Владиславу Петровичу Крапивину - 75! Лучший, любимейший, самый авторитетный из ныне живущих русских детских писателей. Тут не может быть сослагательного наклонения: он такой и есть. И главное, о чём он готов говорить сейчас, как и полвека назад, – доброта, дружба и взаимовыручка, без которых общество распадается на хаотические частицы и даже вселенная трещит по швам.

– Владислав Петрович, расскажите немного о том, чем вы сейчас заняты[?]

– Прямо сейчас? Лежу на диване и наблюдаю за упаковкой книг и картин, готовлюсь к переезду в Екатеринбург, где я прожил долгое время и где у меня отряд "Каравелла", где есть близкие по духу литераторы, которые занимаются организацией моей премии. В Тюмени я написал десять книг, сделал немало других полезных дел, окунулся в атмосферу своего детства, но сказывается возраст: сейчас мне и жене захотелось быть поближе к детям и внукам…

– Расскажите тогда и о Международной детской премии имени Крапивина. Вы сами принимаете решение, какие книги отметить? Какими критериями вы руководствуетесь?

– Да я сейчас уже не решаю, мне это трудно. Мне дают прочитать только какие-то самые интересные вещи. Вручение премии проходит в день моего рождения – это, конечно, для меня честь. А критерии… важно, чтобы книга была о детях, для детей, чтобы была надежда, что она понравится читателям. Без детской литературы общество развиваться не может. Главное, чтобы в книге жили гуманистические идеи, любовь к людям, сострадание. Его, к сожалению, становится в нашей жизни всё меньше и меньше. Люди должны помогать друг другу, защищать друг друга… а сейчас, смотрите, даже планета не выдерживает – сколько стихийных бедствий! Надо писать такие книги, которые учат детей быть добрыми, сочувствовать другим людям. Книга должна учить добру. У меня есть одна из недавно написанных книг – «Бабочка на штанге» – о том, что важно не просто добро, а добро с добротой , которая руководит людьми во всех их делах и поступках. А не с кулаками, как к этому одно время призывали… И ещё, конечно, очень важна преемственность поколений. Я недавно закончил роман «Переулок капитана Лухманова» – о школьниках послевоенных годов и о ребятах наших дней в моей родной Тюмени – как они увлекались книгами знаменитого морского капитана Лухманова, как это их подтолкнуло к парусной романтике, как они поняли, что надо беречь свой город, пришли к выводу, что есть вещи более ценные, чем прибыль…

– Некоторые писатели, например, Эдуард Успенский, решительно переориентирует своих героев на рыночную действительность. А вы что об этом думаете?

– Я не люблю Эдуарда Успенского, мне кажется, что его популярность выросла во многом за счёт художников-мультипликаторов. Думаю, писатель не должен приноравливаться к действительности, это она должна приноравливаться к нему, как ни парадоксально это звучит. Я вот помню, как критиковали моего учителя Паустовского за то, что он во время войны начал писать повесть о своём детстве… но ведь это и сейчас блестящий образец советской литературы. Главное – что возникает в душе, какие появляются мысли, ощущения, когда читатель знакомится с книгой.

Где-то полвека назад я написал небольшую повесть «Оруженосец Кашка». Мне казалось, что она ученическая… а её до сих пор печатают и читают. Или повесть «Та сторона, где ветер» – действие происходит в начале 60-х. А её всё переиздают.

– Но в экранизации «Трое с площади Карронад» действие перенесено в настоящее…

– Перенесено не потому, что это принципиально, а только потому, что так было легче снимать.

– Вас немало критиковали за вашу книгу «Колыбельная для брата». Как вы относитесь к цензуре в детской литературе? Должны ли быть какие-то пределы допустимого? Кто их должен устанавливать?

– Конечно, должна быть какая-то этика, стремление сохранить детские души в чистоте… Но власти в это вмешиваться не должны, это задача литературоведов… А книги мои критикуют всегда, не только «Колыбельную». Есть определённая группа читателей, которые только и ждут новую книгу, чтобы вылить на неё свой негативизм. Но потом за эту же книгу берутся более объективные читатели, и отзывы бывают совсем другие. Впрочем, такие ситуации знакомы, по-моему, всем литераторам.

– Какие преимущества у детской фантастики перед реалистической детской прозой? И наоборот? Что сейчас писать важнее – и что проще?

– И то и другое – литература. Кому-то больше нравится фантастика, другим – то, что происходит на самом деле. Писать о современности, по-моему, сложнее, чем на фантастические темы. Реальность, современная автору, всегда до конца не осознана, ещё многое в ней не понято. Для осмысления реальности требуется время, может, не один десяток лет.

– Что вы считаете своим главным творческим достижением?

– У меня есть несколько книг – «Голубятня на жёлтой поляне», «Острова и капитаны», «Та сторона, где ветер», трилогия «Стальной волосок», повесть «Трое с площади Карронад», – которые для меня особенно важны. По крайней мере, я их перечитываю чаще, чем другие свои вещи. Но у читателей могут быть другие мнения… Я горжусь, по крайней мере, тем, что, дожив до 75 лет, не бросил писать и книги мои не отвергают читатели и принимают издательства. А ещё по-настоящему горжусь флотилией «Каравелла» в Екатеринбурге и тем, что ребята в ней по-прежнему ходят на яхтах моей конструкции. Два года назад отметили полувековой юбилей!

