Польша, 1944 год
Из дневника фронтовика, писателя Владимира Бушина
4 апреля
В связи с очередной годовщиной со дня рождения Максима Горького известный культуртрегер Швыдкой 28 марта провёл по телевидению передачу "Соцреализм погубил Горького". Ну, это из той же серии его «Культурной революции»: «Пушкин устарел», «Русский фашизм страшнее немецкого» и т.п. Всё никак не уймётся.
В передаче какому-то неведомому горьковеду очень убедительно ответил Павел Басинский, не оставив камня на камне от башни, с которой тот лил свою горячую хулу на голову самого знаменитого писателя ХХ века. Если бы он не написал ничего, кроме «На дне», и тогда, как Грибоедов со своим «Горем», остался бы классиком нашей литературы. Эту пьесу ставят вот уже почти 120 лет. Легко снести памятник, но трудней убить память, вычеркнуть писателя.
9 апреля
«Право голоса»[?] «Право знать»… «Список Норкина»… Разве за всем уследишь! Но некоторые передачи всё-таки удаётся посмотреть. Какие страсти, какие прозрения и дремучесть, какое бесстыдство… Порой уж такой умственный самум бушует, что ничего понять невозможно. Но случаются моменты и кристальной прозрачности, особенно в сфере дремучести и бесстыдства.
Например, в этих побрехушках регулярно участвует беглый взяточник Станкевич. Это он с Гав. Поповым, возглавляя Моссовет, сокрушили памятник Дзержинскому, дали наглядный урок украинским фашистам, как это делать.
Опять появился было исчезавший Леонид Гозман. Поседел, лоб избороздили благородные морщины достойного мужа, можно заподозрить, что многое осознал, осмыслил, набрался ума. Но вот он разверз уста: «Бездарное советское руководство во время войны…» - и тотчас все узнали прежний толоконный лоб, битый и Прохановым, и Зюгановым, и Михалковым...
– Да как же такое руководство, – спрашивает Вячеслав Никонов, – смогло привести страну к победе?
«А-а-а…» И Гозман бросает в атаку засадный полк:
– Борис Львович Васильев, фронтовик, ненавидел за их бездарность и Сталина, и советскую власть…
Ну, во-первых, их ненавидели и ненавидят многие – от Деникина до Гитлера, от здравствующей Хакамады до покойной Новодворской. Тут ничего нового. Во-вторых, Васильев ненавидел не только Сталина и советскую власть.
14 апреля
85 лет со дня смерти Маяковского. Кто-нибудь отметил? Некогда. Готовимся к 100-летию со дня рождения Солженицына. Успеть бы за три с половиной года…
15 апреля
Я не хотел смотреть по телевидению беседу Сергея Минаева с кинорежиссёром-демократом Павлом Лунгиным. Ну сколько можно! Но жена сказала, что он, Лунгин-то, когда-то здесь на даче жил в нашем доме, как раз под нами. Я мог сверху любоваться им. Ну, это другое дело. Против такого довода я устоять не мог.
И вот смотрю, и вот слушаю. И поначалу хотелось мне сразу сказать словами Любови Андреевны Раневской из «Вишнёвого сада», только что вернувшейся в Россию, домой, после долгой жизни во Франции: «Спасибо тебе, Фирс, спасибо, мой старичок. Я так рада, что ты ещё жив». Но чем дальше идёт передача, чем больше я слушаю Павла Семёновича, тем сильнее удивляюсь и уже не знаю, могу ли разделить радость Любови Андреевны.
Очень старательно просвещал нас режиссёр насчёт сложности и жизни, и человека, и искусства. Это нас-то, кто в быстротекущей жизни хотя бы за последние 20–25 лет насмотрелся, нахлебался уж столько сложностей в их самом мерзком виде, что и не снилось Данте, Шекспиру и Достоевскому, вместе взятым. Чего стоят одни только трусливые, невежественные и лживые члены политбюро и президенты, премьеры и их заместители, министры и депутаты Думы... А грязный шабаш в газетах и книгах, в театрах и на телевидении, что вчера были очагами русской и мировой культуры...
И нас, читателей «Войны и мира», «Братьев Карамазовых», «Тихого Дона», зрителей фильмов «Броненосец «Потёмкин», «Чапаев», «Летят журавли», слушателей Шостаковича, Прокофьева, Свиридова, Лунгин просвещал насчёт сложности искусства, безжизненности чёрно-белых героев, бедности прямолинейно-нравоучительных сюжетов… Право, такое впечатление, что сам-то он из прошлой литературы только и читал «Поджигателей» Н. Шпанова, «Кавалера Золотой Звезды» С. Бабаевского да ещё, может быть, в молодости кое-что из Ивана Баркова.
16 апреля
Лунгин много рассуждал и о патриотизме. Это, говорит, тоже ужасно сложная вещь. С одной стоны, патриотизм не что иное, как любовь к соседу по квартире. С другой – вот Лермонтов. Он писал: «Прощай, немытая Россия…»
А лучше бы вспомнить другое, например:
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Или вот это:
О, как мне хочется смутить весёлость их
И бросить им в лицо железный стих,
Облитый горечью и злостью!..
Почему лучше бы это? Да потому хотя бы, что Лермонтов стишок «Прощай…» не писал. Уже четверть века как установлен сей отрадный факт. Это должен бы знать народный артист России, хоть и медведевской эпохи.
