Лютый якутский март. Порядковый номер года? 1976-й, насколько помню. На дворе было за -30, и ни о каком глобальном потеплении не могло быть и речи. Алмазный Мирный дышал морозным паром, по небосводу гуляло малиновое солнце, а дым из печных труб уходил строго вверх, создавая белёсый занавес.

С правой стороны, при въезде в Геологический посёлок, стояли две добротные избы. В одной жила семья Василия Ниточкина. Ниточкин работал дальнобойщиком и тянул семейный воз. А вот его соседом оказался Рудольф Антипкин - токарь-инструментальщик. И вот эти две работящие семьи соорудили общую баню. Ух, и чудо же помывочного хозяйства у них получилось! Один предбанник 14 квадратов занимал! А водовозку вызовут, так она им сразу семь бочек зальёт: четыре остаются с холодной водой, а три греют. Спросите: куда столько? А гости?! Их же человек двадцать приходит.

Неожиданно в тот злющий март появляется в Мирном в расцвете лет, сил, здоровья Андрей Вознесенский. Он выступает перед геологами, горняками, обогатителями – везде, где его просят. Дорогого гостя приняли по-якутски: на столы выставляли строганину из нельмы и муксуна, оленьи мозги, малосольного тугунка, карасика с душком[?] массу других экзотических блюд, о которых на западе России даже и не слышали. И город, конечно, показали: в карьер на трубку "Мир" свозили, на обогатительной фабрике дали возможность «живые» алмазы потрогать.

И вот спрашивают хозяева у поэта: «А есть ли у вас ещё какие пожелания?» – «Есть! – отвечает поэт. – Хочу в русской баньке искупаться». – «Есть! Будет баня!» – сказала власть. И понеслись курьеры разыскивать Василия и Рудольфа. К восьми вечера первая группа гостей посетила парилку. А потом они всей оравой выскакивали в огород и голышом катались по снегу.

Что за продукты и напитки были выставлены в предбаннике, я промолчу, чтобы не выглядеть сказочником. И тут АВ замечает на стене прелюбопытнейшую фотографию. В застеклённом планшете размером 60 х 80 запечатлён удивительный пейзаж. Под ярчайшим северным солнцем, среди высоких торосов, сидят спиной к зрителю и загорают… две обнажённые женщины. Фотография называлась «Моржихи».

Но, извините, разве можно словами передать содержание стихотворения, описать па танцора, рассказать о величии архитектурного памятника? Слова здесь бессильны. Для этого надо самому увидеть масштаб сооружения, динамику танца, услышать таинственное звучание рифмы. Ну как, КАК закрутить слова, чтобы они взорвали мир и смогли объяснить неповторимое?! Не знаю. Однако попытаюсь: попроще и внятнее.

Эта фотография и сегодня впечатляет своей графикой. Она чёрно-белая, с замечательной игрой полутеней, с выверенным контрастом. Её автор – прекрасный фотохудожник, издавший пятнадцать альбомов, Варфоломей Тетерин.

В 1971 году работа Варфоломея Тетерина попадает на международное биеннале в Венецию, где завоёвывает главный приз «Хрустальная фотокамера». К нему прилагалось денежное пособие в 10 000 долларов. По тем временам – ого-го! «Рашен экзотик!», «Советы построят коммунизм!», «Русские женщины растопят льды Арктики!» – кричали заголовки иностранных газет, приветствуя победу Варфоломея.

Об этом событии узнаёт Ричард Никсон и решает выкупить фото, что называется, с потрохами. (Когда я спросил Варфоломея: «Сколько тебе отвалил президент?», то фотограф, немного помявшись, искренно ответил: «До фига!») А на самом деле не достался Тетерину честно заработанный им выигрыш – советское государство и представить себе такого не могло, чтобы наш соотечественник мог заработать себе валюту. Поэтому выдали фотохудожнику вместо «зелёных» чеки – условные фантики для отоваривания в магазинах «Берёзка».

Мастера на биеннале не пригласили (точнее, не пустили), и по этой причине пришлось лететь в Якутск представителю посольства США. Всё произошло за один день. Получил представитель подлинный негатив, выпил с Тетериным бутылку виски и отбыл восвояси.

Только не знали американцы, что, работая над этюдом, художник использовал пять плёнок! А моделями пригласил двух слегка разогретых спиртным европеизированных эстонок. С ними художник и начал экспериментировать, снимая их поодиночке или вместе. Так что на биеннале было представлено самое «скромное» фото. А снимались эти дамы в июне, сидя на ковриках, среди торосов в бухте Тикси, которая полностью освобождается ото льда лишь в начале августа. Вот Варфоломей и клепал планшеты то с одной, то с двумя «Евами», которые, словно пирожки с крольчатиной, разлетались по всей Якутии.

И как увидел АВ эту работу, то дал понять хозяевам, что не прочь бы её приобрести. Заволновались Василий с Рудольфом – знают характер Тетерина. Ведь как он считал: раз передарил мой подарок кому-то, значит, не понравился он тебе и второго такого не будет. Ушли мужики в несознанку. И тут власть решила ещё раз продемонстрировать свою силу: «А ну найти и срочно привести сюда Тетерина!»

Гости уже три захода в парилку сделали, на небе северное сияние заиграло, а художника всё нет и нет. Уже засобирались к отъезду, как привозят хорошо поддавшего Варфоломея. Он как увидел АВ, так сразу начал ему «Озу» читать. Поэт – о фотографии, а художник – о поэзии. Наконец договорились, что Тетерин подарит АВ почти точную копию той работы, которая оказалась у Никсона… но завтра, потому что сегодня он не знает, где она находится.

Так всё и произошло: «Но подрамник, балдея идеей, он за мною втолкнул в самолёт». А затем появилось стихотворение «Якутская Ева».

Кстати, народ из Геологического посёлка стал называть это помывочное предприятие «баней Вознесенского».

Вячеслав ЛОБАЧЁВ

(полный текст на  http://www.45parallel.net/andrey_voznesenskiy )

P.S. Варфоломей Семёнович Тетерин живёт в подмосковном Пушкине. Ему за 80. С фотоаппаратом он не расстаётся.

Этот снимок, сделанный легендарным якутским фотографом Варфоломеем Тетериным и названный им «Моржихи», обошёл не одну выставку. Он был опубликован в «ЛГ» (№ 35, 1985) и вдохновил Андрея Вознесенского на создание стихотворения «Якутская Ева». Вячеслав Лобачёв, сценарист, режиссёр, поэт и прозаик, в своё время руководивший в заполярном городе Мирном литературным объединением «Кимберлит», оказался свидетелем знакомства Поэтарха с фотохудожником.