Фото: Елена ЛАПИНА
Сравнивая свои впечатления от того или иного спектакля с мнением профессионалов, читатели "ЛГ" часто сталкиваются с несовпадением точек зрения, опубликованных в прессе, и собственных. Что тому причиной - разные вкусы, предвзятость или ангажированность театральных критиков? Не секрет, что в их среде процветают клановость и система взаимных услуг: кукушка хвалит петуха[?]
Высказать своё сугубое мнение, родить в споре истину призвана наша новая рубрика «Театральный разъезд». Милости просим театралов присылать на адрес nikkr@ list.ru свои отзывы о спектаклях, комментировать, обсуждать, спорить с критиками.
На сцене «Под крышей», небольшого помещения на четвёртом этаже театра Моссовета – лаконичная обстановка из пары табуреток, старой железной кровати, кресла-качалки, комода и деревянная бобина (о ней ниже). Зрительские места – несколько рядов простых стульев, стоящих по обе стороны от места действия. Тут же разместился и ансамбль из пяти человек, сопровождавший музыкой и шумами ключевые моменты спектакля.
Молодой режиссёр Иван Орлов, прошлогодний выпускник ГИТИСа, вернул зрителям «Машеньку» Владимира Набокова после почти 20 лет отсутствия; напомню, что это повествование о жизни русских эмигрантов в Берлине в 20-х годах прошлого века; жизнь их если не беспросветна, то уж точно сумрачна.
Примечательны отдельные режиссёрские решения. Так, Орлов распространяет на «Машеньку» такой набоковский приём: герои то говорят от своего имени, то переходят к авторскому тексту. Клара, начиная перечислять жильцов пансиона, меняет манеру декламации в зависимости от характера персонажа: вот сдержанное и внешне холодное упоминание Льва Глебовича, бесцеремонно-суетливая интонация – это пошловатый муж Машеньки Алфёров, низкий грудной голос произносит имя самой Клары, а глуховатый бесцветный тон соответствует блеклой хозяйке пансиона Лидии Николаевне. Танцоры Колин и Горноцветов вдруг запевают басом, а в другой момент изображают корриду, где в качестве быка выступает рослый, упитанный и бородатенький Горноцветов. Деревянная катушка для кабеля последовательно выступает в качестве лифта, беседки, «каменной плиты, вбитой в мох», на которой Машенька говорит главному герою сакраментальное «Я твоя. Делай со мной, что хочешь», обеденного стола в берлинском пансионе. В финале вместе с этой катушкой в буквальном смысле выламывается за пределы сцены – и из жизни – поэт Подтягин, ставя бобину набок и стремительно выкатывая её в «небытие», пробив перед этим стену.
Неожиданным стал образ главной героини в исполнении Надежды Лумповой. Простоволосая, коренастая, по-подростковому бойкая и даже немного неряшливая, она совсем не похожа на ту Машеньку, которую большинство читателей, вероятно, создают в воображении с подачи самого Набокова, – Машеньку-цветок, Машеньку-прекрасную-русскую-женственность. Героиня Ивана Орлова – хулиганка, это Пеппи Длинныйчулок, в расшнурованных башмаках на босу ногу, свободной рубахе и простой юбке на резинке. Эта Машенька ходит солдатским шагом, временами вообще скачет по сцене и, флиртуя с Ганиным во время катания на лодке, даже несколько раз выбрасывает в воду его плащ, за которым он прыгает в реку.
Спектакль, конечно, в первую очередь заинтересует тех, кто знаком с произведениями Набокова и для кого будет ценно положить в копилку интерпретаций ещё одну трактовку романа. Ручаться же за восторженность впечатлений зрителей, не читавших «Машеньку», сложно: Набоков вряд ли самый эффектный для театрального исполнения автор, а постановка Ивана Орлова всё же незатейлива, хотя и добротна. Вместить всё произведение в один спектакль и не является основной задачей театральной постановки. Важнее ведь передать, как это ни банально звучит, основную ноту, дух романа, в случае с «Машенькой» – контраст между светлейшим прошлым в России и «тенистым» эмигрантским настоящим.
Есть такая примета времени: сегодняшние потребители индустрии искусств, как это ни коробит, в большинстве своём не расстаются со своими айфонами и прочими гаджетами даже во время концертов, спектаклей, не говоря уже о выставках и кинопоказах. Иногда, при всём уважении к труду творческих работников, детища их и вправду таковы, что нет-нет да и достанешь любимый девайс и уткнёшься в него хотя бы минут на пять – перевести дух, сморгнуть, снять напряжение от восприятия очередной версии прочтения или видения красоты. На «Машеньке» светящихся телефонов было немного: социальные сети проиграли в тот вечер хулиганке Машеньке, строгому Ганину, пророчески мудрому Подтягину, режиссёру Ивану Орлову и писателю Владимиру Набокову.
Екатерина БОГДАНОВА
Теги: театральное искусство