Но ещё очень меня озадачило помянутое открытие, что патриотизм есть любовь к соседу по лестничной клетке… Дело в том, что я лично люблю не всех соседей поголовно. Одного соседа я совсем не люблю, как и он меня. Ну в самом деле, какая там любовь, если у нашей двери висит советский герб, а у него, русского человека, полощется флажок заморской державы! Мы даже не здороваемся. И что ж из этого следует, что я антипатриот?...
Я, говорит Лунгин, ценю патриотизм, за который бьют палками. Кто бьёт? За что именно? За такой патриотизм, в котором клялись генералы Краснов, Власов, Семёнов, их не били палками, а просто повесили. Или, принимая во внимание сложность проблемы патриотизма, надо было побить и опять отпустить под честное генеральское слово, как Краснова в 1918 году?
За патриотизм, слышим мы, его глашатаи получают дивиденды. Интересно. Это кто же? Можно вспомнить много примеров и в жизни, и в литературе совершенно обратного характера. Какие дивиденды получила за свой патриотизм Жанна д"Арк? Сожжение на костре. А через много-много лет – глумливую поэму Вольтера, которую стыдно читать… А гоголевский Остап?
17 апреля
«Остап выносил терзания и пытки, как исполин. Ни крика, ни стона не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему руки и ноги, когда ужасный хряск их послышался среди мёртвой толпы отдалённых зрителей… Тарас стоял в толпе потупив голову и только говорил: «Добре, сынку, добре!». Вот эти три отцовских слова и есть дивиденд страдальца за патриотизм.
«Но когда подвели Остапа к последним смертным мукам, казалось, будто стала подаваться его сила. «О! – повёл он очами вокруг себя, – Боже, всё неведомые, всё чужие лица!» И мне подумалось тут, что мог Остап увидеть в толпе лица и Лунгина, и Гозмана...
«Он не хотел бы услышать рыданий и сокрушений слабой матери или безумных воплей супруги, хотел бы он увидеть теперь твёрдого мужа, который разумным словом освежил бы его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в немощи:
– Батько! Где ты? Слышишь ли ты меня?
– Слышу! – раздалось среди всеобщей тишины, и весь мильон народа в одно мгновение вздрогнул». Вот это отцовское «Слышу!» – ещё один, последний дивиденд Остапа. Больше их не было.
Поэт Павел Коган ещё до войны писал:
Пускай я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю, –
Я патриот! Я воздух русский,
Я землю русскую люблю…
И какие же дивиденды получил он? Когда началась война, молодой поэт доказал, что патриотизм был для него не пустым словом: он пошёл на фронт и погиб в боях за тот самый русский воздух, за то самое русское небо, а может, и за соседа, которого не любил. Что вы, Лунгин, сказали бы Павлу Когану с вашей всесветностью?
А вот за антипатриотизм его певцы ныне действительно получают дивиденды не только в виде гонораров, но и самых высоких трибун для своих песнопений. Возьмите хотя бы таких трубадуров антипатриотизма, как Радзинский, Сванидзе, Млечин… Клевеща на всё советское, глумясь над всем русским, они получают огромные тиражи для своих малограмотных лживых книг, самые популярные каналы телевидения, самое выигрышное время для передач. Они коллективно и написали «Прощай, немытая Россия…».
20 апреля
В газетах много публикаций о войне. Порой встречается такое… В журнале «Военная история» прочитал: «Малоизвестный факт: оказывается, о нападении Германии объявил по радио не Левитан, а нарком иностранных дел В.М. Молотов». Это ж что надо иметь в голове, чтобы думать, что о войне объявил диктор, как о футбольном матче, что ли…
Но зато здесь же прочитал замечательные слова, сказанные Людмилой Павличенко в 1942 году в Америке. Это было в дни Сталинграда, когда мы так ждали открытия обещанного нам второго фронта. «Господа! Мне двадцать пять лет. Я истребила 309 фашистов, наших общих врагов. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?»
23 апреля
В детском саду у внуков сегодня была торжественная мистерия, посвящённая юбилею Победы. Мы с Таней пошли, конечно. Я прицепил колодочку медалей. Как же, такой случай! И, ах, как всё было отрадно! Эти крохи, ещё плохо поддающиеся дрессировке, всё-таки читали стихи, пели песни, плясали «Яблочко»... А я помню ещё и время, когда напевали:
Эх, яблочко, сбоку зелено –
Мы не верим никому, кроме Ленина!
И Машенька наша, и Ванечка старались изо всех силёшек. Тут были и «Жди меня» Симонова, и «Журавли» Гамзатова, и «Синий платочек» Клавдии Шульженко. Всё родное, незабываемое…
Мне пришлось сказать краткую речь.
– Милые девочки и мальчики! Не так давно вы были совсем маленькие и многого ещё не знали, не понимали. А теперь подросли, в этом году пойдёте в школу. Там узнаете много нового. Будете читать Пушкина, Толстого, Максима Горького… Поймёте, что семью восемь будет пятьдесят шесть. Но уже теперь вы знаете, что есть у нашего народа великий праздник – День Победы. Поздравляем с этим праздником. А мы…
Это наш последний юбилей…
Стихи Владимира Бушина можно прочитать здесь >>
Теги: телевидение , история