Его, уроженца Лангра, что затерялся на северо-востоке Франции среди виноградников Шампани, знают и помнят и без "магии дат"; он остаётся в центре внимания не просто как философ и литератор, но и, что любопытно, как человек с присущими ему слабостями, которые век XVIII эстетизировал и даже превратил в моду (отчасти и благодаря самому Дидро).

Огромный вклад в популяризацию живого образа Дидро, а также «продвижение» в массы его наследия, в том числе и в России, внёс замечательный фильм Габриэля Агиона «Распутник», снятый в 2000 году по одноимённой пьесе французского драматурга Эрика Эммануэля Шмита с Венсаном Пересом в заглавной роли; само название фильма - во французской версии Le libertin – таит в себе двусмысленность: одним и тем же словом французы обозначают как любителя свободы, так и ревностного почитателя плотских утех, причём в XVIII веке оба эти смысла практически были неразличимы, ибо именно под рубрикой «философия» у книгопродавцев обыкновенно помещались как солидные научные фолианты, так и издания весьма гривуазного толка. Столь ценимые современной культурой двусмысленность, изменчивость, непостоянство были качествами, которые отмечал в себе и сам Дидро; оценивая собственный портрет кисти Луи Мишеля Ван Лоо, он удивлялся, как же художнику удалось запечатлеть «лангровский флюгер», в единый миг меняющий сотню личин. Дидро как для специалиста, так и для обычного читателя – «человек-оркестр» эпохи Просвещения, хотя он и остаётся по преимуществу «энциклопедистом», координатором грандиозной, выходившей с 1751 года почти три десятилетия «Энциклопедии» – предприятия, знакового для всего века Просвещения, ставившего целью подвергнуть ревизии науку и адаптировать её для самой широкой публики. Человек, по мнению Дидро, такой же флюгер, как и он сам, и направляется неизбежно в ту сторону, куда дует ветер, в нём нет врождённых идей и предрасположенности к хорошему и плохому, его целиком «делает» окружение (именно поэтому мораль и стыд относительны, об этом он пишет в «Письме о слепых, предназначенном зрячим»); изменить жизнь к лучшему можно, лишь обратив к разуму человеческие умы, и «Энциклопедия» играет в этом грядущем изменении ключевую роль; она – залог просвещения и просветления. О преобразовании человечества, вне всяких сомнений, Дидро часто и много беседовал и с Екатериной Второй (как он сам признавался в письме к жене, с императрицей он встречался не менее 60 раз), когда почти полгода (с октября 1773 по март 1774 г.) жил по её приглашению в Санкт-Петербурге (на доме на Исаакиевской площади и сейчас можно найти мемориальную табличку), да и денежная помощь императрицы для шестидесятилетнего писателя была как нельзя кстати, тем более что, выкупив личную библиотеку Дидро, Екатерина не спешила её у него забирать.

Наряду с серьёзными размышлениями о статусе человека в этом мире мы видим совершенно иного (но всё того же) Дидро в его блестящем романе «Нескромные сокровища», в котором по сюжету изобретается волшебное кольцо, заставляющее женщин исповедоваться, причём слово предоставляется непосредственно их телам, которые в отличие от языка всегда говорят правду; анекдотически-сказочная история в галантном духе наполнена глубокими размышлениями по поводу отношений души и тела, а также человеческой сексуальности (собственно, можно считать роман одним из предвестий научного дискурса по данной проблематике); проза Дидро, несмотря на всю кажущуюся лёгкость и игривость, стоит у истоков целой традиции «либертенских» романов, в которых предпринята попытка «докопаться до истины», увидеть человека, что называется, изнутри, анатомировать его желания и устремления, разглядеть их истоки; той же цели посвящены ещё два шедевра Дидро-прозаика – «Жак-фаталист и его хозяин» и «Племянник Рамо», получившие широкую известность благодаря экранизациям.

Дидро искренне верил в человека и в его разум; собственно, именно он стал зачинателем театрального жанра об обычном «среднем» человеке, его повседневных страстях и желаниях. Настоящим гимном свободной личности стал весьма натуралистический роман «Монахиня», который не просто «хореографичен», но и «киногеничен». Обилие экранизаций, театральных адаптаций (достаточно сказать, что во Франции постановке подверглась даже любовная переписка Дидро с Софи Волан), пьесы и фильмы о самом Дидро, в сущности, свидетельствуют о продолжающемся неиссякаемом интересе к его идеям и к его личности и в этой связи 300-летний юбилей – лишь только один (и не самый значительный) повод вспомнить о «лангровском флюгере», которого, впрочем, никто и не забывал.

Андрей ГОЛУБКОВ,   кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИМЛИ РАН

Теги: Дени Дидро , Просвещение