Фото: Татьяна Шабаева

Сюда не так легко добраться, хотя всего-то двести семьдесят километров от Москвы. Двести семьдесят километров - но совсем другой мир, другой уклад. Смоленщина. Места, где промаршировала – сначала к Москве, а потом обратно – не одна великая армия, где два поколения назад человеческое жильё выжигалось дотла и люди жили в ямах, где и сейчас глухие леса и охотничьи урочища и где из многих десятков горделивых дворянских усадеб восстановлено только две. Одна из них и есть "Хмелита", «самый родственный дом», малая грибоедовская родина.

Это село известно с XVI века, с эпохи Ивана Грозного. А господский дом – не дом, роскошный дворец в духе русского барокко! – был построен предположительно в 1753 году, ещё при Елизавете, неизвестным зодчим, возможно даже, что и крепостным, но по дарованию и вкусу близким знаменитому Растрелли. Дому этому, с нарядным декором фасадов, пышной овальной лестницей, двумя парками – регулярным французским и огромным заросшим нерегулярным – сначала повезло быть процветающим и самодостаточным дворянским гнездом, где многие годы – вплоть до 1812-го – проводил лето юный Александр Грибоедов (имение это принадлежало его дядюшке Алексею Фёдоровичу). А затем прокатилась война (в самой «Хмелите» побывал и заночевал тогда Мюрат), имение со временем оскудело, обезлюдело, и в конце концов усадьбу продали, перестроили, затёрли весёлое барокко вторичным классицизмом и более века не связывали с нею имя гениального русского литератора.

В XX веке – в непролазности смоленских дорог – здесь было пепелище. Гитлеровцы выжгли село. Взорвали Казанскую церковь 1767 года. В 50-е горела и сама разорённая усадьба. Здесь было пепелище, а потом сюда приехал знаменитый реставратор Пётр Дмитриевич Барановский. И его молодой сопровождающий – Виктор Евгеньевич Кулаков. На тот момент совсем ещё даже не реставратор. Но он увидит, какие красоты извлекает Барановский из-под слоёв грязи, копоти, кирпичей и штукатурки, он поставит жизнь на служение этой идее. И в 1990 году, когда в стране нашей всё трещало и разваливалось, здесь произойдёт нечто принципиально обратное: установление музея-заповедника. А сейчас директору музея Виктору Евгеньевичу исполнилось семьдесят лет[?]

Мы живём в стране невероятно богатой, где оскорбительно многое утрачено. Это не наша вина – но, несомненно, наша беда, и потому, когда на пути страшного разрушения встаёт человек, это выглядит как подвиг, хотя, по сути, есть лишь образец верного поведения. Сегодня «Хмелита» – оригинальный барочный дворец, четыре флигеля по углам просторного двора, бирюза и белизна – восстановлена. Очищены пруды, парки радуют дикими цветами и пышными травами, вековые грибоедовские дубы подступают к усадьбе. Здесь постоянно бывают посетители – с каждым годом больше – и всё же меньше, чем хотелось бы. Причина: некоторая труднодоступность усадьбы Грибоедова.

Кулаков: «Это проблема не только для музея, а для всех местных жителей. При советской власти ходило четыре автобуса в день и билет стоил 56 копеек. А теперь автобус ходит рано утром и вечером, и маршрутка из Вязьмы уходит в час, а отсюда – в два. Так что, если ты приехал в музей на этой маршрутке, у тебя нет времени его посетить. Все попытки изменить расписание ничем не кончились. Хотя, может быть, нам в этом году дадут автобус, мы будем сами возить…»

Да уж, от Вязьмы они будут и сами возить, они многое привыкли делать сами, а попутно разъяснят мне и дорогу от Москвы: «Вы ехали от Тёплого Стана, а мы теперь выяснили и ездим от Белорусского вокзала, там каждый час идёт автобус с семи утра и до восьми вечера. Он идёт до Смоленска, но можно купить и билет до Вязьмы. И каждый час этот же автобус идёт на Москву. Там, где поворот на Вязьму, можно сесть на него», – да, при таком раскладе возможность попасть в Хмелиту, даже не своим транспортом и не с экскурсией, упрощается.

Кулаков: «Приезжают из Москвы, Петербурга, из Брянска, из Калуги… не всегда, правда, умеют вести себя. Вот вчера приехали старшие школьники из Дмитрова – просто банда». Но это всё же случается нечасто. Школьники любят «Хмелиту» – и её праздники, и её конкурсы. В мае здесь уже традиционно проводится Всероссийский Грибоедовский праздник, а в январе отмечается день рождения Грибоедова. А когда прошёл приуроченный ко дню рождения конкурс рисунков «Хмелиты» (в трёх возрастных категориях), среди детских рисунков были настоящие большие удачи, а один так понравился директору музея, что Виктор Евгеньевич забрал его к себе домой… может ли быть более лестное признание для автора?