– Как пришло решение создать флотилию так далеко от моря?

– Я с детства увлекался книжками про море. Человек часто увлекается тем, чего ему не хватает в жизни. Мне вот моря как раз и не хватало. И я решил воссоздать во взрослой реальности то, чего не было у меня в юные годы…

– У вас преимущественно «мальчишечья» проза. Чем это объясняется?

– Это совершенно ошибочное, хотя и устоявшееся мнение. Пусть те, кто так думает, прочитают все книги, а не только «Мальчика со шпагой». У меня девочки действуют наравне с мальчиками. Есть романы, где главные героини – девочки.

– Какие качества нужнее всего воспитать в мальчике? А в девочке?

– Я всегда учил мальчиков и девочек одинаково – вязать морские узлы, управлять парусниками, быть смелыми, приходить на помощь людям. Никаких различий в человеческом отношении я между ними не делал.

– Как вы относитесь к преподаванию Закона Божьего в школе? Нужно ли это детям – для уверенности в себе, для нравственного становления?

– Я считаю, что занятия должны быть факультативными. Конечно, детей нужно знакомить с принципами веры, но в принудительном порядке – это неправильно. Это прежде всего дело семейное. Детям понятия о вере нужны, потому что это укрепляет дух, нравственное начало… но получать эти знания они должны добровольно.

– Как вы думаете, нужно ли учить детей преодолевать страх смерти? Что для этого необходимо?

– Учить преодолевать, наверное, надо. А заострять на такой теме внимание – нет. Тем более что этот вопрос никак не решён. Есть жизнь после смерти или нет, есть бессмертная душа или нет… Я, кстати, считаю, что есть. Главное – учить детей радоваться жизни.

– Что вы думаете про ювенальную юстицию?

– Я не могу спокойно говорить об этом. Я считаю, что отбирать детей у родителей противоречит человеческой природе. У меня есть книжка «Тополята», где я от души изложил своё отношение к этому вопросу… Кстати, серия книг, которая так и называется – «Тополята», – выходит у меня на Украине, на русском языке. А ещё у меня тесное сотрудничество с Издательским Домом Мещерякова. Они хотят издать 50 моих книг за пять лет. В этом году – 10. И так далее.

– Владислав Петрович, ваши книги не раз экранизировались. Помнится, вам не очень понравился фильм «Легенда острова Двид», снятый по мотивам «Детей синего фламинго». Что с ним было не так?

– И игра плохая, и режиссура. Но больше всего мне не понравилось искажение главной мысли: фильм показывает детей агрессивными, а одного из ребят, помощника предводителя отряда, делают предателем. У меня в книгах нет детей-предателей, а там его сделали изменником. Просто «чтобы интереснее было». Но ведь это, по сути, предательство детей, их понятий о товариществе, их веры в дружбу.

– Какие фундаментальные проблемы есть у современного российского детского кино?

– По-моему, в детском кинематографе не стало заметных режиссёров. А те, которые пытаются что-то снимать, не знают детской жизни. Они пытаются приспособить мироощущение детей к собственному взрослому мироощущению. У нормальных детей нет такого потребительского отношения… Куда деньги сверх меры? Зачем человеку яхта длиной в 200 метров и с тысячей обслуживающего персонала? С собой-то в конце жизни это не заберёшь.

– А западное, голливудское детское кино? С его качеством дело обстоит лучше?

– Я его не очень знаю, но я не встречал там серьёзных фильмов о настоящем товариществе. Там в основном приключения. К диснеевскому кинематографу я отношусь индифферентно.

– А к «Ералашу»?

– К «Ералашу» я отношусь отрицательно. Он никогда не блистал, но были какие-то остроумные новеллы, а сейчас есть ощущение, что им там просто нечего снимать.

– Какова судьба пропавшего телесериала «Мальчик со шпагой»? Была ли найдена хоть одна запись?

– Время от времени появляются полуфантастические слухи, что вот кто-то где-то нашёл – но пока всё только слухи…

Беседовала Татьяна ШАБАЕВА

Три обязательных вопроса:

– В начале ХХ века критики наперебой говорили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени? 

– Если начну давать конкретные оценки, моё мнение может быть субъективно и обидит кого-то из моих коллег. А в целом сейчас есть достаточно много интересных книг, чтобы не говорить о том, что писатель измельчал. 

– Почему писатели перестали быть «властителями дум»?  Можете ли вы представить  ситуацию «литература без читателя» и будете ли продолжать писать, если это станет явью? 

– Я считаю, что хорошая литература всегда найдёт своего читателя. Книга никуда не исчезнет. 

– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задала? 

– Обычно спрашивают: «Над чем работаете?» У меня есть в мыслях один сюжет, который мне бы хотелось завершить. Сюжет не самый глобальный, это книга для детей, но не только… Идея вкратце такова: добрые человеческие отношения во всех галактиках – фундамент существования вселенной. 

Теги: Владислав Крапивин , фантастика