретение собственности не делают человека хозяином. Умение вести хозяйство - целая наука, требующая и особого дара, и призвания, и увлечённости, и ответственности, и многих других условий.

Российская приватизация не столько развязала руки хозяину, сколько распалила неумеренную алчность собственника.

Хороших хозяев было немало и при советском строе, алчность же во все времена на хозяйственной деятельности сказывалась только губительно. Речь, однако, не о том, что "общенародная" собственность эффективнее частной, а о том, что влияние форм собственности на эффективность экономической деятельности - это не изученная по-настоящему проблема. Тут наши власти действуют наобум.

Столь же бездумно - только лишь потому, что в "цивилизованных странах" так считают - принят постулат о рынке как естественном регуляторе экономического процесса. Правда, за двадцать постсоветских лет мы проделали заметную эволюцию от сакрализации "невидимой руки рынка", которая якобы сама всё отрегулирует и поставит на свои места, до полупризнания необходимости "видимого кулака", то есть возвращения к государственному регулированию хотя бы в некоторых существенных направлениях.

Но и сегодня, уже вроде бы трезво понимая, что без активной роли государства никакой модернизации экономики у нас не получится, мы очертя голову бросаемся в котёл ВТО и отмахиваемся, будто их и не было, от глубоких размышлений С. Витте и Д. Менделеева о том, что лишь "покровительственная" экономическая политика (то есть неприемлемый, с точки зрения идеологов "свободного рынка", протекционизм) позволяет сделать народное хозяйство экономически отсталой страны конкурентоспособным. Кстати, под руководством Витте Россия сделала самый эффективный шаг в своём экономическом развитии за всю нашу дореволюционную историю.

Следует, мне кажется, свежим взглядом посмотреть и на "священную корову" демократии. Обычно принимается за аксиому, что это хоть и несовершенный, но лучший из всех известных человечеству способ организации жизни общества. А может, плохо думали, а вернее сказать - кому-то очень влиятельному было невыгодно, чтобы думали хорошо.

Так что нынешние споры о "капитализме" и "социализме" просто бессмысленны. Новых аргументов в пользу той или другой "системы" они не выявляют, а только отвлекают от решения насущных проблем.

Валентин ЛУКЬЯНИН