Литературный конкурс на соискание премии имени А.С. Грибоедова проводится в «Хмелите» для учащихся от 14 до 18 лет сразу в трёх номинациях: поэтические произведения, прозаические и публицистические. Конкурс этот, призванный отразить актуальность «Горя от ума» в современности, – патриотический. Сотрудники музея – патриоты, иначе они просто не продержались бы два десятилетия, на протяжении которых финансирование музея было очень скудным. И уж тем более не прилагалось бы ими столько усилий, чтобы открывать в Хмелите и близ неё дополнительные музеи: адмирала Павла Степановича Нахимова (открыт в 2002 году), Богородицкого поля – места, где в октябре 1941 года в окружение попало пять советских армий. Дети любят это место, где теперь можно и побегать, и полазить по артиллерийским орудиям тех времён. Представляют себя на месте советских воинов, пишут им письма… На Богородицком поле всё подлинное.

В «Хмелите» не совсем так. Здесь, после всех катаклизмов, практически нет собственных вещей Грибоедова, хотя всё, что собрано, действительно относится к началу – первой трети XIX века. Директор музея говорит на это: «Но стены-то у нас подлинные!» И это верно. И стены, и дубы поблизости, старинная липовая аллея, и планировка, и облик, заботливо воссозданный по описаниям, – не позднейший классицистский, а именно грибоедовский, тех времён. Здесь проходят научные конференции, в том числе и с международным участием. Сюда не раз приезжала Мэри Хобсон – англичанка, получившая награду за перевод «Горя от ума». А Присцилла Рузвельт, дальняя родственница знаменитого американского президента, в значительной мере именно по материалам «Хмелиты» написала и издала в 1995 году свой капитальный труд: книгу «Жизнь русской усадьбы. Социальная и культурная история». Присцилла присутствовала при восстановлении усадьбы, эта история захватила её, пробудила интерес к семейству Грибоедовых и к тем мотивам, которые ещё в юности могли запомниться будущему творцу великой русской стихотворной драмы.

К тому же здесь сохраняется не только память о грибоедовском семействе. Война 1812 года, прервавшая благоденствие усадьбы, декабристское восстание тоже отражены в экспозициях музея. Грибоедов не оставил записей об усадьбе своего дядюшки, и потому цитируют обычно воспоминания друга детства и соседа, Владимира Лыкошина: «Самый родственный дом был Хмелита»…

Последними частными владельцами «Хмелиты» были Волковы-Муромцевы, братья Николай и Владимир. Их воспоминания, фотографии из семейного архива, планы расположения комнат в доме и хозяйственных служб в усадьбе, нарисованные рукой Николая Владимировича, очень помогли в реставрации.

Знаменитые укоризненные слова о том, что мы ленивы и нелюбопытны, Александр Сергеевич Пушкин написал именно по поводу ушедшего в вечность Грибоедова и отношения к его памяти: надобно бы нам её ценить, узнавать, рассказывать, но вот не узнаём и не ценим… И эти слова были справедливы и оставались такими долгое время, но сейчас у нас есть – «Хмелита». Радостное место, где леность и нелюбопытство преодолены. Как во всяком хорошем музее, здесь всегда можно сделать открытие. Для автора этих строк открытием было акцентирование того обстоятельства, о котором я, конечно, читала раньше, но не придавала значения: комедия «Горе от ума» была рукописной , её такой Пушкин назвал, и это слово совсем не было случайным. Только когда передо мной на музейном стенде оказались и печатный экземпляр, опубликованный в Германии раньше, чем первое издание в России, и рукописные списки долгое время запрещённого в России «Горя…» – только тогда до меня дошёл смысл этой характеристики. Списков насчитывались многие тысячи (по словам Булгарина, до сорока) – впечатляет, пожалуй, побольше, чем самиздат.

В этих элегантных комнатах, просторных залах с высокими потолками давным-давно никто не жил – и всё же тут чувствуется жилой дух, человеческое присутствие. Большую залу на втором этаже арендовали для бала люди, увлекающиеся исторической реконструкцией. И выяснилось, что здесь помещается больше пар, чем могло показаться: так разумно организовано пространство. И здесь же, над входом, оставлен не заделанный штукатуркой широкий прямоугольник: свидетельство несчастья, постигшего «Хмелиту» в прошлом, и огромной работы, проделанной ради настоящего.

Теги: А.С. Грибоедов