Фото: Максим СМАГИН

Однажды в поезде "Адлер-Москва" моя попутчица, двенадцатилетняя девочка, маялась с книжкой Пушкина «Дубровский». В школе задали читать на лето – а как читать, если такая трудная книжка! «Ску-учно! Непоня-атно!» – тянула девочка, взывая к милосердию мамы. «Раз задали – читай», – размеренно отвечала мама, разгадывая сканворд.

Мне тоже делать было особо нечего. Я взяла у девочки несчастного «Дубровского» и стала читать вслух ей и своей семилетней дочери. Произошло нечто предсказуемое: они обе слушали. Причём – поскольку семилетней девочке читали регулярно, а двенадцатилетней, кажется, не читали очень давно – слушали они на примерно одинаковом уровне понимания. Книжка оказалась вовсе не скучной, и устаревшие слова почти не мешали. Иногда по ходу чтения я останавливалась и разъясняла то или иное слово, которое мне казалось важным. А некоторые слова не разъясняла, потому что текст оставался в целом понятным, и комментарий загромождал бы чтение, и, наконец, потому, что мне в детстве тоже не всё разъясняли и где-то должна включаться языковая интуиция[?]

Так или иначе, обе девочки – на своём, на детском уровне – вполне понимали пушкинский текст. На сцене разгрома усадьбы Дубровских завязался разговор о том, почему крестьяне «так странно себя ведут» – одновременно жестоко и сострадательно, – и разговор этот, помнится, даже не был инициирован мной. Хотя и в моей инициативе ничего плохого бы не было.

Здесь необходимо сказать: я не учитель литературы. Я понятия не имею, каковы методические указания и что должен учитель говорить детям о «Дубровском». Я просто люблю Пушкина, просто люблю читать вслух и обсуждать прочитанное. Этого нередко хватает для того, чтобы дети заинтересованно слушали и в общих чертах понимали то, что до этого им казалось скучным, непонятным и ненужным. Своей дочери я так прочла «Повести Белкина» и «Олесю» Куприна. Точнее, «Олесю» и «Барышню-крестьянку» я только начала – дочитывала она сама, с моим побуждением, но по собственной воле. Текст понравился настолько, что перестал казаться чрезмерно сложным. Снять этот страх перед сложностью и есть родительская задача. Хотя что значит – задача? Её можете задать себе только вы сами, если вам не всё равно, как предпочитает проводить время ваш ребёнок: за книгой, телевизором или игровой приставкой.

Школа? С учителем может повезти. А может и не повезти. В подготовительной группе детского сада воспитательница пыталась отбирать у моей дочери книжки, а когда та принесла в группу толстый том осеевской «Динки», воспитательница заявила мне звенящим от негодования голосом, что я лишаю ребёнка детства и что «вы бы ей ещё «Капитал» Маркса дали». Она была, в общем-то, неплохая женщина, наша воспитательница. Но она видела во мне мамашу, которая гробит детство ребёнка в угоду своему честолюбию, и никогда не смогла бы понять, что «Динку» моя шестилетняя дочь прочитала два раза и потащила в сад исключительно по собственному почину: мне даже не особенно нравится эта книжка, и попала она к нам почти случайно. Вам не стоит рассчитывать, что учителя и воспитатели вложат в вашего ребёнка то, что вы хотите в нём видеть. Вы можете сами задаться этим вопросом и делать в этом направлении маленькие упорные шажки. Без всякой гарантии – и всё же с надеждой на успех.

Найдите время читать ребёнку. Даже если он «уже большой», сам хорошо умеет читать, даже если он подросток. Если подросток с интересом слушает родительское чтение – разве это не замечательно? Предположим даже такой (не очень вероятный) исход, что регулярное слушание книг всё равно не сделает ребёнка самостоятельным читателем. Но разве это не повод успеть поговорить о важнейших темах, которые, возможно, взволнуют его сердце только через несколько – а может, и через много – лет, когда вас, возможно, не будет рядом, а память – будет? Ведь это же ваш ребёнок, и родители – первейшие люди, которые могут и должны скорректировать его становление. Не перегруженные учителя. Не затейливые чиновники министерств культуры и образования. Не активные книжные издатели. Не озабоченная общественность. Они все и так никуда не денутся, будут влиять во всю мощь своего интеллекта, не сомневайтесь. Но самые дорогие тридцать–сорок минут перед сном должны быть только ваши.

Правда, для этого, возможно, придётся пропустить любимый сериал. А может, даже программу «Время». Не послушать вечернее ток-шоу. Не забежать на минутку в Сеть, чтобы только посмотреть почту и потом битый час на неё отвечать. Не играть в «Варкрафт» – да, я знаю семьи, где родители, причём и папа, и мама, для отдохновения играют в «Варкрафт». А взять в руки книжку, которую вы когда-то любили. А может, совсем неизвестную книжку, которую вы хотели, да так и не успели прочитать. Не надо бояться, что реалии переменились, что дети не полюбят героя, который не в костюме Бэтмена, без пятого айфона под мышкой и не говорит на молодёжном жаргоне. Это всё неправда, которую придумали недобросовестные издатели. Когда профессор-медиевист Джон Роналд Рейел Толкин сочинил своего «Хоббита», его продвинутым и технически оснащённым английским соотечественникам не помешала ни абсолютная техническая инертность маленького народца, ни несколько старомодный язык профессора. Когда Джоан Роулинг придумала «Гарри Поттера», ей не потребовалось нагружать его ни айфонами, ни сленгом. И та, и другая книга, не отвечая «злобе дня», не заключая в себе никакой «актуальности», обрели всемирную славу. И ваши дети полюбят живого героя из вашего детства, с которым вы их познакомите, – будь это разбойница Рони, маленькая принцесса Сара Кру или Динка с её революционными замашками. Главное – понять, чего вы хотите. Главное – захотеть.

Ваш ребёнок растёт не в вакууме. Он в любом случае испытывает огромное множество чуждых влияний – упорядоченных, хаотичных, случайных, целенаправленных, манипулирующих... Вы не сможете его оградить от всех от них, даже если захотите. Стоит подумать, что вы можете им противопоставить. На самом деле очень многое. И в том числе – сорок счастливых минут перед сном.

Теги: чтение , литература