Д. ЖУКОВ. 1947 год

Он реальный очевидец той войны. Один из писателей-фронтовиков, которые живы и могут рассказать о ней, о том, что она значила и значит. И хоть Дмитрий Анатольевич Жуков, высокий, прямой, с живыми глазами, говорит, что, здоровье пошаливает, но, начиная рассказ, будто забывает, что в августе ему исполнится 88 лет. А роду его более тысячи лет, он берёт начало со времён Крещения Руси, фамильный девиз - "Честь побеждает всё". Дмитрий Жуков – автор множества романов, повестей, рассказов, научно-художественных книг, сценариев, очерков, статей, давний автор «ЛГ». Переводчик английской, американской, югославской классики. Не перечесть его государственных наград, литературных премий.

Мы встретились накануне праздника в его квартире на Бережковской набережной. Жена, Ирина Аркадьевна, налила кофе. Весна и солнце врывались с балкона на кухню. И тогда, 70 лет назад, тоже была весна. Победная.

– Дмитрий Анатольевич, вам ещё не было семнадцати, когда в 1944-м стали добровольцем?

– Но я был высокий, крепкий, хоть и худющий. Да и с десятилеткой за плечами. Жил тогда в Грозном, где работал отец. В воинской части нам дали кое-какое обмундирование, стали обучать, готовить к фронту. Зимой сорок пятого направили в войска. Нас, молодых, старались щадить. В начале апреля сорок пятого года у самой передовой при досмотре взятого фашистского дота под какой-то деревушкой в Австрии рядом рвануло. Схватился за голову – вижу в ладони клочья своих волос, кровь. Боли не почувствовал, потерял сознание. Очнулся в госпитале. Конечно, молодой был, через недели две стоял на ногах, но после контузии на фронт уже не послали. Отправили в Киев, в один из полков, а оттуда – в военное училище связи.

– А День Победы?

– О, это скоро случилось, встретил его в Киеве. Все мы выбежали из казарм. Стрельба в воздух, крики, объятия[?] Трудно передать, что на душе творилось. Радость неимоверная!

– Было время, особенно в 90-е годы, когда значение Победы стали пригашать, на неё набросили «сталинский отлив», договорились, что жертвы были чрезмерны и, скажем, Ленинград нужно было сдать. Немцы-де люди цивилизованные…

– Я никогда не состоял в компартии, и отец мой, а он был видный нефтяник, тоже не состоял. Отца по делам оценивали, он был высококлассный специалист. Война ведь шла не только против фашизма, который, как тогда в газетах писали, был «звериным оскалом империализма». Воевали за свою страну, за наши традиции, корни, культуру – у кого есть культура богаче, объёмнее? Принадлежа к древнему русскому роду, это душой осознавал, и многие ощущали это на уровне души. Встречались предатели, трусы, мародёры, такие всегда есть, но большинство не задумываясь готово было сражаться.

Мне довелось издать книгу про имама Хомейни после нескольких поездок в Иран. Став во главе страны, он отказался перебраться во дворец и остался жить в скромном домишке. И после Сталина пожитков почти не осталось. Не ради того он жил. Им никто не манипулировал, не мог под его крылом нагло нажиться.

С конца 20-х годов он ясно осознавал, что страну надо сделать крепкой, строить заводы, кормить людей, добиться сплочённости, иначе сотрут в порошок. Он был советский царь или советский имам. А будь иначе, неизвестно, была ли бы страна готова к столкновению с Гитлером.

– Этому было подчинено всё.

– Мой отец дружил с Георгием Васильевым, одним из создателей «Чапаева», – вот они вдвоём на фотографии, видите? «Чапаева» и другие фильмы тогда вся страна смотрела. И книги читала. Искусство поднимало, воспитывало патриотизм, готовность постоять за общее дело, за товарищей, несло веру в светлое будущее. Это гораздо лучше, чем начавшееся в 90-е годы принижение истории нашей, нашей армии, вождей, которые есть у всех больших народов. Началось вытравливание уверенности в завтрашнем дне: мол, Россия недоделанная какая-то, надо её под кого-то или подо что-то подстроить.

Это неправильно. И не в Сталине и не в партбилетах дело. Преступления против невинных, репрессии, которые проводились подчас бездумно и топорно, не надо оправдывать, но нельзя сводить предвоенную историю к ним одним. Страна оказалась готовой к войне с фашистами и победила в ней.

– Вопрос в ракурсе. В упомянутые 90-е годы похороны Сталина подавались в прессе, иных исторических исследованиях чуть ли не как его очередное, уже посмертное преступление, когда в давке погибали люди, все ослеплённые, по-современному говоря, зомбированные.

– Я тогда оканчивал в Москве Военный институт иностранных языков, был офицером, мы стояли в оцеплении у Пушкинской площади. Да, была давка, многие люди, особенно те, что оказывались у стен домов в центре города, попадали в решётки ниш подвальных этажей, ноги, руки ломали. И нам доставалось. Но все испытывали настоящую боль, понимая, что значение Сталина в жизни страны, в достижении Победы очень велико. В первые дни войны он молчал, никто не знает подлинных причин этого, больше догадок. Но потом потянул воз, всех в кулак собрал. И после войны мы стали быстро подниматься. На похоронах всех тревожил вопрос: а кто на смену придёт, как дальше всё будет? Это же естественно! От правителей очень многое зависит.

– Нужна гармония, законы должны работать. Но в истории масса примеров, когда правление жёсткое, даже тираническое, а страна крепнет, люди лучше живут, особенно если богатства не в одних руках и власть не ворует. А бывает, болтают о демократии, европейских ценностях, новых горизонтах, а страна, как сейчас Украина, нищает, власти наживаются, голову поднимают нацисты. И свобода-то не для всех…

– Мой отец после войны во Львове нефтяников готовил, Украина мне близка. То, что там сейчас творится, вызывает большое беспокойство. Идёт война с народом, с историей, разрываются культурные связи между нами.

– Вижу, тревожное у вас настроение.

– Да. И нам надо выстоять, стать сплочённее, сильнее, избавиться от бездарей и воров, тянущих одеяло на себя. Тогда и перед Победой не будет стыдно.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ

Теги: Великая Отечественная война